Преподобный Исаак Сирин. Новооткрытые тексты

Предисловие

Центром жизни каждого христианина является Господь Иисус Христос и дарованное Им Евангелие – благая весть о спасении человечества от рабства греху и смерти. В Своем земном служении Сын Божий дал целый ряд важных ориентиров для духовной жизни каждого человека. Одним из них стало указание на необходимость постоянного молитвенного общения верующего со своим Творцом. Молитва – это состояние человека, когда он в видимой форме обращения к Богу, ведет с Ним личный духовный диалог. В этом диалоге верующий обращается к Творцу со своими бедами, переживаниями, чаяниями, надеждами. В ответ на это обращение, если оно искреннее, Господь Бог оказывает милость человеку, принимает его моления, помогает ему в жизни. Людям иногда кажется, что Творец не слышит их молитвы, не отвечает на них своей помощью. Однако это не так. По учению Церкви, на просьбы, которые человек обращает от всего своего сердца и души, Бог обязательно ответит – просто это может произойти не сразу. Связано это с тем, что Господь может испытать веру человека, и это испытание проявляется в том, что человеку, подчас, приходится усиленно и долго обращаться к Творцу. Однако именно в таком долговременном обращении и испытываются намерения верующего, его упование и вера в своего благого Создателя.

Господь Иисус Христос призвал всех людей молиться Богу, только делать это надо нелицемерно, искренне, благочестиво. Так, в Евангелии от Матфея мы читаем следующие слова Спасителя о важности молитвы: И, когда молишься, не будь, как лицемеры, которые любят в синагогах и на углах улиц, останавливаясь, молиться, чтобы показаться перед людьми. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно. А молясь, не говорите лишнего, как язычники, ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны; не уподобляйтесь им, ибо знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него (Мф. 6, 5–8).

Наиболее ярким свидетельством того, что молитва – один из краеугольных камней духовной жизни человека, является то обстоятельство, что Сам Спаситель дал людям образец, известный как молитва «Отче наш»: Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; хлеб наш насущный дай нам на сей день; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь (Мф. 6, 9–13).

Вслед за Господом о необходимости молитвы неоднократно говорили Его ученики – апостолы, а позднее – святые отцы Христианской Церкви. Одним из таких подвижников является преподобный Исаак Сирин, епископ Ниневийский.

* * *

Святой Исаак Сирин жил в Сирии в VII веке, когда монашество, к которому он принадлежал, существовало уже несколько веков.

Сведений о жизни преподобного до нас дошло немного.

Так, например, известно, что вместе со своим братом он поступил в монастырь Мар Матфея. В обители братья отличались любовью к учению и большими стараниями в подвижнической жизни. За такие заслуги им предложили стать начальниками в монастыре. Однако, стремясь к уединенному образу жизни, безмолвию и возможности совершать полноценное монашеское служение, преподобный Исаак Сирин ушел из обители в затвор. Сколько не уговаривали святого вернуться в монастырь, в том числе и его родной брат, подвижник не согласился на предложение.

Тем не менее, Господь судил Своему праведнику служить не только Себе, но и простым людям – он был возведен на епископскую кафедру города Ниневия. Преподобный Исаак, конечно, старался сделать все, чтобы привести свою паству ко Христу, однако не все было так просто. Нравы жителей города были достаточно грубыми. Чувствуя, что он не в силах что-либо изменить, а также тоскуя по отшельнической жизни, святой оставил епископское служение и снова удалился в пустыню. Здесь преподобный жил до самой своей смерти, достигнув высокого духовного состояния.

После праведной кончины преподобного Исаака Сирина, с начала VIII и до XVIII века, в Европе о нем ничего не было известно, кроме имени и сочинений. Только в 1719 году было опубликовано первое жизнеописание святого, составленное неизвестным автором и опубликованное в Риме. В конце XIX века – в 1896 году – о преподобном появилась новая информация. Было опубликовано творение одного сирийского историка VIII века, епископа Басры Иезудены, в котором, в том числе, имелись сведения и о жизни преподобного Исаака Сирина.

К сочинениям святого Исаака относится 91 подвижническое слово, в которых затрагиваются самые разные аспекты духовной жизни человека. Будучи монахом, отшельником, преподобный по преимуществу писал для своих собратьев-монахов, давая полезные советы в их подвижническом пути. Тем не менее, многое из его слов и поучений, в том числе и о молитве, важно и для каждого христианина в целом, ведь все вместе – и монахи, и священники, и миряне – мы составляем Церковь – единое и мистическое Тело Христово.

Данная работа представляет собой сборник изречений преподобного Исаака Сирина о молитве. Надеемся, что эта работа будет интересна всем тем, кто интересуется жизнью христианских подвижников, а так же тем, кто желает раскрыть для себя глубже христианское учение о молитве.

Сергей Милов

Преподобный Исаак Сирин о молитве

Важность молитвы для человека

Не оставляй молитву

Молитва, когда подает тебе руку, заменяет собою Божию службу. (С. 167)

* * *

Молитва есть моление и попечение о чем-либо и вожделение чего-либо, как то: избавления от здешних или будущих искушений, или вожделение наследия отцов; притом моление, которым человек приобретает себе помощь от Бога. (С. 62)

* * *

Непрестанное изучение Писания – свет для души, потому что оно указывает душе полезные напоминания о том, чтобы остерегаться страстей, пребывать в любви к Богу и в чистоте молитвы, и также начертывает пред нами мирный путь по следам святых. (С. 133)

* * *

Чувства… подчинить власти души невозможно без безмолвия и отчуждения от людей, потому что разумная душа, быв существенно соединена и сопряжена с сими чувствами, и своими помыслами невольно увлекается, если человек не будет бодрствен в сокровенной молитве.

* * *

Молись, чтобы не впадать в искушения душевные, а к искушениям телесным приуготовляйся со всею крепостию своею. Ибо вне их не возможешь приблизиться к Богу, потому что среди них уготован божественный покой. (С. 28–29)

* * *

Когда [праведник – С.М. ] предает себя на смерть, ежечасно плачет и молится, чтобы не лишиться ему чистого Божия жития; тогда приемлет от Бога помощь. (С. 109)

* * *

Значение… слова покаяние, как узнали мы из действительного свойства вещей, таково: оно есть с исполненною сокрушения молитвою приближающееся к Богу неослабное прошение об оставлении прошедшего и болезнование о хранении будущего. (С. 201)

* * *

Постоянно утруждай себя молитвами пред Богом в сердце, носящем чистый помысл, исполненный умиления, – и Бог сохранит ум твой от помыслов нечистых и скверных, да не укорится о тебе путь Божий. (С. 11)

* * *

Ни под каким видом не предавайся нерадению, трезвись же от парения ума. Ибо псалмопение – корень жития. (С. 168)

* * *

Нередко бывает, что человек преклонил колена в молитве и руки его воздеты к небесам, лицо устремлено на крест Христов и все помышления свои собирает он воедино в молитве к Богу; и пока человек молится Богу со слезами и умилением, в тот самый час вдруг внезапно воскипает в сердце его источник, изливающий услаждение, члены его расслабевают, очи закрываются, лицо поникает к земле и помышления его изменяются, так что не может он сделать поклона от радости, возбуждающейся в целом теле его. Обрати внимание, человек, на то, что читаешь. Ибо если не будешь подвизаться, то не обретешь, и если не будешь с горячностью ударять в двери и непрестанно пребывать при них во бдении, то не будешь услышан. (С. 289–290)

* * *

Молись Богу, чтобы дал тебе ощутить желание Духа и вожделение Его. Ибо когда приидут в тебя это созерцание и вожделение Духа, тогда удалишься от мира и мир отступит от тебя. (С. 368)

* * *

Молитва есть умерщвление мыслей похоти плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умирающий для мира; и терпеливо пребывать в молитве значит отречься человеку от себя самого. Поэтому в самоотвержении души обретается любовь Божия. (С. 183)

* * *

Не укоряй требующих молитвы твоей и не лишай их умягченных словес утешения, чтобы не погибли они и с тебя не были взысканы души их. Напротив того, помни, что врачи воспалительные болезни исцеляют прохладительными лекарствами, а противоположные им – горячительными. (С. 306)

* * *

Без непрестанной молитвы невозможно приблизиться к Богу. После же труда молитвенного возложение на ум нового попечения производит расточение мыслей. (С. 355)

* * *

О многих мучениках сказывают, что на тот день, в который ожидали они приять венец мученичества, если предузнавали о сем или по откровению, или по извещению от кого-либо из друзей своих, ничего не вкушали всю ночь, но с вечера до утра стояли бодрственно на молитве, славя Бога в псалмах, пениях и песнях духовных, с веселием и радованием ожидали того часа, как иные уготовившиеся на брак. (С. 91)

* * *

Грешник не преткнется в грехе своем в тот день, в который обратится ко Господу. (С. 302)

* * *

Кто один час провел, воздыхая о душе своей, тот выше доставляющего пользу целому миру своим лицезрением. (С. 175)

* * *

Должно поставить себя пред лицом Божиим и всегда непреложно возводить око свое к Богу, если истинно хочешь охранять ум свой, дознавать, прекращать и отклонять малые, вкрадывающиеся в него движения и в тишине помышлений различать входящее и исходящее. (С. 354)

* * *

К словесам таинств, заключенных в Божественном Писании, не приступай без молитвы и испрошения помощи у Бога, но говори: «Дай мне, Господи, приять ощущение заключающейся в них силы». Молитву почитай ключом к истинному смыслу сказанного в Божественных Писаниях. (С. 408)

* * *

Если говорим, что Бог многомилостив, то почему же, когда постоянно толцем и просим в искушениях, не бываем услышаны, но презирает Он прошение наше? Сему, конечно, учит нас пророк, говоря: не мала рука Господня, чтоб помиловать, и не тяжел Господь слухом, чтобы услышать. Но грехи наши разлучили нас с Ним, и беззакония наши отвратили лице Его, чтобы не слышать (см. Ис. 59, 1–2). Во всякое время воспоминай о Боге, и Он воспомянет о тебе, когда впадешь в беды. (С. 299)

* * *

В скорби должно просить нам Божией помощи. Без нужды же искушать Бога опасно. (С. 154)

* * *

Молитву предваряет отшельничество, и самое отшельничество нужно ради молитвы, а самая молитва – для того, чтобы приобрести нам любовь Божию, потому что вследствие молитвы сыскиваются причины любить нам Бога. (С. 166)

* * *

Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту, а труд подкрепляют надежда и страх. Надежду же и страх утверждают в уме удаление от людей и непрестанная молитва. (С. 314)

* * *

Молись, чтобы в страшное диавольское искушение не внити тебе за кичливость твою; но за любовь твою к Богу да содействует тебе сила Божия – и тобою победит врагов своих. Молись, чтобы в искушения сии не внити тебе за порочность помыслов и дел твоих; но да искусится любовь твоя к Богу и прославится сила Его в терпении твоем. (С. 30)

* * *

Дарования Божии к человеку приводит сердце, возбуждаемое к непрестанному благодарению… Уста, всегда благодарящие, приемлют благословение от Бога; если сердце пребывает в благодарении, нисходит в него благодать. (С. 403)

* * *

Прежде нежели начнешь брань, ищи себе помощи и прежде недуга взыщи врача. Прежде нежели найдет на тебя скорбь, молись Богу; и во время горести найдешь Его и услышит тебя. Прежде нежели поползнешься, призывай и умоляй; и прежде нежели станешь молиться, уготовь обеты, то есть запасы на дорогу отсюда. (С. 302–303)

* * *

В чувстве немощи и простоте молись, чтобы хорошо жить тебе пред Богом и быть без попечения. Ибо как тень следует за телом, так и милость – за смиренномудрием. Поэтому, если желаешь жить этим, то отнюдь не подавай руки немощным помыслам. Если всякий вред, всякая злоба и все опасности окружают и будут устрашать тебя, не заботься о сем и не ставь сего ни во что. (С. 217)

* * *

Какое дерзновение приобрели те, которых всегдашнее пребывание в молитве соделало собеседниками и таинниками Его [Христа – С.М. ], какого сподобляются они богатства, и небесного и земного, и в какой мере обнаруживают они власть свою над всякою тварию, паче тех, которые служат Богу своим имением и житейскими благами. (С. 57)

* * *

Если кто не прекословит помыслам, всеваемым в нас врагом, но молитвою к Богу прерывает беседу с ними, то это служит признаком, что ум его обрел по благодати премудрость, что от многих дел освободило его истинное его ведение и что обретением краткой стези, которой достиг, пресек он долговременное парение на длинном пути. (С. 137)

* * *

Осмеливаюсь сказать со святым Павлом, что мы храм Божий (1 Кор. 3, 16). Посему, как чист Сам Бог, очистим храм Его, чтобы возжелал вселиться в нем. И как Сам Он свят, освятим и храм; украсим его всякими добрыми и честными делами, облагоухаем его благоуханием покоя воли Божией, чистою и сердечною молитвою, каковой невозможно приобрести общением в частых мирских волнениях. И, таким образом, облако славы Его приосенит душу и свет величия Его воссияет внутри сердца, и исполнятся радости и веселия все обитатели селения Божия, а наглые и бесстыдные исчезнут от пламени Святого Духа. (С. 352)

* * *

О, сколько доставляет услаждения, как веселит, радует и очищает душу бодрствование – своим пробуждением вместе молитвою и чтением! (С. 180)

* * *

Приношение праведных – слезы очей их и приятная Богу жертва – воздыхания их во время бдений. Воззовут ко Господу праведные и угнетаемые тяжестию тела и с болезнованием будут воссылать моления к Богу, и на вопль гласа их приидут на помощь к ним святые Чины – ободрить и утешить их надеждою, потому что святые Ангелы, приближаясь к святым мужам, являются соучастниками их страданий и скорбей. (С. 317)

* * *

Сказано: молись, чтобы не внити в искушения касательно веры. Молись, чтобы вместе с демоном хулы и гордыни не внити в искушения самомнением ума твоего. Молись, чтобы, по Божию попущению, не внити тебе в явное диавольское искушение, по причине худых мыслей, какие помыслил ты умом своим и за которые попускается на тебя искушение. (С. 29–30)

* * *

Господь оставляет святым причины к смирению и к сокрушению сердца в усильной молитве, чтобы любящие Его приближались к Нему посредством смирения. (С. 336)

* * *

Мореходец, когда плавает среди моря, смотрит на звезды и по звездам направляет корабль свой, пока не достигнет пристани. И… [праведник – С.М. ] взирает на молитву, потому что она исправляет его самого и направляет шествие его к той пристани, к которой житие его направлено в ежечасной молитве. (С. 406)

* * *

Пока есть у тебя персты, распни себя в молитве, прежде нежели пришла смерть. Пока есть у тебя глаза, наполняй их слезами, прежде нежели покроются они прахом. (С. 174)

* * *

Если [праведники – С.М. ] не отринут от себя причин помощи, то есть молитв, трудов и смиренномудрия, то Заступник и Помощник никогда не удаляется от них. (С. 326)

* * *

Как иной человек, принеся великий дар царю, награждается от него ласковым взором, так и тому, кто имеет в молитве своей слезы, великий Царь веков, Бог, прощает всякую меру грехопадений и награждает его благоволительным взором. (С. 229)

* * *

Таков обычай у того, кто вожделевает доброго, – по рассудительности ума молитву употреблять в пособие к деланию и к приобретению мудрости, для различения истины от подложного. (С. 147)

* * *

Терпение есть матерь утешения и некая сила, обыкновенно порождаемая широтою сердца. Человеку трудно найти таковую силу в скорбях своих без Божественного дарования, обретаемого неотступностью молитвы и излиянием слез. (С. 391)

* * *

Поелику Господь знает, что прежде смерти не отъемлет Он у нас возможности к уклонению, что весьма близко к нам это изменение, а именно переход от добродетели к пороку, что человек и естество его удобно приемлют в себя противное, то повелел быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитве. (С. 202)

* * *

Кто познал, что имеет нужду в Божией помощи, тот совершает много молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце. Ибо всякий молящийся и просящий не может не смириться. Сердце же сокрушенно и смиренно Бог не уничижит(см. Пс. 50, 19). Поэтому сердце, пока не смирится, не может престать от парения; смирение же собирает его воедино. (С. 333–334)

* * *

Если делаешь доброе пред Богом и даст тебе дарование, умоли Его дать тебе познание, сколько прилично для тебя смириться, или приставить к тебе стража над дарованием, или взять у тебя оное, чтобы оно не было для тебя причиною погибели. Ибо не для всех безвредно хранить богатство. (С. 149)

* * *

Молись, чтобы не отступил от тебя Ангел целомудрия твоего, чтобы грех не воздвиг на тебя пламенеющей брани и не разлучил тебя с ним. (С. 30)

* * *

Призывай непрестанно Бога, плачь пред благодатию Его, проливай слезы и трудись, пока не пошлет тебе помощника. Ибо если однажды увидишь близ себя Спасающего [Христа – С.М. ] тебя, не будешь уже побежден сопротивляющимся тебе врагом твоим [бесом – С.М. ]. (С. 327–328)

* * *

С огорченными сердцем будь в общении и трудом молитвенным, и соболезнованием сердечным – и прошениям твоим отверзется источник милости. (С. 11)

* * *

Шествующему путем Божиим надлежит благодарить Бога за все приключающееся с ним, укорять же и осыпать упреками душу свою и знать, что попущено сие Промыслителем не иначе, как по собственному его какому-нибудь нерадению, или для того, чтобы пробудился ум его, или потому, что он возгордился. И потому да не смущается он, да не оставляет поприща и подвига и да не перестанет делать себе упреки, чтобы не постигло его сугубое зло; потому что нет неправды у Бога, источающего правду. (С. 337)

* * *

Благодать… дается достойным во время молитвы и начало свое имеет в молитве, так как, по свидетельству отцов, кроме подобного времени нет и места посещению сей достославной благодати. (С. 65)

* * *

Господь наш опору нашей немощи указал в молитве, говоря: пробудитесь, бдите и молитеся, да не внидете в напасть (Мф. 26, 41). Молитесь и будьте неленивы, во всякое время бодрствующе и молящеся (см. Кол. 4, 2–3). Просите и приимете; ищите, и обрящете; толцыте, и отверзется вам. Всяк бо просяй приемлет, и ищай обретает, и толкущему отверзется (Мф. 7, 7–8). Особенно же подтвердил слово Свое и к большей рачительности подвиг нас притчею о друге, который в полночь пришел к другу своему и просил у него хлеба. Господь говорит: аминь глаголю вам, аще и не даст ему… зане друг ему есть, но за безочство его востав даст ему, елика требует (Лк. 11, 8). И вы молитесь и не будьте нерадивыми. Какое несказанное побуждение к дерзновению! (С. 201)

* * *

Как близки между собою веки на глазах, так искушения близки к людям; и Бог предустроил сие премудро для пользы твоей, чтобы ты постоянно ударял в дверь Его, чтобы страхом скорбного всевалось памятование о Нем в уме твоем, чтобы к Нему приближался ты в молитвах и освящалось сердце твое непрестанным памятованием о Нем. И когда будешь умолять, услышит тебя; и дознаешь, что избавляющий тебя есть Бог, и сознаешь Создавшего тебя, Промышляющего о тебе, Хранящего тебя и Сотворившего для тебя сугубый мир: один – как временного учителя и наставника, другой – как отеческий дом и вечное наследие. (С. 299)

* * *

Когда придут к тебе… любители праздности, как скоро посидят немного, подай им вид, что хочешь стать на молитву, и пришедшему скажи с поклоном: помолимся, брат, потому что наступило уже для меня время правила и не могу нарушить оного, тяжело мне делается, когда хочу выполнить оное в другой час, и это бывает для меня причиною смущения, и без крайней какой-либо нужды не могу оставлять правила. А теперь нет необходимости, чтобы отменена была моя молитва. И не отпускай его без того, чтобы не помолился с тобою. Если скажет: молись, а я пойду, – сделай ему поклон и скажи: любви ради сотвори со мною хотя эту одну молитву, чтобы мне была польза от молитвы твоей. И, когда станете, продли молитву твою даже сверх того, как обык ты делать. (С. 52–53)

* * *

Если… [человек – С.М. ] с любовью хранит душу свою и будет просить Бога с терпением в неутомимой молитве, то Бог Сам исполнит ему прошение его и отверзет ему дверь Свою, особливо за смирение его, потому что откровение таин бывает смиренномудрым. (С. 345–346)

* * *

Если престанем проливать на земле пот, то по необходимости пожнем терния. Ибо по той же необходимости оставление молитвы есть делание отелесения земли [огрубения сердца – С.М. ], которая естественно произращает терния [в сердце и душе – С.М. ]. (С. 78)

* * *

Немощь свою и невежество свое в рассуждении тонкости… самомнения рачительно открывай Господу в молитве, чтобы не быть тебе оставленным и не искуситься в чем-либо срамном; потому что за гордостию следует блуд, а за самомнением – обольщение. (С. 169)

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

страницы: 1 2 3 4 5

Молитва есть прибежище ищущим помощи, источник спасения, сокровище упования, пристань, спасающая от треволнения, свет пребывающим во тьме, опора немощных, покров во время искушений, пособие в решительную минуту болезни, щит избавления во брани, стрела, изощренная на врагов, и просто сказать… все множество сих благ делается доступным… молитвой.

Что такое молитва?… Свобода и упразднение ума от всего здешнего, сердце, совершенно обратившее взор свой к вожделению уповаемого в будущем. А кто далек от сего, тот на ниве своей сеет смешанное семя и подобен впрягающему в ярмо вместе вола и осла.

Молитва в чине своем выше милостыни.

Любовь есть плод молитвы, и от созерцания своего возводит ум к ненасытному ее вожделению, когда ум пребывает в ней без уныния и человек умом только в молчаливых помышлениях разумения молится пламенно и с горячностью. Молитва есть умерщвление понятий, свойственных воле плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умерший для мира, и терпеливо пребывать в молитве значит отречься человеку от себя самого. В самоотвержении души обретается, наконец, любовь Божия.

[Молитва] есть время стояния при вратах царских, чтобы умолять Царя, и прилично исполниться прошению умоляющего и призывающего в это время… Ибо вот и святые, хотя не имеют праздного времени, потому что всякий час заняты духовным, однако же и с ними бывает время, когда не готовы они к молитве. Ибо нередко занимаются или помышлением о чем-либо встречающемся в жизни, или рассматриванием тварей, или иным чем действительно полезным. Но во время молитвы созерцание ума устремлено к единому Богу и к Нему направляет все свои движения, Ему от сердца, с рачением и непрестанной горячностью при- носит моления. И посему-то в это время, когда у души бывает одно-единственное попечение, прилично источаться Божественному благоволению. И то и другое запрещала заповедь Ветхого Завета: Не засевай виноградника своего двумя родами семян… Не паши на воле и осле вместе (Втор. 22, 9–10).

Человеку во время молитвенного прошения своего утвердиться в уповании на Бога есть лучшая часть благодати веры. Утверждение же веры в Бога не то, что здравое исповедание, хотя оно и матерь веры; напротив того, душа видит истину Божию по силе жития.

Кто познал, что имеет нужду в Божией помощи, тот совершает много молитв. И в какой мере умножает их, в такой смиряется сердце. Ибо всякий молящийся и просящий не может не смириться. Сердца сокрушенного и смиренного Ты не презришь, Боже (Пс. 50, 19). Поэтому сердце, пока не смирится, не может престать от парения, смирение же собирает его воедино. Как скоро человек смирится, немедленно окружает его милость. И тогда сердце ощущает Божественную помощь, потому что обретает возбуждающуюся в нем некую силу уверенности. Когда же человек ощутит, что Божественная помощь действительно вспомоществует ему, тогда сердце его мгновенно исполняется веры… отныне услаждается уже он молитвою веры. Сердце его делается светлым от упования и никак не остается в прежнем ослеплении при простом вещании уст. Но когда уразумеет сие таким образом, тогда приобретет в душе молитву, подобную сокровищу, и от великого веселия вид молитвы своей изменит в благодарственные гласы.

Очи Господни обращены на смиренных сердцем и уши Его – к воплю их (Пс. 33, 16). Молитва смиренномудрого как бы прямо из уст в уши. Во время безмолвия твоего благими делами смирения взывай: «Господи Боже мой! Ты просветиши тьму мою» (ср.: Пс. 17, 29).

Быть злопамятным и молиться значит то же, что сеять на море и ждать жатвы. Как светлости огня невозможно сделать преграду, чтобы не восходила она вверх, так и молитвам милосердых ничто не препятствует восходить на Небо… Молитва злопамятного – сеяние на камне.

Паче всякой молитвы и жертвы драгоценны пред Господом скорби за Него и ради Него, и паче всех благоуханий воня пота их. Всякую добродетель, совершенную без телесного труда, почитай преждевременным и неодушевленным плодом чрева. Приношение праведных – слезы очей их, и приятная Богу жертва – воздыхания их во время бдений. Воззовут ко Господу праведные и угнетаемые тяжестью тела, и в болезни возошлют моления к Богу, и на вопль гласа их придут на помощь к ним святые Чины ободрить и утешить их надеждой, потому что святые Ангелы, по близости своей к святым мужам, имеют общение в их страданиях и скорбях.

Как близки между собой веки на глазах, так искушения близки к людям, и Бог предустроил сие премудро для пользы твоей, чтобы ты постоянно ударял в дверь Его, чтобы страхом скорбного всевалось памятование о Нем в уме твоем, чтобы к Нему приближался ты в молитвах и освящалось сердце твое непрестанным памятованием о Нем. И когда будешь умолять, услышит тебя, и дознаешь, что избавляющий тебя есть Бог, и сознаешь Создавшего тебя, Промышляющего о тебе, Хранящего тебя и Сотворившего для тебя сугубый мир: один – как временного учителя и наставника, другой – как отеческий дом и вечное наследие.

Надлежит же знать нам, возлюбленные, и то, что всякая беседа, совершаемая втайне, всякое попечение доброго ума о Боге, всякое размышление о духовном установляется молитвой, и нарицается именем молитвы, и под сим именем сводится воедино, будешь ли разуметь различные чтения, или глас уст в славословии Богу, или заботливую печаль о Господе, или телесные поклоны, или псалмопение в стихословии, или все прочее, из чего составляется весь чин подлинной молитвы, от которой рождается любовь Божия, потому что любовь – от молитвы, а молитва – от пребывания в отшельничестве. В отшельничестве же имеем мы нужду для того, чтобы нам была возможность наедине беседовать с Богом. Но отшельничеству предшествует отречение от мира. Ибо если человек не отречется сперва от мира и не удосужится от всего мирского, то не может уединиться. И также отречению от мира предшествует еще терпение, а терпению – ненависть к миру, и ненависти к миру – страх и любовь. Ибо если не устрашит сердца страх геенны и любовь не приведет к желанию блаженств, то не возбудится в сердце ненависть к миру сему. А если не возненавидит мира, то не потерпит быть вне его покоя… Если не будет беседовать с Богом, не пребудет в сих с молитвой соединенных размышлениях и во всех видах сказанного нами молитвенного чина, то не ощутит любви.

Телесный труд и поучение в Божественных Писаниях охраняют чистоту, а труд подкрепляют надежда и страх. Надежду же и страх утверждают в уме удаление от людей и непрестанная молитва.

Всякое настоящее житие заимствует возрастание от жития предшествовавшего, и предыдущее требуется к снисканию последующего. Молитву предваряет отшельничество, и самое отшельничество нужно ради молитвы, а самая молитва – для того, чтобы приобрести нам любовь Божию, потому что вследствие молитвы сыскиваются причины любить нам Бога.

Любовь к Богу от собеседования с Ним, а молитвенное размышление и поучение достигается безмолвием, безмолвие – нестяжательностью, нестяжательность – терпением и ненавистью к похотениям, а ненависть к похотениям – страхом геенны и чаянием блаженств. Ненавидит же похотения тот, кто знает плод их и что уготовляется ими человеку и до какого блаженства не допускается он похотениями. Так всякое житие связано с предшествующим и у него заимствует себе приращение и переходит в другое, высшее.

В какой мере, возлюбленные, оставляет ум попечение о сем видимом и озабочивается упованием будущего, соответственно возвышению своему над попечением о теле и над помышлением о сем попечении, в такой же утончается он и просветляется в молитве. И в какой мере тело освобождается от вещественных уз, в такой же освобождается и ум. И в какой мере ум освобождается от уз попечений, в такой просветляется он, а в какой просветляется, в такой же утончается и возвышается над понятиями века сего, носящего на себе образы дебелости. И тогда ум научается созерцать в Боге подобно Ему, а не как видим мы. Если человек не соделается сперва достойным откровения, то не может видеть оного… Посему Господь прежде всего повелел взяться за нестяжательность, удалиться от мирского мятежа и отрешиться от попечения, общего всем людям, сказав: Всякий из вас, кто не отрешится от всего человечества и от всего своего и не отвергается сам от себя, не может быть Моим учеником (Лк. 14, 33).

Те, в коих воссиявает свет веры, не доходят уже до такого бесстыдства, чтобы снова им испрашивать у Бога в молитвах: «Дай нам это», или: «Возьми у нас это», и нимало не заботятся они о себе самих, потому что духовными очами веры ежечасно видят Отеческий Промысл, каким приосеняет их тот Истинный Отец, Который безмерно великой любовью Своей превосходит всякую отеческую любовь, паче всех может и имеет силу содействовать нам до преизбытка в большей мере, нежели как мы просим, помышляем и представляем себе.

Чтобы ум не терпел вреда от всего: от зрения, от слуха, от попечения о вещах, от их истребления, от их умножения, от человека, и чтобы связать его единым упованием на Бога, Господь отклонил от нас всякое иное попечение, чтобы вследствие сего возжелали мы собеседования с Единым Богом. Но молитва имеет еще нужду в упражнении, чтобы ум умудрился долговременным пребыванием в оной. После нестяжательности, разрешающей наши мысли от уз, молитва требует пребывания в оной, потому что с продолжением времени ум снискивает навык к упражнению, познает, как отражать от себя помысл, и долгим опытом научается тому, чего заимствовать не может из иного источника.

Поелику Господь знает, что прежде смерти не отъемлет Он у нас возможности к уклонению, что весьма близко к нам это изменение, а именно переход от добродетели к пороку, что человек и естество его удобно приемлют в себя противное, то повелел быть тщательными и подвизаться во всегдашней молитве. Если бы в этом мире была страна удостоверения, то, как скоро человек достиг бы оной, естество его стало бы тогда выше потребности и делание его выше страха и не повелел бы нам Бог подвизаться в молитве, совершая сие Своим промышлением, потому что в будущем веке не приносят Богу молитв с прошениями о чем-либо.

Хочешь ли насладиться стихословием во время службы своей и постигнуть смысл произносимых тобою словес Духа? Отложи совершенно в сторону количество стихословий, не принимай в расчет знания меры в стихах, произноси их как молитву, оставь обычное громогласие… Да углубляется ум твой в изучение словес Духа, пока душа твоя удивлением к домостроительству не возбудится к высоким их разумениям и чрез это не подвигнется к славословию или к полезной печали. И ежели есть что для молитвы, усвой это себе, и когда ум твой утвердится в этом, тогда смущение уступит свое место и удалится.

При стихословии псалмопения твоего не будь как бы заимствующим слова у другого, чтобы… совершенно не стать далеким от почерпаемых в стихах умиления и радости – но как сам от себя произноси слова прошения твоего с умилением и рассудительным разумением, как истинно понимающий дело свое.

Диавол усиливается сначала сделать, чтобы оставлена была непрестанная сердечная молитва, а потом внушает пренебрежение к уставленным временам молитвы и правила, совершаемого телесно. И таким образом вначале помысл предается слабости вкусить прежде времени какую-нибудь малость пищи и что-либо самое незначительное и ничтожное, а по впадении в нарушение воздержания своего человек поползается в неумеренность и распутство… Ибо враг днем и ночью стоит у нас перед глазами, примечает, выжидает и высматривает, каким отверстым входом чувств наших войти ему. И когда допущено нами нерадение в чем-либо одном из сказанного выше, тогда этот хитрый и бесстыдный пес пускает в нас стрелы свои.

Если, когда отправляешь службу, помысл заговорит в тебе и станет тебе нашептывать: «Поспеши несколько, ибо дело у тебя умножается; скорее освободишься» – ты не приобщайся к сему помыслу. А если сильнее будет беспокоить тебя этим, то воротись тот- час назад на одну славу27 или на сколько хочешь, и каждый стих, заключающий в себе вид молитвы, с размышлением повторяй многократно. И если опять будет смущать и стеснять тебя помысл, оставь стихословие и скажи: «Желаю не слова вычислять, но обителей достигнуть, ибо всякой стезей, какой ни поведешь меня, пойду скоро».

Если кто не прекословит помыслам, всеваемым в нас врагом, но молитвой к Богу прерывает беседу с ними, то это служит признаком, что ум его обрел по благодати премудрость, что от многих дел освободило его истинное его ведение и что обретением краткой стези, которой достиг, пресек он долговременное парение на длинном пути, потому что не во всякое время имеем мы силу так воспрекословить всем сопротивным помыслам, чтобы прекратить их, – напротив же того, нередко получаем от них язву, долгое время неуврачуемую… Употребив же первый способ, будешь свободен от всего этого и от страха, потому что нет иной помощи, кроме Бога.

Всякая молитва, которую совершаем ночью, да будет в очах твоих досточестнее всех дневных деяний… Удовольствие, подаваемое подвижникам днем, истекает в чистом уме из света ночного делания. Всякий человек, который опытом не изведал продолжительного безмолвия, пусть не ожидает сам собою узнать что-либо большее о благах подвижничества, хотя он и велик, и мудр, и учителей, и имеет много заслуг.

Не обременяй чрева своего, чтобы не помутился ум твой, и не быть тебе в смятении от парения мысли, когда встанешь ночью, и не расслабли члены твои, и тебе самому не оказаться исполненным женского расслабления, а сверх сего, чтобы душа твоя не омрачилась, и не стали потемненными понятия твои, и чтобы, по причине омрачения, не прийти тебе в совершенное бессилие собрать их воедино для стихословия, и чтобы не попортился в тебе вкус ко всему и не перестало услаждать тебя стихословие псалмопения, тогда как ум, при легкости и светлости мысли, с удовольствием обыкновенно вкушает его разнообразие. Ибо когда возмущено ночное благочиние, тогда и в дневном делании ум бывает смущен, и ходит в омрачении, и не услаждается, по обыкновению, чтением, потому что, обратился ли ум к молитве или к какому занятию, на мысли находит как бы буря.

Когда пожелаешь стать на служение бдения, тогда… не тотчас начинай службу твою, но, когда помолишься сперва и совершишь молитву и запечатлеешь сердце свое и члены свои животворящим знамением креста, стой несколько времени молча, пока успокоятся чувства твои и утихнут помыслы твои. После сего возведи внутренний взор свой ко Господу и с печалью умоляй Его укрепить немощь твою, чтобы стихословие твое и мысли сердца твоего соделались благоугодными святой Его воле. И безмолвно молись в сердце твоем, говоря так: «Ты, Господи Иисусе, Боже мой, призирающий на тварь Свою, Ты, Кото- рому явны страсти мои, и немощь естества нашего, и сила супостата нашего, – Ты Сам укрой меня от злобы его, потому что сила его могущественна, а естество наше бедственно и сила наша немощна. Посему Ты, Благий, Который знаешь немощь нашу и понес на Себе трудности нашего бессилия, сохрани меня от мятежа помыслов и от потопа страстей и соделай меня достойным сей святой службы, чтобы мне страстями своими не растлить ее сладости и не оказаться пред Тобою бесстыдным и дерзким».

Если же, когда пребываешь во бдении, продолжительное стояние одолевает тебя своей долговременностью, и изнеможешь от бессилия, и скажет тебе помысл, вернее же сказать, злохитренный проговорит в помысле, как в змии: «Окончи, потому что не можешь стоять», – то отвечай ему: «Нет, но посижу одну кафизму – это лучше сна. И если язык мой молчит и не выговаривает псалма, ум же поучается с Богом в молитве и в собеседовании с Ним, то бодрствование полезнее всякого сна».

Одним из святых написано: «Кто не почитает себя грешником, того молитва не приемлется Господом». Если же скажешь, что некоторые отцы писали о том, что такое душевная чистота, что такое здравие, что такое бесстрастие, что такое созерцание, то писали не с тем, чтобы нам с ожиданием домогаться этого прежде времени, ибо написано, что не придет Царствие Божие приметным образом (Лк. 17, 20). И в ком оказалось такое намерение, те приобрели себе гордость и падение. А мы область сердца приведем в устройство делами покаяния и житием, благоугодным Богу, Господнее же приидет само собою, если место в сердце будет чисто и неоскверненно. Чего же ищем приметным образом, разумею Божии высокие дарования, то не одобряется Церковью Божией, и приемшие это приобретали себе гордость и падение. И это не признак того, что человек любит Бога, но душевная болезнь. Да и как нам домогаться высоких Божиих дарований, когда Павел хвалится скорбями и высоким Божиим даром почитает общение в страданиях Христовых!

Ежечасно надлежит нам знать, что в сии двадцать четыре часа дня и ночи имеем мы нужду в покаянии. Значение же слова «покаяние», как узнали мы из действительного свойства вещей, таково: оно есть с исполненною сокрушения молитвой приближающееся к Богу неослабное прошение об оставлении прошедшего и болезнование о хранении будущего. Посему и Господь наш опору нашей немощи указал в молитве, говоря: Пробудитесь, бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение (Мф. 26, 41). Молитесь и будьте неленивы, во всякое время будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней (Кол. 4, 2). Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7–8). Особенно же подтвердил слово Свое и к большей рачительности подвиг нас притчей о друге, который в полночь пришел к другу своему и просил у него хлеба. Господь говорит: Если, говорю вам, он не встанет и не даст ему по дружбе с ним, то по неотступности его, встав, даст ему, сколько просит (Лк. 11, 8). И вы молитесь и не будьте нерадивыми. Какое несказанное побуждение к дерзновению! Податель побуждает нас просить у Него, чтобы дать нам Божественные Свои дарования! И если Сам, как знает Он, домостроительствует все, что благодетельно для нас, то сии слова Его исполнены великой силы для возбуждения в нас дерзновения и упования.

В великом смирении и в сокрушении сердца о том, что в нас, и о помыслах наших будем просить отпущения грехов своих и душевного смирения.

Об одном из наших отцов говорят, что сорок лет молитву его составляла одна речь: «Согрешил я, как человек; Ты прости, как Бог». И отцы слышали, как он с печалью твердил этот стих, а между тем плакал и не умолкал, и сия одна молитва заменяла у него службу днем и ночью.

Непрестанно очищай себя пред Господом, имея в сердце своем памятование о Нем, чтобы, пробыв долго без памятования о Нем, не оказаться тебе не имеющим дерзновения, когда приходишь к Нему. Ибо дерзновение пред Богом бывает следствием частого с Ним собеседования и многой молитвы. Общение с людьми и продолжение оного бывает посредством тела, а общение с Богом – посредством душевного памятования, внимательности в молитвах и всесожжения. Долговременным сохранением памятования о Боге душа по временам приводится в изумление и удивление.

Когда случится, что душа твоя внутренно наполняется тьмою… и, подобно тому как солнечные лучи закрываются на земле мглой облаков, душа на несколько времени лишается духовного утешения и свет благодати внутри меркнет по причине осеняющего душу облака страстей и потому, что умалена в тебе несколько радостотворная сила и ум приосенила необычная мгла, – ты не смущайся мыслью и не подавай руки душевному неведению, но терпи, читай книги учителей, принуждай себя к молитве и жди помощи. Она придет скоро, чего и не узнаешь ты. Ибо как лицо земли открывается солнечными лучами от объемлющей землю воздушной тьмы, так молитва может истреблять и рассеивать в душе облака страстей и озарять ум светом веселия и утешения, что обыкновенно порождает молитва в наших помышлениях, особливо же когда заимствует себе пищу из Божественных Писаний и имеет бодрственность, осиявающую ум. Всегдашнее занятие писаниями святых исполняет душу непостижимым удивлением и божественным веселием.

Когда душа твоя приблизится к тому, чтобы выйти из тьмы, тогда вот что будет для тебя признаком: сердце у тебя горит и, как огнь, распаляется день и ночь, а потому целый мир вменяешь ты за уметы и пепел, не желаешь даже пищи из-за сладости новых пламенеющих помыслов, непрестанно возбуждающихся в душе твоей. Внезапно дается тебе источник слез, как поток, текущий без принуждения и примешивающийся ко всякому делу твоему, то есть во время чтения твоего, молитвы твоей и размышления твоего, когда принимаешь пищу и питие, и во всяком деле твоем оказывается, что у тебя срастворены с этим слезы. И когда увидишь это в душе своей, будь благонадежен, потому что переплыл ты море, и столько будь прилежен к делам своим, так тщательно содержи стражу, чтобы благодать умножалась в тебе со дня на день. А пока не встретишь в себе этого, ты не совершил еще пути своего и не вступил на гору Божию.

Слезы во время молитвы – признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, признак того, что молитва принята и слезами начала входить на поле чистоты.

Молитва, когда подает тебе руку, заменяет собою Божию службу. И когда во время самой службы дано тебе будет дарование слез, услаждение ими не называй праздностью в молитве, потому что благодать слез есть полнота молитвы.

Пока человек не приимет Утешителя, потребны ему Божественные Писания для того, чтобы памятование доброго напечатлевалось в мысли его и непрестанным чтением обновлялось в нем устремление к добру и охраняло душу его от тонкости греховных путей, потому что не приобрел он еще силы Духа, которая удаляет заблуждение, берет в плен душе- полезные памятования и приближается к холодности при рассеянии ума. Ибо когда сила Духа низойдет в действующую в человеке душевную силу, тогда вместо закона Писаний укореняются в сердце заповеди Духа, и тогда втайне учится у Духа и не имеет нужды в пособии вещества чувственного, потому что, пока сердце учится от вещества, непосредственно за учением следуют заблуждение и забвение, а когда учение преподается Духом, тогда памятование сохраняется невредимым.

Нерассеянная молитва производит в душе ясную мысль о Боге. И водружение нами в себе памятования о Боге есть вселение в нас Бога. Так соделываемся мы храмом Божиим.

[Совершенного жития достиг тот, кто сподобился] непрестанного пребывания в молитве. Ибо как скоро достиг он сего, взошел на высоту всех добродетелей и соделался уже обителью Святого Духа. А если кто не приял несомненно сей благодати Утешителя, то не может свободно совершать пребывания в сей молитве, потому что, как сказано, когда вселится в ком из людей Дух, тогда не прекратит он молитвы, но Сам Дух [в нем] молится всегда (см.: Рим. 8, 26). Тогда и в сонном, и в бодрственном состоянии человека молитва не пресекается в душе его, но ест ли, пьет ли, спит ли, делает ли что, даже и в глубоком сне без труда издаются сердцем его благоухания и испарения молитвы. Тогда молитва не отлучается от него, но всякий час, хотя и безмолвствует во внешности его, однако же в то же время совершает в нем службу Божию втайне. Ибо молчание чистых один из христоносных мужей называет молитвой, потому что помыслы их суть Божественные движения, а движения чистого сердца и ума суть кроткие гласы, которыми сокровенно воспевают Сокровенного.

Вот слово, изреченное Тем, Кто каждой вещи определил собственный ее образ: «Молитва есть радость, воссылающая благодарение». Разумел же Он… молитву, совершаемую в ведении Бога, то есть посылаемую от Бога, потому что не с трудом и утомлением молится тогда человек, какова всякая иная молитва, какою молится человек до ощущения сей благодати, но с сердечной радостью и удивлением непрестанно источает благодарственные движения при неисчислимых коленопреклонениях, – и от множества возбуждений к ведению, удивлению и изумлению пред благодатью Божией внезапно возвышает глас свой, песнословя и прославляя Бога, воссылает благодарение Ему и в крайнем изумлении приводит в движение язык свой.

В это время, в которое совершаются молитвословия и моления пред Богом и собеседование с Ним, человек с усилием отовсюду собирает воедино все свои движения и помышления и погружается мыслью в Едином Боге, и сердце его наполнено бывает Богом, и оттого уразумевает он непостижимое. Ибо Дух Святой по мере сил каждого действует в нем, и действует, заимствуя повод к действию из того самого, о чем кто молится, так что внимательностью молитва лишается движения, и ум поражается и поглощается изумлением, и забывает о вожделении собственного своего прошения, и в глубокое упоение погружаются движения его, и бывает он не в мире сем. И тогда не будет там различия между душой и телом, ни памятования о чем-либо.

Когда же действием Духа душа подвигнута к Божественному, тогда излишни для нас и чувства, и их деятельность, равно как излишни силы духовные душе, когда она по непостижимому единству соделывается подобною Божеству и в своих движениях озаряется лучом высшего света.

Молитва есть сеяние, а созерцание – собирание рукоятей, при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых посеянных им зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы. И он в собственном своем делании пребывает без всякого движения.

Всякая какого бы то ни было рода совершаемая молитва совершается посредством движений, но как скоро ум входит в духовные движения, не имеет там молитвы. Иное дело – молитва, а иное – созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге.

Иное дело – молитвенное услаждение, а иное – молитвенное созерцание. Последнее в такой мере выше первого, в какой совершенный человек выше несовершенного отрока. Иногда стихи делаются сладостными в устах, и стихословие одного стиха в молитве неисчетно продолжается, не дозволяя переходить к другому стиху, и молящийся не знает насыщения. Иногда же от молитвы рождается некое созерцание, и прерывает оно устную молитву, и молящийся в созерцании изумевает, цепенея телом. Такое состояние называем мы молитвенным созерцанием, а не видением и образом или мечтательным призраком чего-либо, как говорят несмысленные. И опять, в сем молитвенном созерцании есть мера и различие дарований – и это еще молитва, потому что ум не преступил туда, где нет уже молитвы, в такое состояние, которое выше молитвы. Ибо движения языка и сердца в молитве суть ключи, а что после сего, то уже есть вход в сокровенные клети. Здесь да умолкнут всякие уста, всякий язык, да умолкнут и сердце – этот распорядитель помыслов, и ум – этот правитель чувств, и мысль – эта быстропарящая и бесстыдная птица, и да прекратится всякое их ухищрение. Здесь да остановятся ищущие, потому что пришел Домовладыка.

Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя и все здешнее и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Посему некто с уверенностью осмеливается сказать, что свобода воли путеводит и приводит в движение посредством чувств всякую совершаемую добродетель и всякий чин молитвы, в теле ли то или в мысли, и даже самый ум – этого царя страстей. Когда же управление и смотрение Духа возгосподствуют над умом – этим домостроителем чувств и помыслов, – тогда отъемлется у природы свобода и она путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собой власти, но иной силой путеводится, сама не знает куда, и не может совершать движений мысли, о чем бы ей хотелось, но овладевается в этот час пленившей ее силой и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человек не будет иметь и хотения, даже, по свидетельству Писания, не знает, в теле он или вне тела (см.: 2 Кор. 12, 2).

Поверь, брат, что ум имеет возможность различать свои движения только до пре- дела чистой молитвы. Как же скоро достигает туда и не возвращается вспять или не оставляет молитвы, – молитва делается тогда как бы посредницей между молитвой душевной и духовной. И когда ум в движении, тогда он в душевной области, но как скоро вступает в оную область, прекращается и молитва. Ибо святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвой молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами.

Как вся сила законов и заповедей, какие Богом даны людям, по слову отцов, имеет пределом чистоту сердца, так все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву. Ибо и воздыхания, и коленопреклонения, и сердечные прошения, и сладчайшие вопли, и все виды молитвы, как сказал я, имеют пределом чистую молитву и до нее только имеют возможность простираться. А когда достигнута чистота молитвенная и даже внутренняя, тогда ум, как скоро преступит этот предел, не будет уже иметь ни дерзновения на молитву и молитвенное движение, ни плача, ни власти, ни свободы, ни прошения, ни вожделения, ни услаждения чем-либо из уповаемого в сей жизни или в будущем веке. И посему-то после чистой молитвы нет иной молитвы. До сего только предела всякое молитвенное движение и все виды молитвы доводят ум властью свободы. Потому и подвиг в сей молитве. А за сим пределом будет уже изумление, а не молитва, потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание и не молитвою молится ум.

Молитва есть моление и попечение о чем-либо и вожделение чего-либо, как то: избавления от здешних или будущих искушений, или вожделение наследия отцов, притом моление, которым человек приобретает себе помощь от Бога. Сими движениями и ограничиваются движения молитвенные. А чистота и нечистота молитвы зависят от следующего: как скоро в то самое время, как ум приуготовляется принести одно из сказанных нами движений своих, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или беспокойство о чем- нибудь, тогда молитва сия не называется чистой, потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, то есть на сердце – этот духовный Божий жертвенник.

Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все законное с малым недостатком и достигший душевной чистоты, так из тысячи разве один найдется при великой осторожности сподобившийся достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство, потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие, сподобились же весьма редкие, а достигший того таинства, которое уже за сей молитвой, едва, по благодати Божией, находится и из рода в род.

Будем же всегда молиться Господу так: «Да воссияет в сердцах наших истина Твоя, Христе, Полнота истины, и да познаем, как по воле Твоей ходить путем Твоим!»

Когда ум совлечется ветхого человека и облечется в человека нового, благодатного, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету… Тогда ум бывает там – выше молитвы, и с обретением лучшего молитва оставляется. И не молитвой тогда молится ум, но бывает в восхищении при созерцании непостижимого, – того, что за пределами мира смертных, и умолкает в неведении всего здешнего. Сие-то неведение называется высшим ведения. О сем-то неведении говорится: «Блажен постигший неведение, неразлучное с молитвой», которого да сподобимся и мы, по благодати Единородного Сына Божия. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение ныне, и всегда, и во веки веков! Аминь.

Всякое попечение доброго ума о Боге, всякое размышление о духовном становится молитвою, и нарицается именем молитвы, и под этим именем сводится воедино, будешь ли иметь в виду различные чтения, или славословие Богу, или заботливую печаль о Господе, или телесные поклоны, или псалмопение в стихословии, или всё прочее, из чего составляется всё учение чистой молитвы, от которой рождается любовь Божия; потому что любовь - от молитвы.

Быть злопамятным и молиться значит то же, что сеять в море и ждать жатвы. Как светлости огня невозможно поставить преграду, чтобы не восходила она вверх, так и молитвам милосердных ничто не препятствует восходить на небо.

Нерассеянная молитва производит в душе явную мысль о Боге.

Делание сердца (сердечная молитва) служит узами для внешних членов.

Не будь бессмыслен в прошениях своих, чтобы не оскорбить тебе Бога неразумием. Будь мудр в своих молитвах, чтобы сподобиться тебе славы. Проси подобающего тебе у Дающего без зависти, чтобы за мудрое свое хотение принять от Него и почесть.

Приноси Богу прошения свои сообразно с Его славою, чтобы возвеличилось пред Ним достоинство твое и возрадовался Он о тебе.

Если кто попросит у царя немного навоза, то не только сам себя обесчестит маловажностью своей просьбы как показавший тем великое неразумие, но и царю своею просьбою нанесет оскорбление.

Если неугодны будут Богу дела твои, не домогайся у Него прославления, чтобы не уподобиться человеку, искушающему Бога.

Сообразна с жизнью твоею должна быть и молитва твоя.

Молись, чтобы не впадать в искушения душевные, а к искушениям телесным приуготовляйся со всею крепостью своею. Ибо без них не сможешь приблизиться к Богу, потому что через них уготован Божественный покой. Кто бежит от искушений, тот бежит от добродетели. Разумею искушение не похотями, но скорбями.

Иное дело - молитвенное услаждение, а иное - молитвенное созерцание. Последнее в такой мере выше первого, в какой совершенный человек выше несовершенного отрока.

Иное дело - молитва, а иное - созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание имеют начало друг в друге. Молитва есть сеяние, а созерцание - собирание снопов.

Всякая совершаемая молитва есть моление, заключающее в себе или прошение, или покаяние, или благодарение, или хваление.

Молитва есть моление и попечение о чем-либо и желание чего-либо, например: избавления от здешних или будущих искушений или желание наследия святых отцов; моление - это то, чем человек приобретает себе помощь от Бога.

Чистота и нечистота молитвы зависят от следующего: если в то самое время, как ум готовится к ней, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или беспокойство о чем-нибудь, тогда молитва не называется чистою. Потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, то есть на сердце - этот духовный Божий жертвенник.

Молитва коленопреклоненная ниже духовной. Всякая же духовная молитва свободна от движений. И если чистою молитвою едва ли кто молится, то что сказать о молитве духовной?

Так называемую духовную молитву в одном месте называют путем, а в другом - знанием и в ином - умным видением.

Как вся сила законов и заповедей, какие Богом даны людям, по слову святых отцов, имеет пределом чистоту сердца, так все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву.

Святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвою молятся, но с изумлением пребывают в радующей их славе.

Чистота ума есть воспарение мысленного. Она уподобляется небесному цвету, в ней во время молитвы начинает сиять свет Святой Троицы.

Когда тело изнемогает в посте и смирении, тогда душа укрепляется молитвою.

Те, в ком воссиял свет веры, не доходят уже до такого бесстыдства, чтобы снова им испрашивать у Бога в молитвах: «Дай нам это» или: «Возьми у нас то», - и нимало не заботятся они о себе самих, потому что духовными очами веры ежечасно видят Отеческий Промысел, каким осеняет их Тот истинный Отец, Который безмерно великою любовью Своею превосходит всякую отеческую любовь, больше всех имеет силу содействовать нам, в большей мере, нежели как мы просим, помышляем и представляем себе.

Кто без нужды молит Бога и желает, чтобы в руках его были чудеса и силы, тот искушается в уме своем ругателем демоном и оказывается хвастливым и немощным в своей совести. Ибо в скорби нужно просить нам Божией помощи. Без нужды же искушать Бога опасно.

Погибели предшествует гордость, говорит Премудрый (Притч. 16, 18), и прежде дарования должно быть смирение. По мере гордыни, видимой в душе, бывает и мера сокрушения, каким вразумляет душу Бог. Гордыню же разумею не ту, когда помысел ее появляется в уме или когда человек на время побеждается ею, но гордыню, постоянно пребывающую в человеке. За горделивым помыслом последует сокрушение, а когда человек возлюбил гордыню, не знает уже сокрушения.

Кто печется о телесном сверх потребности, тот невольно отпадает от Бога.

Путь Божий - ежедневный крест. Никто не восходил на небо, живя прохладно. О пути же прохладном знаем, где он оканчивается. Богу неугодно, чтобы беспечным был тот, кто Ему предал себя всем сердцем. Попечение же его должно быть об истине. А из этого познается, что он под Божиим Промыслом, когда Бог непрестанно посылает ему печали.

Праведные не только по воле своей подвизаются в добрых делах, но и невольно выдерживают сильное борение с искушениями во испытание своего терпения.

Истинные праведники всегда помнят, что недостойны они Бога. А что истинные они праведники, узнается это из того, что признают себя окаянными и недостойными попечения Божия, и исповедуют это тайно и явно, и умудряются на это Святым Духом, чтобы не остаться без подобающей им заботливости и трудничества, пока они в этой жизни. Время же упокоения Бог определил им в будущем веке. И имеющие в себе живущего Господа по этому самому не желают быть в покое и освободиться от скорбей, хотя иногда и дается им утешение в духовном.

Такова воля Духа, чтобы возлюбленные его пребывали в трудах.

Нет человека, который бы не скорбел во время обучения, и нет человека, которому бы не казалось горьким время, когда испивает он яд искушений. Без них невозможно приобрести сильной воли.

Если во смирении прося с непрестанным желанием, покоримся Богу в терпении, то всё примем о Христе Иисусе, Господе нашем.

Радость о Боге крепче здешней жизни, и кто обрел ее, тот не только не посмотрит на страдания, но даже не обратит взора на жизнь свою, и не будет там иного чувства, если действительно была эта радость. Любовь сладостнее жизни, и разумение Бога, от которого рождается любовь, сладостнее меда. Любви не печаль - принять тяжкую смерть за любящих. Любовь есть порождение знания, а знание есть порождение душевного здравия, здравие же душевное есть сила, происшедшая от продолжительного терпения.

Если приучим себя к доброму размышлению, то будем стыдиться страстей, как только встретимся с ними.

Жизнь будущая подобна рукописаниям, начертанным на чистых свитках, запечатанных царскою печатью, в которых нельзя ничего ни прибавить, ни убавить. Поэтому пока мы среди изменения, будем внимательны к себе, и пока имеем власть над рукописанием жизни своей, какое пишем своими руками, постараемся делать в нем дополнения добрым житием, станем исправлять в нем недостатки прежнего жития.

Любовь к Богу - от собеседования с Ним, а молитвенное размышление и поучение достигается безмолвием, безмолвие - нестяжательностью, нестяжательность - терпением, терпение - ненавистью к похотениям, а ненависть к похотениям - страхом геенны и надеждой блаженств. Ненавидит же похотения тот, кто знает плод их, и что готовят они человеку, и до какого блаженства не допускается он ради похотений.

Храни себя от самомнения во время добрых в тебе изменений. Немощь свою и невежество свое относительно тонкости сего самомнения усердно открывай Господу в молитве, чтобы не быть тебе оставленным и не искуситься в чем-либо срамном, потому что за гордостью следует блуд, а за самомнением - обольщение.

Пусть у тебя всегда берет перевес милостыня, пока в самом себе не ощутишь той милостыни, какую имеет Бог к миру. Наше милосердие пусть будет зеркалом, чтобы видеть нам в себе самих то подобие и тот истинный образ, какой есть в Божием естестве и в сущности Божией. Этим и подобным будем просвещаться для того, чтобы нам просветленной волей устремиться к житию по Богу. Сердце жестокое и немилосердное никогда не очистится. Человек милостивый - врач своей души, потому что как бы сильным ветром из сердца своего разгоняет он омрачение страстей.

Чувство духовное такого качества, что принимает в себя созерцательную силу, подобно зенице телесных очей, имеющих в себе чувственный свет.

Чистота есть светлость мысленного воздуха, недрами которого окрыляется внутреннее наше естество.

Любовь есть плод молитвы и от созерцания своего возводит ум к ненасытному ее желанию, когда ум пребывает в молитве без уныния, и человек умом, только в безмолвных помышлениях, молится пламенно и с горячностью. Молитва есть умерщвление мыслей похоти плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умирающий для мира, и терпеливо пребывать в молитве значит отречься человеку от себя самого. Поэтому в самоотвержении души обретается любовь Божия.

Молитва - это свобода и упразднение ума от всего здешнего, сердце, совершенно обратившее взор свой к желанию уповаемого в будущем.

Как дитя поражается страшным зрелищем и, убежав от него, держится за края одежды своих родителей, призывая их на помощь, так и душа, в какой мере утесняется и сокрушается страхом искушений, спешит прилепиться к Богу, призывая Его в непрестанной молитве. И пока искушения продолжают одно за другим нападать на нее, умножает моление; и, напротив, когда получает освобождение, предается парению мыслей.

Кто не почитает себя грешником, того молитва не приемлется Господом.

Неправедные уста заграждаются для молитвы; потому что осуждение совести делает человека не имеющим дерзновения. Сердце доброе с радостью источает слезы в молитве.

Молитва есть прибежище помощи, источник спасения, сокровище упования, пристань, спасающая от треволнения, свет пребывающим во тьме, опора немощных, покров во время искушений, помощь в решительную минуту болезни, щит избавления во брани, стрела, изощренная на врагов, и, просто сказать: открывается, что всё множество этих благ имеет доступ посредством молитвы.

Молитва есть радость, воссылающая благодарение.

Блага рождаются в человеке от познания собственной немощи. Ибо по великому желанию помощи Божией приближается он к Богу, пребывая в молитве. И в какой мере приближается он к Богу намерением своим, в такой и Бог приближается к нему дарованиями Своими.

Потому-то Господь оставляет святым причины к смирению и к сокрушению сердца в усиленной молитве, чтобы любящие Его приближались к Нему посредством смирения.

«Молитва есть беседа ума с Богом», - писал Евагрий . Для Исаака Сирина беседа (enyana) ума с Богом есть наивысшее делание христианина, с которым не может сравниться никакое другое делание:

Ничто так не угодно Богу и не досточестно в очах ангелов, ничто так не смиряет сатану и не страшно для демонов, ничто так не заставляет трепетать грех и не возращает знание, ничто так не приводит к состраданию, не смывает грех, не помогает человеку приобрести смирение, не умудряет сердце, не подает утешение и не собирает ум, как постоянная молитва отшельника, преклоняющего колена к земле. Это гавань покаяния, в которую все собрание умилительных помыслов собрано со слезами, ибо это сокровищница силы, омовение сердца, путь чистоты, дорога откровений, лествица ума. Такая молитва делает ум подобным Богу, уподобляет его движения тем, что свойственны будущему веку. Она возмещает долг продолжительного небрежения в краткий срок. Она вмещает в себя различные и многообразные делания .

Исаак понимает под молитвой всю совокупность деланий, сопровождающих собеседование ума с Богом:

Всякая беседа, совершаемая втайне, всякая мысль благого ума о Боге, всякое размышление о духовном является молитвой и называется именем молитвы. Под этим именем объединяются и понимаются различные чтения, или голос уст в славословии Бога, или сосредоточенная печаль о Господе, или телесные поклоны, или псалмы–славословия, или все прочее, из чего составляется учение чистой молитвы .

Согласно традиционному для православной аскетики пониманию, молитва является основой духовной жизни христианина, источником и причиной всех благ. Исаак определяет молитву следующим образом:

Молитва есть прибежище помощи, источник спасения, сокровище упования, пристань, спасающая от треволнения, свет пребывающим во тьме, опора немощных, покров во время искушений, помощь в решительную минуту болезни, щит избавления от брани, стрела, изощренная на врагов .

В другом месте Исаак определяет молитву как «свободу и упразднение ума от всего здешнего - сердце, совершенно обратившее взор свой к вожделению уповаемого в будущем» . Во время молитвы, когда ум собран и все чувства приведены в гармонию, происходит встреча человека с Богом. Поэтому все духовные дарования и мистические видения бывали у святых во время молитвы. «Почему все откровения от Бога происходят у святых во время молитвы? - спрашивает Исаак. - Потому что нет времени более подходящего для чего–либо священного, чем время молитвы» . Захарии во время молитвы явился ангел, предвозвестив рождение Иоанна ; Петру во время молитвы шестого часа было видение ; Корнилию во время молитвы явился ангел . Когда архиерей однажды в год, «в страшное время молитвы», входил во Святое Святых и там возносил молитву, упав на лицо, он слышал Божии неизреченные глаголы в страшном и неизглаголанном видении. О, как страшно это таинство, которому служил при сем архиерей! Но таковы и все видения, являвшиеся святым во время молитвы. Ибо какое другое время так свято и по святыне своей столь соответствует принятию дарований, как время молитвы, в которое беседует человек с Богом? В это время, в которое совершаются молитвословия и молитвы перед Богом, человек с усилием отовсюду собирает воедино все свои движения и помышления и погружается мыслью в единого Бога, и сердце его наполнено бывает Богом, и оттого уразумевает он непостижимое .

Обозначим основные качества, которыми, по Исааку, должна характеризоваться молитва. Во–первых, молиться следует внимательно и нерассеянно: внешняя активность не должна отвлекать от молитвы. Исаак приводит в пример отшельника, который говорил:

«Удивляюсь, слыша, что некоторые в келлиях своих занимаются рукоделием и могут без опущения совершать правило свое и не смущаться… Честно говоря, если выхожу за водой, то чувствую замешательство в своем обычае и в порядке его и встречаю препятствие к совершенствованию своей рассудительности» .

Во–вторых, необходимо во время молитвы бороться с посторонними помыслами: «Чтобы чуждые помыслы возбуждались или не возбуждались в нас - это от нас не зависит; от нас же зависит, размышлять о них или не размышлять» . Говоря так, Исаак следует традиционному для восточно–христианской аскетической письменности учению о трезвении (греч. nhciw), согласно которому подвижник должен стоять на страже своего ума и отсекать чуждые помыслы при самом их появлении, не давая им проникнуть внутрь ума и овладеть собою .

В–третьих, во время молитвы человек не должен представлять в уме какие–либо чувственные образы - это опять же весьма традиционная для восточной аскетики тема. Воображение, согласно Исааку, может стать стеной между человеком и Богом, свести на нет весь его молитвенный труд:

Отвергай тех, кто устанавливает чувственный образ в уме своем во время молитвы и вместо одного простого и одинокого помысла прозрения в Его непостижимость во время моления к Спасителю нашему утешает себя образами ума своего. Что касается нас, то мы отвергаем таковых, обманутых собственными фантазиями. И когда душа наша собрана в полной сосредоточенности в страшное время молитвы, предадим чувства души нашей Духу Божию с простотой сердца .

В–четвертых, молиться нужно со смирением. Молитва смиренного идет прямо из уст молящегося в уши Божии .

Когда предстанешь в молитве твоей перед Богом, сделайся в помысле своем как бы муравьем, как бы пресмыкающимся по земле, как бы пиявкой и как бы лепечущим ребенком. Не говори перед Богом чего–либо от знания, но мыслями младенческими приближайся к Нему и ходи перед Ним, чтобы сподобиться тебе того отеческого промышления, какое отцы имеют о детях своих младенцах .

В–пятых, молиться нужно с глубоким чувством и слезами. Чувство сердечной скорби, сопровождающееся телесным трудом, то есть поклонами, должно сопутствовать молитве: «Всякая молитва, в которой не утруждалось тело и не скорбело сердце, вменяется заодно с недоношенным плодом чрева, потому что такая молитва не имеет в себе души» . Вместе с тем «молитва есть радость, воссылающая благодарение» . Сочетание скорби сердца и благодарной радости становится источником слез, которые сопровождают молитву, особенно на ее высших стадиях: «Слезы во время молитвы - признак Божией милости, которой сподобилась душа в покаянии своем, признак того, что молитва принята и слезами начала входить на поле чистоты» ; «Благодать слез есть полнота молитвы» .

В–шестых, молиться нужно усердно, терпеливо и с горячностью. Такая молитва достигается благодаря любви к Богу:

Любовь есть плод молитвы; и от созерцания своего возводит ум к ненасытимому вожделению ее, когда ум пребывает в молитве без уныния - молится ли он видимым образом, с участием тела, или только умом, в безмолвных помышлениях, пламенно и с горячностью . Молитва есть умерщвле¬ние мыслей похоти плотской жизни. Ибо молящийся прилежно есть то же, что умирающий для мира: и терпеливо пребывать в молитве значит отречься от себя самого. Поэтому в самоотвержении души обретается любовь Божия .

В–седьмых, каждое слово молитвы должно исходить из глубины сердца; даже если слова заимствуются из псалмов, их следует произносить как свои собственные: «При стихословии псалмопения твоего не будь как бы заимствующим слова у другого, чтобы… не стать совершенно далеким от почерпаемых в стихах умиления и радости; но, как сам от себя, произноси слова прошения твоего с умилением и рассудительным пониманием» . Исаак высоко ценил псалмопение, подчеркивая необходимость размышления над словами псалмов:

…Нет ничего, что препятствовало бы тебе во всей полноте воспринять все эти блага из псалмов и использовать их. Также и восхитительные слова, изложенные в песнях, которые установлены Святой Церковью , вместе с прочими возвышенными словами, которые Дух положил на музыку, и песнопениями, могут занимать место совершенной молитвы в человеке. Когда мы размышляем над ними, они рождают в нас чистые молитвы и высокие прозрения и приближают нас таким образом к просветленности (sapyuta) мышления и изумлению Богом, а также к другим вещам, посредством которых Господь умудряет тебя и просвещает в те времена, когда ты выбираешь соответствующие стихи и в просительном настроении приносишь их Господу твоему, повторяя их подолгу и в тишине _.

В–восьмых, во время молитвы необходимо иметь твердое упование на Бога . Не следует просить у Бога земных благ, которые Он подаст нам без всякого прошения:

Приноси Богу прошения твои сообразно с Его славой, чтобы возвеличилось пред Ним достоинство твое и возрадовался Он о тебе… Не проси у Бога того, что Он Сам без прошения дает нам по Своему отеческому промышлению… Сын у отца своего не просит уже хлеба, но домогается наибольшего и высшего в доме отца своего. Ибо только по немощи ума человеческого Господь заповедал просить повседневного хлеба. Но смотри, что заповедано тем, которые совершенны знанием и здравы душой. Им сказано: Не заботьтесь о пище или одежде… ищите же прежде Царствия Божия, и это все приложится вам .

Истинно верующие не просят у Бога «дай нам это» или «возьми у нас то», и вообще не заботятся о себе самих, потому что очами веры ежечасно видят Отеческий Промысл . Вместо того, чтобы спрашивать у Бога «что Ты дашь мне?», свободнорожденная душа просит Его о сохранении в ее сердце сокровища веры, хотя «даже в такой просьбе не нуждается Бог» . Наконец, молитве должен соответствовать весь образ жизни (dubbara) подвижника: «Молитва, с которой не соединено прекрасное поведение, - словно орел с подрезанными крыльями» . Если человек пренебрегает прочими аскетическими деланиями, он не преуспеет и в молитве. Таким образом, по Исааку, молитве должны сопутствовать внимание и трезвение, отсутствие рассеянности, посторонних помыслов и воображения, смирение, глубокое чувство сокрушения, сопровождающееся слезами, усердие и горячность, произнесение слов из глубины сердца, твердое упование на Бога и образ жизни, соответствующий высоте молитвенного делания. Если молитва подвижника обладает всеми этими свойствами, она легко и быстро дойдет до ушей Божиих. Почему Бог иногда медлит с ответом на молитву и не исполняет прошения человека? Исаак указывает две причины этого. Первая заключается в человеколюбивом Промысле Божием, согласно которому Бог каждому подает соответствующее его мере и способности вместить:

Если просишь чего у Бога и Он медлит услышать тебя вскоре, не печалься, потому что ты не мудрее Бога. Бывает же это с тобою или потому, что недостоин ты получить просимое; или потому, что пути сердца твоего не соответственны, но противны прошениям твоим; или потому, что не пришел ты еще в меру, чтобы принять дарование, которого просишь .

Другая причина, по которой Бог не слышит нашу молитву, - грехи, отделяющие нас от Бога:

Но поскольку говорим, что Бог многомилостив, то почему же, когда постоянно стучимся и просим в искушениях, не бываем услышаны, но презирает Он прошение наше? Этому, конечно, учит нас пророк, говоря: «Не мала рука Господня, и не тяжел Господь слухом, чтобы услышать. Но грехи наши разлучили нас с Ним, и беззакония наши отвратили лицо Его, чтобы не слышать» . Во всякое время помни о Боге, и Он вспомнит о тебе, когда впадешь в беды .