То что в твоем сердце. Что в твоем сердце? Целый мир в твоём сердце
Всем женщинам известен один очень простой, но действенный способ, помогающий справиться с осенней хандрой. Достаточно лишь купить себе что-то новенькое.
Предлагаем вам насладиться прелестью осенних красок и окунуться в мир ярких, темпераментных и необычных украшений. Новые коллекции SOKOLOV порадуют и ценителей строгой классики, и тех, кто предпочитает украшения со смыслом.
Застывшая красота
Прохладные осенние вечера, ясные звёздные ночи и сковавшие землю первые заморозки. В этом есть что-то чарующе прекрасное, что-то, что заставляет нас замирать перед величием природы.
Заглянуть в душу океана, ощутить красоту и безмолвие Арктики стало возможным благодаря художникам Алле Арутенковой и Екатерине Захаровой:
«Человека всегда притягивала и манила глубина и загадочность темных вод Северного Ледовитого океана. Нам захотелось отразить эту пленительную красоту форм и цвета в ювелирных украшениях. Так родилась коллекция Arctic».
В ней раскрывается не только красота пейзажей, но и противоречивое женское настроение. Подобно чарующей природе Арктики, женщина бывает холодна и неприступна. Но в один момент всё меняется, и, будто озарённая солнцем, она становится ещё прекраснее.
Как рассказали авторы коллекции, тема Арктики прослеживается и в выборе камней: «Топазы, словно льды, переливающиеся под лучами яркого солнца, обрамляют сапфир, синий цвет которого символизирует глубину океана — загадочную и неизведанную. Кто знает, может, именно украшения из линейки Arctic помогут разгадать тайну их обладательницы...».
Каждое мгновение — твоё
Никакое осеннее уныние не может помешать осуществить мечту. Мария Караваева и Лариса Горева по-новому взглянули на известные талисманы удачи и создали коллекцию символичных украшений Talisman.
В основе дизайна линейки — традиционные обереги: булавка, стрела, ключ и сердце. Эксперименты с формой превратили привычные символы в оригинальные украшения, в каждом из которых своя история и своя загадка.
«Это коллекция талисманов удачи в любви, работе, отношениях... Мы постарались по-своему взглянуть на давно известные символы. Например, считается, что приколотая на одежду булавка сохраняет благоприятную энергетику. Но мы не остановились на образе булавки как броши, и пошли вперед, сделав её элементом серёг и кольца. Хочется, чтобы в коллекции каждый нашёл что-то для себя. Поэтому здесь и украшения для влюблённых, и символы удачи, и обереги».
Коллекция действительно получилась очень интересной и динамичной. В ней есть наборные кольца, многослойные колье, моносерьги, двойные серьги, «технологичные» изделия с подвижными элементами. Необычная и стильная линейка Talisman подарит романтичное настроение и станет готовым решением для подарка подруге, любимой девушке или близкому человеку.
Одна, достойная миллиона
Ни одна женщина не устоит перед прелестью цветов. Ювелиры воплотили в металле всю нежность и хрупкость роз, сумев соединить изящность и качество.
«Роза — это королева цветов, её красота не вызывает сомнений. Мне хотелось, чтобы каждая надевшая эти украшения женщина тоже почувствовала себя особенной, достойной лучшего, — делится художник Мария Егорова. — Самые романтичные моменты в жизни влюблённых, как правило, сопровождают именно розы. Но живые цветы вянут, оставляя лишь приятные воспоминания. Так возникла идея создать коллекцию Rose, которая станет драгоценным признанием в любви, символизирующим неувядающие с годами чувства».
Нежность лепестков роз, чарующий синий цвет сапфиров и манящий белизной агат... Перед этими украшениями невозможно устоять. Так же, как невозможно устоять перед чувственной женской красотой и шансом сказать о любви без единого слова.
Целый мир в твоём сердце
Когда за окном пасмурно, так важно знать, что в жизни есть что-то, от чего на душе становится тепло. Из этих мелочей складывается собственный уютный мир, своя история.
Запечатлеть важные моменты, любимых питомцев, привязанности и просто маленькие слабости можно с новой коллекцией My story.
Коллекция включает три тематические линейки: Pets, Love и Celebration. Символы любви, забавные домашние питомцы или подарки к предстоящим праздникам — жизнь идёт, а то, что вам дорого, остаётся с вами.
Опьяняющие красотой
Волшебство последних теплых дней, игры лучей на золоте листвы и особенное, наполненное богатым ароматом вино — все эти впечатления заключены в украшениях коллекции Cabernet.
В украшениях приглушённо-холодная палитра марсалы гармонично сочетается с тёплыми винными нотками, создавая изысканные и поистине опьяняющие украшения.
«Однажды в Италии, проходя галереями Миланского собора, я увидела завораживающую картину, — делится впечатлениями художник Алла Арутенкова. — Свет заходящего солнца пробивался сквозь стрельчатые окна старинного замка, играя причудливыми рубиново-огненными бликами. Казалось, что его лучи отражаются в наполненном бокале, заставляя вино вспыхивать и гаснуть, как ожившее пламя...»
Именно поэтому для коллекции был выбран притягательный рубиновый корунд, который передаёт насыщенный цвет одного из лучших в мире виноградных вин, освещённого золотыми отблесками солнца.
«Эти украшения отражают чувства, вся прелесть которых, словно букет хорошего вина, раскрывается только со временем... Тепло его рук... И как символ вашей любви кольцо с рубиново-красным корундом на твоём пальце.»
О России — с любовью
Приветливо горящие окна бревенчатых домов, аромат поздних яблок и потрескивающий в печи огонь... На этот раз художники снова обратились к теме народных промыслов, создав новые украшения коллекции Russe , которые как нельзя лучше дополнят уютные осенне-зимние образы.
Вдохновением для дизайнеров стала неисчерпаемо богатая русская культура. Дымковская игрушка — один из старинных русских промыслов, который существует на Вятской земле уже более 400 лет.
Искусная роспись и тончайшая ручная работа ювелиров, традиционные «дымковские» цвета и актуальные оттенки сезона... Сочетание самобытности и современности делает каждое украшение линейки неповторимым.
Главное — в мелочах
Философское настроение и размышления о смысле жизни — обычное дело, когда за окном дождь. Это самое время, чтобы подумать о том, что же такое настоящее счастье, и понять, что оно рядом.
Символичные подвески, кольца-перевёртыши и украшения для будущих мам — художник Татьяна Чернявская создала необычную коллекцию, вобравшую в себя множество оберегов различной тематики.
«Следя за модой и трендами, мы забываем о невидимом, что живёт в нас. Внутренний мир человека — очень личное пространство, и у каждого свой рецепт душевного равновесия. Украшения из коллекции «Счастье» легко можно скрыть от любопытных глаз, если хочется сохранить свой оберег в секрете. Или наоборот — показать всем, что твой личный символ успеха с тобой, и ничто не помешает тебе стать счастливым.»
Коллекция особенно порадует тех, кто не представляет своей жизни без оригинальных аксессуаров с особым смыслом. Подарив такое украшение близкому человеку, вы пожелаете ему счастья, которое будет сопровождать его каждый день.
Коннектикут, июнь 1880
– Я и впрямь не вижу для вас иного выбора, мисс Шервуд.
Адди оторвалась от бумаг и посмотрела прямо в глаза адвоката. Она, конечно же, понимала, что мистер Бэйнбридж ей что-то говорит. Она даже поняла то, что он только что сказал. Тем не менее. все казалось таким нереальным. Мистер Бэйнбридж, бывший последние двадцать лет поверенным в делах ее отца, поднялся из-за стола и подошел к девушке.
– Мисс Шервуд, будем смотреть правде в глаза… Ну будьте же непрактичнее. Дом ваш вам не принадлежит. Денег у вас – кот наплакал. Жить вам негде, и никто, насколько мне известно, вас к себе брать не собирается… – Тут он кротко улыбнулся. – А вот, если бы вы решили выйти за меня, то уж поверьте, я бы обеспечил вам вполне достойное существование.
Адди грациозно замотала головой, пытаясь избавиться от непонятного шума в ушах. Нет, этого не может быть! Ведь так не бывает!
Мистер Бэйнбридж поджал губы. Он взъерошил рукой свои седеющие волосы и, резко повернувшись, пошел к стоящему у стола, обитому черной кожей, большому мягкому креслу. Устроившись в нем поудобней, он как-то сразу подался вперед, и его тщательно отма – никюренные пальцы легли на завещание ее отца.
– Я сделал вам вполне благородное предложение, мисс Шервуд. Моим детям очень нужна мать, а вам крайне необходим дом.
Адди тупо на него уставилась. Она, конечно же, осознавала, что выглядит глупо, но ничего не могла с собой поделать.
– И если вы позволите мне быть с вами до конца откровенным, мисс Шервуд, – судя по тону, Бейнбридж явно обращался к слабоумной, – вся правда в том, что вы уже отнюдь не первой молодости и к тому же, красавицей вас, безусловно, никак не назовешь…
Бейнбридж откинулся в кресле, скрестив на груди руки:
– И что же вам еще остается, как не выйти за меня?
Адди почувствовала, что задыхается. В груди закололо, и она ни на чем не могла сосредоточиться. Она тотчас же встала.
– Я должна идти, – прошептала она, поворачиваясь в сторону двери.
– Мисс Шервуд… Женщина оглянулась.
– Я ценю ваше предложение, мистер Бейнбридж, но я не могу так быстро дать вам ответ… Я… дело в том…
Адди проглотила застрявший в горле комок.
– Я должна над этим подумать, – прошептала она и выбежала из приемной адвоката, опустив голову, не смея поднять глаза от охватившего ее стыда. Странное предложение мистера Бэйнбрид-жа не выходило у нее из головы. «Как он мог, как посмел?» – думала Адди.
Адди летела по улицам Кингсбери в надежде успеть домой прежде, чем тело ее перестанет ей повиноваться. Адди действительно было очень плохо. Казалось, ее тело сейчас разобьется на тысячу осколков. В ушах стоял шум. Ее кожа, похоже, была слишком тесна для тела. Адди не могла ни на чем сосредоточиться. Хотелось, чтобы кто-нибудь сейчас ее пожалел, выслушал, сказал, как ей быть.
Нет, это не может быть правдой. И папа, само собой, не продавал их дом. А что до мистера Бэйнбриджа? Предлагает ей выйти замуж, чтобы она присматривала за его детьми… А их семеро! И при этом даже не пытается скрыть, что она ему глубоко безразлична. Нет, не жена ему нужна. Ему нужна рабыня.
«НЕПЛОХО БЫЛО БЫ ЕМУ НАПОМНИТЬ, ЧТО РАБСТВО У НАС УЖЕ ДАВНО ОТМЕНИЛИ», – подумала Адди в ярости…
Вместе с чувством негодования нахлынули жгучие слезы. Она прибавила шагу. До окраины было далеко, но Адди прекрасно знала дорогу. Аделаида Шервуд, которую все называли коротко Адди, прожила в одном и том же доме двадцать семь лет. Она родилась в маленькой, расположенной на втором этаже, родительской спальне. И ей казалось, что она помнила эту комнатку еще до своего появления на свет. Давным-давно, после того, как Роберт расторг их помолвку, а потом связался с этой Элизой Дирборн, Адди решила, что проведет остаток своей жизни в родительском доме – единственном и самом дорогом ее сердцу месте, где все было так близко и знакомо. Она решила, что умрет на той же кровати, на которой она и родилась, кровати, на которой умерла ее мать, а чуть позже и отец.
Повернув за угол, Адди остановилась и устремила нежный и такой грустный взгляд на небольшой домик в конце Заливной улицы. Ничего-то в нем примечательного вроде не было. Такой же, как и многие другие, на первый взгляд: узкий, двухэтажный, со свежевыбеленным фасадом и зелеными ставнями на окнах. Вдоль дорожки, ведущей к парадной двери, цвели тюльпаны. Ад-ди своими руками высадила луковицы цветов около десяти лет назад. И теперь она была уверена, что еще не один год будет любоваться этой красотой.
«ДОМ ВАМ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ…», – вспомнились слова слишком уверенного в себе мистера Бэйнбриджа. Как могла она, Адди Шервуд, покинуть свое родительское гнездо? И куда ей, в случае подстерегающих неприятностей, идти?
«Я СДЕЛАЛ ВАМ ВПОЛНЕ БЛАГОРОДНОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ, МИСС ШЕРВУД…»
Выйти замуж за Бэйнбриджа? Да он же ровесник ее отца!
«МОИМ ДЕТЯМ ОЧЕНЬ НУЖНА МАТЬ, А ВАМ КРАЙНЕ НЕОБХОДИМ ДОМ…»
Адди почувствовала, как слезы вновь наворачиваются на глаза. Она часто заморгала, с трудом проглотив застрявший в горле комок. Понуро опустив голову и едва различая песок дорожки под ногами, направилась к дому в конце улицы.
«Я И ВПРЯМЬ НЕ ВИЖУ ДЛЯ ВАС ИНОГО ВЫБОРА, МИСС ШЕРВУД».
Адди, не переставая, прокручивала в голове каждую фразу, сказанную Бэйнбриджем. «Что же теперь делать?» – в отчаянии спрашивала она себя, открывая дверь и входя в дом. Что же, в конце концов, она могла сделать?
Адди замешкалась в крохотной прихожей и медленно стала снимать с себя черный капор. Когда она это делала, то поймала свое отражение в висящем над столиком овальном зеркале. Адди несколько подозрительно уставилась на свой затуманенный образ, и руки ее замерли в воздухе. Слишком длинный и чересчур тонкий нос украшали веснушки. Растрепанные пряди огненно-рыжих волос выбивались из туго затянутого на затылке пучка. У нее был, бесспорно, упрямый подбородок, слишком полный рот и большие зеленые глаза. Зеленые, как у кошки, и потому, когда она еще училась в школе, дети дразнили ее «Киска Адди».
Мистер Бэйнбридж был совершенно прав, когда говорил, что красавицей она не была. Как-то Роберт сказал, что она «поразительна», и Адди ему поверила, но это было еще до того, как он сошелся с Элизой, тем самым навсегда развеяв сладкие иллюзии и надежды Адди.
«ЕСЛИ БЫ ВЫ ВЫШЛИ ЗА МЕНЯ, Я БЫ ОБЕСПЕЧИЛ ВАМ ВПОЛНЕ ДОСТОЙНОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ…»
– За что мне все это, папа? – прошептала Адди, недовольно отвернувшись от зеркала. – Я не понимаю, за что?!
Мэтью Шервуд, отец Адди, богачом не был, но, как учитель, зарабатывал достаточно прилично и ни в чем не отказывал своей жене и единственной дочери. Адди никогда не знала нужды, даже когда слабое здоровье отца вынудило его уйти на пенсию. Адди была уверена, что ее, хотя и обреченное на одиночество будущее, станет, по крайней мере, обеспеченным. Однако, как теперь выяснилось, полагаться на что-либо полностью абсолютно не стоило. Оказывается, ее отец продал их дом, ее родной дом, ничего ей об этом не сообщив. По договору дом переходил в собственность покупателя через два месяца после смерти Мэтью.
С тех пор прошло всего лишь шесть недель…
И теперь Адди Шервуд некуда было идти…
Штат Айдахо, август 1880
Уилл Райдэр разглядывал маленькую девчушку, переминавшуюся с ноги на ногу у входа в контору. К лифу ее простого коричневого платья булавкой был приколот листок бумаги, платье было явно на два размера больше. Оборки ее ситцевого чепчика закрывали лицо, однако у Уил-ла не было ни малейшего сомнения в том, что это его племянница. Вроде бы, прибытия других семилетних девочек в Хоумстэд сегодня утром не намечалось. Глядя на нее. он почувствовал необычное стеснение в груди. Она вцепилась в сшитую из лоскутов куклу так, словно бы вся ее жизнь зависела от этой убогой игрушки. Было ясно, что девочка была напугана. Но по правде говоря, и Райдэр волновался не меньше. Но то, что она до сих пор стояла здесь, как неприкаянная, ему чести не делало. Тяжело вздохнув, Уилл ступил на дощатый тротуар и направился к девочке.
Сквозь бледные ночные облака в нашу комнату проникает свет луны. На вид она полная, но я точно знаю - до полнолуния ещё 4 дня. Так много и так мало... У нас ещё есть время, достаточно времени.
С трудом оторвав взгляд от луны, смотрю на сидящего за столом Римуса. Он продолжает работать, несмотря на то, что у нас начались каникулы. Я счастлив - теперь можно целыми днями сидеть у него в кабинете и просто смотреть на него. На самого родного и любимого человека. Можно вдыхать его запах. Можно обнять его в любой момент. Можно быть самим собой.
- Рем?... - тихо обращаюсь я. Он поднимает голову. Я чуть вздрагиваю, увидев, настолько он бледный. Луна мучает его не только в полнолуние, но и неделю-две перед ним. - Ты устал...
Он смущенно мотает головой и трет глаза. Грустная, вымученная улыбка вновь сводит меня с ума.
Почему? Почему он? Почему именно Римус должен мучиться? Почему я ничем не могу помочь?! Хочется обнять его, крепко-крепко прижать и больше не отпускать, не отдавать луне. Если бы я только мог его спасти...
Слезаю с подоконника и подхожу к нему.
- Работа закончена... Тебе тоже нужно отдыхать.
Я отодвигаю все бумаги и книги и сажусь к нему на колени. Положив руки на плечи Римусу, начинаю расслабляюще поглаживать. Он закрывает глаза. Я чувствую его тяжелое дыхание рядом с собой.
- Спасибо... - шепчет он и крепко обнимает меня. Я стараюсь сжать его так же крепко и прячу лицо у него на шее. Вдыхаю такой родной запах.
Рем такой нежный и теплый, что держаться невозможно. Тихонько касаюсь губами его шеи, покрытой глубокими шрамами. Затем ещё раз, и ещё раз... А он сжимает меня ещё крепче, отчего я расслабляюсь и не могу даже шевелиться. Он часто дышит, как будто чего-то боится. Я знаю, чего. Гораздо больше полнолуний он боится меня.
Да, именно меня. Боится причинить мне боль. Боится, что он делает со мной что-то не то. Боится, что о нас кто-то узнает. И, наконец, боится, что я уйду. Глупый. Я никогда не уйду, потому что люблю...
Зарываюсь пальцами в его мягкие волосы. Теплые, светло-каштановые, с легкой проседью. С каждым полнолунием седых волосинок становится больше. Бедный, а ведь он такой молодой...
Кажется, он читает мои мысли и смущенно отводит взгляд.
- Ты не виноват... - шепчу ему на ухо. А он лишь сжимает меня крепче вместо ответа. Слова лишние.
Ещё несколько минут мы сидим молча, обнявшись. Затем он неохотно отпускает меня.
- Хочешь чаю?... - тихо спрашивает Римус. Я киваю, но не слажу с его коленей. Он улыбается. Наконец-то! Он уже давно не улыбался искренне. - Отпускай меня...
Нехотя сползаю на пол и продолжаю наблюдать, как он ставит чайник и ставит на стол две чашки. Чуть пошатываясь, наверное, из-за головокружения, он оборачивается ко мне.
Я нерешительно лезу в карман и нащупываю там пачку сигарет. Вытаскиваю ее и поднимаю глаза на Римуса. Он ничего не говорит, лишь укоризненно качает головой и садится на пол рядом со мной. Пытается взять из моих рук пачку.
- Тебе нельзя... - шепчу я, глядя в его бледное лицо.
- Тебе тоже. - голос хриплый и решительный, и я сдаюсь. Он вытягивает две сигареты, протягивает мне одну и кладет всю пачку в стол. Мы молча закуриваем.
Я затягиваюсь и выпускаю колечки синего дыма в его сторону. Рем смешно фыркает и крепко-крепко меня хватает, а потом старается выпустить как можно больше дыма мне в лицо. Я смеюсь и делаю вид, что хочу вырваться. А он разгоняет дым и берет мое лицо в свои теплые, нежные ладони. Затем пристально смотрит в глаза и осторожно касается губами моих. Как я ещё на растаял от его тепла и нежности...
А он поднимает меня и укладывает на спину на диван. Невесомо касается губами закрытых глаз, губ, лба, шеи... Притягиваю его к себе и сильно сжимаю за плечи.
- Рем... - шепчу одними губами. - Люблю...
Он кладет палец на мои губы и ложится рядом. Тут же заключаю его в свои крепкие объятия и прижимаюсь, закрыв глаза. Его ладони ложатся мне на плечи, затем опускаются на спину.
Он теплый. Рядом с ним тепло.
От этого тепла глаза закрываются, начинает клонить в сон. Кажется, он замечает, что я засыпаю, и шепчет:
-Спокойной ночи... - легко касается губами моего лба.
- Добрых снов... - пробормотал я, устраиваясь у него на плече. Чувствую его дыхание и едва ощутимое биение сердца. Под эту музыку проваливаюсь в сон, а он все так же обнимает меня и гладит по спине,пока не засыпает сам от ужасной усталости.
Как же я люблю раннее утро, когда мы уже оба проснулись, а будильник ещё не прозвенел... Я стараюсь прижаться к нему как можно крепче, как можно глубже вдохнуть его запах. Лежу, уткнувшись Римусу в шею и вырисовываю у него на груди замысловатые узоры. Его глаза закрыты, на бледном лице - едва заметная улыбка. Он постоянно старается укрыть меня пледом, даже ночью, боясь, что я замерзну. И сейчас я лежу у него на плече, полностью укутаный одеялом, в его объятиях. Его тепло и забота греют лучше всего.
Звонит будильник, напоминая, что сейчас снова придется вставать, уходить из нашей теплой уютной комнаты в шумный Большой зал на завтрак. Жаль, что эту глупую обязанность приходится исполнять даже на каникулах.
Он пытается встать.
- Рем, ну полежи ещё немного... - начинаю хныкать я.
- Нужно на завтрак... - шепчет он, но я не отпускаю. Он расслабляется и снова обнимает меня. - Только совсем немного.
- Рем... - выдыхаю я, зарываясь носом в его волосы. - Никуда, никуда не отпущу...
Вскоре он нехотя отстраняет меня, встает и сильно покачиваясь идет в ванную. Я знаю, как сильно у него кружится голова по утрам, особенно перед полнолунием. Я лениво смотрю ему вслед и прячу лицо в подушке, стараясь скрыть слезы. Рем не любит, когда я плачу, не любит, когда мне плохо. Я держусь, ведь знаю, что ему хуже в сотни раз.
Вот он выходит из ванной, неловко пряча глаза.
- Как ты себя чувствуешь? - спрашиваю я, поднявшись и обняв его, заставляя смотреть в глаза.
- Нормально, только небольшая слабость... - признается он. Хотя я знаю, как сильно его душит кашель ночью, как он сдерживает боль в старых шрамах.
- Может, тебе в больничное крыло пойти? - тихо предлагаю я.
- Я в порядке... - с улыбкой отвечает он. Я хорошо знаю его. Будет лучше терпеть до последнего, чем пойдет лечится. Упрямый... Вредина...
Плестусь в ванную и пытаюсь привести себя в божеский вид. Мне это удается слабо, и я снова одеваю темную футболку Римуса, в которой теперь постоянно хожу. Она далеко не новая, поношеная и большая на меня, зато насквозь пропитана его теплом и его запахом. Так мне кажется,что он близко-близко ко мне... Набрасываю сверху мантию и выхожу.
Он уже собран, и стоит в коридоре, опустив голову. Останавливаюсь, глядя на него. Старый, потертый серый костюм, латанная-перелатанная мантия нараспашку, опущенные плечи, светло-каштановые волосы и чуть грустная полуулыбка - он такой, как обычно, такой, каким я его люблю... Поднимаюсь на носочки и касаюсь его губ своими.
- Какой ты высокий... - нежно заглядываю в глаза. Рем улыбается и целует меня. Так ласково и в то же время сладко и жадно, что можно сойти с ума. Через несколько бесконечный мгновений он разрывает поцелуй.
- Тебе пора...
Киваю и неохотно отпускаю его.
- До встречи... - плетусь к выходу и чувствую на себе его взгляд.
- Стой... - неслышно шепчет он, и я оборачиваюсь. Рем вкладывает мне в ладонь пачку шоколада, заботливо поправляет очки и убирает с лица волосы. Я с улыбкой выравниваю воротнички на его рубашке.
- Встретимся после завтрака... - касается губами волос на макушке и гораздо тише добавляет: - Малыш...
- Люблю. - отвечаю я и выхожу из комнаты.
Люблю его. Его голубые глаза, грустную улыбку, тихий, чуть хриплый голос. Люблю каждую его частичку. Он мой. Мой любимый застенчивый оборотень. Мой Рем.
День прошел очень быстро, но к его концу я успел ужасно устать. Сил не хватило даже добраться до нашей кровати, и поэтому я уснул, свернувшись клубочком на коленях у Римуса.
Хорошо выспавшись, я проснулся очень рано, уже в постели, и, как обычно, в его крепких объятиях. Рем ещё спал. Потянувшись, я вспомнил, какой сегодня день. Рождество! Первое Рождество, которое я встречаю с самым родным человеком. И я сделаю так, чтоб оно было самым счастливым для нас обоих.
Осторожно, чтоб не разбудить, поглаживаю его руку, лежащую у меня на плече, затем касаюсь губами его виска и вылезаю из его объятий. Он тихо стонет, пытаясь вернуть меня.
- Тшшш, Рем, я быстро... - легко касаюсь его щеки, и он затихает.
Тихо-тихо ставлю чайник и достаю из кармана свой подарок ему - маленький, голубоватый светящийся медальон. Улыбаюсь. Я так долго выбирал, что ему подарить, как выразить любовь и благодарность. Думаю, ему понравится.
Убираю в карман и ложусь обратно. Рем тут же притягивает меня к себе и что-то бормочет во сне. Успокаивающе глажу его по волосам - я рядом, все хорошо. Он снова расслабляется. Не хочу его будить - пусть он выспится хотя бы один раз. Рем абсолютно не успевал восстанавливать силы.
Прошло ещё пол часа, прежде чем он сонно приоткрыл глаза, ища меня взглядом.
- С Рождеством, родной... - шепчу я ему на ухо.
- С Рождеством... - отвечает он так же тихо. - Счастья тебе...
- Ты - моё самое большое счастье... - отвечаю я, обнимая его за шею. - И у меня есть для тебя подарок...
Сажусь и достаю из кармана медальон. Рем тоже садится, и я вкладываю в его большую ладонь свой подарок. Он смотрит на него удивленным задумчивым взглядом, затем поднимает голову. В его глазах невыразимое словами счастье и благодарность.
- Спасибо... - прошептал он хриплым дрожащим голосом, прежде чем крепко-крепко сжать меня в объятиях. - Я...я даже не ожидал... Мне так давно ничего не дарили... - в его голосе явно слышится боль от старой жизни.
- У тебя же не было меня... Теперь на каждый праздник будут подарки... - заботливо одеваю медальон ему на шею и с улыбкой смотрю в глаза. - Пусть с тобой всегда будет частичка меня...
Он закрывает глаза. По щеке спускается одинокая слезинка, и я спешу стереть ее пальцами.
- Не надо, Рем...
- Это от счастья, малыш. Просто стало слишком хорошо... А у меня тоже есть для тебя подарок. Закрой глаза...
Я отпустил Римуса и покорно закрыл глаза. Он осторожно взял мою руку в свои ладони и чем-то стянул запястье. Открыв глаза, я увидел у себя на руке красивые часы с кожаным ремешком.
- Спасибо, родной... Но они же, наверное, дорогие... - тихо говорю я, зная, что не ошибаюсь.
- Мне ничего для тебя не жалко... - говорит он и улыбается, продолжая держать мою руку, поглаживая большим пальцем по тыльной стороне ладони.
- Знаю... - шепчу я, - мне понравились... Спасибо...
Рем улыбается, его глаза светятся от счастья. Давно, очень давно я не видел его таким. Он обнимает меня крепко и в то же время нежно, а я готов растаять в его объятиях.
- Спасибо тебе за все... - прошептал я, опуская воротник его свободной рубашки и касаясь пальцами впадинки между ключицами. Это счастье - прикасаться к нему. - Не пойдем сегодня на завтрак, Рем? Проведем день только вдвоем, а чай попьем в комнате...
Со вздохом, он соглашается. Я крепко обнимаю его и целую в щеку.
- Спасибо...
- Не за что, Гарри. Это будет наш день. Наш и только наш.
