Церковная реформа и раскол. Церковный раскол XVII века на Руси и старообрядчество

Карьера московского патриарха Никона сложилась очень стремительно. За довольно короткий срок сын крестьянина, принявший постриг в монахи на стал игуменом местного монастыря. Затем, подружившись с Алексеем Михайловичем, правящим царем, он становится игуменом уже московского Новоспасского монастыря. После двухлетнего пребывания Новгородским митрополитом его избирают патриархом московским.

Его стремления были направлены на превращение русской церкви в центр православия для всего мира. Реформы в первую очередь коснулись унификации обрядов и установления одинаковой церковной службы во всех храмах. За образец Никон взял обряды и правила греческой церкви. Нововведения сопровождались массовым недовольством народа. В результате произошел 17 века.

Противники Никона - старообрядцы - не желали принимать новые правила, они призывали вернуться к порядкам, принятым до реформы. Среди приверженцев прежнего устоя особо выделялся протопоп Аввакум. Разногласия, результатом которых стал церковный раскол 17 века, заключались в споре о том, по греческому или по русскому образцу унифицировать служебные церковные книги. Также не могли прийти к единому мнению о том, тремя или двумя перстами креститься, по солнечному ходу или же против него совершать крестный ход. Но это только внешние причины церковного раскола. Основным препятствием для Никона стали козни православных иерархов и бояр, которые беспокоились, что перемены повлекут за собой упадок среди населения авторитета церкви, а значит, и их авторитета и власти. Страстными проповедями учителя-раскольники увлекали за собой немалое количество крестьян. Они бежали в Сибирь, на Урал, на Север и там образовывали поселения старообрядцев. Простой народ связывал ухудшение своей жизни с преобразованиями Никона. Таким образом, церковный раскол 17 века стал и своеобразной формой народного протеста.

Самая мощная его волна прокатилась в 1668-1676 годах, когда произошло Эта обитель имела толстые стены и большой запас продовольствия, что привлекало противников реформ. Они стекались сюда со всех концов России. Здесь же прятались и разинцы. Восемь лет 600 человек держались в крепости. И все же нашелся предатель, который впустил войска царя в монастырь через тайный лаз. В результате в живых осталось только 50 защитников обители.

Протопопа Аввакума и его единомышленников сослали в Пустозерск. Там они 14 лет провели в земляной тюрьме, а затем были заживо сожжены. С тех пор старообрядцы стали подвергать себя самосожжению в знак несогласия с реформами Антихриста - нового патриарха.

Сам Никон, по вине которого и случился церковный раскол 17 века, имел не менее трагичную судьбу. А все потому, что он слишком много на себя взял, слишком много себе позволил. Никон получил наконец-то желанный титул «великого государя» и, заявив, что желает быть патриархом всей Руси, а не Москвы, демонстративно покинул столицу в 1658 году. Через восемь лет, в 1666 году, на церковном соборе при участии Антиохийского и Александрийского патриархов, которые к тому же имели все полномочия еще и от патриархов Иерусалима и Константинополя, сместили с поста патриарха Никона. Он был отправлен в что под Вологдой, в ссылку. Оттуда Никон вернулся уже после кончины царя Алексея Михайловича. Умер бывший патриарх в 1681 году недалеко от Ярославля, а похоронен был в городе Истра в Воскресенском по его же плану когда-то и построенному.

Религиозный кризис в стране, а также недовольство народа по другим вопросам требовали немедленных перемен, соответствующих вызову времени. И ответом на эти требования стали в начале 18 века.

Главная причина раскола русской церкви лежала в духовной сфере. Тради-ционно в русской религиозности придавали огромное значение об-рядам, считая их основой веры. По мнению многих православных, греки «пошатнулись» в вере, за что и были наказаны утратой «пра-вославного царства» (падением Византии). Поэтому «старорусская старина», считали они, и есть единственно правильная вера.

Реформа Никона

Реформа патриарха Никона в основном касалась правил проведения церковного обряда . Предписывалось, чтобы молящийся совершал крестное знамение тремя перстами (пальцами), как было заведено в грече-ской церкви, вместо двух, как существовало ранее на Руси; вводи-лись поясные поклоны во время молитвы вместо земных; предпи-сывалось во время службы в церкви петь «Аллилуйя» (прославле-ние) не два, а три раза; во время крестного хода двигаться не по солнцу (посолонь), а против; имя Иисус писать с двумя «и», а не с одним, как раньше; были введены новые слова в процесс богослу-жения.

Церковные книги и иконы исправлялись по новопечатным гре-ческим образцам вместо древнерусских. Неисправленные книги и иконы подвергались публичному сожжению.

Собор поддержал церковную реформу Никона и предал проклятию её противников. Та часть населения, которая не приня-ла реформу, стала называться староверами или старообрядца-ми. Решение Собора углубило раскол в Русской Православной Церкви.

Движение старообрядцев получило широкое распространение. Люди уходили в леса, в безлюдные места Севера, Заволжья, Сиби-ри. Большие поселения старообрядцев появились в нижегородских и брянских лесах. Они основывали скиты (отдалённые поселения в глухих местах), где совершали обряды по старым правилам. Против староверов направлялись царские войска. При их приближении не-которые старообрядцы целыми семьями закрывались в домах и сжи-гали себя.

Протопоп Аввакум

Старообрядцы демонстрировали твёрдость и приверженность старой вере. Духовным вождём старообрядцев стал протопоп Авва-кум (1620/1621-1682).

Аввакум выступал за сохранение старых православных обрядов. Его за-ключили в монастырскую тюрьму и предложили отречься от своих взгля-дов. Он этого не сделал. Тогда его сослали в Сибирь. Но он и там не смирил-ся. На Церковном соборе его лишили сана и прокляли. В ответ Аввакум сам предал проклятию Церковный собор. Его сослали в заполярный острог Пустозёрск, где он 14 лет просидел со своими сподвижниками в земляной яме. В заточении Аввакум написал автобиографическую книгу «Житие» (до это-го писали только о житиях святых). 14 апреля 1682 г. его вместе с «соузни-ками... за великие хулы» сожгли на костре. Материал с сайта

Феодосия Морозова

Боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова была сторонницей старооб-рядцев. Свой богатый дом она сделала убежищем для всех гонимых «за ста-рую веру». Морозова не поддавалась на уговоры отойти от старой веры. Ни уговоры патриарха и других архиереев, ни жестокие пытки, ни конфискация всех огромных её богатств не возымели воздействия. Боярыню Морозову и её сестру княгиню Урусову отправили в Боровский монастырь и посадили в земляную тюрьму. Там Морозова умерла, но не отступила от своих убеждений.

Монахи Соловецкого монастыря

В числе старообрядцев оказались монахи Соловецкого монастыря. Они отказались читать традиционную православную молитву за царя, считая, что он подчинился Антихристу. Этого правительство стерпеть не могло. Против непокорных были направлены правительственные войска. Мона-стырь сопротивлялся в течение восьми лет (1668-1676). Из 500 его защит-ников в живых осталось 60.

Когда русские православные традиции стали все более уклоняться от греческих, патриарх Никон решил произвести сверку русских переводов и обрядов с греческими источниками. Следует заметить, что сам вопрос об исправлениях некоторых церковных переводов был отнюдь не нов. Его возбуждали еще при патриархе Филарете , отце Михаила Федоровича . Но при Алексее Михайловиче нужда в таких исправлениях, равно как и в общей ревизии обрядов, уже назрела. Здесь следует отметить растущую роль малороссийского православного духовенства, ведшего со времен насаждения унии героическую борьбу за православие. Так как малороссийскому духовенству приходилось вступать в полемику с высокообразованными польскими иезуитами , оно поневоле должно было поднять уровень своей богословской культуры, пойти для этого на выучку к грекам и знакомиться с латинскими источниками. Из этой украинской православной среды вышли такие ученые защитники православия, как Петр Могила и Епифаний Славенецкий . Влияние киевских монахов начало сказываться в Москве особенно после воссоединения с Малороссией . Через Малороссию же приезжали в Московскую Русь греческие иерархи. Все это заставляло и русское московское духовенство задумываться над расхождениями в греческих и московских рааночтениях одних и тех же богословских текстов. Но это поневоле разрывало самозамыкание Московской церкви, установившееся особенно после победы иосифлян и после Стоглавого Собора при Иване Грозном .

Таким образом, новая встреча с Византией, в которой были элементы косвенной встречи с Западом, стала причиной и подоплекой возникновения раскола . Результаты – общеизвестны: так называемые старообрядцы , которых было едва ли не большинство, отказывались принять «новшества», являющиеся по существу возвращением к более древней старине. Так как и староверы и никоновцы проявили в этом споре фанатическую непримиримость, дело дошло до раскола, до ухода в религиозное подполье, в отдельных случаях до ссылок и казней.

Дело было, разумеется, не только в дву- или троеперстии или в других обрядовых различиях, которые теперь представляются нам столь малозначащими, что многие объясняют трагедию раскола простым суеверием и невежеством. Нет, настоящие причины раскола лежат гораздо глубже. Ибо, по мнению староверов, если Русь есть «святая Русь» и Москва – Третий Рим , то зачем нам брать пример с греков, предавших в свое время дело православия на Флорентийском Соборе ? Ведь «наша вера не греческая, а христианская» (т.е. русско-православная). Отречение от русской «старины» было для Аввакума и его единомышленников отречением от идеи Третьего Рима, т.е. было в их глазах предательством православия, сохранившегося, по их вере, только на Руси. А раз царь и патриарх упорствуют в этом «предательстве», следовательно, Москва – Третий Рим погибает. А это значит, что приходит конец света, «последние времена».

Именно так трагически и воспринимали реформы Никона староверы. Недаром Аввакум писал, что у него «сердце озябло и ноги задрожали», когда он понял смысл никоновских «новшеств». Эти апокалиптические настроения и объясняют, почему староверы шли с таким фанатизмом на мучения и казни и даже устраивали жуткие оргии самосожжения. Москва – Третий Рим гибнет, а ведь четвертому не бывать! В Московской Руси уже установился свой ритм и свой уклад церковной жизни, который был почитаем за священный. Чин и ритуал жизни, видимое «благообразие», благосостояние церковного быта – одним словом, подчеркнутое «бытовое исповедничество» – это был стиль церковного быта в Московской Руси. Православное духовенство в Москве было проникнуто убеждением, что только на Руси сохранилось (после гибели Византии) истинное благочестие, ведь только Москва – Третий Рим. Это была своего рода теократическая утопия «земного, здешнего Града». Поэтому реформы Никона произвели среди большинства духовенства впечатление отступничества от истинного православия, и сам Никон стал в глазах ревнителей старой веры чуть ли не Антихристом . Сам Аввакум считал его предтечей Антихриста. «Дела-то его и ныне уже делают, только последний – где черт не бывал еще». (А о никоновской церкви говорилось в таких выражениях: «Яко нынешняя церковь несть церковь, тайны божественны не Тайны, крещение не крещение, писания лестна, учение неправедное и вся скверна и неблагочестия». «Антихристова прелесть показует свою личину».)

Единственный выход – в уходе в религиозное подполье. Но самые крайние защитники старой веры не останавливались на этом. Они утверждали, что настали «последние времена» и что единственный выход – в добровольной мученической смерти во имя Христово. Они развивали теорию, согласно которой теперь недостаточно одного покаяния – необходим уход из мира. «Смерть одна может спасти нас, смерть», «в нынешнее время Христос немилостив, пришедших на покаяние не приемлет». Все спасение – во втором, огненном крещении, то есть в добровольном самосжигании. И, как известно, по Руси имели место дикие оргии самосжигания (одна из тем оперы Мусоргского «Хованщина»). Правильно говорит отец Георгий Флоровский , что тайна раскола – не обряд, но Антихрист – пламенное (в буквальном смысле) ожидание конца мира, связанное с практическим крушением идеи о Москве как о Третьем Риме.

Общеизвестно, что обе стороны проявили в этой борьбе страстность и фанатизм. Патриарх Никон был крайне властным и даже жестоким иерархом, отнюдь не склонным ни к каким компромиссам. По существу раскол был великой неудачей, ибо в нем старорусское предание заменялось новогреческим. Протест староверов против Никона Владимир Соловьев метко охарактеризовал как протестантизм местного предания. Если русская церковь все же пережила раскол, то благодаря неискоренимой православности русского духа. Но раны, нанесенные расколом, не зарубцовывались в течение очень долгого времени, и следы эти были видны еще до недавнего времени.

Раскол был обнаружением духовного неблагополучия Москвы. В расколе местная русская старина возводилась в степень святыни. Хорошо говорит в этой связи о расколе историк Костомаров : «Раскол гонялся за стариной, старался как можно точнее держаться старины, но раскол был явлением новой, а не древней русской жизни». «В этом – роковой парадокс раскола...» «Раскол – не старая Русь, а мечта о старине», – замечает по этому поводу Флоровский. Действительно, в расколе было что-то от своеобразной героической романтики старины, и недаром расколом так интересовались родственные романтикам по духу символисты начала XX века – философ Розанов , писатель Ремизов и другие. В русской художественной литературе быт позднейших раскольников был особенно ярко отражен в замечательной повести Лескова «Запечатленный ангел ».

Нечего и говорить, что раскол страшно подорвал духовные и физические силы церкви. Наиболее крепкие в вере ушли именно в раскол. И неудивительно поэтому, что ослабевшая русская церковь оказала такое слабое сопротивление позднейшим церковным реформам Петра Великого , упразднившего былую самостоятельность духовной власти в России и введшего вместо патриаршества по протестантскому образцу Священный Синод, в состав которого было введено светское лицо обер-прокурор Синода. Но сам Никон, как известно, еще в процессе раскола впал в немилость царя Алексея Михайловича. Ближайшие причины этой немилости заключались в крайней властности Никона. Но тут были еще идеологические причины: Никон стал претендовать не только на роль русского первоиерарха, но и на роль верховного руководителя государства. Впервые в нашей истории, чуждой западной борьбы между государством и церковью , церковь в лице Никона посягнула на власть над государством. Никон, как известно, сравнивал власть патриарха со светом солнца, а власть царя – со светом луны. В этом – парадоксальное совпадение мыслей Никона с латинством, также претендовавшим на земную власть. По поводу этого славянофил Самарин писал, что «за великой тенью Никона встает грозный призрак папизма». Философ Владимир Соловьев до своего увлечения католичеством также считал, что в лице Никона русская церковь соблазнилась, правда на короткое время, соблазном Рима – земной властью. Это посягательство Никона было отвергнуто царем при поддержке большинства духовенства.

Патриарх Никон решил изменить древнее церковное предание и начал вводить в русскую Церковь новые об-ряды, богослужебные тексты и другие новшества без одобрения собора. Он вступил на московский патриарший престол в 1652 году. Еще до возведения в патриархи он сбли-зился с царем Алексеем Михай-ловичем. Вместе они и задумали переделать рус-скую Церковь на новый лад: ввести в ней такие чины, обряды, книги, чтобы она во всем походила на современную им греческую церковь, которая давно уже перестала быть вполне благочестивой.

В свое окружение патриарх Никон ввел некоего Арсения Грека, известного авантюриста, человека весьма сомнительной веры. Воспитание он получил у иезуитов, по прибытии на Восток принял ислам, затем снова примкнул к православию, а потом уклонился в католичество. Когда он появился в Москве, его отправили в Соловецкий монастырь как опасного еретика. Оттуда и взял его Никон к себе и сделал главным помощником в церковных делах. Это вызвало ропот среди русского на-рода. Но открыто возражать Никону опасались, так как царь предоставил ему неограниченные права в делах церкви.

Опираясь на дружбу и власть царскую, Никон приступил к церковной ре-форме решительно и смело. Начал он с укрепления собственной власти. Никон имел характер жестокий и упрямый, держал себя гордо и недоступно, называя себя, по примеру римского папы, «крайним святителем», титуловался «великим государем» и был одним из самых богатых людей России. К архиереям он относился надменно, не хотел их называть своими братьями, всячески унижал и преследовал остальное духовенство. Историк В. О. Ключевский назвал Никона церковным диктатором.

Реформа началась книжной справой. В старину не было типографий, книги переписывались в монастырях и при епископских дворах особыми мастерами. Это мастерство, как и иконописание, почиталось священным и выполнялось старательно и с благоговением. Русский народ любил книгу и умел ее беречь как святыню. Малейшая описка в книге, недосмотр или ошибка считались большим грехом. Благочестивый народ внимательно следил, чтобы не вкрались какие-либо ошибки. Писцы обычно заканчивали рукопись смиренным обращением к читателю, чтобы те выявляли ошибки, исправляли их. И за то писцы заранее по-христиански искренно благодарили «народных редакторов». Вот почему сохранившиеся до нас многочисленные рукописи старого времени отличаются чистотою и красотою письма, правильностью и точностью текста. В древних рукописях трудно встретить помарки или зачеркивания. В них было меньше описок, чем в современных книгах опечаток. Замеченные в прежних книгах существенные погрешности были устранены еще до Никона, когда в Москве начал действовать Печатный двор. Исправление книг велось с большой осторожностью и осмотрительностью.

Иначе стало при патриархе Никоне. На соборе 1654 года было решено исправлять богослужебные книги по древним греческим и древним славянским, на самом же деле исправление производилось по новым греческим книгам, напечатанным в иезуитских типографиях Венеции и Парижа. Об этих книгах даже сами греки отзывались как об искаженных и погрешительных.

За изменением книг последовали и другие церковные нововведения. Наиболее заметными из них были следующие:

— вместо двуперстного крестного знамения, которое было принято на Руси от византийской православной церкви вместе с христианством и которое является частью святоапостольского предания, было введено троеперстное;
— в старых книгах, в согласии с духом славянского языка, всегда писалось и выговаривалось имя Спасителя «Исус»; в новых книгах это имя было переделано на грецизированное «Иисус»;
— в старых книгах установлено во время крещения, венчания и освящения храма делать обхождение по солнцу в знак того, что мы идем за Солнцем-Христом. В новых книгах введено обхождение против солнца;
— в старых книгах в символе веры (8-й член) читается: «И в Духа Святаго Господа Истиннаго и Животворящаго»; после исправлений слово «Истиннаго» было исключено;
вместо сугубой, т. е. двойной аллилуии, которую творила русская Церковь с древних времен, была введена трегубая (то есть тройная) аллилуия;
— Божественную литургию в Древней Руси совершали на семи просфорах; новые «справщики» ввели пятипросфорие, т. е. две просфоры исключили.

Никон и его помощники дерзко посягнули на изменение церковных установлений, обычаев и даже апостольских преданий русской православной Церкви, принятых при Крещении Руси. Эти изменения церковных узаконе-ний, преданий и обрядов не могли не вызвать резкий отпор со стороны русских людей, свято хранивших древние святые книги и предания. Кроме самой порчи книг и церковных обычаев, резкое сопротивление в народе вызвали те насильственные меры, с помощью которых Никон и поддерживавший его царь насаждали эти нововведения. Жестоким гонениям и казням подвергались русские люди, совесть которых не могла согласиться с церковными нововведениями. Опасаясь утратить чистоту веры, одни пред-почитали умереть, но не предать отеческое благочестие, другие покидали родные места.

Почему-то считается, что в расколе русского православия, окончательно произошедшего после Большого Московского Собора Русской церкви (1666-1667), немаловажную роль сыграли и интриги католиков: «И Ватикан в реформе православной Церкви тоже имел свой интерес… Паисий Лигарид, продолжая дело митрополита Исидора, вел в это время переговоры с католическим Западом о соединении русской Церкви с римской » .

Нечто подобное, в той или иной форме, можно обнаружить во многих публикациях. Причём у пишущей на данную тему публики уже становится некой нормой сетования на агентов «Коллегии пропаганды », что была организована Ватиканом , или «пропитанных » католицизмом греческих и малороссийских монахов, учителей и политиков . Которые не только «понаехали » в Москву, но и глядели на русских с явным пренебрежением .

Конечно, это всё звучит весьма и весьма заманчиво, однако имеются и серьёзные возражения против версии о зловещем «латинском» следе. По крайней мере, о её доминирующей роли в тех событиях:

Вышеупомянутый тезис недаром заслужил столь подробного критического разбора: к сожалению, сейчас, как и раньше, продолжает наблюдаться негативная тенденция, когда очень многие статьи и книги о событиях церковной жизни XVII века буквально нашпигованы весьма далёкими от действительности псевдоисторическими идеологическими штампами из советского прошлого и мифами времён патриарха Никона.

Например, в одной статье в качестве главной причины, объясняющей необходимость проведения книжной справы, предлагается: «исправление ошибок в церковных книгах было необходимо, ибо встречались даже бессмыслицы, возникшие при небрежной переписке » . И хотя теория «испорченности » старорусского обряда была опровергнута ещё профессором Московской Духовной Академии Николаем Каптевым (1847-1917) , оный сомнительный тезис родом из «старины далёкой » продолжает культивироваться до сих пор.

В действительности же «малейшая описка в книге, недосмотр или ошибка считались большим грехом. Благочестивый народ внимательно следил, чтобы не вкрались какие-либо ошибки… Вот почему сохранившиеся до нас многочисленные рукописи старого времени отличаются чистотою и красотою письма, правильностью и точностью текста. В древних рукописях трудно встретить помарки или зачеркивания… Замеченные в прежних книгах существенные погрешности были устранены еще до Никона, когда в Москве начал действовать Печатный двор» .

Или ещё гипотеза из той же обоймы: «Раскол разросся потому, что на него повлияли иные силы. В частности, эгоистичное боярство использовало старообрядцев в борьбе против требовательного Патриарха Никона и придало им силу » . Снова весьма неубедительно: «эгоистичное боярство » поддержало в своём большинстве именно реформу. На сторону хранителей старой веры полностью и безоговорочно перешли только боярыни Феодосия Морозова и Евдокия Урусова. Да и не следует рассматривать идейных вождей зарождающегося старообрядчества, протопопа Аввакума Петрова и епископа Павла Коломенского, как неких мужей незрелых, коими манипулировали некие злые силы.

Посему очевидна и беда вторая: многие современные авторы, пишущие на тему раскола русского православия, почему-то напрочь игнорируют серьёзные научные работы видных специалистов. А ведь в них не только развенчано никоновское «духовное наследие », но и раскрыты некоторые исторические моменты большой важности. Например, в книге историка Сергея Зеньковского «Русское старообрядчество» весьма убедительно объясняются причины разделения старообрядчества на поповство и беспоповство. Причём данное размежевание было предопределено задолго до книжной справы или Большого Московского собора. И то, что многие общины после начала гонений на старообрядцев лишились последних священников и как-то по-другому были вынуждены организовывать свою церковную жизнь — лишь стечение трагических обстоятельств, а не первопричина.

Зеньковский предлагает обратить внимание на драматические события Смутного Времени (1598 - 1613), которые до основания потрясли основы Российского государства (раздел его книги под названием «кризис Третьего Рима »). Что не могло не отразиться на умонастроении широких масс: появились два идейных течения, которые абсолютно по-разному переосмысливали едва не произошедшую катастрофу.

Так, боголюбцы или «ревнители благочестия » были «настроены оптимистически, надеясь, что русское православие простоит до Второго Пришествия » . Именно они начали в 1630-х годах движение за литургическое и моральное возрождение, с их подачи была ограничена продажа спиртных напитков, запрещены азартные игры и представления скоморохов .

Представители же другого мощного религиозного движения — «лесные старцы » были пессимистами и «подобно вождям европейской Реформации ожидали конец света » . Уже в конце 1620-х годов идейный вдохновитель движения инок Капитон и его последователи «избегали даже заходить в церкви и причащаться, явно считая священников слишком греховными, а причастие, приготовленное их недостойными руками, — безблагодатным » .

И после начала гонений на противников реформы Никона многие сторонники «ревнителей благочестия » стали старообрядцами-поповцами, а единомышленники «лесных старцев » — беспоповцами .

Ключевой момент никонианства

Таким образом, если принять эту точку зрения, то для зарождающегося старообрядчества своеобразной отправной точкой стало Смутное Время, однако с никонианством всё не столь очевидно. Например, так и напрашивается параллель между церковной реформой в России и европейской Реформацией, ведь Мартин Лютер, как и Никон, тоже настаивал на возвращении к «изначальному » христианству. Конечно, в католическом «варианте ». Однако острота второго важного для Европы вопроса о монастырском землевладении в России была значительно снижена в ходе спора «иосифлян » с «нестяжателями » (конец XV — начало XVI вв.), что на Реформацию «не тянет » совершенно. Иных же явно выраженных сходных черт для сопоставления в этом вопросе больше нет.

А ведь по логике изменения, происходящие в католическом мире, должны были в той или иной мере отразиться и на событиях церковной жизни в России. Но то, что Симеон Полоцкий и Паисий Лигарид были выходцами из католической среды, даёт немного: без поддержки окружения царя Алексея Михайловича (который, как считается, был грекофилом, а не латинофилом), эти гастролёры в соучредители Большого Московского Собора явно бы не попали. Да и действовали ли они преимущественно в соответствии с указаниями из Ватикана или затеяли собственную игру — вопрос тоже открытый.

Момент следующий: старообрядцы прозвали патриарха за жестокие гонения «Никон-Антихрист », а конечный результат его кипучей деятельности — никонианский раскол или никонианская ересь. Но ведь на Руси нечто подобное периодически происходило и ранее. Причём в той или иной мере без «тлетворного влияния » извне тоже не обходилось. И на всём этом стоит остановиться подробнее.

Ереси средневековой Европы: тут и там

В XIV веке в Пскове возникло религиозное течение под названием стригольники , которое затем распространилось и на Новгород. Их лидерами были дьякон по имени Никита и Карп-парикмахер , или, как тогда говорили, стригольник, откуда, как считается, движение и получило название .

Российский литературовед и филолог Гелиан Прохоров выдвинул версию, «что «стригольничество» — след первого влияния караимства в Северной Руси » . Ещё один подобный штрих: в своих деяниях Никита и Карп руководствовались книгой «Власфимия», изобличавшей симонию; авторство этого компилятивного трактата из 67 глав приписывают некому обрусевшему греку, или русскому, но очень хорошо знавшему греческий язык .

Не удовлетворившись решениями Владимирского собора (1274), который установил фиксированный размер пошлины для тех, кого рукополагали в диаконы и священники, стригольники выступили против продажи церковных должностей. Сначала — убеждая народ, «что те пастыри церкви, которые поставлены на мзде, незаконны. Далее они стали укорять все духовенство тем, что оно берет поборы с живых и мертвых; что оно дурно живет; что все священнодействия и таинства, совершаемые такими недостойными лицами, не имеют никакой силы… Каяться, говорили стригольники, можно без священника, припадая к земле; таинство причащения надо понимать в духовном смысле; другие таинства и обряды совсем не нужны» .

После казни в Новгороде (1375) трех «развратников веры христианской » — Никиты, Карпа и некого мирянина из их последователей, — движение продолжилось только в Пскове. Но и там постепенно захирело, и после 1429 года в летописях более не упоминалось.

Весьма соблазнительно считать стригольников «первыми русскими протестантами » или даже идейными предшественниками «лесных старцев » инока Капитона. Но это лишь черты внешнего сходства: их учение вне Новгорода и Пскова значительного распространения не получило, да и сильно напрягаться властям, для подавления этого движения, вообще-то и не пришлось. Следовательно, стригольники, в отличие, например, от более поздних старообрядцев-беспоповцев, широкой поддержки в тогдашнем русском обществе так и не получили.

Иное дело — Европа, где несколько ранее появилась альбигойская ересь (вторая половина XII века — 1321 год). Которая, как и ересь стригольников, имела ограниченный ареал распространения (только часть севера Италии и юга Франции).

Учение альбигойцев можно считать христианским лишь с большой долей условности: в нём утверждалось «сосуществование двух основополагающих начал — доброго божества (Бога Нового Завета), создавшего дух и свет, и злого божества (Бога Ветхого завета), сотворившего материю и тьму » . Как следствие, брак и деторождение у еретиков отвергались, а сожительство, как меньшее зло, по сравнению с браком, наоборот, поощрялось. Они также верили в перевоплощение душ и не верили в распятие Иисуса Христа .

Особенно много последователей ереси было во французской провинции Лангедок, из-за чего римскому папе пришлось даже объявить туда крестовый поход (1209-1229). Долгая борьба шла там с переменным успехом — лишь активное вмешательство французского короля позволило католикам всё-таки одержать верх. Количество жертв этого конфликта оценивается в 1 млн. человек .

Следующая по хронологии крупная российская ересь — «жидовствующих » (1470 - 1504). «Жидовствующие » ушли от канонического православия куда дальше, нежели их предшественники — стригольники: часть из них, фактически, перешла в иудаизм, другие были сектантами, подобно европейским богомилам, третьи руководствовались реформаторскими или даже гуманистическими соображениями.

Начало ереси было положено в 1470 году, когда киевский еврей Схария, наученный «всякому изобретению злодейства, чародейству и чернокнижию, звездозаконию и астрологии » , прибыл в Новгород, где «прельстил » местного попа Дионисия, за которым отступниками от истинной веры Христовой стали и некоторые другие духовные лица. Позже ересь перекинулась и на Москву, где «обратились к жидовству » даже некоторые лица из окружения великого князя.

Однако дальнейшего широкого распространения, как и ересь стригольников, она не получила, хотя предпосылки к этому были: «жидовствующие » действовали тайно, из-за чего их долгое время не могли обнаружить. Только в 1480 году архиепископу Новгорода Геннадию удалось изобличить некоторых еретиков, однако «главные же руководители ереси оказались необнаруженными » .

Ересь была обезглавлена, когда в борьбу с ней включился игумен Иосиф Волоцкий (1439 — 1515). Были репрессированы главные покровители «жидовствующих »: митрополит Зосима был лишён кафедры, а жена старшего сына Ивана III — Елена Волошанка попала в заключение. С еретиками же рангом пониже власти вообще не церемонились: дьяк Иван Курицыны и ещё полтора десятка активных участников движения были просто сожжены . После чего и эта ересь постепенно снизошла на нет, что является второй очевидной параллелью с движением стригольников. Но если в те времена на Руси с казнью главных зачинщиков ересь и заканчивалась, то, например, в Чехии только начиналась. Так, 6 июля 1415 года в Констанце был сожжён объявленный «неисправимым » еретиком чешский церковный реформатор Ян Гус, который, как и стригольники, был противником продажи церковных должностей. Также он выступал против немецкого засилья в Чехии.

Чехи возмутились, особенно из-за того, что безопасность Гусу гарантировал император Священной Римской империи Сигизмунд, но своего обещания так и не сдержал. В итоге в Чехии появилось движение, прозванное гуситским.

Римский папа, по своему обыкновению, организовал против очередных еретиков крестовый поход. Не помогло — крестоносцы были биты гуситами; военная удача в основном была на их стороне и в последующих четырёх крестовых походах. Это притом, что гуситы не ограничивались пассивной обороной, а делали вылазки в Австрию, Венгрию и ряд земель Германии. Да и изначально единое движение раскололось на разные течения, между которыми часто возникали стычки, переходящие в серьёзные столкновения. Наконец, в 1434 году умеренные гуситы-чашники пошли на соглашение с католиками, выторговав для себя ряд привилегий, и уже совместными усилиями победили гуситов радикальных — таборитов.

Общий итог гуситских войн: «Чехи потеряли большую часть населения; Саксония, Бавария и Австрия — около половины; Венгрия, Померания и Бранденбург — значительно меньше, но тоже изрядно » .

Определённо, в борьбе с еретиками папский престол преуспел не особенно; западноевропейское общество оказалось весьма восприимчивым к еретическим или реформаторским идеям, из-за чего их распространители довольно часто получали широкую общественную поддержку. И произошедшая несколько позже Реформация, по сути, была неизбежна.

На России же всё было по-иному: ересь — удел сравнительно малочисленных маргиналов, и чем более радикальной она была, тем более жёсткий отпор получала. Широкой же поддержки в народных массах зачинщики ереси не имели, поэтому кровавые массовые бойни на религиозной почве, как в Европе, не происходили.

И это отнюдь не по причине «дремучей отсталости » патриархального русского общества: ведь очевидно, что сопротивляемость ереси или реформаторским поползновениям у тогдашнего православия была куда выше, чем у католицизма.

Тот, кто замыслил реформу, оное понимал: если бы Никон со своими сторонниками затеяли бы нечто подобное Реформации, то они были бы изобличены и репрессированы, как очередные еретики. Ибо их противником стало бы всё общество. Опыт «жидовствующих » и стригольников учтён был: никаких радикальных шагов уже не предлагалось, а лишь «исправление » ошибок в церковных книгах и «небольшие » изменения нескольких элементов православного обряда, дабы они больше соответствовали, как тогда полагали, изначальным греческим канонам.

И даже в этом случае треть страны восстала. Лев Усыкин совершенно неправ, видя в этой ситуации «серьезность конфликта при несерьезности повода » . Нет — повод как раз и был серьёзным! Многие тогдашние простые русские люди — кто нутром, а кто умом — понимали: реформа — это только начало, и уступи они только раз, и православное благочестие будет утрачено.

Так это и произошло в дальнейшем: реформа Никона оказалась лишь первым этапом преобразований, «переведшим » русскую церковь на позиции греко-католицизма, хотя и более умеренного, чем у подчиняющейся римскому папе украинской Греко-Католической церкви. В итоге присущий православию «иммунитет » против ереси и попыток Реформации был значительно ослаблен.

И после окончательного разгрома противников реформ, уже при Петре I, наступил и этап второй: институт патриаршества был упразднен, и вместо него появился эрзац — заменитель, Святейший правительствующий синод, возглавляемый обер-прокурором из числа светских чиновников, назначаемых императором.

На этот административный произвол церковь, потерявшая в ходе раскола многих своих активных членов и основательно растратившая авторитет в широких народных массах, так и не смогла дать достойного ответа, что и позволило её окончательно «вмонтировать » в государство. А иначе уже не могло быть.

О термине, которого нет

Историки, изучающие церковную реформу патриарха Никона и последовавшие за этим события, выделяют три противоборствующих религиозных течения в тогдашней России:
старообрядцев, которые стремились следовать старым русским религиозным традициям, ориентированных на византийскую православную культуру грекофилов, и сторонников католической Европы — латинофилов. С разгромом первого течения два других почему-то постепенно утрачивают своё влияние и к середине XVIII века сходят с политической сцены.

Странность вторая: в окружении Петра I появляется подозрительно много протестантов: например, ближайшим помощником и советником царя был кальвинист Ф. Я. Лефорт; лютеранка Марта Скавронская стала в итоге императрицей Екатериной I; лютеранин Р. Х. Баур (Боур) командовал кавалерией в Полтавской битве и т.д.

И только ли всё было в том, что для привлечения союзников и соратников Пётр не считался с их происхождением и вероисповеданием? А, может быть, царь к кому-то всё-таки более благоволил, чем к другим? Например, он «преспокойно принимал в Англии причастие по англиканскому образцу, а в Германии перед памятником Лютеру произнес хвалебную речь в честь «сего великого пастыря» » . Странный жест со стороны православного государя — вполне можно было бы говорить о его протестантофильстве. Однако данный термин историками в оборот почему-то введён не был.

Между тем в допетровскую эпоху протестанты тоже были часто гонимыми. Причём притеснения обрушивались на них задолго до появления старообрядцев: в 1620-х годах по требованию патриарха Филарета иностранцев, бывших на государевой службе, обязали или перейти в православие, или немедленно подать в отставку; в 1633 году проживавших в Москве иностранцев стали принудительно переселять в слободу, позднее прозванную Немецкой; тогда же, снова по инициативе Филарета, была временно закрыта одна из лютеранских церквей .

В 1642 году москвичами была подана челобитная царю о закрытии протестантских церквей в районе Мясницкой и Прохоровской слобод; 1647 год — новая кампания по «обращению » иностранцев в православие ; в 1648 году иностранцам было запрещено торговать на внутренних русских рынках в розницу . В 1652 году, уже при патриархе Никоне, началось повторное переселение иностранцев в Немецкую слободу. Кроме того, им запрещалось пользоваться на дому русской прислугой в возрасте до 50 лет и одеваться в русское платье, «чтобы во время разговора с ними русские заранее знали, с кем имеют дело, и могли соответственно реагировать в случае противоправославной пропаганды » . В следующем году были введены таможенные пошлины для иностранцев, которые были куда выше, чем для русских купцов .

С началом гонений на старообрядцев накал репрессий против протестантов значительно снизился: только в 1676 году жертвой нового патриарха Иоакима стали сожжённые на костре протестантский проповедник К. Кульман и его единоверец К. Нордеманн — видимо, один из последних подобных случаев. И довольно сложно сказать, является ли это всё случайностью, или протестанты, дабы отвести от себя новые преследования, исподтишка натравливали власти на староверов.

Непонятна роль протестантов также в противостоянии грекофилов и латинофилов — то ли сторонних наблюдателей, оказавшихся в итоге, удивительным образом, в выигрыше, или провокаторов, немало поспособствовавших углублению конфликта между противоборствующими сторонами. Так что поднятые выше вопросы требуют отдельного тщательного исследования.

Зато церковная реформа Петра I была проведена не без оглядки на протестантов: и старообрядцы, и грекофилы не мыслили себя без патриаршества, латинофильской партии Святейший правительствующий синод тоже был без особой надобности — их бы больше устроило если и не обращение России в католицизм, то хотя бы заключение унии с Римом. Кроме того, протестантское влияние прослеживается и в самом названии «Святейший правительствующий синод »: в древнем русском православии аналогом синода был собор, на православном Востоке и у католиков синоды были лишь встречами епископов, зато высший орган государственной церкви в Англии — это General Synod. Который, кстати, почему-то переводится на русский язык, как Генеральный Собор.

Определённо, русский царь воспользовался советом английского короля Вильгельма III Оранского, который во время их совместной встречи в 1698 году предложил тому «устроить Церковь в России на манер Англиканской, объявив себя её Главою http://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/234802