Главные ошибки паломника. Коротко о паломничестве

, Пресвятой Богородицей , помолиться перед чудотворными иконами , окунуться в священные воды реки Иордан и святые источники. В других религиях имеются аналогичные обычаи:

• Хадж - посещение мусульманами Мекки , Медины и совершение там предписанных ритуалов;
• Ко́ра - ритуальный обход вокруг какой-либо святыни в религиях Индии, Непала и Тибета;
• у ламаистов - посещение Лхасы (Тибет);
• у индусов - посещение Праяга и Варанаси (Бенарес, Индия) (последний также у джайнов и махаянистов);
• у буддистов и синтоистов - посещение Нары (Япония).

История паломничества

Хождение верующих к святым местам на поклонение известно ещё с глубокой древности. Центрами паломничества в древности были храмы Амона в египетских Фивах, Осириса в Абидосе, Аполлона в Дельфах и др.

Современное паломничество в России

В настоящее время в России начинает возрождаться паломничество верующих в святые места. Большую роль в этом играют действующие монастыри и церкви, организуя такие мероприятия. Появились паломнические службы, специализирующиеся на организации паломнических поездок по всему миру. Некоторые туристические компании также активно включились в этот процесс.

По данным Русской духовной миссии в Иерусалиме, православные из России, с Украины и из Молдавии, которые приезжают в этот город совершить паломничество, составляют около половины духовных странников со всего мира.

За пределами России русские богомольцы помимо Палестины посещают греческий Афон , итальянский город Бари , где покоятся мощи Николая Чудотворца , черногорскую столицу Цетине , где находится десница Иоанна Крестителя и другие христианские святыни.

Несмотря на кажущуюся внешнюю схожесть паломничества с экскурсионным туризмом , внутренняя их суть весьма различается: в то время, как экскурсионный туризм имеет своей целью посещение интересных мест, паломничество предполагает предварительную духовную работу, «очищение души», перед посещением святыни. Однако часто паломничество подменяется экскурсионным туризмом, когда людей просто проводят по «экскурсионным объектам», без предварительной внутренней, духовной, подготовки. Поэтому ещё весной 2003 года Межрелигиозный совет России внёс предложение в Госдуму РФ о разграничении понятий «паломничество» и «туризм» на правовом уровне .

Значение паломничества

Для поощрения паломничества составлялись многочисленные путеводители (итинерарии), многие из которых, как и описания самих паломничеств, стали впоследствии важными историческими источниками. Описания «хождений» в Святую Землю, составленные некоторыми паломниками, сыграли на Руси огромную роль в распространении легенд и апокрифической литературы.

Религиозные мотивы часто являлись прикрытием торговых и захватнических целей. Например, паломничество сыграло значительную роль в подготовке крестовых походов. А среди паломников в Иерусалиме в средние века можно было встретить и дворян, искавших посвящения в рыцари у Гроба Господня ; и политических и военных агентов королей; и авантюристов, искавших оккультических знаний на чудодейственном Востоке; и учёных исследователей ; и, наконец, купцов, посещавших Палестину с торговыми целями.

См. также

Напишите отзыв о статье "Паломничество"

Примечания

Литература

• Горшунова О.В. Женское паломничество к святым местам (по материалам Ферганской долины) // Итоги полевых исследований. Ред. З.П. Соколова. Москва: ИЭА РАН, 2000. Сс. 23-39.
• Лучицкая С. И. . С. 72-102.

Ссылки

• // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
• // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона . - СПб. , 1908-1913.
• Шейнман М. М. .
• .
• .
• .
• В. Н. Хитрово. .
• А. П. Ладинский. .

Отрывок, характеризующий Паломничество

Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d"etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.

Паломничество – одно из самых древних проявлений богопочитания. Оно существовало с тех пор, как человечество помнит себя, существовало во всех вероисповеданиях, у всех народов.

Кто такой паломник? Это человек, который предпринимает определенные усилия, испытывает лишения, связанные с путешествием, для того, чтобы поклониться и прикоснуться к дорогой его сердцу святыне.

Зачем же мы отправляемся в паломничество? Ведь любая святыня распространяет благодать далеко за пределы своей материальной составляющей. Мы можем помолиться с верой и упованием, и Господь, и Матерь Божия, и все святые, несомненно, услышат нас, где бы мы ни находились.

Так почему испокон веков человеку было нужно совершить паломничество, физически прикоснуться, ощутить святыню? Потому что человек – это не только душа и дух, но и плоть, тело. Человеческое тело активно участвует в молитве посредством крестного знамения, поясных и земных поклонов, человек несет свое бренное, порой сопротивляющееся тело, в храм, приобщается Таинствам не только духовно, но и физически. Для питания святыней душевно-телесных чувств человека – зрения, слуха, осязания – существует церковное искусство. Видя красоту убранства храмов и теплый огонь свечей, слушая благозвучное пение, обоняя благоухающий ладан, человек настраивает свои телесные чувства на более возвышенный лад, на восприятие духовного мира.

В паломничестве человек обогащается новыми возвышенными впечатлениями, поднимающими его над суетой повседневной жизни. Поклоняясь и прикасаясь к чудотворным иконам и святым мощам, мы не только воздаем честь святыне, но освящаем тем самым свою плоть. Христиане не обоготворяют тела святых как таковые, но почитают их как вместилище Духа Святого, не поклоняются и доскам икон, но тем, кто на них изображен.

Таким образом, паломничество для христианина – один из главных способов соединения духовного и телесного начал.

Христиане путешествуют к святым местам ради благодарения, покаяния, обновления своей духовной жизни, молитвы ко Господу об исцелении души и тела, а иногда ради исполнения данных Богу обетов. В любом случае, совершая паломничество, человек стремится прикоснуться к иному миру, реально существующему как в вечности, так и в физическом пространстве и времени. И Бог, видя желание приблизиться к Нему, помогает человеку, используя святыни, как проводники Своей благодати.

Можно без преувеличения сказать, что Греция – сокровищница мест паломничества. Одних только действующих монастырей на сравнительно небольшой территории страны
более 1000. В последние годы в обители приходит множество молодых людей, они подвизаются с горячей верой первых христианских иноков, бежавших из разлагающегося Рима в пустыню. Это явление внушает надежду. Особенно, если вспомнить, что население Греции – всего десять миллионов человек, которым было запрещено открыто исповедовать веру в течение пятисот лет турецкого ига. А в XX веке Греция пережила опустошительную итальянскую и немецкую оккупацию во время II Мировой войны, и кровавую гражданскую войну, почти разрушившую страну. Но сила веры, чудо Православия позволили грекам выстоять, сохраниться как нации, сохранить свои великие святыни и благодать православной цивилизации, которую чувствует каждый человек, приезжающий в Грецию в паломничество.

Не хватит целой жизни, чтобы посетить все дорогие сердцу христианина святые места Греции. И все-таки без паломничества в Грецию невозможно понять и почувствовать величие вселенского Православия.

Добро пожаловать на святую землю Эллады!

Христианское паломничество и современный туризм: история и современность паломничества.

Современное слово «паломник» восходит к старорусскому «пальмовник», которое, в свою очередь, образовано от латинского palmarius («человек, держащий пальмовую ветвь»). Так первоначально называли богомольцев - участников крёстного хода в Святой Земле. Те, кто стремился встретить в Иерусалиме Светлое Христово Воскресение, приходили заранее, чтобы провести в Святом Городе и всю Страстную седмицу. А поскольку Страстной седмице предшествует праздник Входа Господня в Иерусалим (иначе этот праздник называется ещё Неделя ваий, или в русской православной традиции - Вербное воскресенье), и основным событием этого дня был крестный ход до стен Иерусалима, то паломники, принимавшие участие в этом шествии, несли пальмовые ветви. Такими же ветвями почти две тысячи лет назад встречали Христа жители Иерусалима. Как правило, помимо различных реликвий, богомольцы брали с собой домой на память и эти пальмовые ветви.

Впоследствии паломниками стали называть богомольцев, путешествующих не только в Иерусалим, но и к другим христианским святыням.

Православное паломничество - истоки

Христианская традиция паломничества имеет давнюю историю - в 10 веке она уже насчитывала не одно столетие. С самого начала существования Церкви жизнь верующих включала в себя посещение мест, связанных с жизнью Иисуса Христа, его Пречистой Матери, святых апостолов и мучеников. Эти места, бывшие объектами поклонения уже первых христиан, тоже вскоре стали называться святыми. В 325 году император Константин Великий издал указ о строительстве христианских храмов в святых местах: в Вифлееме - на месте рождения Спасителя, и в Иерусалиме - над пещерой Гроба Господня, а территорию Палестины он объявил Святой Землёй.

Призывая своих верующих к совершению паломничества, Русская Православная Церковь с уважением относится и к туристам, посещающим христианские святыни. Церковь считает религиозный туризм важным средством духовного просвещения наших соотечественников.

В результате этого к 4 веку в Иерусалим и Вифлеем стали стекаться для поклонения главным святыням христианства тысячи богомольцев, положивших начало массовому паломническому движению на Святую Землю. Иерусалим открыл всему миру свои святыни и вернул себе своё древнее название - до Константина, во времена языческих императоров, он назывался Элия-Капитолина. В сознании христиан всего мира Иерусалим стал Святым Городом, местом поклонения Христу.

Богомольцы 4 века почитали и святые места, связанные с Ветхим Заветом, посещали места захоронения праведников древности, пророков, царей и библейских патриархов. Местное население стало буквально теряться в море паломников, которые не щадили ни сил, ни средств для увековечения памяти о земной жизни Иисуса Христа. В Палестине было построено великое множество храмов и монастырей, а для нужд странствующих богомольцев Церковь благословила строительство вдоль основных паломнических путей постоялых дворов, гостиниц, приютов, странноприимных домов и охраняемых колодцев.

На 7 Вселенском Соборе, ознаменовавшем победу над ересью иконоборчества, было принято определение, согласно которому Богу подобает служение, а иконам следует воздавать поклонение. Это определение, имеющее характер церковного догмата, связано и с темой православного паломничества. Паломники в византийской церковной традиции называются «поклонниками» - то есть людьми, которые совершают путешествие с целью поклонения святыням.

Поскольку определение Вселенского Собора не было принято на католическом Западе, возникла разница и в понимании паломничества внутри христианства. Во многих европейских языках паломничество определяется словом «пилигрим», которое в переводе на русский язык означает только «странник». Паломники в Католической Церкви совершают молитвы на святых местах, занимаются медитацией. Однако то поклонение святыням, которое существует в Православной Церкви, в католицизме отсутствует. Это же можно сказать и о протестантах. Поэтому традиции паломнических путешествий к святым местам и вообще сам термин «паломничество» в своём прямом значении относятся, прежде всего, к Православию.

Предыдущая фотография 1/ 1 Следующая фотография

Русское паломничество

Русское православное паломничество ведёт своё начало с первых веков распространения христианства в Древней Руси, то есть ещё с 9-10 веков. Таким образом, ему уже более тысячи лет. Кстати, у слова «паломничество» есть синонимы: странничество, поклонничество, богомолье. Самыми ранними словами для обозначения паломничества и названия участника этого процесса служили слова «странничество» и «странник», встречавшиеся в творениях отцов Церкви, богословской и церковно-исторической литературе. Как правило, странник - это человек, который всю свою жизнь посвятил только хождению по святым местам, оставив другие занятия - в отличие от богомольца, отправляющегося в конкретное паломничество и после этого ведущего прежний образ жизни. А в конце 19 - начале 20 века, во время расцвета русского паломничества в Святую Землю, в России широко употреблялось слово «поклонник». Оно предельно ясно показывает смысл паломничества, который заключается именно в религиозном поклонении святым местам.

Постепенно на Руси возникли и свои центры паломничества. Путешествие к ним всегда воспринималось как духовный и физический подвиг. Вот почему на поклонение часто отправлялись пешком. Собираясь в паломничество, православные христиане получают благословение на его совершение или у епархиального архиерея, или у своего духовного наставника.

Благодарим за помощь в подготовке материала «Паломнический центр Московского Патриархата». В материале цитируются экспертные мнения заместителя председателя ОВЦС МП епископа Егорьевского Марка и генерального директора «Паломнического центра Московского Патриархата» Сергея Юрьевича Житенёва

Паломничество - это прекрасно.

Из всех возможных маршрутов, прежде всего, выделяется паломничество на Святую Землю. Там ты начинаешь совершенно по-другому читать Евангелие, находясь в местах, связанных с земной жизнью Спасителя, целиком погружаешься в размышления о том, как 2 тысячи лет назад всё происходило.

Когда приезжаешь к какому-нибудь святому, например, в Троице-Сергиеву Лавру, у тебя происходит свой, личный контакт, своя встреча с преподобным Сергием или с другим святым, к кому ехал в гости. И если ты ему молишься, если свою душу ему доверяешь, то как когда-то он занимался со своими учениками или прихожанами, так - мы верим в это - начинает заниматься с тобой. И таинственным образом становится отчасти твоим духовником, молится за тебя, ходатайствует о тебе перед Богом. Эта молитва святого не может пройти бесследно и бесплодно для души человека.

Горечь одного дня

Еще один важный результат паломничества - это объединение его участников. А если паломничество от храма, то вместе собираются и взрослые прихожане, и ученики воскресной школы.

Если говорить о поездке в монастырь, почувствовать его жизнь за день-два невозможно. Чтобы войти в жизнь обители, нужна хотя бы неделя. Потому что ураган, который я принес с собою из города, должен в моей душе улечься. Я должен успокоиться, чтобы войти в этот молитвенный ритм - в их время, в их труд, в их богослужения.

За один день это не получится. И потому порой ощущаешь горечь: уезжаешь из монастыря и понимаешь, что поклонился святому, помолился у древней иконы, осмотрел красоту архитектуры, а настоящего плода не получил - такого, который нужен был твоей душе.

Культурная эйфория

В паломничестве есть и некоторые опасности. Во-первых, очень часто оно приводит душу в состояние некой эйфории, упоения. Причем не духовными открытиями, а культурными.

Если вы попали в паломничество, например, в Италию, Грецию или в другие страны Европы, то и природа, и культурная действительность: взаимоотношения людей, чистота, дороги, вся инфраструктура - всё вместе действует так, что человеку кажется, будто его жизнь теперь будет другой. А потом он возвращается назад и понимает, что точно также раздражается на своих близких, кричит, плохо молится и всё в этом духе.

Поэтому паломничество - это хорошо, но все равно это внешнее. Мою внутреннюю христианскую работу, которую я над собой должен совершать в течение всей жизни, за меня не сделает никто.

Преподобный Сергий может мне помочь, что-то открыть, что-то указать. Бывает, приезжаешь и у мощей святого что-то понимаешь, решаешь какой-то свой духовный вопрос. Но все равно навык в молитве, в воздержании, преодолении страстей - это то, что приобретается только своим трудом. «Царствие Небесное нудится…» (Мф. 11:12).

Потрудились?

Паломничество может дать человеку ощущение, что он совершил некий труд, что-то заслужил, стал другим. Есть люди, которые без конца ездят в паломничество и утешаются этим как особым достижением. В этом вполне может скрываться обман и ошибка.

Помню, как в старой доперестроечной Москве, где оставалось лишь около двадцати действующих храмов, существовал целый тип людей, которых так и называли: «Люба по приходам» или «Маня по приходам». Они ходили по архиерейским службам, по престольным праздникам или просто в разные храмы по очереди. Везде исповедовались и причащались. При этом не имели одного прихода и духовника, который мог бы им действительно помочь, знал бы их духовную жизнь.

Часто это был достаточно сознательный подход: везде я плачу и каюсь, 30 лет хожу по приходам, а вот духовника у меня нету, поэтому правды-то мне никто и не скажет, все говорят только общие слова. А значит, ничего переделывать мне в себе не надо… И точно, ведь если придешь раз десять к одному священнику, да скажешь десять раз одно и то же, батюшка и среагирует: «Нет, брат, постой. Надо как-то с этим справляться, так нельзя…»

Так же может быть и с паломничеством.

Без халтуры

Хотя, надо сказать, в любом внешнем делании и в любой христианской практике есть опасности.

Все в детстве, наверное, играли в магнитики. Я помню эту игру: когда берешь два магнита, одинаковыми полюсами их друг ко другу подводишь, и они друг от друга отталкиваются. Таким образом, их никак нельзя соединить. Вот точно так же всеми возможными способами наш падший человек пытается убежать от настоящего углубленного христианского возделывания своей души.

Так происходит у меня, так происходит у всех, кого я знаю. К сожалению, это наша падшая природа так действует - стремится заменить внутреннюю работу внешним. Таким внешним может быть чтение больших правил, работа в храме, паломничество - все что угодно.

А Богу надо, чтобы мы каждый день Ему предстояли, хоть на какое-то время, но без халтуры, по-настоящему.

P.S. Помню, в семинарии очень удивился, прочитав целое письмо святителя Григория Нисского, небольшой труд, почему он против паломничества в Иерусалим. Именно по той же причине…

Портал «Православие и мир» и независимая служба «Среда» проводят цикл дискуссий о приходской жизни. Каждую неделю – новая тема! Мы зададим все актуальные вопросы разным священникам. Если вы хотите рассказать о болевых точках православия, своем опыте или видении проблем – пишите в редакцию, по адресу [email protected].