Не поминай имя бога в суе значение. Большая христианская библиотека

Что? Разве есть такие, кто смеет поминать всуе страшное и таинственное имя Господа Бога Всевышнего? Когда на небе произносится имя Божие, то склоняются в страхе небеса, звезды сияют ярче, Архангелы и Ангелы воспевают: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля Славы Твоея", а святые угодники Божии падают ниц. Как же тогда смертные уста дерзают поминать Наисвятейшее имя Божие без душевного трепета, без глубокого воздыхания и тоски по Богу?

Когда человек лежит на смертном одре, какие бы имена он ни призывал, ни одно из них не способно сделать его храбрым и вернуть душевный мир. Но имя Господа Иисуса Христа, произнесенное хотя бы раз, придает храбрости и водворяет мир в душе человека. Поминание этого утешающего имени облегчает последний вздох его.

Человече! Когда ты разуверился в родных и близких и почувствовал себя одиноким в этом бескрайнем мире или устал от долгого одинокого пути, помяни имя Бога, и оно станет тебе опорой для уставших и отяжелевших рук и ног твоих.

Ученый! Когда ты измучился над разрешением трудной загадки природы и, использовав все возможности своего маленького разума, не можешь найти верный ответ, помяни имя Божие, имя Высшего разума, и свет осветит твою душу и загадка разрешится.

О пречудное имя Божие! Как Ты всесильно, как прекрасно, как сладко! Пусть умолкнут уста мои навек, если произнесут его небрежно, нечисто и всуе.

Один золотых дел мастер, работая в своей мастерской, непрестанно употреблял имя Божие всуе: или как клятву, или как присказку. Паломник, проходивший через это селение, услышал эти слова и был крайне возмущен. Он громко позвал мастера по имени, чтобы тот вышел на улицу, а сам спрятался. И когда мастер вышел на улицу, он обнаружил, что никого нет. Удивившись, он вернулся в свою мастерскую и продолжил работу. Через некоторое время странник вновь зовет его, а когда тот выходит, делает вид, что совсем не звал его. Сильно разгневанный мастер крикнул страннику: "Искушаешь ли ты меня, странник, или шутишь, когда у меня столько работы? Ты зовешь меня, а потом делаешь вид, что не звал". Отвечает ему странник миролюбиво: "Воистину, у Бога значительно больше работы, чем у тебя, ты же все время поминаешь Его всуе, а на меня обижаешься за то, что я тебя отвлек. Кто имеет больше оснований сердиться - Бог или ты, золотых дел мастер?" И мастеру стало стыдно. Вернулся он в свою мастерскую и с тех пор держал язык за зубами.

Пусть же имя Господне, как неугасимая лампада, непрестанно теплится в нашей душе, в мыслях и сердце, но не касается нашего языка без значительного и торжественного повода.

В одну больницу приехал на практику доктор; ему дали ассистента, с которым приходилось проводить время с утра до ночи, оперируя и перевязывая больных. Ассистент имел привычку грязно ругаться. Он никого не щадил в своих выражениях. Его грязная ругань не миновала даже Бога Саваофа. Однажды доктора посетил его приятель, приехавший из города. Доктор пригласил приятеля присутствовать на операции. Больному вскрывали гнойник. Гостю стало дурно при виде страшной раны, из которой истекал гной. Вдобавок ассистент доктора, не умолкая, грязно ругался. Не выдержав, гость спросил: "Как можешь ты слушать эти мерзкие богохульные слова?" Доктор отвечал: "Друг мой, я привык к тому, что существуют грязные раны и что из ран часто течет гной. Если на теле больного есть гнойный нарыв, то гной благодаря ране становится видимым, и этот нарыв можно вылечить. Но бывает гной в душе человека, и обнаружить его возможно лишь когда он истекает через уста. Мой ассистент, ругаясь богохульно, обнаруживает для нас накопившееся зло, которое изливается из его души, как гной из раны".

О Всемилостивый Боже, даже жабы не ругают Тебя, а человек ругает! Почему же жаба имеет гортань лучше, чем у человека? О Всетерпеливый, почему змеи не хулят Тебя, а человек хулит? Почему змея ближе к ангелам, чем человек? О Всепрекраснейший, почему ветер, крестообразно опоясывающий землю, не обращается всуе к имени Твоему, а человек обращается? Почему ветер более богобоязнен, чем человек?

О Пречудное имя Божие, как ты всесильно, как ты прекрасно и как сладко! Пусть умолкнут уста мои навек, если произнесут его небрежно, нечисто и всуе.

Что значит фраза "Не поминай имя Господа в суе"?

Не приемли имене Господа Бога твоего всуе (Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно) .
Третьей заповедью запрещается произносить имя Божие, напрасно, без должного благоговения. Приемлется имя Божие напрасно, когда произносится в пустых разговорах, шутках и играх.
Запрещая вообще, легкомысленное и неблагоговейное отношение к имени Божию, эта заповедь запрещает грехи, которые происходят от легкомысленного и неблагоговейного отношения к Богу.
Бог - это тоже имя Господа, пишется с большой буквы как имя собственное. С маленькой буквы "бог" пишется когда имеется в виду нарицательное значение этого слова - в отношении к языческим богам или бесам.
типа как в суете болтают то се и приплетают...вот и в суе
Не упоминай имя Гопода в суете или по пустякам
КОГДА ПРИХОДИШЬ В СУЙ, ТО ИМЯ БОГА ТАМ ПОМИНАТЬ НЕ НАДО.
В суе- в суете дней, дел. "Боже ж ты мой", "О, Господи", произносимые как привычные восклицания по всякому поводу, вовсе не содержат настроя на духовное соединение с Богом, на молитву. А демонстрируют важность восклицающего.
Каково человеку, если его вс время окликают?
Из простого уважения к другому не станем называть его по имени ежесекундно, да ещ и без нужды.
А если я вспоминаю Господа очень часто, разве это плохо, не зло, не в том случае когда я злюсь, а может и
Имя Господа свято и упоминание его между прочим, не задумываясь, без почтения.. . есть плохо. Слабым примером может служить когда великого и заслуженного (вдоль и поперек) человека, благодетеля, за глаза будут называть "например мишкой, ванькой".
не разменивай и себя и Бога на мелочи и пустяки)))))))))))
Часто в жизни, в разговоре, просто от досады, мы повторяем... "ой, Господи... " , "прости, Господи" . "не приведи Господь" . "Боже, ты мой"...и др. Правильно будет, не обижать Бога такими высказываниями. Если же нам нужна помощь Бога, лучше обратиться к Нему достойно в молитве.
Эта заповедь всего лишь означает, что не надо без надобности клясться Богом ("божиться"). Так поступать некорректно - это все равно, что ссылаться на мнение какого-нибудь авторитетного человека, когда вы мнения-то его и не знаете толком.
В комментарии к Торе (The JPS Torah Commentary), выпущенном Еврейским издательским обществом, объясняется, что древнееврейское слово, переведенное как напрасно (лаша#769;в) , может означать ложно или впустую, зря. В том же справочнике говорится: Неоднозначность данного древнееврейского слова позволяет толковать его как запрещение давать ложные показания под присягой, давать ложные клятвы и употреблять Имя Бога без надобности и фривольно.
В этом еврейском справочнике справедливо подчеркивается, что понятие произносить имя Бога напрасно включает в себя неуместное употребление имени Всевышнего. Но можно ли сказать, что Божье имя произносится без надобности и фривольно, когда людям помогают узнать о Творце или когда к нашему небесному Отцу обращаются в молитве? Точка зрения самого Бога выражена в словах из Псалма 90:14: За то, что он возлюбил Меня, избавлю его; защищу его, потому что он познал имя Мое.

Как часто от знакомых и незнакомых людей приходится слышать раздраженное: «Гос-ссподи!» Ежедневно и многократно они называют святое имя Бога в быту, в дороге, причем в самые неприятные моменты: когда споткнулись, уронили, забыли, опоздали, когда что-то не получается. И мало кто задумывается о том, каким тяжелым грехом ложится на его душу эта скверная закоренелая привычка. Прислушаемся к мудрому слову святителя Николая Сербского…

Когда на небе произносится имя Божие, то склоняются в страхе небеса, звезды сияют ярче, Архангелы и Ангелы воспевают: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь небо и земля Славы Твоея», а святые угодники Божии падают ниц. Как же тогда смертные уста дерзают поминать Наисвятейшее имя Божие без душевного трепета, без глубокого воздыхания и тоски по Богу?

О пречудное имя Божие! Как Ты всесильно, как прекрасно, как сладко! Пусть умолкнут уста мои навек, если произнесут его небрежно, нечисто и всуе.

Пусть же имя Господне, как неугасимая лампада, непрестанно теплится в нашей душе, но не касается нашего языка без значительного и торжественного повода.

святитель Николай Сербский

Третья заповедь учит: «Не произноси имени Господа, Бога твоего, всуе» Буквально имя Господа, как святыня, не должно употребляться в обыденных разговорах, то есть без чувства благоговения перед Тем, Кто открыл нам Себя в этом имени. Имя Божие становится огненным возмездием и карой для тех, кто клянется им ложно, обращает его в шутку или сопровождает упоминание о нем бранью. Когда мы произносим имя Божие, то как бы дотрагиваемся своей рукой до Его хитона.

Когда мы произносим имя Божие, то всевидящее око Господне устремлено в наше сердце. Имя Божие должно произноситься с таким благоговением, с каким мы поклоняемся иконе и прикладываемся к ней своими устами. Можно сказать, что имя Божие – это словесная икона Того, Кто выше мысли и слова, Кто вечен и бесконечен, Кто непостижим мыслью и невыразим человеческим языком.

В душевном плане наше сердце должно стать тем апокалиптическим камнем, на котором написано таинственное имя,– это камень белого цвета, символ чистоты. Сердце должно стать грунтом, на котором написана икона Бога как Его имя. Здесь обоюдный процесс: жизнь человека приготовляет его сердце к молитве, а молитва освящает жизнь человека.

У древних отцов не было книг и разработанного учения об Иисусовой молитве , но была чистота сердца и помыслов, которая привлекала к себе благодать Божию, и сама благодать молилась в их сердцах. Они как бы прислушивались в благоговейном изумлении к неизреченным словам этой духовной молитвы: Сам Господь был учителем ее. Нечистота и лукавство нашего сердца служат главным препятствием для Иисусовой молитвы.

Трудно написать икону на покореженной, неровной, покрытой трещинами доске. Наша жизнь не соответствует молитве, поэтому – несмотря на все книги, в которых отражен опыт святых отцов, преуспевших во внутренней молитве, даны их советы, их методы (то есть, говоря современным языком, техника молитвы),– она не прививается к нашему сердцу.

Не исправляя свою жизнь, а лишь повторяя слова молитвы, мы хотим совместить несовместимое. И бедняк может пригласить царя в свою убогую хижину, но мы зовем Бога в жилище своей души, полное грязи, смрадное от нашего мысленного разврата; где толкутся мысли и образы, рожденные злобой и ненавистью, похожие на брань и драку пьяных. В эту-то грязь, с которой не желаем расстаться, мы приглашаем Царя царей! Поэтому молитва, «оторванная» от нашей жизни в целом, остается бесплодной.

Роза не может прижиться посреди камней: ее корень засыхает и цветы увядают. Человек трудится над молитвой, но не видит результата и поэтому чаще всего бросает ее. Он роет колодец в песках пустыни и до воды дойти не может; от всего труда остается лишь груда вырытой земли. Здесь наша ошибка состоит в том, что мы воспринимаем молитву как нечто абстрактное по отношению к своей жизни, между тем как молитва – это экзамен, а жизнь – приготовление к нему. Спасение совершается во взаимодействии Божественной и человеческой воли. В этом смысле не только человек без Бога, но и Бог без человека «бессилен».

Творец миров дал человеку внутреннюю нравственную свободу, автономию и не берет Своего дара назад. Всесильный и Всемогущий как бы ограничил Себя перед человеческой личностью; Он дал человеку возможность свободного направления и развития его воли. В этом – богоподобие человека, в этом его величие и ответственность. Но в этом таится и метафизическая опасность свободы.

Человек, который занимается молитвой, но не изменяет свою жизнь, как бы надеется, что Бог совершит его спасение Сам, что сама молитва автоматически превратится в «спасение по необходимости». Поэтому здесь человека ожидает неудача, можно сказать, духовный крах. Молитва превращается в сочетание слов, а слова – в сочетание букв или звуков.

Молитве должно сопутствовать постоянное чувство покаяния , то есть недовольство своей жизнью, осуждение, отвержение ее и желание начать новую жизнь. Это желание должно иметь волевой характер, должна быть решимость воплотить его в дела и поступки. В каждой жизненной ситуации человеку нужно думать: «А как отразится это на моей молитве? Приобрету я благодать или потеряю?». Кратко сказать, вся наша жизнь должна быть фоном молитвы.

Человек должен непрестанно очищать свое сердце от помыслов и страстей. Самая главная и универсальная страсть – себялюбие, которое проявляется как гордость,– этот духовный изоляционизм, противопоставление себя не только людям, но и Богу.

Затем – три страсти: сребролюбие – привязанность к деньгам и вещам, которая часто выражается в накопительстве,– надежда на внешнее и мертвое; сластолюбие – похоть души, жажда наслаждений, ложное стремление найти счастье в удовлетворении своих страстей, сладость, на дне которой горечь, иллюзия, которая, рассеиваясь, оставляет душу пустой; славолюбие – ложь души, превращающая человека в актера, играющего на сцене жизни ради одобрения и аплодисментов той толпы, которую сам же человек в глубине своего сердца презирает.

Эти страсти, ослепляя человека, рождают три другие: неразумие – когда человек подменяет главную цель своей жизни – богообщение – мирообщением; незнание – когда человек отключает себя от внутренней, духовной жизни, дающей истинное знание и мудрость, и переключается исключительно на изучение внешнего, что делает его духовно слепым; забвение – забвение о вечности и смерти, об уроках, которые дает ему жизнь.

Это состояние похоже на опьянение: человек добровольно отдается страстям, забывая, что ожидает его по отрезвлении – смех демонов над его душой. Пьяница, проснувшись где-то под забором, ограбленный своими же друзьями, в своих собственных нечистотах, скоро забывает о пережитом позоре и снова тянется к вину. Это постоянное забвение грешника, постоянное искание счастья в грязной луже. Человек может испытать самые тяжкие страдания, но все забыть и ничему не научиться.

Вообще святые отцы указывают на восемь главных страстей, на восемь язв человеческой души, на восемь источников, из которых текут мертвые воды греха. Эти страсти и борьба с ними подробно описаны в аскетическом сборнике «Добротолюбие ». Без очищения души от страстей, без постоянной внутренней работы над собой преуспеяние в Иисусовой молитве невозможно: человек будет словно черпать воду разбитым, прохудившимся сосудом, и вода тотчас будет выливаться на землю, а сосуд – оставаться пустым.

Духовный план третьей заповеди – возвращение к тому же апокалиптическому образу: на белом камне, то есть на кающемся сердце, где внутренние слезы омывают грязь страстей, Дух Святый пишет новое имя. Для такой души имя Иисуса Христа всегда новое, оно открывается ей в новых глубинах, в новой красоте, в своей вечной неповторимости. Белый камень означает возможное для человека отрешение не только от греховных, но и вообще от мирских помыслов, от того, что вне Бога, от того, что по своей природе чуждо душе. Белый камень с написанным на нем таинственным именем, которого не знает никто (это состояние невозможно передать словом, оно принадлежит только тому, кто его испытал), является вечной славой святых, для которых Бог стал всей полнотой их бытия.

Исполнить третью заповедь – значит подчинить имени Божию всю свою жизнь, наполнить им время всей жизни и пространство всего сердца.

о. Рафаил (Карелин)

Сегодня предметом рассмотрения будет 3-я Заповедь - на каменной скрижали, на доске некогда врученная самим Господом Богом пророку Моисею.

Заповеди были предметом обязательного изучения в дореволюционных гимназиях, но иногда, раскрывая старинные учебники, писанные еще дореволюционной орфографией, я удивляюсь, насколько схоластично преподавался этот материал. Он не относится к голой и абстрактной теории. Заповеди - это живые нити, из которых соткана бессмертная, разумная, свободная человеческая душа. Заповеди - это духовный кислород, имея который в сердце, мы живем и движемся, существуем. Заповеди - это дорога жизни, шествуя по которой, мы выходим из темного леса неведения и заблуждения и обретаем дорогу вечной правды Христовой любви. Заповеди - это посох, лишившись которого, мы будем всегда спотыкаться и набивать себе бесконечные шишки. Заповеди - это хлеб и вода для алчущего и жаждущего человеческого сердца.

3-я Заповедь гласит: "Не приемли" - не употребляй "имени Господа, Бога твоего всуе" - напрасно, бездумно, неблагоговейно, "ибо не оставит Господь без наказания" - вразумления "творящих сие" - преступающих эту Заповедь. Что ни слово, то тайна.

В чем, собственно, грех имя Божье употребить всуе, понапрасну? Почему так строго Заповедь карает людей, склоняющих имя Божье? Я думаю, не без оснований. Потому Господь Бог требует от нас трепетного отношения к святыне, что она является маленькой линзой, посредством которой сильный живительный свет Божьей благодати входит в наш ум и сердце. Бог невидим, Бог непостижим, Его невозможно осязать пальцами, чувством. Но мы шестым чувством признаём присутствие Создателя, который Своими пресветлыми очами испытывает сокровенные уголки нашей души. Как вступить в живое общение с Божеством? Нужно сердцем веровать в Бога всемогущего, вселюбящего, всепремудрого, а устами призывать Его святое имя. Об этом мы читаем не где-нибудь, а в молитве "Отче наш", который даровал нам сам Христос: "Да святится имя Твое". Имя Божье есть края Его одежды, держась за которые, мы ощущаем себя малыми детьми в присутствии своего Божественного Родителя.

Имя - есть та небесная манна, вкушая которую, мы насыщаемся миром, радостью и любовью. Когда душа призывает имя Господа Иисуса Христа с благоговением, со вниманием, с осознанием своей немощи: "Иисусе Христе, помилуй мя" - за спиной вырастают крылья, и человек мгновенно чувствует поддержку Того, Кто пришел ради него в этот мир, взошел на Крест и победил смерть Воскресением. Имя Божье всуе не произноси.

3-я Заповедь: "Не поминай имя Господа всуе".