Образ человека в средневековой философии. Проблема человека средневековой философии

1. Проблема мира и человека в средневековой философии.

3 Западно-европейская схоластика. Фома Аквинский и его учение о гармонии веры и разума.

4. Иудейская философия.

Основные термины.

Контрольные вопросы и задания к теме.

1. Проблема мира и человека в средневековой философии

Исторический тип философии во все времена соответствовал своей социально-экономической системе. Греческая философия, как мы видели, выросла на почве античной демократии, философия же средневековья принад­лежала к эпохе феодализма (V-XV века). Средневековье начинает свою историю со времени падения Западной Рим­ской империи (476 г.), но философские учения этой эпохи ста­ли складываться уже в I-IV вв., их основу составили эти­ческие концепции стоиков, эпикурейцев и неоплатоников. В средневековой философии трудно выделить столь же яркие индивидуальности как в античной философии, т. е. подобные Сократу, Платону, Аристотелю, эта философия более одно­родна.

Философия Средневековья нередко называется одним сло­вом-схоластика 71 . Она является основной мировоззренческой чертой этого типа философии . Философия эпохи Средневе­ковья, в сущности своей, теоцентрично . Для философии средневековья реальностью, определяющей все сущее в мире, является не природа и не Вселенная, как в античной философии, а Бог.

Вторым важным признаком средневековой схоластики бы­ло влияние "школы ", а именно – религиозной школы, подчиненность религиозному авторитету , предан­ность им. Понятно, что это не могло не сказаться на проблемах гносеологии философии Средневековья. Принадлежность к "школе" и необходимость следо­вания ее идеологии со временем породила специфическую черту этой философии - формализм , склонность к окамене­лым, застывшим формулам в противовес античной диалектике. Это, в свою очередь, породило еще одну важную черту средневе­ковой философии - ее безличный характер. При таком (абстрактно-логическом) способе мышления личное отступало перед абстрактно-общим. В сред­невековой философии господствовала школа, а в школе - отвле­ченный рассудок.

Человек в средневековой философии терял свое прежнее величие и первостепенное значение. Проблемы человеческого бытия отходили на второй план. "Человек – мера всех вещей", "человек – высшая ценность" – подобные суждения не свойственны средневековой философии. Более того, такие суждения противны ей. Человек приносит себя в жертву Абсолюту, следовательно, он не абсолют, он ничто. Человек – раб, лишь отдавая себя на служение Богу, он обретает смысл. Смысл этот – вне природной жизни, а в религиозно-духовной сфере. Иерархия ценностей меняется. Там, где античная философия говорила о правах и свободе личности, о независимости мыслителя, средневековая философия больше размышляет об обязанностях христианина, смирении и о социальном неравенстве, освященном церковью.

В средневековой философии на смену космоцентризму античности приходит теоцентризм . Она тесно связана с теологией. Основным вопросом философии становится проблема соотношения веры и разума . При этом, вера должна быть рационально обоснована. Схоластика стала своеобразной теологической ре­акцией против науки и философии. Философия была определена как слу­жанка богословия .

В основе средневековой схоластики лежали еще два важ­ных принципа , исходящие из теологического миропонимания. Главным принципом онтологии стал принцип креационизма {или творения). А главным принципом гносеологии стал принцип откровения . Оба принципа тесно связаны между собой и предполагают существование единого личного Бога.

Таким образом, в то время как греческая философия, как мы видели, полагалась на поли­теизм (многобожие), то средневековая философия - на мо­нотеизм (единобожие). К слову сказать, для античной философии вопросы религии были вообще не первостепенными. В средневековой же философии они вышли на первый план. В то время как греческая филосо­фия при всем различии ее учений имела в целом натуралистический характер (единое целое, включающее в себя все су­щее, в том числе и человека, есть природа); то средневековая философия приобрела религиозный характер (единое сущее есть Бог).

Средневековая философия с самого начала развивалась в двух направления: патристика и схоластика .

Патристика – это самое раннее направление. Сторонники патристики, главным образом, занимались критикой еретических учений христианской церкви и ее апологетикой (защитой от искажений учения). Идеологи этого направления получили определение "отцов церкви", а потому и само направление стало называться патристикой. К этому направлению относили многих мыслителей, среди них наиболее влиятельные – Оригена и Августин.

Схоластика – более позднее направление средневековой философии, оно сформировалось в ХП-ХШ в.в. Главной ее проблемой, как говорилось, была проблема соотношения веры и разума. Основными ее представителями были П.Абеляр, Ф.Аквинский, Ф. Ассизский.

Ран­нехристианская философия исключительно построена на уче­нии Августина да и последующая схоластика остается всеце­ло верной августиновской традиции. Фома Аквинский синте­зирует августиновское учение с учением Аристотеля.

Августин (354-430) -видный теоретик средневековой философии, теолог и философ. Его философские идеи изложе­ны в произведениях "Об истинной религии", "О свободной воле", "Исповедь", "О граде Божьем". Последнее произведение - наиболее значительно; в нем философ рассматривал два противопо­ложных вида человеческой общности: "град земной", т. е. го­сударственность, которая основана на любви к себе, дове­денной до презрения к Богу, и "град Божий", т. е. духовную общность, которая основана на любви к Богу, доведенной до презрения к себе.

1. Главным в учении Августина было учение о Боге . Именно оно оказало решающее влияние на схоластику. Бог - высшее бытие, в нем пребывают вечные и неизменные идеи, обусловившие мировой порядок. Бог со­творил мир из ничего, и по своей воле, а не в силу необходимо­сти. .

Догмат о творении в корне менял мировоззрение. Центр тяжести переходил с природного начала на сверхприродное и внеприродное начало. Античные боги были род­ственны природе, христианский же Бог стоял над природой, по ту сторону ее, Он стал трансцендентным Богом 72 .

В труде "О граде Божьем" Августин писал: "Времен не было бы, если бы не было творения, которое изменило нечто некоторым движением... Нет никакого сомнения, что мир со­творен не во времени, но вместе со временем" 73 . Таким образом, активное творческое начало изымалось из природы, из космоса и передавалось Богу. В средневековой философии космос уже не был самодовлеющим и вечным бытием, единым целым.

2. Учение о трансценденции включало в себя представление о мире как второй реальности . С Августином на место античного дуализма (разум и материя) пришел идеалистический мо­низм , т. е. принцип, согласно которому есть только одно аб­солютное начало - Бог, все остальное - вторично, Его творе­ние. Две реальности: Бог и мир, сотворенный Им, - разделе­ны абсолютно, онтологически. Бог-истинное бытие, он вечен, неизменен, самотождествен, ни от чего не зависит и яв­ляется источником всего. Богу, таким образом, приписывались атрибуты, ко­торыми античные философы наделяли бытие. В книге "О граде Божьем" читаем: "И если (Бог) отнимает от вещей свою, так сказать, производительную силу, то их также не будет, как не было прежде, чем они были созданы" 74

3. Уже в патристике Августина формировалось учение о предопределении , христианская телеология 75 . Суть его состояла в утверждении, что хотя субъективно человек действует свободно, но все, что он де­лает, делает через него Бог. Своим предвечным решением од­них людей Бог избрал для спасения, а других - для осужде­ния на муки. Божественное предопределение формируется, согласно Августину, с помощью церкви. В своих богословских сочинениях Августин неоднократно обращался к понятию церкви, имеющему решающее значение для его мировоззрения. Позднее, для схоластиков, в частности для Фомы Аквинского, оно стало фундаменталь­ным.

4. Учение о философии как теологии за­вершало представление Августина о трансценденции. Он писал так: если философия есть любовь к мудрости, а под мудростью мы понимаем Бога, то истинной философией будет теология, а истинным философом – теолог. Философ, по Августи­ну не тот, что "философствует сообразно стихиям мира сего", а - "сообразно Богу, которым сотворен сам мир" 76 .

С именем Августина связана еще одна немаловажная тра­диция. Он немало внимания уделял психологии человеческой души . Христианская психология основана на идее греховности человеческой души. Глубины души человека - представляют для него са­мого такую же тайну, как и все, сотворенное Богом. Но по­стижение этих глубин жизненно необходимо для "спасения души", ее очищения от греха. По этой причине большое зна­чение приобретает исповедь. Европейская культура обязана именно Августину началом исповедального жанра в филосо­фии. "Исповедь" Ж--Ж. Руссо, "Исповедь" Л. Толстого вос­ходит к своему общему началу - "Исповеди" Августина.

3. Западноевропейская схоластика. Фома Аквинский и его учение о гармонии веры и разума.

Основателем средневековой схоластики был римский философ и политический деятель С. Боэций (480-424). Он изучал и комментировал Аристотеля и был автором ряда философских трактатов, среди которых наиболее известно произведение "Утешение философией". В нем Боэций ведет диалог с философией, поучающей его в том, что земное счастье изменчиво, и мудрец может найти утешение лишь в добродетели, страсти следует подчинить разуму, а всякая неудача посылается Богом во благо человеку. Боэций был канонизирован в схоластической этике и логике и, по сей день, является признанным авторитетом в богословии.

Основные положения учения Боэция, которые были положены в основу схоластики, состоят в следующем. Во-первых, онтологическое учение о Благе. Бытие есть благо, а не зло, когда оно связано с Богом. Когда человек уклоняется от Бога, тогда его бытие становится небытием. Во-вторых, рациональное оправдание веры. Когда человек руководствуется в своей судьбе разумом, это означает, что он живет с Богом, ибо разум дает Бог. И поэтому, чем ближе человек к Богу, тем милостивей к нему судьба. Наконец, все знание – от Бога, в том числе – и знание математики. Поэтому нет ничего неясного в принципе самотождественности Троицы . Истину Троицы Боэций доказывал с помощью математического закона тождества. Бог тождествен Самому Себе и всем трем ипостасям Троицы.

Главным вопросом, которым занималась средневековая схоластика, был вопрос об отношении знания к вере. Это бы­ла проблема приоритета веры над разумом. В философском споре эта проблема приобретала форму известного "спора об универса­лиях ", или о природе общих понятий . Выделились две точки зрения: 1. утверждение реальности существования "универ­салий" независимо от человеческой мысли и речи; 2. проти­воположное утверждение - отрицание реального и независи­мого от человека существования "универсалий".

Первая точка зрения получила название "реализма ". Ее сторонники полагали, что универсалии существовали еще до появления всех вещей (нетрудно понять, что речь шла о Боге как самой высшей из всех универсалий). Вто­рая точка зрения называлась "номинализмом ", поскольку она отрицала существова­ние общих понятий независимо от человеческой мысли, а ут­верждала существование "имен", т.е. отдельных вещей (номина­лизм- от лат. номина - имена). Номиналисты утверждали, что общие понятия сами по себе существовать не могут, а только в конкретных вещах. Так, человек – не есть общее понятие, а есть то, что заключено в людях.

Средневековый реализм был близок плато­низму, для которого тоже реальным бытием обладали вечные и самотождественные идеи, а не преходящие, конкретные ве­щи. Согласно средневековому реализму, универсалии существовали до вещей, это идеи, присущие Божественному разуму. Люди же познают сущность вещей благодаря Божественной благодати. По реализму, понятия добра, истины и справед­ливости существуют, как таковые, реально и вне отдельных поступков. С помощью такого рода утверждений строилось онтологическое доказательство бытия Бога : из всеобщего понятия Бога как без­условно совершенного существа, содержащего в нашем со­знании, с логической необходимостью следовало, что Бог су­ществует.

Крупнейшим философом западной схоластики XII в. был П . Абеляр (1079-1142), в споре об универсалиях высту­пивший и против крайнего номинализма, и против крайнего реализма. По Абеляру, существовать могут только единичные вещи ("субстанции"); эти вещи могут быть тождественны между собой, на этом тождестве и основана природа общих понятий, универсалий. Так оправдывался номинализм. Наряду с этим Абеляр признавал и реальность общих понятий, или идей, в уме Бога. Они об­разцы, по которым Бог творит вещи. Абеляр апеллировал к разуму и содействовал развитию в схоластике умеренного реализма, чем вызвал сильное противодействие со стороны реакционной части схоластиков.

Абеляр основал собственную школу и с большим успехом преподавал в ней (главным образом, в Париже). Ученики стекались к нему из разных концов Европы. Однако официальная теология осудила Абеляра как еретика, а его произведения были публично сожжены. Среди произведений П.Абеляра наиболее известна его автобио­графия "История моих бедствий" (1132-1136 гг.), содержа­щая ряд интересных мировоззренческих и философских ха­рактеристик эпохи, в которой он взывал к человеческому ра­зуму. Главным для философа он полагал следование во всем не авторитету, не мнению людей, а доводам разума. Следуя разуму, писал он, человек неизбежно придет к этике. Этика же "является целью всех наук и ради нее должно быть испробовано все" 77 . Приведем некоторые высказывания Абеляра о соотноше­нии веры и разума, по которым можно судить о его здраво­мыслии:

- "Утверждает идолопоклонник о камне или бревне или каком-либо творении: это истинный бог, творец неба и земли. И какую бы явную глупость он ни высказал, кто в состоянии опровергнуть его, если разуму совсем не дозволено рассуж­дать о вере".

- "Что же сказать о тех, кто считается авторитетами? Разве у них не встречается множества заблуждений? Ведь не существовало бы столько направлений веры, если бы все пользовались одними н теми же авторитетами. Но, смотря по тому, кто как рассуждает при помощи собственного разума, отдельные лица избирают авторитеты, за которыми следуют".

- "Разум настолько предпочитается авторитету, что... поскольку потребность человеческого разума явилась изоб­ретателем письменности, последняя менее всего нужна тому, у кого эта потребность совсем не развита. В любом фило­софском обсуждении авторитет ставится на последнее место или совсем не принимается во внимание, так что вообще стыдятся приводить доказательства, проистекающие от чье­го-либо суждения о вещи, т. е. от авторитета. Те, которые полагаются на свои собственные силы, презирают прибежище чужой помощи" 78 .

Влиятельнейшим схоластом, по сей день, остается Франциск Ассизский (1181-1226) – основатель францисканского, религиозного ордена. Он был канонизирован в 1228 г., его основное сочинение – "Цветочки". Название произведения связано с тем, что имелись в виду всходы его проповедей. Написано сочинение в виде притч. Его нередко называют "Евангелием от народа".

Основные идеи схоластики Ф. Ассизского состояли в следующих заповедях.

- "Заповедь радования ". Последователь Иисуса Христа не должен печалиться, а – радоваться. Это и будет исполнение завета Христа. Радость эта духовная.

- "Заповедь добродетели бедности ". Бедность должна стать идеальным образом жизни. Ф.Ассизского называли "беднячок" за эту заповедь и следование ей. Бедность не должна печалить, но – радовать, ибо "иго Мое и бремя Мое легко есть", так говорил Христос.

- "Заповедь вселенской любви ". Ф.Ассизский, как говорят о нем легенды, усмирял своей любовью не только людей, но и животных, среди которых жил в лесу. Проповеди свои Ассизский обращал и к людям, и ко всему живущему на Земле, в том числе и к "цветочкам".

- "Заповедь вселенской церкви ". Ф.Ассизский не считал себя, ни священником, ни монахом. Он говорил, что христианство – не вне мира, а в мире. Он отрицал аскезу отшельничества, сектантство, а полагал, что весь мир есть церковь.

- "Заповедь совершенной радости ". Он учил умению радоваться, несмотря на горести, он учил быть благодарным Господу не только за радости, но и за испытания. Он писал в своих "Цветочках": "Мы придем к Святой Марии, промоченные дождем, прихваченные стужей, запачканные грязью, измученные голодом, постучимся в ворота обители. Придет рассерженный привратник и скажет: Кто вы такие? … Вы говорите неправду, вы двое бродяг, вы шляетесь по свету и морочите людей, отнимая милостыню у бедных, убирайтесь прочь. Он не отворит нам, а заставит стоять за воротами под снегом и дождем… до самой ночи. И мы стоим терпеливо и не ропщем, перенося все оскорбления, всю его ярость и мыслим с любовью и смирением, что привратник знает нас, и это Бог принуждает его говорить против нас… И тут есть совершенная радость. И снова мы будем стучаться, и снова он нас прогонит… И это совершенная радость. Он швырнет нас на снег и в грязь. И мы это перенесем. И это будет совершенная радость. И если мы будем умолять, и он выйдет и побьет нас палкой. Мы это перенесем, и это будет совершенная радость. Побеждать себя и добровольно принимать муки, обиды и поношения – это и есть совершенная радость".

Самым видным и влиятельным философом-схоластиком западного средневековья был Ф . Аквинский , монах доми­никанского ордена и ученик знаменитого средневекового тео­лога и естествоиспытателя Альберта Великого. Фома Аквин­ский (1225/26- 1274) впоследствии был канонизирован рим­ско-католической церковью (3323 г.). Главный теолого-философский труд Фомы Аквипского – "Сумма теологии". Он был также автором комментариев к сочинениям Аристотеля и других философов. Учение Фомы Аквинского заново возро­дилось в XX веке под названием неотомизма - одного из наи­более значительных направлений католической философии на Западе, его влияние и по настоящее время весьма значи­тельно.

Рассмотрим основные положения философии Фомы Аквин­ского.

1.Обоснование основных принципов христианской теоло­гии с помощью логики Аристотеля. Аристотелевское учение было при этом преобразовано так, чтобы оно не вступало в противоречие с догматом творения и учением о Богочеловечестве Иисуса Христа. Высшее начало есть само бытие, кото­рое есть Бог. В трактате "Суммапротивязыч­ников" Ф. Аквинский писал следующее.

- "Философ 79 определяет, что первая философия есть знание истины, не какой угодно, а той истины, которая есть источник всякой истины и которая относится к первому нача­лу бытия для всех вещей; откуда следует, что эта истина есть начало всякой истины, ибо распорядок вещей в истине такой же, как и в бытии…

Есть какие-то истины о Боге, которые превосходят всякую способность человеческого рассудка, как, например, о том, что Бог троичен и един. Однако есть какие-то истины, кото­рые может достичь и естественный рассудок, как, например, о том, что Бог есть, что Бог един и т. и. ...

Итак, к исследованию упомянутой Божественной истины можно прийти только с большим трудом и старанием, и немногие хотят взять на себя этот труд из любви к знанию, естественное влечение к которому Бог, однако, вложил в че­ловеческие умы, (...) поэтому божественное милосердие проявило спасительную предусмотрительность, предписав принимать на веру и то, что способен исследовать рассудок, дабы, таким образом, все легко смогли быть причастными к признанию Бога без сомнения и ошибки" 80 .

Итак, высшая истина, согласно Фоме Аквинскому, это Бог, Божественная истина. Знание ее не в полной мере доступно человеческому разуму, ибо он ограничен; а потому человек должен принять на веру и ту истину, которую способен поз­нать разум, и ту, которая вообще ему недоступна. То есть соотношение веры и разума таково, что безусловное предпоч­тение отдается вере. Второе важное положение этого приве­денного выше отрывка состоит в том, что первой философией объявляется та, что занята познанием главной истины - бо­жественной, т. е. теология. Больше того, Фома Аквинский, как и Августин, сво­дил вообще философию к богословию, или теологии.

При этом Фома Аквинский не допускал вообще какой-ли­бо доли свободы разума и науки по отношению к вере, высту­пил против учения о "двойственной истине " (именно в такой форме пыталась сохранить свое существование наука в сред­невековье: в форме признания веры и разума как равноправ­ных критериев истины).

2. Обоснование доказательств существования Бога . Фоме Аквинскому принадлежит космологическое (и телеологическое) доказательство бытия Бога, он выводит доказательство не из понятия о Боге, а из того, что каждое явление имеет свою причину. Следуя от одной причины к другой, Фома приводит к мысли о необ­ходимости существования Бога как верховной причины всех реальных явлений и процессов.

Обратимся к его трактату "Сумма теологии".

- "Бытие Божие может быть доказано пятью путями, пер­вый и наиболее очевидный путь исходит из понятия движе­ния... Все, что движется, имеет причиной своего движения нечто иное... Следовательно, необходимо дойти до некоторо­го Перводвигателя, который сам не движим ничем иным; а под ним все разумеют Бога.

Второй путь исходит из понятия производящей причины. В самом деле, мы обнаруживаем в чувственных вещах после­довательность производящих причин; однако не обнаружива­ется и невозможен такой случай, чтобы вещь была своей собственной производящей причиной; тогда она предшество­вала бы самой себе, что невозможно... Следовательно, необходимо положить некоторую первичную Производящую При­чину, которую все именуют Богом.

Третий путь исходит из понятий возможности и необхо­димости и сводится к следующему. Мы обнаруживаем среди вещей такие, для которых возможно и быть, и не быть; обна­руживается, что они возникают и гибнут, из чего явствует, что для них возможно и быть, и не быть... Поэтому необхо­димо положить некую необходимую сущность, необходимую самое по себе, не имеющую внешней причины своей необхо­димости, но самое составляющую причину необходимости всех иных; по общему мнению, это есть Бог.

Четвертый путь исходит из различных степеней, которые обнаруживаются в вещах. Мы находим среди вещей более или менее совершенные, или истинные, или благородные; и так обстоит дело и с прочими отношениями того же рода... Отсюда следует, что есть некоторая сущность, являющаяся для всех сущностей причиной блага и всяческого совершенст­ва; и ее мы именуем Богом.

Пятый путь исходит из распорядка природы. Мы убежда­емся, что предметы, лишенные разума, каковы природные тела, подчиняются целесообразности. Поскольку же сами они лишены разумения, они могут подчиняться целесообраз­ности лишь постольку, поскольку их направляет Некто ода­ренный Разумом и пониманием, как стрелок направляет стрелу. Следовательно, есть разумное существо, полагающее цель для всего, что происходит в природе; и его мы именуем Богом" 81 .

3. Обоснование первостепенной значимости "Священного Писания ". Об этом мы также читаем в "Сумме теологии": "Священное учение есть паука. Следует, однако, знать, что природа наук бывает двоякой. Одни из них таковы, что зиждутся на основоположе­ниях, непосредственно отысканных естественной познаватель­ной способностью, как-то: арифметика, геометрия и другие в этом же роде. Другие таковы, что зиждутся на основоположе­ниях, отысканных при посредстве иной, и притом высшей, дисциплины... Священное Писание есть такая наука, которая относится ко второму роду; ибо она зиждется на основополо­жениях, выясненных иной, высшей наукой; последняя есть то знание, которым обладает Бог, а также те, кто удостоен блаженства" 82 .

Фома Аквинский немало преуспел в теоретиче­ском обосновании католического вероучения , за что и был удостоен (посмертно) титула "ангельского доктора".

4. Наконец, социальные проблемы решались им также в духе христианского учения о соотношении разума и веры. Государственная власть - от Бога, форма правления в каждом случае должна сообразовы­ваться с обстоятельствами. Для Фомы Аквинского предпоч­тительней была монархия. Церкви должна отдаваться первая роль в гражданском обществе. Земная жизнь в государстве - лишь приготовление к будущей, духовной жизни. Власть го­сударя должна быть подчинена высшей, духовной власти. Во главе се на небе - Христос, а на земле - римский папа.

Учение Фомы Аквинского, получившее название томизма (по имени его основателя), впоследствии – неотомизма . Оно и теперь идеологическая опора и теоретическое орудие католицизма.

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

антропологический аквинский средневековый философ

В средневековой западной философии античныйкосмоцентризм сменился христианским теоцентризмом. Это был радикальный сдвиг в общественном сознании, который сопровождался существенной "переоценкой ценностей". Если прежде человек рассматривался как частица космоса, то теперь он оценивался и соразмерялся через основоположения религии с идеей личного абсолютного Бога, который сообщает знание о себе в откровении. Отсюда вполне понятный пересмотр традиционных воззрений на сущность и предназначение человека, переосмысление античной традиции.

В основание всей христианской антропологии легла фраза из книги "Бытия": "Сотворим человека по образу и подобию Нашему", заново осмысленная в посланиях апостола Павла. Именно теология образа и подобия, рассмотренная через призму догматов творения, грехопадения, воплощения, искупления и воскресения, стала краеугольным камнем христианской антропологии. И в антропологических учениях средневековых авторов осмысливались как противоположность Творца и тварной природы человека, подчеркнутая теологемой грехопадения, так и путь преодоления отчуждения человека от Бога, определенный, в частности, теологемами воплощения и искупления.

Византийская антропология

В отечественной историографии, как это ни парадоксально, мы обычно от античности сразу переходим к средним векам, а затем к эпохе Возрождения. Таким образом, за пределами такого членения остается весьма значительный период истории, непосредственно связанный с зарождением православия. Антропологическая мысль Византии отличается своеобразием.

В сочинениях византийских мыслителей философская и, в частности, антропологическая проблематика была обычно погружена в богословскую. Отношение к греческой философии могло быть различным: и почтительным, как у Пселла или Плифона, вдохновлявшихся Платоном и неоплатониками, и пренебрежительным, свойственным, например, Симеону Новому Богослову, и утилитарным, как у систематиков вероучения, которыми со времен Леонтия Византийского и Иоанна Дамаскина был облюбован Аристотель. Тем не менее для большинства византийских авторов толкования Священного Писания оказывались весомее интерпретаций любого философского текста, а "определения" вселенских соборов - значительнее любых, даже самых серьезных философских дефиниций.

Антропологическая проблематика Византии обширна. Так, НемесийЭмесский размышляет о том, каким образом происходит соединение души и неодушевленного тела. Максим Исповедник толкует о единстве мира, которое в известной мере тождественно единству человека. По мнению Иоанна Дамаскина, совершенно невозможно, чтобы из двух природ была образована одна сложная природа. Пселл видит в уме совершеннейшее состояние души. Григорий Палама полагает, что нельзя обожествлять умопостигаемый мир.

М.А.Гарнцев отмечает, что процесс догматического самоопределения христианской религии был связан не только с утверждением символа веры, но и с противостоянием всяческих искажений вероучения. Отсюда полемическая направленность многих сочинений - "Против ариан", "Против несториан". Это позволяет понять, как основоположения тринитарной теологии (то есть учения о Троице), христологии проецировались на теологическую антропологию.

В византийской богословской традиции всестороннее отрицание трактовалось не только как теоретическая процедура, но и как целенаправленность аскетико-мистического действия. Оно включало в себя и борьбу с тем, что Максим Исповедник назвал "человекоугодничеством". Так обосновывался порыв самоотречения и духовного подвижничества, который выходил за пределы обычного религиозного опыта.

Проблема души и тела

К числу традиционных антропологических вопросов средневековой философии относится проблема соотношения души и тела. Само собой понятно, что мыслители этой эпохи не могли пренебречь теми выводами, которые были сделаны античными философами, в первую очередь Платоном и Аристотелем. Первый, как уже говорилось, рассматривает человека как самодвижущуюся, бессмертную, самомыслящую, нетелесную душу, владеющую телом. Последняя заслуживает презренного отношения. «В основе же этой модели лежит интуиция души, как бестелесной субстанции и жизни, и тела, как трупа, ибо и живое оно рассмотрено через призму будущего распада... А статус индивидуального, и без того противоречивый, здесь, в антропологии, приобретает даже некоторое отрицательное значение: конкретный, индивидуальный человек - плод прискорбного союза тела и души, результат своеволия и неподчинения низших частей души высшим». Душа, таким образом, это самодостаточная духовная субстанция.

Аристотель переосмысливает исходную антропологическую интуицию. Он полагает, что душа и тело вообще не субстанции, одна из которых бестелесная и вечная, а другая - составная и разрушимая. Это скорее точка зрения на человека. При таком подходе устраняются истолкования тела как чего-то низменного. Исчезает вопрос и о том, будто тело овладело душой. Концепция Аристотеля укладывается в определение: "Человек - живое существо, наделенное разумом". Человек, стало быть, это конкретное чувствующее тело. Душа - это овеществленность или форма тела.

Эти две концепции создавали определенное поле, внутри которого располагалось множество промежуточных интерпретаций. Например, представители ранней схоластики отдавали предпочтение Платону, больше внимания уделяли различению духовного и телесного, нежели тому, как душа и тело соотносятся в человеке. Приоритет при этом сохранялся за душой как лучшей частью человека, специфическим воплощением самого человека. Оно и есть выражение личностного содержания индивида. Такова, в частности, точка зрения Гуго Сен-Викторского.

В небольшом сочинении "О душе" (538 г.) Кассиодор подытожил то, что было выражено на эту тему в сочинениях Аврелия Августина, КлавдианаМаммерта и других христианских авторов. Философ склонялся к мысли, что душа - это бестелесная и бессмертная субстанция, причастная к миру неизменных интеллигибельных сущностей, однако вследствие собственной сотворенности нетождественной им.

В XIII в., когда Аристотель оказался весьма модным и привлекательным мыслителем, произошло переосмысление этой темы. Некоторые толкователи данной проблемы пришли к выводу, что хотя душа и не зависит от тела полностью, она в то же время и не свободна от него. Так начались поиски средней линии между истолкованием мыслительной души как духовной субстанции и пониманием души как формы тела. Разгорелась полемика между томистами и августианцами. Первые исходили из утверждения Фомы Аквинского о том, что мыслительная душа - несоставная и единственная субстанциальная форма в человеке. Их оппоненты считали, что в человеке обнаруживается несколько субстанциальных форм.

В восприятии этих взглядов имела значение также исходная оппозиция разума и веры. У схоластов XIII в. не было сомнений в том, что разнохарактерные проблемы антропологии могут быть изложены и обоснованы рационально. Иначе обстоит дело в схоластике XIV в. (скажем, в школе Оккама), где даже предполагалось, что не разум, а вера подсказывает нам представление о душе как форме тела.

Антропологическая концепция Августина Блаженного

По мнению М.Бубера, первым, кто через семь с лишним столетий после Аристотеля поставил главный антропологический вопрос по-иному, т.е. в первом лице (напомним, что у Аристотеля человек говорит о себе в третьем лице), был Августин. Чем было вызвано такое радикальное преображение темы? Прежде всего космологическими причинами. Распался шарообразный единый мир Аристотеля. Так проблема одиночества человека приобрела особую остроту. Если прежде мир был разделен, то отныне это распадение на различные сферы коснулось уже самой человеческой души.

Место погибшей системы сфер заняли теперь два автономных и враждебных друг другу царства - царство Света и царство Мрака. Это воззрение присутствовало и в древних учениях. Так, во всех системах гностицизма - широко распространенного духовного движения, которое захватило врасплох наследников великих культур Древнего Востока и античности, божество было ниспровергнуто, а творение обесценено.

Августин, как выходец из манихейской школы, был, по мнению Бубера, одиноким среди высших и низших сил. Таковым он остался и после того, как нашел спасение в христианстве как в совершившемся уже искуплении. В собственном обращении к Богу Августин повторяет, с другим смысловым оттенком и с иной интонацией, вопрос псалмопевца: "Что есть человек, что Ты помнишь его?" Он ищет знания у Того, Кто может дать это знание.

Августин имеет в виду не только самого себя. В собственном лице он подразумевает того человека, которого сам назвал великой тайной. Самопознание, по мысли Августина, должно начинаться с изумления человека перед самим собой. Человек Августина восхищается всем, в том числе и человеком. Но последний выглядит у него лишь частичкой вселенной, которая достойна признания. Чувство изумления у Августина рождено совсем иной причиной. Человек не только часть вселенной и вещь среди вещей. Он представляет собой уникальную, неповторимую, самобытную личность.

Можно ли отыскать нечто подобное в предшествующей философии? Пожалуй, нет, ибо это и есть открытие Августина. Например, стоическая и христианская концепции человека не всегда были враждебны друг другу. В истории идей они зачастую взаимодействовали, оказывая влияние на собственные доктринальные установки. Однако один пункт в стоической доктрине был совершенно неприемлем для христианской антропологии. Стоики видели главное достоинство человека в его абсолютной независимости. В христианском учении это оценивалось как порок и ошибка. Но стоики не видели в человеке таинство...

Напомним, что Шелер полагал, будто антропологическая философия развивается путем приращения все новых и новых достояний на путях линейного познания. Этот вывод оспаривали М.Бубер и Э.Кассирер. Последний полагал, что одна из характернейших черт антропологической философии в ее парадоксальной изменчивости. В отличие от других областей философского исследования здесь нет медленного непрерывного развития общих идей. Разумеется, отмечал Кассирер, в истории логики, метафизики и философии природы мы также находим острейшие противоречия. Эта история может быть описана в гегелевских терминах как диалектический процесс, в котором за каждым тезисом идет антитезис, - и тем не менее здесь существует внутреннее постоянство, ясный логический порядок, связывающий различные стадии этого диалектического процесса.

Кассирер доказывал, что антропологическая философия имеет совсем другую природу. Чтобы распознать ее действительную историю невозможно прибегнуть к эпически описательной манере повествования. Здесь более уместен драматический характер изложения, ибо здесь происходит не мирное развитие понятий или теорий, а столкновение борющихся сил. История антропологической философии полна глубочайших человеческих страстей и эмоций. Эта философия касается не только теоретических проблем - сколь угодно широких, - здесь вся человеческая судьба в напряженном ожидании последнего суда.

Почему же антропологическая философия не содержит в себе живой и последовательной преемственности идей? Этот вопрос специально Кассирером не обсуждается. На наш взгляд, это происходит потому, что в философию такого рода постоянно врывается человеческий опыт, выходящий за пределы разума. Вся человеческая субъективность оказывает воздействие на антропологическое философствование. Поэтому рождаются не только новые концепции, но прежние взгляды опровергаются со всей страстью, отражающей человеческое существование.

В известной мере концепцию Августина можно рассматривать в русле спокойного историко-философского потока. Еще не было деления на философию и теологию, на природу и сверхприроду. Философия и теология были едины не только у Августина, но и у Скота Эриугены, Ансельма. Между тем для Августина тогдашняя философия с ее удобными, рациональными, привычными высказываниями, как подчеркивает К. Ясперс, бесконечностью мыслей, догматизмом и скепсисом оказалась недостаточной, несмотря на его большую склонность к неоплатоническим спекуляциям. Его философия обрела особое обновление посредством христианской веры.

Августин стоит на грани двух эпох. Он жил в IV-V вв. н.э. и воспитывался в традициях греческой философии и, в частности, неоплатонизма, который наложил отпечаток на всю его философию. С другой стороны, Августин Блаженный, по выражению В.Виндельбанда, является истинным учителем средних веков. В его философии отражены не только идеи христианского и неоплатонического мышления, взгляды Оригена и Плотина, он также родоначальник средневековой философии и христианской догматики.

В антропологическую философию входит у Августина огромный, неисчерпаемый, разнохарактерный человеческий опыт. Это огромное открытие, ибо ничего подобного не было в предшествующей философии. Августин - подлинный виртуоз самонаблюдения и самоанализа. Возможность фокусировать внимание на тончайших проявлениях человеческого духа, на трудноуловимых, подчас мимолетных переживаниях, способность анализировать душевные состояния и обнаруживать самые глубокие основания чувств и побуждений - вот что составляет особенность антропологической концепции Августина. Он пытается обрести достоверность человеческого опыта через сомнение, которое воспринимается как реальность сознательного существа.

"Исповедь" Августина дает возможность проследить за каждым шагом его пути от греческой философии к христианскому откровению. Средневековый мудрец считал, что вся дохристианская философия была подвержена одной ошибке и заражена одной и той же ересью: она превозносила власть разума как высшую силу человека. Утверждение же Августина, что первый шаг на пути богопознания есть принятие на веру Откровения, может показаться парадоксальным: тем самым предлагается принять без доказательств то, что нам надлежит доказать. Но здесь нет противоречия. Об этом свидетельствует опыт самого Августина, который потратил долгие годы на безрезультатные поиски истины средствами разума.

Разум, по мнению Августина, одна из наиболее сомнительных и неопределенных вещей в мире. Человеку не дано знать, покуда он не просвещен особым божественным Откровением. Разум не может указать нам путь к ясности, истине и мудрости, ибо значение его темно, а происхождение таинственно. Эту тайну можно постичь только христианским откровением. Вера не есть нечто экстраординарное и чуждое человеческому сознанию. Напротив, это один из типов знания, который отличается от знания в собственном смысле слова лишь источником (авторитетное свидетельство), а не объектом.

Разум у Августина имеет не простую и единую, а скорее двоякую и составную природу. Человек был создан по образу Божию, и в своем первоначальном состоянии - в том, в каком он вышел из божественных рук, он был равен своему прототипу. Но все это было им утрачено после грехопадения Адама. А сам по себе, наедине с собой и своими собственными возможностями он не способен найти путь назад, перестроить себя своими силами и вернуться к своей изначально чистой сущности. Если бы подобный возврат и был возможен, то лишь сверхъестественным образом - с помощью божественной благодати. Такова новая антропология, как она понимается Августином и утверждается во всех великих системах средневековой философии.

Основная тема Августина - восхождение просветленной личности к Богу. Мыслителю удается глубоко проникнуть в душевную жизнь человека. Для него различные сферы психической деятельности - это не обособленные сферы, а нераздельно соединенные друг с другом стороны одного и того же акта. В интерпретации души он гораздо более продуктивен, нежели Аристотель и неоплатоники. Душа понимается им как живое целое личности, для которой самой достоверной истиной является собственная реальность.

Идея Бога у Августина оказывается поэтому непосредственно вырастающей из достоверности индивидуального самосознания. Человек обладает не только разумом, но и непосредственной интуицией невещественных истин. Речь идет не только о логических законах, но и о нормах добра и прекрасного. Всякое познание с помощью разума, как считает Августин, это не что иное, как постижение Бога. Здесь есть, разумеется, пределы, ибо бесплотная и неизменная сущность Бога намного превосходит все формы отношений и соединений человеческого разума.

Характеризуя центральную тему августиновской рефлексии - "новый" человек в его отношении к Богу и миру, отечественный философ А.А.Столяров предлагает истолкование нескольких более конкретных направлений, в которых двигалась мысль Августина. Первый "блок" проблем - становление человека как личности от "ветхого" к "новому", преодоление себялюбия в любви к Богу. "Теоретические основы этого процесса - философская теология, учение о тринитарной структуре личности как "чистого я" и т.д. - тема принципиально важного трактата "О троице"; религиозно-психологические особенности - основная тема "Исповеди". Наконец, становление моральной личности с помощью благодати - сквозная тема, проходящая через ту же "Исповедь"... Концепция благодати и предопределения, переосмысленная впоследствии Лютером, позволяет видеть в Августине предтечу протестантизма".

В названном источнике выделены еще два блока. Другая группа проблем - теология и антропология в их историческом измерении, путь к новому человечеству, эсхатология и экклесиология - основной предмет трактата "О граде Божием". Наконец, решение всех этих проблем было немыслимо без особой методики толкования Писания.

В интеллектуальном познании Бога душа проходит пять ступеней. Первая из них вера. Она не самоцель, а "блаженное видение" Бога, достигаемое только в вечной жизни. Философия сама по себе не обеспечивает мудрости, доставляющей человеку блаженство. Истины разума, которыми она обладает, не имеют отношения к спасению души, стало быть - и к мудрости. В сферу компетенции разума входит уяснение духовного смысла Священного Писания, ответ на вопрос о причине зла в мире, доказательство бытия Бога...

Вторая ступень богопознания связана с рациональной очевидностью, т.е. с обретением некоторой положительной достоверности, позволяющей преодолеть скептицизм. По мнению Августина, странно называть мудрецом того, кто не обладает даже знанием о собственном существовании.

Третья ступень - постижение души и тела. Для Августина, как и для других христианских философов, человек - существо, состоящее из души и тела. Стало быть, лишившись души или тела, человек перестает быть им. Под влиянием Платона Августин называет субстанцией также и душу. Каким же образом две субстанции - душа и тело - соединяются в третьей, т.е. в человеке? Связаны ли душа и тело как две лошади в одной упряжке или же представляют собой кентаврическое образование? На вопрос о том, как соединяются духовная субстанция с телесной в человеке, Августин не дает определенного ответа, полагая это тайной, недоступной для человеческого ума.

Вслед за осознанием себя и своей жизни душа на своем пути к Богу поднимается на новую, четвертую ступень, соответствующую чувственному познанию. Анализируя механизм чувственного восприятия, Августин прежде всего строго разграничивает ощущение, принадлежащее к порядку сознания, и объекты ощущения, относящиеся к телесному миру.

Пятая ступень богопознания - уровень рационального познания. Подобно тому как анализ чувственного восприятия сделал очевидным существование души и чистого мышления, так и анализ человеческого разума обязан сделать неоспоримым существование Бога.

Противопоставление знания и мудрости играет важнейшую роль в этическом и религиозном учении Августина. Мудрость отличается от знания не только по своему объекту, но еще и тем, что она не может быть употреблена ко злу, а для знания такое употребление возможно (хотя и не неизбежно), если оно подчиняет себя не мудрости, а своим желаниям.

Последовательно проведенная этическая интенция позволяет Августину провести разграничение двух родов человечества. Воззрения о двух народах выглядит не только общеисторическим понятием. Из сферы действительной истории оно перенесено в область бытия, где и происходит взаимодействие двух родов - земного и небесного божьего.

Августин опирался на библейскую традицию, на ветхозаветные провозвестия о наступлении "Царства Божьего", которое получило особый смысл в Новом Завете. Отступая от новозаветной интерпретации, Августин видит "небесный град" не только в будущем, но и в прошлом, когда происходит отступление ангелов от Бога, когда собственно и рождается разделение на добро и зло. Этому разграничению придается вселенский смысл.

В концепции Августина "Божий Град" вовсе не ассоциируется с церковью в той же мере, как "земной град" - с миром. Он оценивает эти демаркации с позиции божественного предопределения. Мирской град берет свое начало от Каина, а небесный - от Авеля. Оба града сосуществуют во временной стихии. Но для земного града она оказывается единственной реальностью его бытия. Что касается небесного града, то наличное время выглядит иллюзией, отражающей вечную божественную природу.

В земном граде живут люди, которых влекут зовы плоти, в небесном - те, кого пленяет дух. Они сотворены родами любви: земной - любовью к себе, сопряженной с презрением к Богу, небесной - связанной с любовью к Богу и презрением к самому себе. Так понятие любви, столь значимое для античной философии и христианской рефлексии, помогает Августину раскрыть глубинные пласты индивидуальной психической жизни. Любовь в интерпретации философа - обнаружение космической божественной силы, связующая нить между человеком и Богом-Творцом.

"Два града - это поле борьбы добра и зла, суетного искания "славы в самом себе" и обретения ее в Боге. На земле и в человеке пролегает граница между божьим царством и бездной сатаны. Человек - объект, средоточение и цель борьбы двух космических сил. Не зная заранее божественного предопределения, человек может активно проявить себя в этой вселенской битве добра и зла, уповая на царствие небесное".

Учение Августина о двух градах впоследствии неоднократно возникало в антропологической философии, содействуя осмыслению модусов человеческого существования.

Концепция Фомы Аквинского

Фома Аквинский, ученик Аристотеля, обратившийся вновь к источникам древнегреческой философской мысли, так же как и Августин, скептически относился к разуму. Признавая за ним гораздо большую власть, чем Августин, он был, однако, убежден, что правильно использовать свой разум человек может только благодаря божественному руководству и озарению.

Таким образом, в средневековой философии, как это подчеркивает Э.Кассирер, произошло полное отрицание всех ценностей, отстаиваемых в греческой философии. То, что казалось высшей привилегией человека, приобрело вид опасного искушения. То, что питало его гордость, стало его величайшим унижением. Стоическое предписание: человек должен повиноваться своему внутреннему принципу, чтить этого "демона" внутри себя - стало рассматриваться как опасное идолопоклонничество.

Фома Аквинский, сохраняя аристотелевскую терминологию, покидает Аристотеля по существу. Для него душа также есть форма организованного тела, обладающая жизненным потенциалом. Вместе с тем, отвергая принципы платонизма, Фома в то же время сохраняет положение о бессмертии индивидуальной души, которое может быть доказано только в рамках платоновской философии. В томизме душа не есть ни субстанция, играющая роль формы, ни форма, имеющая природу субстанции, но форма, которая обладает субстанциальностью.

Человек сам не есть ни душа, ни тело. Он есть единство души, субстанциализирующей его тело, и тела, в котором пребывает эта душа. Человек не простая, но сложная и тем не менее неделимая субстанция. Отсюда вытекает и христианское учение о ценности каждого отдельного индивида как такового, чего не мог обосновать никто из античных философов, включая стоиков. У Аристотеля, например один индивид отличается от другого только в силу случайных различий.

В антропологической философии средневековья обсуждалась также проблема свободы воли. Бог, сотворив человека, предписал ему Закон, но в то же время сохранил для него возможность следовать своим собственным законам, поскольку даже божественный закон не ограничивает человеческую волю. Бог не только сотворил человека, он превратил его в свободное, автономное существо, способное опираться на собственные силы.

Положение книги Бытия о создании человека по образу и подобию Бога есть общехристианское положение и исходный пункт христианской антропологии. Однако как только философ пытается дать определение того, что представляет собой этот образ, так начинаются расхождения между религиозными школами. Те, кто пытается буквально следовать книге Бытия, говорят о том, что Бог создал человека по своему образу в качестве своего наместника на Земле, передав ему власть над всеми земными вещами. Но в силу чего человек способен осуществлять это господство? Бернард Клервосский, например, предвосхищая Декарта, усматривает богоподобие человека в его свободной воле, которая в известном смысле так же вечна и неразрушима, как и божественная воля, а Бонавентура называет человека посредником между Богом и сотворенным миром. Августин и его школа видят суть в непосредственном контакте души с Богом, в ее способности к просветлению через восприятие божественных идей. При всем многообразии трактовок эта библейская идея оказала огромное воздействие на развитие философии и на формирование философской концепции человека.

Согласно Фоме Аквинскому, никакого особого источника моральности не существует. Подчиняя активность человека общим метафизическим законам движения, Фома считает моральное благо частным случаем блага вообще. Мера "человечности" действия, по мнению основателя томизма, есть мера его подчиненности разуму. Итак, насколько человеческое действие разумно, настолько оно бытийственно и, следовательно, в такой же мере оно морально.

Для моральности действия важны два момента. Если выбрана дурная цель, действие уже не может быть моральным. Но если цель выбрана благая, то необходимо еще выбрать средства, которые бы не оказались недостойными этой цели. Разум, предлагающий воле выбирать, это практический разум. Представляемые им воле цели и средства уже оценены в свете общих принципов моральных действий. Сам акт оценки конкретных целей и средств Фома называет совестью.

Важное место в антропологической концепции Фомы занимает учение о страстях. Человек, будучи разумным животным, способен испытывать состояния, общие ему и животным. Такие состояния он называет страстями. Что такое страсть? Это пассивное состояние души, которая подвергается некоторому испытанию. Человек лишен врожденного знания и должен приобретать его посредством чувственного восприятия. Человеческая способность разумного желания зависит от интеллектуальных свойств. Тем самым способность разумного желания более пассивна, чем сам разум.

Но в человеке имеется еще более пассивная способность, а именно чувственное желание. Если разумное желание определяется тем, что является благом для разума, то способность чувственного желания обусловлена тем, что представляет собой благо по отношению к телу. Именно эта пассивная часть души представляет собой место пребывания страстей.

Концепция МайстераЭкхарта

Мистическое церковное сознание средних веков содержало собственную концепцию человека. Оно считало Христа совершенным человеком и совершенным Богом. Обе природы были в нем совершенно соединены. Воля человеческая была в нем претворена в волю Пославшего Его. Что касается рационалистических ересей, то одни утверждали, что Христос был только Богом. Человеческая природа в нем призрачна. С другой стороны, за Христом признавалась лишь человеческая природа. В частности, монофелиты - сторонники христианского учения, сложившегося в VII в. в Византии, считали, что Христос обладал двумя природами, но одной волей и "энергией (богочеловеческой). Монофиситы же, сторонники христианского учения, возникшего в Византии в V в., трактовали соединение двух природ во Христе как поглощение человеческого начала божественным.

Мистиками в средние века считались те, которые всегда ими были. Для них вера выше знания и разумом не ограничивается. Таинства и чудеса реальны и объективны. В частности, у Я.Бёме был огромный гностический дар. Заслуживает внимания учение МейстераЭкхарта о Первобожестве, которое глубже и изначальнее Бога. По мнению Экхарта, кто познает бытие сущего в Боге, равным образом познает все сущее в его бытии.

В человеке постоянно соприсутствуют эти два рода познания. Но почему человек не все время познает интеллектом? Человек, отвечает Экхарт, подобен владельцу доброго вина, сокрытого в погребе, и оттого, что он не пробовал этого вина, он и не знает, что оно доброе. В сходном смысле Плотин рассказывает о видении с закрытыми глазами, которым обладают все, но пользуются лишь немногие. Мистическое познание - это скорее всего к себе-самому-возвращение, откровение своих собственных, почти сверхчеловеческих возможностей.

Отрешенность в понимании Экхарта - состояние духа, свободного от всего тварного. В этом состоянии человек уподобляется Богу. Его можно сравнить с непоколебимой скалой. Дух не подвергается больше ни страстям, ни страданиям. Однако это вовсе не стоическое желание полного устранения от бытия, поскольку в отрешенности присутствует устремленность к Богу.

Еще один сюжет - учение о рождении Бога в душе человека. Он соотнесен с догматом троицы. Три ипостаси, по Экхарту, находятся в определенных связях. Бог-отец познает себя и производит в этом богопознании сына. Но порождение сына не сводится только к самопознанию отца: и отец и сын утверждаются один в другом. Это самоутверждение есть любовь и обозначает Святой Дух - третью ипостась божественной троицы.

Рождение сына имеет место не только в Боге, но и в душе человека. Слово "отец" означает чистое порождение. Бытие отца связана с тем, что он в душе своей рождает себе сына, будь это ему в тягость или в радость. Что делает Бог на небе? Как Бог-отец рождает сына во внутрибожественном процессе, так же точно он рождает его и в душе человека, и не только таким же точно образом, но и в качестве того же самого. Рожденный в душе человека Сын Божий толкуется как "образ" Бога в человеке. В качестве "образа" это порождение имеет два качества: во-первых, оно получает все свое бытие от того, кто его изобразил, так что это самое бытие есть в качестве изображенного.

Экхартвнимательнейше рассматривает отношения между прообразом и изображением, полагая, что благодаря такому анализу может быть разъяснено почти все, что написано о бытии Сына. Рождение Сына в душе человека (точнее, в лучшей части его души) способствует становлению человека Сыном Божьим, тому, чтобы он обладал тем же самым бытием, что и вторая божественная ипостась.

Мистик заключает: человек обладает правами Сына Божьего, и Бог не смог бы сделать нас "детьми божьими", если бы в нас не было сыновнего бытия Сына Божьего. Человек осознает это свое право во внутреннем познании. "Внутреннее познание" - это то, что разумно коренится в сущности нашей души. Оно не есть сущность души, но укоренено в ней и есть нечто в жизни души. Это - разумная жизнь, и в ней становится человек Сыном Божьим, и оказывается таковым на вечную жизнь. И это познание без времени и без пространства, без здесь и без сейчас. И все вещи единятся в этой жизни.

"Внутренне познание" есть, с одной стороны, познание единства вещей в бытии. Оно есть познание разума, или интеллекта, для которого нет никаких различий в бытии. В жизни же разума происходит рождение сына Божьего. Поскольку природа Бога такова, что он ничему не равен, с необходимостью мы должны прийти в такое состояние, когда становимся ничем, чтобы иметь возможность быть пересаженными в ту самую сущность, которой он сам является.

Отношения отца и сына раскрываются Экхартом как отношения прообраза и изображения. Он замечает: легко понять, о чем тут идет речь, если сравнивать конкретное и абстрактное. Человеческое бытие тварно, но просто бытие человека - божественно. Упрека в пантеизме (если позволено будет употребить этот термин анахронически) Экхарт избегает с помощью учения об аналогии. Бог привносит своим присутствием во всякое сущее сущность, единство и т.д., но лишь в смысле аналогии. То же самое - в отношении трансценденталий. Это подразумевает Экхарт, говоря о рождении Бога в человеческой душе.

Мистика, теология и философия у Экхарта тесно связаны между собой. Но в каком отношении к культу стоит его учение? Представления Экхарта, имевшие целью, как и всякая мистика, объединение человека с Богом, не только этой целью схожи с культом (проделывающим то же самое посредством определенных действий), но и вообще могут быть сведены к культовому источнику.

Учение о рождении Бога в человеческой душе - весьма древнее, как показал К.Ранер. Оно восходит к раннехристианской теологии крещения. Еще у Климента Александрийского через крещение человек возрождается в Бога, и Бог рождается в человеке. Уже Ориген утверждает, что благодаря крещению нечто рождается в человеческой душе как семя, которое нужно взрастить добрыми делами и благочестивой жизнью. Сам Экхарт часто ссылается на Оригена. Последний, кроме того, впервые поставил вопрос, к которому часто возвращались мистики последующих столетий: что пользы в том, что Христос единожды родился во плоти, если он не явился также и в твоей душе? Наконец, Григорий Нисский, мистически интерпретируя идею обoжения, удаляет культовую ее основу - таинство крещения - на максимальное расстояние от события "внутреннего рождения" Бога в человеке.

Для Августина учение это не так важно, как для греческих отцов. В средние века идеи греческой церкви воспринял Эриуген, переводчик Ареопагитик и Максима Исповедника. Поздняя схоластическая теология разъяснила значение трех рождественских месс очевидностью Рождества: вечного - сына от Бога, временного - от девы, мистического - в душе верующего.

Итак, учение о рождении Бога в душе коренится, с одной стороны, в раннехристианской теологии крещения, с другой - связано с теологией троичности. Каппадокийцы в догматике троичности исходили из Аристотеля. За теологией троичности стоит культ, хотя учение о троичности определенно имеет и философские (неоплатонизм, аристотелизм) и психологические (Августин) источники.

Может ли и метафизический элемент Экхартовой мистики - помимо того, что он обладает культовым характером, - вообще быть сведен к культовому? Так, учение об интеллекте может иметь два культовых корня: один следует искать в рамках аристотелевского учения о "нусе" (уме), другой - в ветхозаветном тексте о божественном имени: "Я есть сущий" (Исх. 3,14).

В Х книге "Никомаховой этики" интеллект изображается божественной силой, а соответствующее этой силе действие - совершенным счастьем. По греческим верованиям, лишь богам присуще пребывание в состоянии непрекращающегося блаженства и духовного созерцания. Люди приближаются к такому состоянию, когда они интеллектуально познают.

Наконец, экхартовское отождествление бытия и Бога может иметь нечто общее с культом в такой мере, в какой описанное в третьей главе книги "Исход" обращение Яхве к Моисею манифестирует святость: "Не подходи сюда; сними обувь свою с ног твоих, ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая" (Исх. 3,5). То, что земля названа "святой", и то, что Моисей должен был ступить на нее босым, суть характеристики святилища. Слова же "Я есмь сущий" первоначально могли означать "Я есмь Бог, сущий в этом месте". Святилище - такое место, в котором ищут присутствие божества. Его можно выявлять определенными культовыми действиями, а можно испытывать посредством метафизически-мистического мышления. Мистика Экхарта идет по второму пути, но цель идентична с целью первого.

Концепция Бёме

Якоб Бёме - один из самых таинственных мистиков, величайший теософ всех времен, знавший подлинные откровения. Вся его мистика конкретна, а не отвлеченна, пронизана откровением космической множественности. В центре его концепции - лик Христа. Мистика Бёме в отличие от Экхарта, Плотина и мистики Индии не есть мистика Единого, признающего человека лишь отпадением и грехом.

У Бёме были величайшие прозрения о человеке как положительном откровении, перед ним стояла уже антропологическая проблема. "Не очень уместно характеризовать как рационалиста того провидца, который видел Бездну глубже Бога и дальше Бога и которому открылись первичные яростные стихии в космосе... Булгаков прошел мимо величайших откровений Бёме о Софии и об андрогине, с которыми связана у него проблема человека".

По мнению Бердяева, Бёме требует к себе исключительно внимательного, углубленного отношения. Он не принадлежит ни к какому традиционному и легко различимому типу, многосоставен и чрезвычайно богат. Теософия Бёме не теизм, не пантеизм, она таинственнее, антиномичнее, мистичнее этих приглаженных богопознаний. Бёме учил о Перво-Адаме и связывал его с Новым Адамом - Христом. Его теософия была христианской. Христология и антропология неразрывно между собой связаны, это две стороны одной и той же истины.

Проблема человека и есть по преимуществу божественный вопрос, вопрос самого Бога, в то время как проблема Бога есть вопрос по преимуществу человеческий. Тайна Христа соединяет в себе две тайны - тайну рождения Бога в человеке и тайну рождения человека в Боге. Это тайна богочеловеческая. Подлинная мистика, например мистика Бёме, соединяет исторические церкви и вероисповедания, углубляя религиозный опыт.

По мнению Бердяева, мистическое восприятие мира есть в высшем смысле этого слова эротическое восприятие. С тайной пола связана тайна всякого воссоединения. Величайшие мистики тайну пола ставили в центре и чуяли жуть пола. С полом связан и всякий разрыв в мире и всякое воссоединение - тайна полноты. В андрогинизме видел великий мистик Бёме разгадку всякого бытия, всякой полноты и совершенства, образа и подобия Бога.

Для Бёме зло было в Боге и зло было отпадением от Бога. В Боге был темный исток, и Бог не был ответствен за зло. Все почти мистики стояли на точке зрения имманентного изживания зла. В германской мистике были таинственные истоки сознания исключительности человека, нужды Божьей в человеке - антропогонии как продолжающейся теогонии. Эти глубины приоткрываются у Парацельса, у Я.Бёме, у АнгeлусаСилезиуса.

Для Бёме учение об Адаме неотрывно от учения о Христе. Бёме дерзновенно сближает Христа и Адама. Перво-Адам Бёме есть тот же Небесный Адам Каббалы. И Христос - Абсолютный Человек, Небесный Адам. Вся антропология Бёме связана с его учением об андрогине. А философия Бёме, хотя и не до конца понятная нам, предполагает, что человек - микрокосм и что все свершающееся в человеке свершается в космосе. Душа и природа едины.

Бёме ощущается это сверхчеловеческое, природно-божественное происхождение его знания. "По собственным своим силам я столь же слеп, как и всякий другой человек, и столь же немощен, но в духе Божьем видит врожденный дух мой сквозь все, однако же не постоянно, а тогда лишь, когда дух Любви Божьей прорывается через мой дух, и тогда становится животная природа и божество Единым Существом, единым разумением и светом единым. И не я один таков, а таковы все люди".

София - Премудрость Божья может раскрыться в каждом человеке, и тогда рождается истинныйгнозис. Что открывается в гнозисеБёме о человеке? Первочеловек - андрогинен. Образом и подобием Божьим является лишь тот человек, "который имеет в себе непорочную Деву Премудрости Божьей... Человек получил впервые свое наименование Человека как существо смешанное". Только дева-юноша, андрогин-человек - образ и подобие Божье. Без юной Девы нельзя получить наименование человека.

"До своей Евы Адам был сам непорочной Девой, не мужчиной и не женщиной; он имел в себе обе тинктуры - ту, что в огне, и ту, что в духе кротости, - и, если б только он устоял в испытании, он мог бы сам рождать в небесном порядке без разрыва. И да родится когда-либо человек от другого в том порядке, в котором Адам через девственность свою стал человеком и Образом Божьим: ибо то, что от вечности, само рождает в порядке вечности; существо его должно всецело выходить из вечного, иначе ничто не сохранится в вечности.

У Бёме поразительно мистическое сближение неба и земли, Бога и человека, Христа и Адама. "Бог должен стать человеком, человек - Богом, небо должно стать единым с землей, земля должна стать небом".

Антропология Бёме раскрывалась через первочеловека Адама. За всей сложностью человека и всеми следами, оставленными на нем мировой эволюцией, усматривался изначальный цельный человек - образ и подобие Божье, ни из чего не выводимый и ни на что не разложимый.

Заключение

Средние века нередко называют временем развития личности. Однако человек той эпохи находился в потоке самых различных культурных процессов. Рыцарские возвышенные чувства соседствуют с образами грубой телесности, животной чувственности. Романтические куртуазные переживания нередко сочетаются с культом разнузданных наслаждений. С одной стороны, распространение христианства породило поклонение "вечной девственности", с другой - культура средневековья демонстрирует раблезианские образы "материально-телесного низа" (М. Бахтин).

Плоть в христианстве рассматривается как причина всех человеческих злоключений. Подлинной святостью окружается лишь фигура аскета, великомученика, страстотерпца. Победа над тягой к наслаждениям, половое воздержание становились смыслом земного бытия. Борьба с испорченными чувствами велась по всем направлениям. Даже самые невинные наслаждения объявлялись непозволительными. Но эротическое влечение приобретало при этом иной облик.

В самом деле, если кто-то отказывается от полового акта, это вовсе не означает, что он отрекается от любви. Ведь в эросе есть духовное начало. В эпоху средневековья возник брак особого типа. Мужчина и женщина жили вместе под одной крышей. Однако не вели половой жизни. Это был так называемый духовный брак. Отшельники, отправляясь в пустыню, брали с собой служанок, но вовсе не для любовных утех. Делались попытки возвысить сексуальную любовь до сферы любви духовной.

Но в противовес этой романтической традиции укреплялась другая - прозаическая, неизменная, реалистическая. В ней любовь содержала в себе лишь земные грубые черты. Все возвышенное интерпретировалось как призрак, выдумка. Зато телесная любовь представала во всем великолепии своих мирских проявлений. У французского писателя Франсуа Рабле она находит преувеличенные, гротескные формы. Можно ли, например, нафантазировать, чтобы женщина могла забеременеть от тени монастырской колокольни? Писателю этот образ важен, чтобы усилить впечатление от земного сладострастия.

По мнению М.Бубера, не созерцание природы, как у греков, а вера - вот что создает новый космический дом для одинокой души послеавгустиновского Запада. Возникает новый христианский космос. Для средневекового христианина он был настолько реален, что каждый читатель "Божественной комедии" мысленно совершал и нисхождение в нижний круг ада, и восхождение по хребту Люцифера через Чистилище к горнему миру триединого Божества не как паломничество в неведомые земли, а как путешествие по странам, давно нанесенным на карту.

Итак, снова замкнутый в себе мир, снова дом, в котором может жить человек. Этот мир еще более конечен, чем мир Аристотеля, ибо и здесь конечное время включено в его образ со всей серьезностью - то самое библейское конечное время, которое преображено в христианстве. Схемой этого мира является Крест, вертикальная перекладина которого есть конечное пространство от небес до преисподней, и проходит она посреди человеческого сердца. Поперечная же перекладина являет собой конечное время от сотворения мира до последнего его дня, причем центр этого времени - смерть Христова, всепокрывающая и всеискупительная, приходится на самое средоточие пространства - сердце бедного грешника. Вокруг этой схемы выстроен средневековый образ мира

Список литературы

1.Абеляр П. История моих бедствий. М., 1959.

4.Ждан А.Н. История психологии: от античности к современности. М., 1997. Разд. 1. Гл. 2.

5.П.С.Гуревич Философия человека ИФРАН, 1999-2001

6.Реутин М. Ю. Учение о форме у МайстераЭкхарта. К вопросу о сходстве богословских учений Иоанна Экхарта и Григория Паламы (Серия «Чтения по истории и теории культуры») Вып. 41. М., 2004.

7.Иванов В.Т. История этики Средних веков. Л., 1984

Размещено на Allbest.ru

Подобные документы

Тесная связь теологии и средневековой философии, исторические условия ее развития. Сущность и особенности патристики, учение Августина Блаженного. Этапы формирования схоластики, философия Фомы Аквинского. Роль человека в системе культурных ценностей.

контрольная работа , добавлен 19.01.2012


Патристика и схоластика как направления средневековой философии теоцентризма. Учение Августина Аврелия Блаженного о "светском государстве" и "царстве Божьем". Философские взгляды Фомы Аквинского. Теории о предвечном существовании душ и их переселении.

реферат , добавлен 20.05.2014


Жизнь и творчество Аристотеля. Этика. Значение этики для Аристотеля. Учение о душе. Добродетель. Об обществе и государстве. Аристотель - величайший из древнегреческих философов, основоположник дуализма, "отец логики", ученик и решительный противник Платон

реферат , добавлен 01.10.2005


Основные положения средневековой философии. Возникновение схоластической философии в западной Европе. Период расцвета схоластики. Духовная культура. Альберт Великий и Фома Аквинский. Вопросы науки и веры. Концепция универсалий. Проблемы человеческой души.

реферат , добавлен 09.03.2012


Начало средневековой философии, поиск истны и способов обоснования догматов веры, всесилие церкви во всех сферах общественной жизни. Принцип примата (первенства) и роль учения Августина. Характеристика схоластики, формирование реализма и номинализма.

реферат , добавлен 25.06.2010


Основные разделы средневековой философии: являются патристика и схоластика. Теории Августина - родоначальника теологически осмысленной диалектики истории, о Боге, человеке и времени. Фома Аквинский о человеке и свободе, его доказательства бытия Бога.

презентация , добавлен 17.07.2012


Характеристика философского понятия теоцетризма и позднеантичной философии в средневековой философии. Фома Аквинский как систематизатор схоластической философии. Исследование спора об универсалиях, о реализме и номинализме в современной интерпретации.

реферат , добавлен 10.04.2015


Философия учения о человеке в античной философии, средневековой, эпохи Возрождения, в Новое время, в классической немецкой философии, а так же в марксисткой философии. Концепции личности как члена человеческого рода и носителя человеческой общности.

реферат , добавлен 11.08.2014


Общее описание и основные проблемы веры и разума в средневековой философии. Рассмотрение проблем гармонии веры и разума на примере работ Фомы Аквинского. Теоцентризм средневековой философии, его специфические особенности и значение в истории науки.

контрольная работа , добавлен 17.10.2010


Роль и влияние Августина Блаженного на философию Средневековья. Жизнь и творчество Августина Блаженного, его философские взгляды. Религиозно-философская система Августина. Соотношение веры и разума. Главные пути преодоления скептицизма и априоризм.

В основе средневековых представлений о человеке лежали религиозные (теоцентристские) установки, суть которого заключается в том, что происхождение, природа, целевое предназначение и вся жизнь человека предопределены Богом Бог - начало всего сущего.

АВГУСТИН БЛАЖЕННЫЙ. Человек - это душа, которую вдохнул в него Бог. Тело, плоть - презренны и греховны. Душа есть только у людей, животные ее не имеют. Человек полностью и всецело зависим от Бога, он несвободен и не волен ни в чем. Человек создавался Богом как свободное существо, но, совершив грехопадение, сам выбрал зло и пошел против воли Бога. Главная цель человека - спасение перед Страшным Судом, искупление греховности рода человеческого, беспрекословное повиновение церкви как "граду Божьему".

ФОМА АКВИНСКИЙ - Бог - действующая и конечная причина мира, мир создан Богом «из ничего»; душа человека бессмертна, его конечная цель - блаженство; сам человек тоже творенье Божье, а по своему положению - промежуточное существо между тварями (животными) и ангелами. Теоцентристские установки в учении о человеке эпохи Средневековья постепенно преодолевались в философии Возрождения. Появились деистические и пантеистические концепции сотворения мира и человека.

ПИКО ДЕЛЛА МИРАНДОЛЕ (1463-1494), человек занимает центральное место в мироздании. Свобода выбора и творческие способности обусловливают то, что каждый сам является творцом своего счастья или несчастья и способен дойти как до животного состояния, так и возвыситься до богоподобного существа.

Широкое распространение получает идея о всесторонне развитой гармоничной личности. Небывалого расцвета достигает развитие искусства. Именно языком искусства, в форме художественных образов, были выражены все основные антропологические идеи эпохи Возрождения, которые самым существенным образом отличались от соответствующих идей Средневековья. Такие мыслители, как Н. Макиавелли и Ф. Гвиччардини произвели в своих сочинениях десакрализацию и детеологизацию общественного бытия, объясняли его развитие и существенное содержание естественными причинами. В философской антропологии этого периода уже достаточно отчетливо слышны мотивы приближающего индивидуализма, эгоизма и утилитаризма, связанные с нарождающимися капиталистическими общественными отношениями и господством частного интереса.

Так, ЛОРЕНЦО ВАЛЛА со всей определенностью заявляет, что благоразумие и справедливость сводятся к выгоде индивида, на первом месте должны стоять свои собственные интересы, а на последнем - родины.

10.Проблема человека в новоевропейской философии.

Влияние господства частного интереса на представления о человеке, мотивы его поведения и жизненные установки со всей очевидностью выражены в концепции Т. Гоббса (1588-1679). В противоположность Аристотелю он утверждает, что человек по природе своей - существо не общественное. Напротив, «человек человеку - волк» (homo homini lupus est), а «война всех против всех» является естественным состоянием общества. Паскаль: утверждал, что все величие и достоинство человека «в его способности мыслить». И. Декарт . Согласно ему, мышление является единственно достоверным свидетельством человеческого существования, что вытекает уже из основополагающего тезиса французского философа: «мыслю, следовательно, существую». Наблюдается антропологический дуализм души и тела, рассмотре­ние их как двух разнокачественных субстанций, что имело большое значение для разработки психофизи­ческой проблемы. Согласно Декарту, тело является своего рода машиной, тогда как сознание воздейству­ет на него и, в свою очередь, испытывает на себе его влияние. И. Кант полагал, что предметом философии является не просто мудрость, а знание, обращенное к человеку. Отвечая на вопрос о том, что такое человек. Кант отмечал, что человек по своей природе зол, но обладает зачатками добра. Гегель привнес в рас­смотрение человека принцип историзма. Если раньше человек рассматривался как существо абстрактное, неизменное по своей сути, то Г. Гегель указал на необходимость учитывать при исследовании челове­ческой сущности те конкретные социально-исторические условия, в которых происходило фор­мирование того или иного человека.

Человек в средневековой философии терял свое прежнее величие и первостепенное значение. Проблемы человеческого бытия отходили на второй план. "Человек - мера всех вещей", "человек - высшая ценность" - подобные суждения не свойственны средневековой философии. Более того, такие суждения противны ей. Человек приносит себя в жертву Абсолюту, следовательно, он не абсолют, он ничто. Человек - раб, лишь отдавая себя на служение Богу, он обретает смысл. Смысл этот - вне природной жизни, а в религиозно-духовной сфере. Иерархия ценностей меняется. Там, где античная философия говорила о правах и свободе личности, о независимости мыслителя, средневековая философия больше размышляет об обязанностях христианина, смирении и о социальном неравенстве, освященном церковью.

В средневековой философии на смену космоцентризму античности приходит теоцентризм. Она тесно связана с теологией. Основным вопросом философии становится проблема соотношения веры и разума. При этом, вера должна быть рационально обоснована. Схоластика стала своеобразной теологической реакцией против науки и философии. Философия была определена как служанка богословия.

В основе средневековой схоластики лежали еще два важных принципа, исходящие из теологического миропонимания. Главным принципом онтологии стал принцип креационизма (или творения). А главным принципом гносеологии стал принцип откровения. Оба принципа тесно связаны между собой и предполагают существование единого личного Бога.

Таким образом, в то время как греческая философия, как мы видели, полагалась на политеизм (многобожие), то средневековая философия - на монотеизм (единобожие). К слову сказать, для античной философии вопросы религии были вообще не первостепенными. В средневековой же философии они вышли на первый план. В то время как греческая философия при всем различии ее учений имела в целом натуралистический характер (единое целое, включающее в себя все сущее, в том числе и человека, есть природа); то средневековая философия приобрела религиозный характер (единое сущее есть Бог).

Средневековая философия с самого начала развивалась в двух направления: патристика и схоластика.

Патристика - это самое раннее направление. Сторонники патристики, главным образом, занимались критикой еретических учений христианской церкви и ее апологетикой (защитой от искажений учения). Идеологи этого направления получили определение "отцов церкви", а потому и само направление стало называться патристикой. К этому направлению относили многих мыслителей, среди них наиболее влиятельные – Оригена и Августин.

Схоластика - более позднее направление средневековой философии, оно сформировалось в ХП-ХШ в.в. Главной ее проблемой, как говорилось, была проблема соотношения веры и разума. Основными ее представителями были П.Абеляр, Ф.Аквинский, Ф. Ассизский.

Раннехристианская философия исключительно построена на учении Августина да и последующая схоластика остается всецело верной августиновской традиции. Фома Аквинский синтезирует августиновское учение с учением Аристотеля.

Человек в средневековой философии:

v Человек – часть миропорядка, установленного Богом

v Существо изначально противоречивое (душа и тело)

v Главный признак человечности – любовь к Богу

v Идея греховности человека

v Довольно высокий уровень оценки его сущности, жизнедеятельности, назначение в мире

v Идея духовности и осмысленности человеческой жизни, ее возвышенности над эмпирической повседневностью.

В средневековой философии обсуждалась проблема человека.

Использовались две основные сущностные характеристики человека:

1) человек – это «образ и подобие бога»;

2) человек – это «разумное животное».

Средневековая христианская концепция человека.

В средние века человек рассматривается прежде всего, как часть мирового порядка, установленного Богом. А представление о нем самом, как оно выражено в христианстве, сводится к тому, что человек есть «образ и подобие Бога». Но согласно этой точки зрения в реальности этот человек внутренне раздвоен вследствие его грехопадения, поэтому он рассматривается как единство божественной и человеческой природы, которое находит свое выражение в личности Христа. Поскольку каждый изначально обладает божественной природой, он имеет возможность внутреннего приобщения к божественной «благодати» и тем самым сделаться «сверхчеловеком». В этом смысле концепция сверхчеловека часто развивается и в русской религиозной философии.

В социальном плане в Средние века человек провозглашается пассивным участником божественного порядка и является существом тварным и ничтожным по отношению к Богу. В отличие от античных богов, как бы родственных человеку, христианский бог стоит над природой и человеком, является их трансцендентным творцом и творческим началом. Главная задача для человека состоит в том, чтобы приобщиться к богу и обрести спасение в день страшного суда. Поэтому вся драма человеческой истории выражается в парадигме: грехопадение - искупление. И каждый человек призван реализовать это, соизмеряя свои поступки с Богом. В христианстве каждый сам за себя отвечает перед Богом.

Видным представителем средневековой христианской философии является Августин Блаженный. Не только его онтология и учение о боге как абсолютном бытии, но и учение о человеке многое берет от Платона. Человек - это противоположность души и тела, которые являются независимыми. Однако именно душа делает человека человеком. Это собственная, имманентная субстанция его. То, что Августин вносит нового по этому вопросу, - развитие человеческой личности, которое он рассматривает в «Исповеди». Она представляет автобиографическое исследование, описывающее внутреннее становление автора как личности. Здесь мы находим и психологический самоанализ, и показ противоречивого характера развития личности, и указание на темные бездны души. Учение Августина повлияло на последующее формирование экзистенциализма, представители которого рассматривают его как своего предшественника.

В отличие от Августина Фома Аквинский использует для обоснования христианского учения о человеке философию Аристотеля. Человек - это промежуточное существо между животными и ангелами. Он представляет единство души и тела, но именно душа является «двигателем» тела и определяет сущность человека. В отличие от Августина, для которого душа является не зависимой от тела и тождественной с человеком, для Фомы Аквинского человек есть личностное единство того и другого. Душа - нематериальная субстанция, но получает свое окончательное осуществление только через тело.