Православные подвижники благочестия. Подвижники иноческого благочестия

Подвижники благочестия - это праведники, люди святой жизни, мученики и исповедники за Христа, еще не прославленные Церковью в лике святых.

На Руси всегда любили и почитали блаженных. Само слово какое замечательное – блаженный! Мы ведь хотим спастись, то есть обрести блаженство в Царствии Небесном, и люди блаженные для нас как посланцы нездешнего мира, как его чистое и тихое дыхание. Глядя на них, начинаешь лучше понимать важнейшую заповедь блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное». Нищие духом – это самые свободные люди на земле. Им, кроме Бога, ничего не надо, действительно ничего, и это поразительно. Такую свободу духа невозможно подделать, невозможно сыграть, и настоящий блаженный узнается именно по ощущению его очевидной несвязанности ни с чем из обыденной жизни. Вот уж кому действительно свойственна, по слову Николая Бердяева, «абсолютная бытовая свобода», так это блаженным. Блаженный, словно капля освященного масла в воде – освящает воду, пребыват в ней, но при этом с водой не смешивается. Без таких людей церковная жизнь неполна.
Священник Александр Шумский

«Среди духовных руководителей, — пишет Алексей Львович Беглов в своем труде «Старчество в церковной традиции», — можно выделить следующие категории: 1) Монахи, облеченные священным саном: преподобный Серафим Саровский, преподобный Паисий Величковский, старцы Оптиной пустыни, преподобный Гавриил (Зырянов), старец Седмиезерной пустыни и позднейшие зосимовские старцы; 2) Монахи, не имеющие священного сана: преподобный Зосима (Верховский) и его наставник — преподобный Василиск. Здесь же должен быть упомянут и наставник, имеющий лишь постриг в рясофор - затворник Георгий Задонский; 3) Женщины-монахини: схимонахиня Ардалиона и игумения Арсения (Себрякова); 4) Старцы-святители: исключительно почитаемый в зосимовской традиции Игнатий (Брянчанинов) и Феофан Затворник; 5) Некоторые белые священники: отец Петр Томаницкий; 6) Наконец, подвижники, не имеющие ни пострига, ни сана, то есть миряне: Иван Иванович Троицкий.
Старцы — монашествующие священники — наиболее распространенный тип наставников в новейшей истории старчества, а старцы — монашествующие, не облеченные саном — самый древний тип руководителей (как это показал В.И. Экземплярский). Наставницы-монахини менее известны. Принципиально они ничем не отличаются от предшествующей категории старцев — монашествующих, не облеченных саном. Наибольшее внимание привлекают последние две категории старцев — белые священники и миряне, тем более, что каждая из них в приведенном списке представлена только одним духовным наставником (иерей Петр Томаницкий и И.И. Троицкий) .

Иерей Петр Томаницкий,
Христа ради юродивый, блаженный старец

Христа ради юродивый блаженный старец иерей Петр Томаницкий (ок. 1782 — †1866) был подвижником трагической судьбы. Будучи священником приходской церкви в Иерусалимской слободе города Углича, он подвергся настоящему гонению со стороны собственного причта, поскольку требовал бескорыстного и тщательного исполнения обязанностей. Конфликт этот продолжался несколько лет. Отца Петра пытались отравить, после чего он страдал расстройством психики. В конце концов это обстоятельство стало причиной его увольнения в 1814 году от должности и лишения священнической грамоты. После этого отец Петр уже не служил, но нес подвиг юродства, а с начала 1850-х годов - и старчества. Таким образом, духовное руководство в жизни отца Петра не совмещалось с духовническим служением: как лишенный священнической грамоты, права совершать таинства он не имел. Тяжкие жизненные испытания, выпавшие на его долю, сделали его опытным и глубоким руководителем. Очевидно, что отец Петр был исключительным явлением среди русских старцев, столь же исключительным, как и старец-мирянин Иван Иванович Троицкий.

А.Л. Беглов «Старчество в церковной традиции»

Отец Петр родился в 1782 г., в семье причетника Якимовского погоста Угличского уезда. Воспитание он получил в Ярославской семинарии, и в 1807 г. рукоположен священником во Входо-Иерусалимскую церковь близ Углича.
В 1812 г., совершая литургию, о. Петр был испуган ложною вестью о приближении к Угличу французов, и с ним начались припадки падучей болезни. Около года пролечился он от этой болезни в Ярославле. В начале 1814 г. он снова заболел, и его поместили в дом умалишенных в Ярославле, а когда он вернулся в том же году домой, его отставили вследствие болезни от должности священника и отобрали священническую грамоту.

Но именно с этого времени начинается известность его как подвижника терпения и прозорливого.Он знал, что у каждого на сердце, и к нему за советом стекалось множество посетителей.

Болезнь все продолжалась, средств на лечение не было, и с согласия его жены, отец его задумал отправить его в Ярославскую градскую больницу. Долго не соглашался на это о. Петр, но дело получило неожиданный оборот. Полицейский чиновник, таивший месть на о. Петра, который раз обличил его, поймал его на дороге, привел в полицейский дом и жестоко наказал розгами.

По утру этого дня о. Петр, поднявшись от сна, сказал своей жене: «Ксения Ивановна, какая ныне баня мне будет славная!» А, когда она ему возразила: «Что ты, батька, давно ли парился?» — он подтвердил: «Жаркая будет баня!»
Граждане угличские сочли себя жестоко оскорбленными этим поступком с о. Петром. Они начали дело. Назначено было по Высочайшему повелению следствие. Против воли о. Петр был вызван в Ярославль для дачи показаний. Но он ничего не отвечал на предложенные вопросы, только пропел тропарь Преображению Господню. Затем о. Петр был оставлен в Ярославле для освидетельствования его болезни и опять помещен в дом умалишенных. Обращались здесь с ним жестоко. Наконец, по ходатайству родственников и при помощи расположенных к о. Петру угличских граждан, было получено разрешение начальства водворить его на родину. Он оставался здесь до конца жизни.

Слава о его прозорливости и мудрости духовной все распространялась, и к нему шло множество посетителей из самых разнородных слоев общества. Иногда приходили к нему с дурными намерениями и ради праздного любопытства вызывали его на спор, смеялись над ним. Он или молчал или обличал их, высказывая их тайные дурные дела, намерения и мысли. Когда эти обличения не вызывали в посетителях раскаяния, он начинал кричать, рвать на себе волосы, раздирать рубашку. Иногда, предсказывая пожар, он бегал полуобнаженным по тем улицам, где будет пожар. За это полиция его преследовала.

Чтобы удержать его от таких поступков, вредных для его здоровья и навлекавших на него месть обличаемых, родные в течение 15 лет приковывали его к стене, чему он не противился. Иногда он даже сам, чувствуя сильное душевное волнение, просил домашних связать себя или сам приковывал себя к стене.

С людьми, относившимися к нему искренно, о. Петр обращался ласково и предупредительно; предваряя их вопросы, предсказывал им успехи или неудачи в их делах, давал им духовные советы и наставления. К тем, кто ехал издалека, он выходил далеко навстречу, прежде чем его о них предваряли, объявлял им, зачем они приехали, и давал им нужный совет или предостережение.

Иногда пред посетителями он говорил, не обращаясь ни к кому лично, а точно к постороннему, ему одному видимому лицу. Слушатели ловили в его речах то, что относилось к ним, изумлялись его прозорливости. Не одними словами, но и знаками он вразумлял приходящих, возлагая разные послушания. Так, одного о. Петр посылал в кузницу сковать вещь, кому принести что-нибудь с недалекого берега Волги. Иных заставлял при себе читать, петь, писать, или давал какие-нибудь маленькие работы, все имевшие назидательное значение. Сам он любил выделывать разные вещи из дерева, камня и железа и раздавал их посетителям вместо ответов на вопросы и недоумения. С достойнейшими о. Петр любил петь церковные песни, особенно же «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь».

Когда посетители приносили о. Петру деньги и вещи, нужные в хозяйстве, он предугадывал, кто принес к нему с усердием и приобретенное честным трудом. Иначе он совсем не принимал их и даже ценные вещи бросал в печь. Он обличал в недобросовестности людей, которым было поручено передать ему вещи и которые или утаивали их у себя или приносили из дому только часть их. Все получаемое о. Петр раздавал бедным, а остатки лишь домашним, которые его на это и содержали. Жизнь о. Петр всегда вел суровую, спал не на кровати, а на простой лавке, подкладывая себе под голову кирпич. Чтоб лишить чай приятного вкуса, клал в чашку прядь льна.

На 85-м году закончилась подвижническая и многострадальная жизнь о. Петра Алексеевича Томаницкого. Он скончался в начале сентября 1866 года, напутствованный Св. Тайнами. У гроба служились по желанию граждан непрерывные панихиды, при самом многолюдном стечении народа. Для погребения тело привезено было, как то завещал покойный, в Рыбинск, в женский Софийский монастырь. Этот монастырь был устроен по предсказанию, наставлению и благословению о. Петра. Погребальное шествие было торжественно встречено за заставою крестным ходом.

В день погребения знаменитый проповедник о. Родион Путятин произнес следующее слово:

«Вместо последнего целования, приидите, братие и сестры, отдадим наш поклон умершему отцу Петру и помолимся о упокоении души его. Редкие из людей пользуются таким почтением, каким пользовался покойный о. Петр, которого гроб теперь перед нами, — очень редкие.

В последние сорок лет девяностолетней его жизни, у него, может быть, до сотни тысяч перебывало народа людей всякого звания, состояния, образования. И приходили к нему не близкие только, но и из дальних мест, и приходили не за советом только и наставлением, а просто так — только взглянуть на него, только посидеть у него, поклониться ему, получить благословение от него. А какое к нему почтение, теперь умершему. Как святыню встретили здесь его гроб, и как отца своего родного стеклись все проводить его в могилу.

Чем заслужил он такое почтение? Что заставляло всех особенно прибегать к нему за советами, за наставлениями, за утешениями? Думаю, тем, что он был человеком большого ума, далеко видел, был прозорлив. Да, он был одарен прозорливостью, дальнозоркостью. Он знал, что кому сказать, как сказать; знал, кого к себе принять, кому отказать, знал, когда перед кем ему молчать, когда перед кем ему говорить. И потому-то он и молчанием своим говорил поучение и отказом своим давал вразумление.

При такой прозорливости, дальновидности, он всегда, можно сказать, днем и ночью, имел в мыслях одно: что одно? — Чтобы всякого приходящего чему-нибудь научить, чем-нибудь вразумить, как-нибудь и чем-нибудь утешить, успокоить. От того-то он мало говорил, а больше молчал, слушая и обдумывая. Дальновидных людей на свете немало, но те далековидящие смотрят вдаль для того, чтобы как-нибудь поскорее, прежде других что добыть, получить для себя, чем воспользоваться, завладеть. А покойный о. Петр, забывая себя и свое, зорко всматривался во все, внимательно вслушивался всегда — для того только, чтобы другим понужнее, пополезнее что сказать, других повернее как вразумить, наставить, поскорее утешить, получше успокоить.

Так поминайте иерея Петра, и ради него Господь помянет вас. Аминь».

Е. Поселянин «Русские подвижники XIX века»

Великий раб Божий Иван Иванович Троицкий,
странник, старец-мирянин, духовный писатель

Великий раб Божий», как наименовали его издатели его писем, Иван Иванович Троицкий (Спасский по отцу. В учебных заведениях духовного ведомства фамилии учеников часто менялись, например, в случае, если в заведении были однофамильцы) родился 21 июня 1828 г. в семье священника села Любегощь Тверской губернии. Он закончил Тверскую духовную семинарию и желал посвятить себя монашеству. Но родные требовали, чтобы он женился и определился на приход. Это заставило Ивана Троицкого покинуть родной дом и какое-то время служить домашним учителем. В 1850 году он стал ближайшим учеником старца иеромонаха Адриана Югского. Однако старец не благословил его поступать в монастырь, сказав: «Тебе здесь не дадут свободы для истинного пути, а Бог готовит тебя для многих скорбных сердцем». В этих словах мы слышим суровый приговор тому положению, что существовало во многих русских монастырях синодального периода.

С этого момента И.И. Троицкий жил под непосредственным руководством отца Адриана, ежедневно приходя в монастырь и встречаясь со старцем. После смерти наставника за советом к Ивану Ивановичу стали обращаться многие духовные дети старца, с которыми у него завязалась обширная переписка. В этот период Иван Иванович вел образ жизни, который сам называл странническим — странствовал более пятидесяти лет. У него не было своего дома, и несколько раз в год он менял место жительства, переходя от одних духовных детей к другим. Очевидно, так в особых условиях своей жизни он стремился реализовать обет нестяжания. В 1860-х гг. он помогал в организации женских монастырей в Рыбинске и Бежецке, во главе которых стояла духовная дочь отца Адриана, а в числе монахинь было много духовных детей Ивана Ивановича.

В 1861 г. он издает письма старца, позднее участвует в составлении его жизнеописания. При участии И. И. Троицкого изданы: Руководство к духовной жизни старца Адриана Иеромонаха, подвижника Югской Дорофеевой пустыни, – или в вопросах и ответах на разные случаи и нужды Христианской жизни переписка старца с лицами всякого возраста, пола и звания, пользовавшимися его душеполезными советами. Т. 1–2. СПб., 1861г. (частично переиздано: М. – Рига, 1995); Сказания о жизни и подвигах старца Адриана, иеромонаха Югской Дорофеевой общежительной пустыни. Собрано из достоверных источников, – рассказов очевидцев, близких старцу, и записок разных лиц, преданных старцу, – тщанием Настоятельницы Бежецкой Благовещенской Общины, лично знавшей Старца, Монахини Софии. М., 1885.

Перед смертью Иван Иванович приобщался в городе Рыбинске, в любимом им Софийском женском монастыре. Затем, больной, в сопровождении духовника уехал в Москву. Там остановился у незнакомых людей. Хозяйка этого дома, обеспокоенная его болезненным состоянием, боялась, чтобы не случилось с ним несчастья, но Иван Иванович ей сказал: «Не смущайся, матушка, за то у тебя Ангелы будут пребывать шесть недель в доме, а за мною приедет из Бежецка Феодор Феодорович (знакомый купец)». После этого больной, несмотря на крайнюю слабость, пошел ко всенощной, откуда его привели в бесчувствии. Проснувшись в семь часов утра на постели, больной спросил: «К какой обедне благовестят?» Ему ответили: «К ранней: полежите до поздней, мы вас разбудим». Больной вторично заснул, но больше уже не просыпался. Извещенный о смерти старца купец Феодор Феодорович приехал в Москву и перевез тело в Бежецк, где и похоронил его на городском кладбище.

Могила И.И. Троицкого расположена справа у входа в Спасо-кладбищенский храм. Рядом похоронен строитель храма протоиерей И.И. Преображенский, который при жизни был в тесном духовном общении с странником Иоанном и неоднократно совершал с ним паломничества по святым местам.

Как видим, И.И. Троицкий - это опытный духовный наставник, известный писатель, старец-мирянин, прошедший школу послушания, в своем личном подвиге ориентированный на монашество. Лишь непростые обстоятельства его жизни и современной ему церковной действительности не позволили Ивану Ивановичу принять постриг.

Подготовил протоиерей Ярослав Шведов

Иерей Александр Ребячьих,
Христа ради юродивый

Юродивые — сонм святых подвижников, избравших особый подвиг — юродство, подвиг изображения внешнего, т.е. видимого безумия, с целью достижения внутреннего смирения. Юродство как путь святости реализует то противоположение мудрости века сего и веры во Христа, которое утверждает апостол Павел: «Никто не обольщай самого себя: если кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтоб быть мудрым. Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их» (1 Кор. 3, 18-19), также: «Мы безумны Христа ради» (1 Кор. 4, 10).

Родился Александр Ребячьих в 1890 году в Архангельске, в богатой по тем временам семье. Отец его был известным в городе человеком. Ему, как единственному сыну (в семье росли еще 2 девочки — сестры батюшки), покупались все лучшие костюмы, которые появлялись в магазинах Архангельска. Но уже в юности все его существо тянулось к Богу, к вере и противилось всякой роскоши. Несколько раз сестры (одну из них он называл Лялей) почти насильно уводили его на танцы. Приведут и смотрят, кого брат танцевать пригласит. Он смеялся, рассказывая об этом: «Я самую бедную девочку выберу — и одета она плохо, и не смотрит на нее никто. А мне до чего же радостно на сердце от ее улыбки, довольного личика. Ляля домой в слезах прибежит, жалуется родителям: «Ну просто стыдно за него, мама! Что хуже, то и берет». Скоро перестали сестры меня по танцам водить. А я и рад». Первое, что он сделал, решив отречься от мира, в трескучий мороз босиком перешел Северную Двину — такое испытание себе выбрал. Ночь после этого на печке просидел, вся кожа с ног сошла, а мать под иконами плакала: «Матерь Божья, за что ты меня наказала сыном таким?» С тех пор ноги у него и покрылись незаживающими язвами. Отец даже бил батюшку несколько раз от отчаяния. Но он только молчал и молился — ни за что не хотел с пути Божьего свернуть.

В Архангельске он был рукоположен в священники, где и служил в соборе. Посадили его, как и многих других священнослужителей, за веру, хотя официально повод был назван другой. Злой человек написал на батюшку донос. Как ни плакали люди — прихожане того собора, как ни заступались, видно, так Богу было угодно. Около десятка лет провел в лагере на Колыме. На родину в Архангельск вернуться ему не позволили. Часто вспоминал тюремные нары в три ряда, на которых даже вытянуться в полный рост невозможно, голод, холод, бесконечные допросы. Несколько раз предлагали ему отречься от Бога, обещая в этом случае сразу домой отпустить. Но он жил с Богом, с Богом и умереть хотел.

Несмотря на странное свое поведение, умом он обладал здравым. По всей видимости, в юности получил блестящее образование. Достаточно было взглянуть на его каллиграфический почерк, послушать проповеди. Как-то его спросили об этом. Батюшка ответил односложно: «Образование, говоришь? Большое …».

В Бежецк он прибыл в 30-х годах ХХ века. Жил отец Александр на квартире у верующей старушки. Все его имущество составляло священническое облачение, бережно им хранимое, ветхий подрясник, сандалии и палка с набалдашником в виде лошадиной головы, на которой он скакал по городу. Нередко батюшка рылся в кучах мусора, и когда его спрашивали, зачем он это делает, он отвечал, что пока копается – акафист по памяти прочитает. Поздней осенью, когда на реке начинал вставать лед, отец Александр входил в полынью и стоял в ней пока не заледеневал его подрясник. Нужно ли говорить, как над ним насмехались люди, не понимавшие его подвига. Как-то епископ Григорий (Козырев), видя все нападки со стороны людей, ему посоветовал: «Отец Александр, перестань юродствовать, живи и служи как все». На что был получен ответ: «Неужели я тебя послушаю, если я родителей не пожалел».

Служил батюшка в Бежецке только раз в год, в день своего Ангела, в привезенном с собой облачении. В этот день невозможно было узнать в благообразном человеке с красивым голосом и даром проповеди того «безумца», рывшегося в помойке и скакавшего на палке.

После нескольких лет проживания в Бежецке, в конце 30-х годов ему была определена ссылка в г. Шарья Костромской области. Как он добирался, какие трудности выпали не его долю — неизвестно, но в Шарью он прибыл в 1943 году.

«Кто и когда первым встретил в Шарье странного человека в изношенной до дыр рясе, с кровоточащими язвами на почти босых ногах — до сих пор остается тайной. Известно, что появился отец Александр в самый разгар Великой Отечественной словно ниоткуда — лишь немногим духовным чадам открыл он историю своей жизни. Но весть о нем и молельном доме на улице Школьной разнеслась по Шарье и району в мгновение ока. Каждый день сюда приходили и приезжали люди, сохранившие в душе любовь к Богу, несмотря на царившее в стране безверие. Именно благодаря им, живым и ушедшим в мир иной, имя отца Александра, по всей видимости, обладавшего даром духовного провидения, не кануло в лету, не поросла травой и забвением могила его. Подробности жизни отца Александра в Шарье пришлось собирать по крупинкам. К сожалению, за давностью лет мало осталось людей, знавших и видевших его. Но даже те воспоминания, которые сохранились до дня сего (в том числе и переданные по наследству от родителей и родственников), свидетельствуют о труднейшем подвиге, который добровольно принял на себя отец Александр, по воле Божьей нашедший свой последний приют на нашей земле и похороненный в самом центре старого кладбища» — так пишет жительница Ветлужской земли об отце Александре.

С бежечанами отец Александр также поддерживал общение. В одном из писем он написал: «Умру, когда скажут «Победа!». В последнем письме он попросил прислать ему «рубашку», которая осталась в Бежецке. О какой «рубашке» писал отец Александр, поняли не сразу, и только после его кончины стало ясно, что он писал о своем священническом облачении, оставленном в Бежецке.

Хочется привести одно из воспоминаний, собранных в г. Шарья, об иерее Александре Ребячьих. Ими делится Маргарита Федоровна Замашкина:

«Фотография отца Александра и сейчас висит под иконами, доставшимися мне в наследство от мамы моей — Прасковьи Федотьевны Смирновой. Она хранила ее всю жизнь, как и память о батюшке. Непростой он был человек — Божий.

Появился отец Александр в Шарье году в 1943-м. Я в ту пору девчонкой была, лет 12-ти от роду. Жил он на улице Школьной в Ленинском поселке, на квартире у тети Наташи Хазовой. Дом у Хазовых был большой, разделялся на две половины. Одну из них и занимал батюшка. Много людей ходило сюда молиться, даже из других районов приезжали. В Шарье церкви не было.

Нам, ребятишкам, постоянно вертевшимся вокруг него, отец Александр казался тогда пожилым человеком, почти дедушкой, хотя было ему немногим за 50 лет. Наверное, из-за длинных волос и бороды, а также необычного вида. Ходил батюшка в старенькой рясе, зимой поверх которой надевал тонкий зипунок. На ногах ничего, кроме опорок — обрезанных валенок, не носил. А ноги у него больные были — в язвах все, которые почти постоянно кровоточили и гноились. Не помню, чтобы батюшка чем-то лечил их. Придет к нам вечером и прямо с порога маму мою просит: «Согрей, Паша, воды. Уж очень ноги-то болят». Да и как не болеть им, если на улице мороз под 30 градусов, а он почти босой. Погреет ноги — вот и все лечение.

На плече отец Александр носил тяжелую холщовую сумку с камнями и всякой всячиной, которую подбирал прямо на дороге. Зачем, мы не понимали. Странный он был. А на наши вопросы по поводу сумки отвечал всегда одно: «Грехи ваши ношу. Надо же кому-то».

С нами, детьми, он был очень ласков. Особенно сирот жалел. Заботился о них. Знал, в каких домах люди побогаче. Придет, постучит в окно палкой и требует: «Яиц давайте, крупы, масла». А утром перед школой завтрак для бедных ребятишек приготовит и зовет всех: «Заходите, детки, Боженька вам хлебушка да кашки послал». Для себя, похоже, ничего не оставлял. Ни разу с нами за стол не садился.

Не пускает мама меня с сестрой и братьями в кино — бедно жили, деньги редко у нас водились. А батюшка улыбнется: «Что, Рита, хочется в кино-то? Ну, на вот тебе копеечек. Бегите».

Он в доме у нас почти каждый день бывал. Молитвам учил. Я тогда все акафисты наизусть знала. Отдохнет немного и зовет меня: «Давай, деточка, акафист прочитаем — Божьей Матери или Николаю Чудотворцу». Чаще мы их пели. Голос у батюшки был удивительно красивый.

От недугов телесных избавлял. Один такой случай на моих глазах произошел. Ездила к нему молиться женщина из Мантурова — Шура Серова. Молодая еще, а на костылях. Вот однажды перед службой отец Александр говорит ей строго: «Бросай, Шурка, костыли, хватит уже». А та испугалась: «Да что вы, батюшка, упаду я». – «Не упадешь, бросай!». Шура глаза зажмурила, костыли бросила — и пошла, и зашагала. Ходила потом только с палочкой.

О прежней жизни отца Александра я ничего, кроме того, что родом он из Архангельска, не знаю. Правда, часто он мать свою покойную вспоминал — нежно очень о ней отзывался. И все повторял: «Вот закончится война, ни одной ночи у вас не ночую, уеду в Архангельск, к ангелам — архангелам». Мы, глупые, думали – на родину к себе отправится. А он через несколько часов после сообщения о победе умер. Родина его, видно, не на земле была.

Народу на похороны собралось столько, что ни на одном параде такого не видела. Часа два люди только прощались с батюшкой у могилы. Похоронили его на следующий же день, в 5 часов утра — боялись еще большего столпотворения.
А незадолго перед смертью своей отец Александр долго со мной разговаривал. И в разговоре бросил невзначай: «Я, Рита, на кладбище вашем памятник поставлю. Все ходить будете». Какой памятник имел он в виду — собственный или на братской могиле погибших воинов, которого в ту пору не было? По крайней мере, к тому и другому люди, действительно, ходят постоянно. Особенно 9 Мая, в День Победы и кончины дорогого нашего батюшки.

Долгие годы на могилке его горела лампадка, потом исчезла. Новую металлическую оградку и крест лет 10 назад поставила Любовь Ивановна Витушко — Люба Дудина (ныне покойная). Девушкой она была любимым чадом отца Александра. Старая деревянная оградка сгнила. А земля с могилки исчезает до сих пор так быстро, что едва успевают подсыпать. Лечатся люди и батюшку добрым словом поминают.»

Подготовил диакон Алексий Юдин
Использованы материалы журналиста газеты «Ветлужский край»
Марины Шатровой

Блаженный Гавриил Бежецкий

Блаженный Гавриил Иоаннович Рыженков, или Сапожилов, похоронен на старом городском кладбище справа от кладбищенского храма (ныне Спасский кафедральный собор). На надгробной плите сохранилась надпись: «Христа ради юродивый Гавриил Иоанович Сапожилов гражданин г. Бежецка преставился 1868 ноября 27 на 72 г. жизни. Память 26 мар.». Кроме того, на плите сохранился текст из послания апостола Павла: «Аще кто мнится мудр быти в вас в веце сем, буй да бывает, яко да премудр будет» (1 Кор 3. 18). По толкованию Блаженного Феофилакта, Архиепископа Болгарского: «Пусть отринет мудрость внешнюю, чтобы приобрести божественную; пусть ни о чем не умствует сам от себя, пусть не верит собственным доказательствам, но следует за Богом, как стадо за пастырем, и верует всему божественному».

Источниками сведений о нем являются жизнеописание иеромонаха Адриана Югского (кончину которого блаженный Гавриил предсказал) и устные предания жителей Бежецка. В жизнеописании иером. Адриана указана фамилия Гавриила Бежецкого — Рыженков, на надгробной плите другая фамилия – Сапожилов. По преданию, блаженный Гавриил Иоанович был богатым купцом, который раздав имущество нищим, принял на себя подвиг юродства Христа ради.

Вот как описывал жизнь блаженного Гавриила иеромонах Адриан Югский: «Труды, подвиги и неусыпность в жизни о Господе этого страдальца выше всякой похвалы. Проводя целые ночи в трудах и молитвах, он между прочими подвигами, имел обычай ночевать при гробах на кладбище; провалившаяся и пустая могила служила ему приятнейшим приютом для успокоения его молитвенной души. Жители города Бежецка с благоговением смотрели на изумительные труды его облагодатствованной души. При своем доме приютом для него служил большей частью чердак, где он день и ночь молился; от труда молитвенного, особенно когда сильно ударял себя в грудь, потрясался потолок, — что сильно отражалось и слышно было присутствовавшим в эту пору в доме. Своими пламенными и теплыми молитвами этот подвижник служил к спасению многих, прибегавших к нему с верою, для облегчения болезней душевных и телесных. Многие из посещавших этого подвижника из жителей города Бежецка были свидетелями чрезвычайных его дарований благодатных, особенно дара прозорливости на многие случаи их жизни. Память этого чудного гражданина града земного, преселившегося уже в вечные селения, между гражданами Бежецка священна». (Сказания о жизни и подвигах старца иеромонаха Югской Дорофеевой общежительной пустыни Адриана Югского. М.– Рига, 1995. с. 124-127.)

Путь юродивых Адриан Югский считал самым трудным: много таковым приходится до совершеннейшего успокоения переносить трудов, скорбей душевных и телесных и всякого рода лишений и огорчений от людей и от бесов. Таков род жизни Христианской, указанный Господом, чрез слова Апостольские: «буее мира избра Бог и: аще кто хощет мудр бытии в веце сем, буй да бывает яко да премудр будет». Без особенной воли Божией и Его благословения, без глубочайшего смирения, без покорности во всем и пламенной любви к своему Создателю, без готовности, в духе смиренномудрия, на всякого рода скорби и лишения, во славу Божию, без совершенства ума в мудрости духовной, самовольно принимать на себя вид юродства Богопротивно, дерзко и преступно. Одному молодому человеку, просившему благословения у старца на путь юродства, старец сказал: «…с какого ты ума-то сойдешь? Наживи прежде ума, да тогда и сходи со своего ума на Божий ум: ведь, и без того мы сошли с Божьяго-то ума на мирской и свой непокорный ум! Странничество и юродство не у всех, избравших оныя, — говорил старец, — бывают справедливы: много из таковых есть волков в овчей одежде; под кафтанами странническими и под личиною юродства не всегда скрывается ум Христианский. Часто враг приражается и к чистым по жизни, но гордым по уму, — какового искушения сохрани нас, Господи!»

В Бежецке говорят: «Если есть в чем нужда — иди и проси у блаженного Гавриила». Множество паломников, и в советское атеистическое лихолетье и в наше время посещали могилу блаженного Гавриила. Молились, испрашивая его помощи, и получали просимое. Приезжают паломники из Москвы, Санкт Петербурга, Твери и Тверской области. Засвидетельствованы многочисленные случаи благодатной помощи Христа ради юродивого Гавриила. Особенно отмечены случаи исцеления от различных недугов у его могилы.

В 1995 году, по благословению епископа Тверского и Кашинского Виктора, была предпринята попытка обрести мощи блаженного Гавриила. Летом были проведены раскопки могилы блаженного. При вскрытии могилы присутствовали настоятель Спасо-кладбищенской церкви протоиерей Александр Свитцов и игумения Бежецкого Благовещенского монастыря Антония (Егорова). Мощей обрести, к сожалению не удалось. В предполагаемом месте нахождения мощей был обнаружен гроб с останками и венком из электрического провода. В 1868 г. электричества не было. Видимо не было воли Божией на открытие мощей своего угодника в то время.

Среди верующих сохранилось предание, что во время бед, напастей и болезней жителей Бежецкого Верха надгробная плита на могиле блаженного Гавриила опускалась в землю так, что ее заливало дождевой водой. Тогда бежечане обращались с молитвой о предстательстве блаженного Гавриила пред Господом о помощи и заступлении и получали помощь. А плита со временем возвращалась в свое первоначальное положение.

На фото: могила Гавриила Рыженкова в Бежецке у Спасо-кладбищенского храма.

16 лет нет с нами киевского старца — протоиерея Михаила Бойко.

Киевские подвижники благочестия. Протоиерей Михаил Бойко (†2002).

Сын священника, репрессированного в годы советской власти, пошедший по стопам своего отца, он не внушал «строителям коммунизма» никакого доверия, поэтому с юных лет ощущал на себе давление системы. Даже будучи участником Великой Отечественной, подростком ушедшим на фронт и геройски защищавшим свою Родину, - Святую Русь, - он не получил ни одной боевой награды, к которым представляли однополчан, поскольку, будучи верующим, никогда не состоял в комсомоле. Правда, справедливость в итоге восторжествовала: после войны боевые товарищи и командиры добились включения его в наградной список, и он, хоть и с опозданием, но все же получил заслуженные им ордена и медали. Но жить продолжал так де скромно, как и раньше, не пользуясь никакими льготами, положенными фронтовикам. И так было на протяжении всей жизни, не только его собственной, но и его детей.

Протоиерей Михаил Бойко. Таким запомнили батюшку его чада

Там на войне, все было серьезно, по-настоящему. И воевали, отстаивая каждую пядь родной земли, не ради наград, - «была бы Родина»… Михаил, получивший, несмотря на юный возраст, благословение отца-священника, пулям не кланялся. Но душа все равно стремилась к Богу. На войне это ощущалось особенно остро. Позже он вспоминал: «Помню, наша часть стояла в резерве, и мы зашли в один немецкий дом. Все там было вверх дном, а в углу стояло пианино. Совершенно целехонькое. А я ведь человек музыкальный, практически на всех инструментах играю. Сел я за него и сыграл. «Покаяние» Веделя. Было так странно: война, смерть - и эта божественная музыка в чужой стране». После войны, следуя призванию, молодой фронтовик Михаил Бойко поступил в полтавское музыкальное училище, где ему поначалу пророчили блестящую музыкальную карьеру. Однако с карьерой не сложилось. Училище он так и не смог закончить, ибо поступило распоряжение отчислить его за чуждые идеологические взгляды, недостойные советского студента, заключавшиеся в регулярном посещении им богослужений в православном храме. Спустя десять лет директору училища было невыносимо стыдно признаваться отцу Михаилу, что при всем желании он не мог тогда отменить приказ об отчислении, поскольку таково было распоряжение свыше, и он был не вправе рисковать благополучием собственной семьи и престижной номенклатурной работой. Однако таков был Промысл Божий, и Михаил, выйдя из училища после разговора с директором, перекрестился и сказал: «Да будет воля Твоя», и поехал поступать в Киевскую духовную семинарию, где и продолжил свою учебу. И слава Богу! В его лице Церковь обрела молитвенника и старца, а вверенные ему люди - пастыря доброго, за паству свою душу полагающего. Жил он скромно, преимущественно от трудов своих, служил диаконом Вознесенского храма на Демиевке, а между службами по мере возможностей занимался хозяйством у небольшого домика, построенного собственными руками в районе киевских Совок. Но безбожный мир постоянно вторгался в его жизнь: давление не ослабевало.

Киевские подвижники благочестия. Протоиерей Михаил Бойко с сомолитвенниками: протоиереем Феодором Шереметой и диаконом Иоанном Диденко

Не один десяток лет проходил он в дьяконах за то, что заступился за своего младшего сына Георгия, которого подвергли травле за ношение нательного креста. К чести Георгия необходимо отметить, что крест свой он так и не снял, а когда вырос, то пошел по стопам отца, став священнослужителем и отцом семерых детей. А в тот день отец Михаил не остался безучастным к слезам сына и направился в школу, чтобы поговорить с директором. Держа в руках конституцию СССР, раскрытую на параграфе о свободе совести, спросил: «Скажите, уважаемый, разве главный закон страны запрещает свободу вероисповеданий? Или мне нужно ехать в Москву, в Кремль, чтобы подтвердить это?». После этого насмешки над Георгием прекратились, однако диакона Михаила Бойко практически до 50 лет не рукополагали в сан священника, пока, наконец, правящий архиерей, в отсутствие «компетентных» чиновников, отдыхавших на морях, удалось рукоположить «неудобного» диакона во иерея. Так православие обрело еще одного подвижника и духоносного старца.

Глубоко почитаемый и горячо любимый православным народом не только в Киеве, но и по всей Руси, батюшка практически до самой кончины исповедовал своих духовных чад и паломников со всего мира в Киевском Свято-Покровском женском монастыре. Несмотря на то, что из-за болезни в последнее время сам уже ходить не мог, он приезжал на исповедь, чтобы преподать Благословение и Любовь Божию людям. Все, кто приходил к нему, ощущали почивающую на нём Благодать Божию и всегда получали духовную помощь. Каждому он преподавал необходимое и полезное духовное наставление и выводил на узкий путь спасения.

Всю свою земную жизнь мужественно сражался отец Михаил за Православную Русь: более полувека назад в Великой Отечественной войне, а затем в духовной брани, ведя непримиримую борьбу с врагом рода человеческого - диаволом за спасение человеческих душ. Как добрый Воин Небесного Царя, он до последнего дня своей временной земной жизни непрестанно стоял на страже Православной Веры, ограждая в последнее время своих духовных чад от вступления в электронный концлагерь, принятия идентификационных номеров, электронных карточек и микрочипов.

Батюшка, как истинный ревнитель Православия, постоянно приезжал на молитвенные стояния к Верховной Раде против идентификационных кодов, которые впоследствии (16 июля 1999 г.) привели к принятию Закона № 1003-XIV, дающего право жить без кодов. Он, как и протоиерей Мефодий Финкевич, последовательно боролся против электронного концлагеря. И именно за эту проповедь Евангельской Истины, за его пламенную Веру, за огненную ревность о Правде Божией и Правде Церковной очень многие враги Божии возненавидели Батюшку и делали всё возможное для того, чтобы он прекратил свою борьбу против бесовских кодов грядущего антихриста и замолчал… Но, несмотря на это, он не пошёл на поводу у сильных мира сего и до конца стоял за Истину, свидетельствуя перед всем народом: «Не бойся, малое стадо: яко благоизволи Отец Ваш дати вам Царство» (Лук. 12, 32). И все мы глубоко верим и надеемся на его молитвенное предстательство пред Господом нашим Иисусом Христом за нас грешных.

Татиана Лазаренко

Фотографии предоставил Сергий Фрич (сайт Fotopaterik. org.)

30. Подвижники благочестия