Проклятые вопросы философии. Новосибирск и Новосибирская область: свежие новости, объективный анализ, актуальные комментарии

Сегодня исполняется 195 лет назад со дня рождения великого русского писателя Федора Михайловича Достоевского. Известный писатель и литературовед, профессор МГУ Игорь Волгин поделился рассказал «Правмиру», почему творчество Достоевского созвучно нынешним временам и кому предстоит отвечать на вопросы, поставленные писателем.

К памятной дате того или иного писателя обычно задают вопрос, насколько актуально сегодня его творчество. Этот вопрос звучит сегодня, в день 195-летия со дня рождения Федора Михайловича Достоевского. И ответ все тот же - творчество Достоевского актуально, поскольку, как сказал один литературный персонаж «Человек мало изменился».
Человек мало изменился со времени жизни Достоевского, и все главные его свойства сохраняются. И Достоевский как раз тем хорош, что в его романах главное - не бытописание, относящееся к данному времени или данной эпохе (хотя он, конечно, очень предан своей современности), но ключевые вопросы человеческого существования. Эти главные вопросы, что называется «проклятые вопросы Достоевского», он впервые художественно сформулировал. И на эти вопросы ответы не найдены до сих пор.
Как говорил в своем время Антон Павлович Чехов в письме Алексею Сергеевичу Суворину, русская литература не отвечает ни на какие вопросы, но она нас удовлетворяет тем, что правильно их задает. Достоевский поставил некоторые вопросы, которые мы сейчас решаем с той или иной степенью успешности. Они касаются в первую очередь отношений человека с Богом, со своей совестью, со своим душевным подпольем, которое существует практически у каждого. И эти вопросы, и попытки найти ответы на них актуальны сегодня. И дело не в том, что Достоевский пророк и у него романы-предупреждения, потому что любая литература - это предупреждение. А дело в том, что Достоевский, как сказала бы сейчас молодежь, «просек» некоторые болевые точки человеческого существования. Причем он говорил о них не в общем, не абстрактно, не в каких-то философских категориях, а очень непосредственно. Его персонаж поставлен в событийные условия.
Кроме того, Достоевский продолжает традицию, начатую Николаем Васильевичем Гоголем в его «Выбранных местах из переписки с друзьями». Это попытка русской словесности вмешаться в жизнеустроение, повлиять на состав самой жизни. Кроме Гоголя, сюда же относится поздняя публицистика Льва Николаевича Толстого. Ну и, конечно, «Дневник писателя» - ежемесячный журнал Достоевского, который имел колоссальное воздействие на публику. «Через головы поэтов и правительств», как говорил Маяковский. Это не проповеди, но разговоры с читателем напрямую.
Наша история подтверждает правоту проницательности взгляда Федора Михайловича на человека и мир. Правильно говорил Альберт Эйнштейн: «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс». Но Гаусс - математик и физик! Казалось бы, как Достоевский может соперничать с математикой? Нет, ценны не знания, а точка зрения, подход к миру, стиль мышления. Вот, что важно для Эйнштейна. Потому что человек до Достоевского и после - это разный человек. Это человек, узнавший о себе гораздо больше, чем он знал. Это в нем открыл Достоевский.
Поэтому так важно соприкосновение с ним. Кто-то предлагает убрать Достоевского из школьной программы, поскольку ребенок якобы еще не в силах понять его идеи. Можно подумать, что для взрослых людей его романы не сложные. Нет гарантии, что человек, став взрослым, вдруг постигнет Достоевского. Но дело не в понимании - никто, ни взрослый, и ребенок, ни литературовед, ни критик не могут объять необъятное и постичь всей глубины - но важно соприкосновение с ней.
Вообще-то Достоевский - писатель молодежный, у него герои-то все молодые, в возрасте 25-27 лет. И проблемы, которые занимают его героя, волнуют человека в молодом возрасте - проблемы смерти, жизни, счастья.
Вся наша классика вскрывает эти проблемы. Я однажды пошутил, что если бы Татьяна Ларина пошла за Онегиным, то мы бы уже давно примкнули к мировой цивилизации. Но она не пошла за Онегиным, и Достоевский в своей «Пушкинской речи» объясняет почему - потому что нельзя строить свое счастье на несчастье другого. Это имеет отношение ко всему происходящему, это те вопросы, на которые нам предстоит искать ответы.
Поэтому отказаться от этого духовного багажа - это просто обрезать корни. Не нефть, не газ, не алмазы, а то, что дала русская литература - это ресурс нации. Но преподавание Достоевского и других классиков - действительно вопрос сложный. Все здесь зависит от учителя. Учитель - как тот магический кристалл, через который русская классика может дойти или не дойти до читателя. Именно учитель может передать не просто сумму идей, а поэтику. Это бесценно, отказываться от этого нельзя, потому что ничего лучше классики у нас пока нет.

Этот фильм стоит посмотреть всем нам. «Проклятые вопросы бытия» — о том, что однажды в жизнь человека входит Зло… В субботу, 10 мая, в 12.20 канал «Россия-Новосибирск» в документальном цикле «N-ские хроники» покажет фильм «Проклятые вопросы бытия», получивший «Золотого Орфея» на «ТЭФИ-Регион»-2007.

Церемония награждения состоялась в подмосковном Виноградове в конце апреля. Вручая восьмикилограммовую статуэтку, Виталий Манский, генеральный директор Национальной премии в области неигрового кино и телевидения «Лавровая ветвь», председатель жюри «ТЭФИ-Регион»-2007, заметил, что сомнений в том, кто станет победителем в номинации «Телевизионный документальный фильм», после просмотра «Проклятых вопросов бытия» у него лично не было. Заметим, что на первом этапе, проходившем в Уфе, в этой номинации было представлено 37 телевизионных документальных фильмов со всей России.

Пересказать фильм, передать его особую энергетику, цветовую гамму, эмоциональные волны, прозрачность кадра — все это невозможно посредством лексики. Мы лишь поддержим этот разговор на вечную тему. Сегодня у нас в гостях автор фильма Павел Головкин и его режиссер Станислава Касаткина .

Наедине со временем

— В основе фильма — судьба человека, пострадавшего от репрессий в советскую эпоху, и все-таки, о чем этот фильм по большому счету?

Павел: — Это история человека, где бы он ни жил, и какие бы ни были времена. Иосиф Бродский как-то говорил: часто ли нам приходится сталкиваться с нелукавым злом, которое пинком открывает дверь и с порога кричит: «Привет, я — зло! Как поживаешь?». Мне хотелось узнать, каким образом и почему это происходит. Сначала человек не понимает, что такое зло, потом зло медленно проявляется, но человек старается его не замечать, потом не замечать его уже просто невозможно. В итоге человек вынужден что-то делать: отступать или наступать. Хотя, к сожалению, я не уверен, что зло можно победить в принципе. Последняя глава в фильме так и называется: «Эпилог, в котором зло остается наедине со временем». Думаю, это наиболее честный вариант.

Станислава: — Для меня здесь была важна женская тема. Потому что, кроме главного героя — Леонида Соломоновича Труса, в фильме есть еще великолепная Валентина Петровна — его супруга. Мужское начало более агрессивное, более разрушительное, возможно, именно оно нередко и порождает зло. И тут женщина сыграла свою умиротворяющую, оберегающую, спасающую роль. Это можно расценивать как компенсацию того колоссального зла, которое пришлось пережить человеку…

— Если зло остается наедине со временем, где же тут человек?

Павел: — Именно об этом говорит наш герой. Человек может жить сообразно своим идеалам. И допустим, что эти идеалы правильные: свобода, равенство, братство. Но есть прямо противоположная точка зрения: ничего нельзя выстроить, изменить, все развивается так, как оно развивается. Если бы я был человеком Средневековья, говорит Леонид Трус, я, может, на этом и успокоился бы: Господь так человека устроил, что он может только мучиться и терпеть. Но я не могу с этим смириться! А где тогда я? Где хомо-сапиенс?.. В этом и есть, как мне кажется, конфликт сегодняшней эпохи. Человечество накопило множество гуманитарных знаний. Казалось бы, протяни руки и сделай мир лучше. Но мы почему-то продолжаем копошиться в некоем хаосе со злом.

— Одним словом, человечество не становится лучше…

Павел: — Наверное, это не совсем так. Я думаю, что все-таки какими-то молекулярными, совсем крошечными шажками мы все равно продвигаемся в осознании категории добра. Все эти вещи, которые кажутся нам, может быть, смешными, — толерантность, терпимость, — в будущем сформируют новую этику, то, что действительно могло бы изменить человечество. К сожалению, пока в России об этом мало задумываются.

Станислава: — В фильме есть эпизод, где героиня читает молитву Вольтера. Она сама, переводчик с французского языка, нашла нам этот «Трактат о терпимости» и прочитала сначала в подлиннике, а затем в переводе: «…Не к людям земли обращаюсь я, а к тебе, Бог всех существ… Ты ведь не для того дал нам сердца, чтобы ненавидеть друг друга, и руки, чтобы мы передушили друг друга? Сделай же так, чтобы мы помогали друг другу нести бремя мучительной и хаотичной жизни, чтобы те, кто зажигают во славу твою свечи, простили тех, кому достаточно света солнца; чтобы те, кто молятся в белой холстине, терпимо относились к тем, кто говорят то же самое в одежде из черной шерсти; чтобы незначительные различия в наших языках, нелепых обычаях, несовершенных законах, в наших безрассудных взглядах… не становились предметом для ненависти…». Этим все сказано.

— Это не первая ваша совместная творческая удача, год назад телевизионный документальный фильм «На окраине Млечного пути» (снятый той же командой) представлял Россию на Международном кинофестивале в Стамбуле вместе с «Гарпастумом» Германа-младшего, «Островом» Лунгина и «Эйфорией» Вырыпаева. Над чем вы работаете сейчас?

Павел: — В работе два основных проекта, хотя их на самом деле гораздо больше. Первый: фильм о сегодняшнем пластмассовом мире, в котором очень многое имитируется. Главный герой — Дон Кихот, которого сегодня нет. Нет личности, способной этот пластмассовый мир перевернуть. Второй проект — фильм о будущем. Возникает совершенно иной новый мир, в котором другие скорости, другое мышление, другие ценности. Стоит ли бояться этого нового динамичного мира? Думаю, что нет. Все эти технологии, которых мы частенько изначально пугаемся, можно использовать во благо. Такие вот два разных проекта.

Марина ШАБАНОВА.

n Справка

Леонид Трус — председатель Новосибирского общества «Мемориал», кандидат географических наук, преподаватель Новосибирского государственного университета. В 1952 году, будучи студентом энергофакультета Уральского политехнического института (УПИ), был арестован и осужден по обвинению в подготовке террористического акта по отношению к «одному из руководителей Партии и Правительства». Приговор: 19-58.8, 58.10 — расстрел с заменой 25 годами лагерей и пятью годами поражения в правах. В 1956 году был освобожден со снятием судимости, восстановился в университете. В 1960 году переехал в Академгородок, работал в ИЯФе и Институте экономики.

Религия – это занавеска – иногда пестрая и красивая, иногда грязная и ободранная, которою люди стараются скрыть от себя страшное неизвестное. Большинство боится взглянуть прямо в эту неизвестную тьму, как дети, которые боятся заглянуть и войти в темную комнату.
М. Волошин, 12 октября 1897 г.

Призрачная душа
В каком смысле в христианстве говорится о бессмертии души? Душа бессмертна, но не по природе (по своей природе – она ничто, небытие, тлен), а по милости Божией. Бессмертие человеческой души не внутреннее, а внешнее.
Более того, само это бессмертие носит вполне материалистический характер. Человек в христианстве представляется именно единством души и тела, и существование души, покинувшей тело, по христианскому учению, носит ущербный характер. Поэтому христианин должен верить не в блаженство души на Небесах после смерти, а в блаженство избранных после всеобщего воскресения - нового воссоединения души с телом на земле.
Чтобы не быть голословным приведу цитаты из статьи протоиерея Георгия Флоровского «О бессмертии души»: «Смерть есть отделение души от тела. Для христианина – это катастрофа, перечеркнутое человеческое существование. Св. Иустин весьма настойчив по данному поводу: "Если вы встретитесь с такими людьми, которые не признают воскресения мертвых и думают, что души их тотчас по смерти берутся на небо, то не считайте их христианами" (Разг., 80). Неизвестный автор трактата «О Воскресении» (приписываемого обычно св. Иустину) очень точно излагает суть вопроса: "Что такое человек, как не животное разумное, состоящее из души и тела? Разве душа сама по себе есть человек? Нет - она душа человека. А тело разве может быть названо человеком? Нет - оно называется телом человека. Если же ни та, ни другое в отдельности не составляют человека, но только существо, состоящее из соединения той и другого, называется человеком, а Бог человека призвал к жизни и воскресению: то Он призвал не часть, но целое, то есть душу и тело" (О воскр., 8). Св. Ириней писал: тело без души - лишь труп, а душа без тела - лишь призрак. Смерть и тление тела, можно сказать, стирают из человека "образ Божий". В умершем уже не все человечно».

Кризис ожидания

Следует понять особый трагизм христианского мировоззрения. После грехопадения мир повредился и стал снова погружаться в ничто, из которого он и был сотворен. И мир исчез бы совсем, если Бог не рождал новые твари, новые души. Заработал «конвейер разрушения» - Бог творит, а смерть – убивает. Нынешнее состояние мира похоже на мучительную агонию – он умирает, и не может окончательно умереть. Человек находится в состоянии ужасающего распада. Георгий Флоровский пишет: «Смерть - катастрофа для человека. Смертный, строго говоря, "недочеловек"».
В одном советском фильме прозвучала такая фраза: «В конечном счете – все люди герои: они живут, зная, что приговорены к смерти».
И вся надежда в этом кошмаре лишь в том, что он, наконец, когда-нибудь прекратится: наступит обещанный конец мучительной истории, произойдет воскрешение мертвых, Страшный суд, а затем и Царство Божие для избранных.
Хотя и в этом чаяньи таится страх, ведь достаточно часто подчеркивается: спасутся немногие (особенно в последние времена), и никто (даже праведные) не может быть до последнего уверенным в своем спасении. То есть, есть очень большой шанс вместо вечного блаженства получить вечную муку, что, разумеется, уже не внушает оптимизма. Но к тому же обещанный финал истории все время откладывается. Приблизить его человек своими силами не может, это полностью в воле Божией. Человек может только ждать. И вот христиане ждали – веками – Второго пришествия Христа и не дождались. Понятно, что у Бога и миллион лет – как один день. Но у смертных людей совсем другой «ресурс ожидания». Вера в божественное разрешение истории стала угасать, верх начало брать чувство богооставленности, заброшенности нашего мира, которое в итоге выразил Ницше словами «Бог умер».
Эпоха атеизма стала во многом следствием «кризиса ожидания» Второго пришествия. Человеку уже потому было легко принять мир без Бога, что к этому его подталкивало само христианство, утверждающее, что и мир, и человеческое тело, и душа – тварные по природе, т.е. отделенные от Бога непреодолимой чертой. Страх перед Богом, который считали основой добродетели, обратился в отвержение Бога, или даже в ненависть к Богу.
В книге французского философа, теолога Жака Маритена «Интегральный гуманизм» есть интересные размышления о природе русского атеизма. Маритен пишет, что историческая база этого явления находится в русской народной религии. И по своей сути русский атеизм есть «злопамятство против Бога и реванш по отношению к Богу, которого человек отказывается поставить во главе своей моральной жизни, поскольку он не может Ему простить мир и зло (существование зла в мире), т.е. в конечном итоге – творение мира».

Тупики оправдания

Существует совокупность религиозно-философских доктрин, обозначаемая словом «теодицея» (в переводе с греческого - «оправдание Бога»). Термин был введен в 1710 г Лейбницем, написавшем труд под названием «Опыт теодицеи о благости Бога, свободе человека и происхождении зла». На эту тему на протяжение веков было много чего сказано и написано, однако же клубок противоречий так распутать и не удалось. И любой думающий человек, если он задастся этими «проклятыми вопросами», может легко в них увязнуть.
У Генриха Гейне есть стихотворение, проникнутое горькой печалью:

К ЛАЗАРЮ

Брось свои иносказанья
И гипотезы святые!
На проклятые вопросы
Дай ответы нам прямые!
Отчего под ношей крестной,
Весь в крови, влачится правый?
Отчего везде бесчестный
Встречен почестью и славой?
Кто виной? Иль воле Бога
На земле не все доступно?
Или Он играет нами? -
Это подло и преступно!
Так мы спрашиваем жадно
Целый век, пока безмолвно
Не забьют нам рта землею...
Да ответ ли это, полно?

Хотя и известно, что все аналогии несовершенны, но я люблю к ним прибегать. Вот представьте: существует на белом свете инженер с прекрасной рекомендацией. И говорят, что он даже не может ошибаться, и все его проекты – идеальны во всех отношения. И этот инженер создает некое изделие, которое вскорости выходит из строя, распадается на части. Причем, как выясняется, инженер был прекрасно осведомлен, что именно так все и получится. Но нам заявляют, что инженер ни в чем не виноват, что он хотел только блага, а виновато само изделие… «Это как?» - удивленно спросите вы. Да вот так…
Благой Творец создает Адама – совершенного во всех отношениях человека, без примеси какого либо зла. Затем Творец создает Древо познания добра и зла, которое ни в коем случае нельзя трогать Адаму. Зачем? Почему бы не создать это Древо в другом месте, недоступном для Адама? Но это не все – Творец создает Еву и странного хитрого змея – будущих участников заговора, втягивающих Адама в преступление. А в итоге, когда райское яблочко было съедено, Творец негодует и проклинает весь род человеческий. Но как можно поверить в искренность этого негодования, если нам говорят, что Бог – всеведущий? Т.е. в тот момент, когда Бог замешивал глину для изготовления Адама – Он уже все заранее знал – что из всего этого выйдет. Получается, что Творец создал Адама для грехопадения… За что тогда, страдает все человечество?

Человек мало изменился со времени жизни Достоевского, и все главные его свойства сохраняются. И Достоевский как раз тем хорош, что в его романах главное - не бытописание, относящееся к данному времени или данной эпохе (хотя он, конечно, очень предан своей современности), но ключевые вопросы человеческого существования. Эти главные вопросы, что называется «проклятые вопросы Достоевского», он впервые художественно сформулировал. И на эти вопросы ответы не найдены до сих пор.

Как говорил в своем время Антон Павлович Чехов в письме Алексею Сергеевичу Суворину, русская литература не отвечает ни на какие вопросы, но она нас удовлетворяет тем, что правильно их задает. Достоевский поставил некоторые вопросы, которые мы сейчас решаем с той или иной степенью успешности. Они касаются в первую очередь отношений человека с Богом, со своей совестью, со своим душевным подпольем, которое существует практически у каждого.

И эти вопросы, и попытки найти ответы на них актуальны сегодня. И дело не в том, что Достоевский пророк и у него романы-предупреждения, потому что любая литература - это предупреждение. А дело в том, что Достоевский, как сказала бы сейчас молодежь, «просек» некоторые болевые точки человеческого существования. Причем он говорил о них не в общем, не абстрактно, не в каких-то философских категориях, а очень непосредственно. Его персонаж поставлен в событийные условия.

Кроме того, Достоевский продолжает традицию, начатую Николаем Васильевичем Гоголем в его «Выбранных местах из переписки с друзьями». Это попытка русской словесности вмешаться в жизнеустроение, повлиять на состав самой жизни. Кроме Гоголя, сюда же относится поздняя публицистика Льва Николаевича Толстого. Ну и, конечно, «Дневник писателя» - ежемесячный журнал Достоевского, который имел колоссальное воздействие на публику. «Через головы поэтов и правительств», как говорил Маяковский. Это не проповеди, но разговоры с читателем напрямую.

Наша история подтверждает правоту проницательности взгляда Федора Михайловича на человека и мир. Правильно говорил Альберт Эйнштейн: «Достоевский дает мне больше, чем любой научный мыслитель, больше, чем Гаусс». Но Гаусс - математик и физик! Казалось бы, как Достоевский может соперничать с математикой? Нет, ценны не знания, а точка зрения, подход к миру, стиль мышления. Вот, что важно для Эйнштейна. Потому что человек до Достоевского и после - это разный человек. Это человек, узнавший о себе гораздо больше, чем он знал. Это в нем открыл Достоевский.

Поэтому так важно соприкосновение с ним. Кто-то предлагает убрать Достоевского из школьной программы, поскольку ребенок якобы еще не в силах понять его идеи. Можно подумать, что для взрослых людей его романы не сложные. Нет гарантии, что человек, став взрослым, вдруг постигнет Достоевского. Но дело не в понимании - никто, ни взрослый, и ребенок, ни литературовед, ни критик не могут объять необъятное и постичь всей глубины - но важно соприкосновение с ней.

Вообще-то Достоевский - писатель молодежный, у него герои-то все молодые, в возрасте 25-27 лет. И проблемы, которые занимают его героя, волнуют человека в молодом возрасте - проблемы смерти, жизни, счастья.

Вся наша классика вскрывает эти проблемы. Я однажды пошутил, что если бы Татьяна Ларина пошла за Онегиным, то мы бы уже давно примкнули к мировой цивилизации. Но она не пошла за Онегиным, и Достоевский в своей «Пушкинской речи» объясняет почему - потому что нельзя строить свое счастье на несчастье другого. Это имеет отношение ко всему происходящему, это те вопросы, на которые нам предстоит искать ответы.

Поэтому отказаться от этого духовного багажа - это просто обрезать корни. Не нефть, не газ, не алмазы, а то, что дала русская литература - это ресурс нации. Но преподавание Достоевского и других классиков - действительно вопрос сложный. Все здесь зависит от учителя. Учитель - как тот магический кристалл, через который русская классика может дойти или не дойти до читателя. Именно учитель может передать не просто сумму идей, а поэтику. Это бесценно, отказываться от этого нельзя, потому что ничего лучше классики у нас пока нет.

Записал Роман Кизыма