Пюхтица: непрерванная традиция женского монашества. Духовные беседы с паломниками

Говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Навязать людям, обособленно живущим по ту сторону церковного забора, принципы мирской жизни вообще нереально. Да и попасть в монастырь, пусть даже на экскурсию и всего лишь на сутки, оказалось не так-то просто.

День монахинь красноярского Свято-Благовещенского женского монастыря начинается в шесть часов утра с двухчасовой молитвы. После молебна они должны сделать 300 поклонов перед иконами. Задание на день настоятельница монастыря матушка Екатерина раздает сразу же, как только окончен утренний разговор с Богом. Кому-то досталась уборка, кто-то будет готовить обед, а кто-то - работать в храме.

Пустить во внутренний двор монастыря постороннего человека не решается даже матушка Екатерина. Там, говорит она, святая святых - кельи монахинь. Вместо этого настоятельница приглашает на кухню - посмотреть, как и из чего послушницы готовят пищу. Рацион жительниц монастыря и без того небогат, а тут еще и Великий пост.

Обед готовила инокиня Лидия. Инок - это низший ранг в монашеской иерархии. Секрет монашеского постного супа в поджарке: чтобы сделать его наваристым без мяса, морковь и лук сначала обжаривают на растительном масле, а потом добавляют другие овощи. То же касается и второго блюда - отварного картофеля или макарон. Вместо салата - квашеная капуста с луком, заправленная растительным маслом.

Готовить на масле можно только по вторникам, четвергам, субботам и воскресеньям. Придет Страстная неделя, и его тоже нельзя будет использовать в пищу. А пока пост не такой строгий, как перед Пасхой, матушка Екатерина планирует меню на ближайшие дни. Жительницы монастыря знают десятки рецептов простых постных блюд.

В среду и в пятницу можно сделать вареники. В тесто мы защепим картошку сырую и лук, добавим перчика, и будет вкусно, - рассказывает настоятельница. - Только надо быстренько все это делать, чтобы картошка не дала сок.

На кухне помогает инокиня Александра. Женщине 69 лет, пришла в монастырь год назад. До этого работала на заводе и жила в трехкомнатной квартире. Родственники ее не навещают. "Я к Богу пришла. А мои близкие еще нет. Они еще этого не понимают..."

В 11 часов начинается служение, которое проводят священники. Часть монахинь на молитве, а остальные продают книги, свечи и принимают просьбы от прихожан. С каждым стремятся поговорить отдельно - чем больше миряне будут знать о Боге, тем светлее будет жизнь людей, и тем легче им будет молиться.

Если честно, я в церкви гость не частый. Не знаю, как правильно заказывать молитву за здравие, - признается прихожанка Светлана Андрианова. - Но моя крестница сейчас болеет, и мне бы хотелось ей помочь побороть недуг.

После службы, получив благословение от батюшки, настоятельница приглашает в свою келью. Рассказывает, что встает на час раньше других монахинь, ведь ей приходится решать каждодневные проблемы монастыря. Сейчас матушка Екатерина занимается реконструкцией заднего двора и говорит, что приходится преодолевать массу бюрократических барьеров. Она подчеркивает, что нашла время для беседы только потому, что люди должны знать, как живут в монастыре и кто туда приходит.

Монастырь - это передний край борьбы. Это кузница, где выковываются человеческие души. Я с уверенностью могу сказать, что в монастырь идут только самые лучшие люди. И обязательно сильные духом, - говорит матушка Екатерина.

Раньше в Свято-Благовещенском монастыре было 60 монахинь, теперь осталось 28. Большинство пришлось перевести во вновь открывшиеся монастыри Красноярского края. Отправляли самых молодых и сильных, и сейчас в монастыре остались только пожилые монахини. Но сила у них еще есть, говорит настоятельница. Ей самой 78 лет.

Матушка Екатерина знает старославянский язык: древнюю книгу, которой 205 лет, читает с легкостью. Дорога в монастырь для нее была предопределена. Она выросла в семье священника, молиться начала с шести лет. При советской власти священнослужителей убивали, расстреляли и ее отца, настоятельница до сих пор не знает, где он похоронен.

Мне уже надо домой собираться, в загробную жизнь, много молиться надо, - говорит она. - Там наша жизнь вечная, а здесь мы временно живем. Готовимся. Умирать не страшно. Страшно, если грехи не прощенные останутся, в геенну огненную попасть.

Пока матушка Екатерина рассказывает о своей жизни, в келье непрестанно звонит телефон. Люди обращаются с просьбами или просят благословить. Женщина позвонила из Норильска - поругалась со свекровью и на душе не спокойно. Просит, благословите, матушка, чтобы я с ней примирилась.

Ровно в полдень в монастыре обед, и все собираются в трапезной. Некоторые не пришли, испугавшись посторонних. В столовой много икон, есть и та, которую несколько лет назад подарил монастырю во время визита в Красноярск Алексий II. Перед едой и после обеда - как полагается, небольшая молитва.

После трапезы кто-то опять идет работать в храме, а кто-то собирается шить одежду для монахинь или печь просвирки для причастий. Заняты работой послушницы вплоть до вечерней службы, но их день заканчивается в 23 часа. Времени на отдых и на личные дела не отводится. Их у монахинь просто не может быть. Все на благо храма и во имя Господа.

…Что самое главное и самое трудное в послушании игумена, который к тому же призван возрождать обитель после долгих лет запустения? Реставрация храмов, обустройство монастырского хозяйства, – все это, безусловно, требует огромного внимания, сил, времени, молитвы – и тем не менее, эти труды, взятые все вместе, оказываются легче, чем одно-единственное делание – возрождение душ.

– Матушка Домника, есть мнение, что современный монах немощен душевно и телесно: он не может строго поститься, безропотно слушаться, потерпеть строгое или даже мягкое замечание. Получается, современные иноки – уже не подвижники?

– Любой монах приходит в обитель от горячей любви ко Христу. А где любовь – там и подвиг, иначе и быть не может. Придите в любой монастырь, вы обязательно найдете там подвижников. Само то, что человек ради Бога оставил всё, избрал чистую жизнь – уже великий подвиг. И я часто вижу и в нашем монастыре, и когда бываю в других обителях, как люди подвизаются ради Господа. Как они отрекаются от себя, как молятся, смиряются, служат ближним… Например, у нас в храме недалеко от меня стоит сестра, которой уже за 60, но она никогда не присаживается на службе – сколько бы служба ни длилась. Когда я смотрю на эту сестру, я чувствую, что она истинно стоит перед Христом. А в одной обители мне рассказывали о монахине, которая никогда не говорила «нет». Кто бы ее о чем ни попросил – она всем служила с радостью. Все очень любили эту сестру, а когда она почила, духовник этого монастыря сказал, что ее душа предстала Святой Троице. Вот только два примера подвижничества, а сколько их в каждой обители!

И это не какие-то исключительные случаи. Любой монах, как бы ни был он немощен, стремится к подвигу. Это потребность его души – подвигом показать Господу свою любовь. Подвиг – это, можно сказать, воздух для его духовных легких. Другое дело, что не всем подходят одни и те же подвиги, и для монаха важно всё делать по благословению духовного наставника. Игумен или игумения должны каждому своему чаду помочь найти посильный для него подвиг. Нет такого монаха, который был бы не способен вообще ни к какому подвигу. Ведь что заповедует Евангелие? «Возлюби Господа всею крепостию твоею». Отдай Христу всю крепость твою – то есть именно те силы, которые есть у тебя. Господь судит не по каким-то абсолютным меркам: мол, не можешь делать тысячу поклонов, значит, ты мало любишь Бога, – а по доброму произволению, усердию и самоотверженности человека. Подвиг – это преодоление себя во имя любви Божией. Допустим, кому-то легко сделать триста поклонов, а другой с трудом кладет тридцать, но делает их с горением сердца. И вот эти тридцать «трудных» поклонов в очах Божиих дороже, чем триста «легких». Когда человек может мало, но приносит Богу все, что имеет, то Господь принимает его делание как великий подвиг, как две благословенные лепты евангельской вдовицы.

И независимо от того, имеем ли мы силы для телесных подвигов, любой из нас может совершать подвиг внутренний. Что это такое? Например, молчание ради молитвы – это самая настоящая духовная аскеза. Не делать замечаний, принимать всех окружающих такими, какие они есть, – разве не подвиг? А благодушно терпеть любые обиды, быть приветливым и отзывчивым, когда на душе тяжело, – это вообще можно приравнять к мученичеству! И этот подвиг выше многих других. В одном отечнике рассказывается такая история. Был в монастыре брат, который подвизался в молчании. Однажды другие отцы решили испытать его. Они собрались плыть вместе на лодке в соседнее селение, и когда все спустились на причал, то сказали этому брату: «Лодка мала, места на всех не хватит. Ты самый молодой, возьми свою котомку и иди пешком». Услышав это, прежде молчаливый брат возмутился и начал спорить. Тогда отцы сказали: «В его бочке очень горькое вино» (то есть его молчание не по Богу). Брат понял обличение и положил земной поклон. С этого времени он стал понуждать себя к тому, чтобы освободиться от всякого самолюбия, поняв, что подвиг терпения обид и несправедливости выше даже молчания.

– В древних монастырях человека, который хотел поступить в обитель, различным образом испытывали. Как в наше время проверить в приходящих твердость произволения? Как Вы, например, определяете, сможет ли новопоступившая стать настоящей монахиней?

– Монашество – это совершенно новая жизнь. Готов ли человек начать как бы с чистого листа, забыть все свое прошлое? Готов ли он, подобно апостолам, бросить все свои старые мрежи, чтобы пойти за Христом? Это главное, на что смотрели в древних монастырях, и то же самое важно и сейчас. В одном древнем отечнике рассказывается о юноше, который решил уйти в монастырь, а когда друзья стали его удерживать, он оставил в их руках свою одежду и побежал в монастырь. И образно говоря, любой человек, решивший стать монахом, призван оставить за воротами монастыря всю свою ветхую одежду, то есть мирскую жизнь.

Вы спрашиваете: как узнать, есть ли у человека такая твердая решимость? У нас каких-то особых испытаний нет. Сама повседневная жизнь показывает: способна ли вновь поступившая сестра полностью отречься от мира ради новой жизни во Христе. Это видно, например, по тому, что сестра не любит выходить из монастыря, не ищет встреч со своими родственниками, ничего не оставляет при себе из своих мирских вещей. Монаха ничто не должно связывать с миром, даже какая-либо мелочь. В древних монастырях, как свидетельствует преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, поступающего спрашивали: не оставил ли он при себе какую-либо вещицу или монетку? В то время и представить не могли, чтобы монах держал у себя что-то напоминающее ему прошлую жизнь! И в наши дни в благоустроенных монастырях к этому относятся так же. Митрополит Афанасий Лимасольский в одной беседе вспоминает, как в их монастыре на Святой Горе один послушник хотел оставить у себя альбом с марками, которые собирал с детства. Но старец сказал ему: «Брось его в печку. Ты оставил отца и мать, и не можешь отречься от каких-то марок? Выбирай: или марки, или Святая Гора». Юноша переборол себя, послушался – и стал свободным. А что было бы с ним, если бы он сохранил это маленькое пристрастие? Оно могло бы увести его обратно в мир. Сердце монаха не должно разделяться. У нас в монастыре изначально так сложилось, что сестра в обитель ничего с собой не приносит. Конечно, при этом монастырь дает ей все нужное, так чтобы сестра не имела никакой заботы.

Что еще особенно важно? Монах – это человек молитвы. Преподобный Антоний Великий, когда испытывал святого Павла Препростого, смотрел: готов ли он вместе с ним молиться каждую ночь. Павел исполнял молитвенное правило с бодростью, и тогда святой Антоний принял его в ученики. И в наши дни любовь к молитве остается одним из главных условий, чтобы человек стал монахом. Если, например, он ленится прийти на службу или исполнить правило, то что он будет делать в монастыре? Разве не ради этого он пришел в обитель? Без молитвы монашеская жизнь абсурдна.

Конечно, чтобы молиться по-настоящему, нужно не иметь никаких внутренних попечений, а это достигается через послушание. В монастыре вся жизнь построена на послушании, и обычно в первые же несколько месяцев видно: ревностна ли сестра в отсечении своей воли? слушается ли со свободой? не остается ли внутренне при своем мнении?

Наконец, проходит еще какое-то время, когда становится понятно, сохраняет ли сестра твердость в искушениях, которые в духовной жизни неизбежны; есть ли у нее терпение и жертвенный дух, чтобы пребывать в мире со всеми сестрами; готова ли она носить тяготы ближних. Сестра приобретает навык к молитве, чтению, монастырским трудам. Она срастается с сестринством, не мыслит себя без него. Коротко говоря, сестра живет в монастыре и радуется монашеской жизни. Вот это монахиня. И ее постриг – это и для нее, и для нас самое радостное и желанное событие.

– В монастыре собираются люди с очень разными способностями и дарованиями, как внешними, так и духовными. Причем в таком тесном кругу все это на виду. Как избежать соперничества, зависти?

– В монашестве человек может открыть в себе главное дарование – способность к общению с Богом, восприятию Духа Святого. Все остальные дарования – второстепенны. Кто-то из святых отцов говорит: человек, который облачился в царскую порфиру, будет ли завидовать рубищу нищего? Духовная жизнь – это и есть царская порфира, а земные таланты и преимущества – все равно что рубище нищего. И в монастыре каждый может облачиться в порфиру, почувствовать себя царским сыном! Что для этого нужно? В первую очередь глубокая молитвенная и литургическая жизнь. На Литургии все равны. Там нет молодых и старых, талантливых и бездарных, образованных и простых. Все мы равно предстоим перед Христом, и богослужение всех освящает.

В самом начале основания нашего монастыря, в XIX веке, еще когда он был просто монашеской общиной, без причта, сестры каждый день вычитывали службы сами, в молельной комнате. И на этих службах царила такая благодать, что все окрестные жители приходили молиться вместе с сестрами и готовы были терпеть и тесноту, и все неудобства. Богослужение было главным источником радости, вдохновения! И для нас сейчас богослужение – это фундамент жизни. Одна наша сестра рассказывала, что когда она пришла в монастырь как паломница, то первое, что ее поразило, – это службы. Она удивлялась: как много сестер, и все стоят как один человек, – словно некая небесная рать, воинство Христово! В этом единстве она увидела такую красоту, такую силу, что ей захотелось тоже быть в этом небесном лике. Богослужение всех нас соединяет прочными узами.

В монашеской жизни есть еще одно условие, благодаря которому в монастыре нет духа соперничества и зависти. Это келейная молитва. Она дает сестрам такое чувство полноты жизни, что им уже не нужен никакой земной успех. Благодаря молитве в монастыре иные ценности, иной взгляд на всё. Можно сказать, что, приходя в монастырь, человек перемещается в иную систему координат. Например, одна сестра, глядя на другую, не оценивает ее внешность, таланты, должность. Все это теряет значение для человека, который молится, чей внутренний взор постоянно обращен к Богу. Всё и всех он видит в Боге. И мы друг в друге видим, прежде всего, сестер во Христе, с которыми вместе предстоим пред Богом.

Конечно, иногда бывают трудности. Когда кто-то поддается нерадению в духовном делании и начинает обращать внимание на внешнее, тогда в его сердце входит чувство зависти. Например, сестра начинает огорчаться, почему Господь не дал ей красивого голоса, как другим. И она вместо того чтобы жить и радоваться, целыми днями думает о пении, переживает. Такой сестре нужно помочь вновь установить для себя правильные духовные ориентиры. Так чтобы она поняла, что счастье не в том, чтобы красиво петь, а в том, чтобы быть с Богом. И что Бог всё дает ей для радости, только нужно оставить свою волю и предаться в Его руки. Старец Паисий Святогорец говорил одной монахине: «У тебя так много духовных сил, а ты расточаешь их на глупую зависть! В тебе есть прирожденное благородство, а ты мучаешься, как последняя нищенка. Если бы ты не буксовала в зависти, то очень преуспела бы в духовной жизни, в молитве». Когда открываешь перед человеком иные, духовные перспективы, тогда он постепенно избавляется от зависти и обретает покой и радость.

– Каким должно быть отношение к трудам в монастыре? Святые отцы говорят, что, с одной стороны, монах должен исполнять свое дело ревностно, а с другой – беспристрастно. Как это возможно сочетать?

– Если монах ведет глубокую духовную жизнь, любит молитву, то он правильно относится и к трудам. Для него труд – это духовное делание, через которое он соединяется с Богом. Некогда Адам возделывал рай по заповеди Божией, и через этот труд возрастал в познании Бога. Эту тайну сейчас людям трудно понять, потому что они привыкли смотреть на труд лишь как на средство для приобретения каких-либо земных благ. Но в монастыре эта тайна приоткрывается человеку. Потому что монах не просто трудится – он исполняет заповедь, творит послушание. И как говорит один старец, у монаха руки должны трепетать, когда он прикасается к своей работе! И если он трудится собранно, самоотверженно, рачительно, то он, как Адам в раю, ощущает, что Господь рядом с ним. В одной книге есть такой интересный рассказ. Был монастырь, в котором братия очень любили петь на службах. А служение на кухне они поручили одному простому брату, у которого петь не получалось. Он же служил им, как святым, которые воспевают Бога, но и сам очень любил слушать службу, а потому при первой возможности бежал к дверям храма послушать, как они поют. Один из братий, желая поддразнить повара, спрятал поварешку, которой тот перемешивал еду. Итак, брат немного послушал песнопения и побежал на кухню перемешать пищу. Не найдя поварешки, он перемешал кипящую пищу рукой и, нисколько не обжегшись, опять побежал слушать пение. Тогда братья поняли, что Бог скорее пребывал с этим братом на кухне, чем там, где все они пели. Ревностное служение ближним приносит монаху благодать Божию.

И между прочим, из того, как человек трудится, видно, как он молится. Мне запомнилось, как в одном фильме Святейший Патриарх Кирилл рассказывал о митрополите Никодиме (Ротове): «Он так пламенно служил Литургию – мог ли он после этого не служить так же горячо и ревностно Церкви?» Так и монах, который усердно молится, – может ли потом трудиться прохладно, небрежно?

При этом, конечно, очень важно все делать по благословению и не отдавать сердце своей работе. Старец Паисий так и советовал: «Сколько можете, не отдавайте работе сердца. Руки, ум – отдавайте, но сердца не отдавайте». При таком устроении монах внутренне свободен, у него мирный и бодрый дух, хотя при этом он, может быть, много и усердно работает. Это очень важный момент! Ведь если монах из-за пристрастия к послушанию теряет душевный мир и конфликтует с ближними, то это разрушительно и для него самого, и для братства. С одной стороны, монах, конечно, должен любое дело исполнять тщательно. Но все же самое главное для него в любом деле – приобрести духовный плод, то есть смириться, послушаться, сохранить мир с ближними и мир в своем собственном сердце. Именно этот духовный плод останется в вечности, тогда как все земные дела – пройдут. И на самом деле больше всего пользы монах приносит монастырю не своими земными талантами, а тем, что смиряется, отсекает свою волю, самоотверженно служит ближним. Это самая большая польза для монастыря.

– Расскажите, какие трудности бывают в молитве? Что вы советуете сестрам в таких случаях?

– Мне кажется, есть два основных искушения. Во-первых, дьявол увлекает монаха разными делами, чтобы он вечером приходил в свою келью как можно позже и молился как можно меньше. Один старец говорил своим послушникам: «В час твоей молитвы дьявол принесет тебе на память сто тысяч несделанных дел, лишь бы ты закрутился как белка в колесе». И, к сожалению, ему очень легко искушать монахов таким образом. Возьмите любого монаха – у него каких только дел ни найдется! И лукавый этим пользуется: чем ближе вечер, тем больше он внушает монаху помыслов, беспокойства о делах… Одна наша сестра рассказывала мне, как ей приходилось вести настоящую войну за свое правило: то есть заставлять себя вечером вовремя приходить в келью, отказываться ради этого от каких-то личных дел, от ненужных разговоров, рассчитывать днем свои дела так, чтобы закончить до вечера. Но она не пожалела, что выдержала эту борьбу и приучила себя к правилу. Она почувствовала, что правило – это в самом точном смысле слова пища монаха. Представьте себе, что человек не ест. Что тогда происходит? Он становится больным, слабым, унылым. Так и монах, когда не совершает правило, духовно истощается, так что не чувствует ни вдохновения, ни любви к Богу. Смотрит вокруг и видит обыденность, молиться не хочется, помыслы полны осуждения… Духовник нашего батюшки, отца Авраама, игумен Андрей (Машков), постриженик Глинской пустыни, очень часто говорил: «Молитва – это соль. Если мясо или рыбу не посолишь, они загниют. Так и человек, если не молится, начинает гнить».

Часто монахи недооценивают пребывание в келье, а это один из высших подвигов. В келье монах подвизается в покаянии, трезвении, памяти смертной. Даже отречение от мира по-настоящему совершается именно в келье – когда во время молитвы монах отрекается от всякого мирского помысла. Это подвиг, который в особенности преображает человека. И одно из самых больших достижений для монаха – приучить себя каждый день в одно и то же время совершать правило.

Второе искушение, с которым, наверно, тоже сталкиваются все монахи, – это бесчувствие в молитве. Что в таком случае делать? Мне больше всего нравится совет преподобного Иоанна Кассиана Римлянина. Он советует монаху, подобно ветхозаветному воину Аоду, пользоваться обеими руками как правой – то есть и счастье, и несчастье употреблять себе во благо. У тебя в молитве все хорошо, есть умиление, чувство близости Божией? Прекрасно, только не поддавайся искушению «справа», то есть тщеславию, – и не останешься без плода. Но и когда приходит искушение «слева», молитва кажется скучной, а само пребывание в келье тягостным, – не унывай и не прекращай молиться. И получишь венец за свое терпение и верность Богу. Главное – не оставлять молитву. Старец Ефрем Филофейский советовал своим монахам, когда у них были трудности в молитве, – немножко обманывать себя. Он говорил им: «Приди в келью и скажи себе: “Протяну одну четочку, это быстро”. Потом скажи: “Одну протянул, протяну и другую. Протяну и третью, во славу Пресвятой Троицы. Протяну и четвертую, во славу четырех евангелистов”. Так и не заметишь, как сделаешь свое правило».

Монах, который терпеливо переносит трудности в молитве и не оставляет ее, хотя бы и годами не имел никаких чувств, – это мученик в очах Божиих. Молитва никогда не пропадает даром, и человек ничего не теряет, когда подвизается в ней. Он, несомненно, получит от Бога награду.

– Болезнь нашего века – это уныние, расслабленность души. Как вы рекомендуете сестрам бороться против помыслов уныния?

– Старец Софроний (Сахаров) писал, что в ту эпоху, когда Эйнштейн сделал свое великое открытие, человечество погрузилось в тяжкое отчаяние. То есть в одно и то же время человеческий разум достиг своего высочайшего развития и обнаружил свое полное бессилие. Самые великие открытия, самый развитый интеллект – это не залог счастья. Наоборот, они могут даже вести к деградации и разрушению. И, как замечает старец Софроний, в ту же эпоху преподобный Силуан получил от Господа откровение: «Держи ум твой во аде – и не отчаивайся». Это утешительное слово: «Не отчаивайся» – через старца Силуана было сказано Господом всем современным людям. Лекарство же от отчаяния – смирение и надежда на Бога.

Для игумена монастыря одно из важнейших дел – поддерживать в братстве бодрый дух, так чтобы не было и следа уныния. Это залог правильной духовной жизни. Один древний подвижник, авва Аполлос, замечая кого-то из братьев печальным, всегда звал его к себе, расспрашивал и потом ободрял: «Почему ты печалишься? Прилично ли унывать монаху? Пусть грешники и язычники рыдают, а нам прилична радость». Действительно, хотя монах идет тесным путем, но в то же время в монашеской жизни сокровенно присутствует великая благодать. Господь особенно поддерживает и утешает монахов. И каковы бы ни были причины уныния, их всегда можно преодолеть. Например, иногда уныние происходит от какого-то смущающего помысла: дьявол что-то представляет монаху в черном свете. Тогда одного доверительного разговора монаха с духовным отцом бывает достаточно, чтобы уныние полностью развеялось. Еще может быть, что человек переутомился, а это обычно сопровождается угнетенностью души, мрачными помыслами. Посоветуешь такому человеку просто выспаться, погулять – и смотришь: он уже снова веселый, и даже не может вспомнить, отчего унывал. Бывает и так, что человек унывает из-за того, что согрешил. Уныние от греха – это более опасная вещь, чем даже сам грех. Это можно сравнить со стрелой, у которой на острие яд. Стрела – это грех, а яд – уныние. И когда человек ранен грехом, для него важнее всего не падать духом, не дать яду уныния отравить все его существо. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в таких случаях говорил своим послушникам: «Исповедуй грех – и будь весел!»

Что еще может быть причиной уныния? То, что человек не до конца отрекся от мира. Он хранит в сердце какую-то привязанность, хочет чего-то мирского – и потому его душа разделяется и тоскует. Но если он откровенно и с покаянием исповедуется в этом, то может очень быстро исцелиться от печали. Уныние порой возникает еще оттого, что человек устремляется к высоким добродетелям, которые для него пока недоступны. Самый распространенный пример: монах прочитал о благодатных состояниях, вдохновился, встал на правило – а благодати, как ему кажется, нет. И вот он огорчается, молится уже без вдохновения, у него тьма помыслов. А на самом деле, ведь само то, что он встал на правило, произносит молитву – это уже действие благодати Божией. И если монах просто будет любить свое правило, исполнять его с усердием, то он будет продвигаться в духовной жизни.

Уныние делает монаха бессильным. Тогда как надежда на Бога помогает ему преодолевать все трудности. Даже если монах впал в нерадение – это не повод предаваться унынию. В любой момент монах может сказать себе, как блудный сын: «Встану и пойду к Отцу моему. Совершу свое правило, почитаю Евангелие». И его жизнь изменится, он вновь встанет на путь, ведущий к Богу.

– Один из самых сложных вопросов: как сохранить во всем монастыре и в сердце каждой сестры ревность по Богу? Монах не имеет права быть нерадивым, он должен гореть духом! В первые века все христиане пламенели духом, так что готовы были отдать Христу всё, вплоть до собственной жизни. А когда началось духовное охлаждение, именно монахи стали теми, кто сохранил в своих сердцах огненный дух, ревность по Богу. Монах – это современный герой духа, это борец, всегда готовый к брани. Если же он теряет ревность и избегает пролития крови ради заповедей Христовых, то для него это возвращение вспять, к мирской жизни. На Святой Горе в наши дни был один подвижник, монах Арсений; в начале своего монашеского пути он впал в нерадение, оставил молитву, аскезу и, как он сам говорил, стал мирянином в монашеской одежде. Однажды он попал на лодке в шторм и начал тонуть. Гибель была неизбежна, и он стал призывать Божию Матерь: «Спаси меня, я изменю свою жизнь, я буду подвизаться ради Господа!» Пресвятая Богородица спасла его – и после этого он стал другим человеком. Вот так и мы должны непрестанно молить Господа и Божию Матерь, чтобы Они помогли нам сохранить ревность в наших сердцах. Только тот монах, который подвизается, горит духом, – живет истинной жизнью во Христе. Что бы он ни делал, будь то работа или молитва, он все делает с вдохновением. С особенной решимостью он отсекает свою волю, смиряется, жертвует собой. И его ревность по Богу зажигает сердца окружающих. Как говорил старец Паисий, рядом с истинным монахом находиться полезнее, чем даже читать жития святых.

Ревность – это то, что нам нужно обновлять в себе каждый день. Каждый день мы призваны как бы начинать свою жизнь заново, просыпаться утром и радоваться: сегодня я буду угождать Христу, буду отрекаться от себя, служить ближним, молиться. Сегодня я начинаю свой путь к Богу! В земной жизни не может быть такого, чтобы человек когда-то перестал подвизаться, чтобы он однажды сказал: «Я достиг всего, я могу больше ничего не делать». Искать Бога человек призван вновь и вновь. Искание Бога – это и есть обретение Его.

Краткая справка:

Ново-Тихвинский женский монастырь в Екатеринбурге был учрежден в 1809 году личным указом императора Александра I. Первой настоятельницей стала игумения Таисия (Костромина), которая устроила жизнь обители согласно древним иноческим традициям, советуясь с духовно опытными старцами: игуменом Исаией (Зубковым), настоятелем Саровской пустыни и духовником прп. Серафима, прп. Филаретом Глинским, прп. Зосимой (Верховским). Строгие общежительные правила, ежедневное богослужение, любовь к молитве, крепкое единство между сестрами – эти принципы, заложенные игуменией Таисией, хранили все последующие настоятельницы. Главной святыней монастыря была Тихвинская икона Пресвятой Богородицы, на праздник в честь которой, 26 июня/9 июля собирался весь Екатеринбург и множество паломников со всех концов губернии. После революции монастырь был закрыт, сестрам пришлось вести монашескую жизнь в миру, многие подверглись репрессиям.
В 1994 году началось возрождение монастыря; духовником обители все эти годы является схиархимандрит Авраам (Рейдман). К настоящему моменту восстановлен главный храм обители – собор св. Александра Невского.
Собор был заложен при первой настоятельнице – игумении Таисии. Сестры помогали при строительстве храма, ради чего устроили небольшой кирпичный заводик, кирпичи делали своими руками и сами подносили к строящемуся храму. Трехпрестольный собор был освящен в 1854 году.
В 1905 году во время поездки на Урал в этом храме служил св. прав. Иоанн Кронштадтский: во время этого богослужения молящиеся стояли даже на подоконниках и на карнизах окон снаружи.
После революции собор был закрыт, с 1960-х годов в нем располагался краеведческий музей, и туда были привезены мощи св. прав. Симеона Верхотурского – на хранение в закрытом отделе. Там они пребывали до возвращения их Церкви в 1989 году.
В 1991 году храм был возвращен верующим, а затем передан возрожденному Ново-Тихвинскому монастырю. Сестры много потрудились над реставрацией собора, с большой любовью и усердием: весь облик храма детально разработан ими по древним образцам.
Во время освящения собора Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Кириллом 19 мая 2013 года им было преподано благословение, чтобы монастырь впредь именовался: Александро-Невский Ново-Тихвинский.

Фото с сайта

8 февраля 2014 года Пюхтицкий Успенский ставропигиальный женский монастырь отмечает особую дату. Три года исполняется со дня кончины приснопоминаемой схиигумении Варвары (Трофимовой). Более сорока лет матушка несла возложенное на нее священноначалием послушание. В Патриаршем слове соболезнования о матушке сказано: «Во многом, благодаря трудам схиигумении Варвары, Пюхтицкая обитель стала настоящим форпостом Православия в Эстонии».

Как живет сегодня обитель, которая не закрывалась в советские годы и вырастила игумений для множества женских монастырей в разных епархиях Русской Православной Церкви? Сохраняет ли оставленное матушкой Варварой наследие? Об этом и о монашеской жизни вообще мы побеседовали с нынешней настоятельницей Пюхтицы игуменией Филаретой (Калачевой).

Матушка Филарета, в чем сегодня проявляются особенности пребывания русского православного монастыря на эстонской земле?

Пюхтицкий монастырь нередко называют Сионом Прибалтийского края. Место это, освященное явлением Божией Матери и обретением Ее чудотворной иконы, особенно благодатно и дорого сердцу каждого православного человека. Как и столетие назад, наш монастырь осуществляет в Эстонии служение Церкви и людям под Покровом Пречистой Богоматери. Пюхтицкий монастырь создавался как обитель любви и милосердия. Принимая гостей и паломников, мы чувствуем взаимную симпатию, уважение и любовь местных жителей к монастырю. Хочется и в дальнейшем сохранить традицию теплых, мирных отношений.

Ваш монастырь, по нынешним меркам, довольно большой - более 100 насельниц. Есть развитое хозяйство: земля, скот. Недавно в интервью Вы говорили, что сейчас мало молодежи приходит в обитель, следовательно, мало и рабочих рук. В чем Вы видите выход - сокращать объем работ или, может быть, больше привлекать работников извне? Полезно ли последнее для монастыря, с Вашей точки зрения?

Сокращать объем работ нам никак нельзя: мы живем тем, что выращиваем и получаем от нашего натурального хозяйства, а также принимаем и обеспечиваем всем необходимым многочисленных паломников, круглый год стекающихся в Пюхтицу. В настоящее время есть возможность более механизировать ручной труд, широко применять сельхозтехнику, и это позволяет существенно облегчить послушания сестер.

Удается ли в связи с необходимостью привлекать наемную рабочую силу избегать потерь, упущений в духовной, молитвенной жизни сестер?

Конечно, в монастыре есть постоянные рабочие, выполняющие работы, которые не могут делать сестры монастыря. Это обслуживание техники, работа в слесарных и столярных мастерских. Как правило, это верующие, семейные люди, и такая практика никак не может влиять на духовную или молитвенную жизнь насельниц обители, так как это разные плоскости, существующие отдельно друг от друга.

Много ли паломников приезжает в монастырь сегодня? О чем сестры стараются рассказать гостям, кроме истории обители?

Да, довольно много паломников приезжает сегодня в монастырь. Для них сестры проводят экскурсии, знакомят с историей обители, паломники посещают музейные комнаты. Кто хочет побыть в обители более длительное время, помогает на послушаниях, в саду, на огородах, в уборке территории. Сестры, обслуживающие паломников в гостиницах, могут ответить на их вопросы, помочь начинающим воцерковиться. Паломники имеют возможность обратиться с вопросами духовного характера к священникам на исповеди, а также побеседовать со старыми монахинями, имеющими большой жизненный и духовный опыт. Но паломникам и гостям обители необходимо помнить, что жизнь монашествующих сокровенна и должна быть наполнена молитвенным сосредоточением и телесным трудом, поэтому отвлекать сестер и быть настойчивым в желании общения - стремление греховное.

- Занимается ли обитель социальным служением?

Конечно! В традиции Пюхтицкого монастыря как обители любви и милосердия всегда высоко ценилось самоотверженное служение Богу в лице ближних, нуждающихся в помощи. И в самые трудные времена богомольцы всегда получали в монастырских гостиницах место ночлега и питание, и эта традиционная монастырская благотворительность сохранилась в Пюхтице по сей день. Обитель всегда оказывала и продолжает оказывать посильную помощь неимущим, сложилась традиция делиться собранным урожаем с детскими домами, больницами, а в Рождественские и Пасхальные праздники доставлять книги и подарки детям-инвалидам.

На монашеской конференции, которая проходила осенью 2013 года в Свято-Троицкой Сергиевой лавре, в ходе дискуссии часто звучал вопрос о том, что насельники монастырей перегружены послушаниями, мало времени и сил остается для келейной молитвы. Как строится день у сестер в вашем монастыре?

В основе пюхтицкого монастырского распорядка всегда было гармоничное сочетание молитвы и труда. Сегодня день строится так же, как и в первые годы становления обители. Святой праведный Иоанн Кронштадтский любил пюхтицких сестер и говорил о них: «Пюхтицкие сестры большими шагами идут в Царство Небесное». И действительно, труды тогда были почти непосильными, первым пюхтицким инокиням приходилось сочетать строительство, благоустройство новосозданной монашеской обители, трудоемкие сельскохозяйственные работы на более чем 100 гектарах земли и монашеское правило. В первый же год здесь был введен полный монастырский богослужебный круг и созданы два монашеских хора. Помимо этого, пюхтицкие инокини трудились в благотворительных учреждениях, ухаживали за больными в при монастырской лечебнице, обучали детей-сирот грамоте и рукоделию в детском при монастырском приюте. Все это привожу для сравнения.

Как часто говорила наша покойная матушка схиигумения Варвара (Трофимова), и труд можно приравнять к молитве, если он выполняется с чувством особенной благодарности Богу, как бы в Его присутствии, и воспринимается как служение Господу на благо святой обители. Такой труд, совершаемый во Славу Божию, называют одухотворенным. Старейшие сестры говорили относительно молитвы: «Без труда не выловишь и рыбку из пруда», т.е. если не потрудишься до пота, то и молитва будет пустой. Наши сестры даже при самой большой занятости никогда не забывают о молитве.

- Может ли физически слабая сестра удержаться в обители?

О какой физической слабости идет речь? О болезненности? Так здоровых монахов не бывает - это иллюзия. Болезни - это тот обязательный крест, который монашествующие несут.

Но в обители каждый человек, несмотря на свою немощь, важен и нужен на своем месте, подобно тому, как в сложном механизме и самый маленький винтик просто необходим. И для каждого в монастыре найдется нужное место и послушание при условии, если у него имеется любовь к Богу и твердая решимость жить и трудиться в святой обители.

История православного подвижничества показывает, что не физическая сила и здоровье обязательны для спасения. Сам апостол Павел говорит: «Сила Божия в немощи совершается» (2 Кор. 12, 9).

Матушка, ваш монастырь не закрывался в советские годы. Все, кто интересуется вопросами духовной жизни в женских обителях, наслышаны о пюхтицких старицах - матушке Любови, матушке Екатерине, матушке Сергии. Получается ли сохранять преемственность духа и монастырских традиций?

Действительно, Пюхтицкий монастырь имеет большое преимущество - он не закрывался ни на один день, и это очень важно, так как здесь сохранилась преемственность иноческих традиций. Многие из первых пюхтицких сестер были духовными чадами святого праведного Иоанна Кронштадтского и передали его заветы, сохранили живую память о нем. В послевоенные годы многие наши сестры окормлялись у опытного богоносного старца Псково-Печерского монастыря иеросхимонаха Симеона (Желнина), ныне причисленного к лику святых, руководствовались его наставлениями. К тому же около восьми десятилетий из истории монастыря освящены духовными подвигами наших блаженных стариц инокини Елены (Кушаньевой) и монахини Екатерины (Малков-Паниной), несших в обители тяжелейший подвиг юродства Христа ради.

В Пюхтице подвизались духовно опытные монахини, и более молодые поколения имели возможность не только видеть их пример, но сподобились послужить им: живя в одной келье, общаться с духовно опытными сестрами, почувствовать, своими глазами увидеть и тяготы, и благодать монашеской жизни. Поэтому преемственность - это живая традиция, которая передается как духовный опыт умудренного жизнью поколения поколению молодому. Это всегда трогательно... Ведь жизнь старейших монахинь остается в памяти, потому что они сами отдавали нам и частицу своего сердца и души. Сколько переживаний, молитв и их участия было вложено в жизнь молодых послушниц. Это замечательные сестры - матушка схиигумения Варвара, схимонахиня Фотина, схимонахиня Любовь, схимонахиня Иона, монахиня Евфросиния и др. - которых невозможно забыть и чей духовный подвиг трудно переоценить. В сложных, неразрешимых, тяжелых для сердца ситуациях невольно подумаешь о том, как бы они поступили на твоем месте.

Только что вышла в свет книга «Игумения за святое послушание» - плод трудов сестер обители, посвященный памяти схиигумении Варвары (Трофимовой), более 40 лет управлявшей Пюхтицкой обителью. Книга была представлена на Вторых Пюхтицких чтениях в декабре минувшего 2013 года. Подготовлена и ждет своего издания книга о блаженной монахине Екатерине (Малков-Паниной), широко известной за пределами Эстонии. Так что у читателей будет возможность подробнее ознакомиться с подвижнической жизнью замечательных пюхтицких подвижниц благочестия ХХ-XXI вв.

- Занимаются ли сестры Иисусовой молитвой?

При монашеском постриге сестры получают келейное молитвенное правило, и молитва вменяется каждой монахине в обязанность. В наше келейное правило входит так называемая пятисотница. Как известно, монашествующие - это молитвенники за весь мир, они молятся обо всех людях, и это тайна: монахи молятся сокровенно.

Надо отметить, что наш монастырь общежительный, трудовой, многолюдный. Опыта полного погружения в созерцательную молитву у нас на протяжении 120 лет не было. Заниматься умной сердечной молитвой надо с благословения и под руководством опытного делателя этой молитвы Иисусовой. Старейшие сестры говорили, что Господь слышит смиренного. Сначала смирению надо научиться...

Современным людям часто приходится слышать о том, что в наши дни монашеский дух угасает. Что Вы думаете об этом?

Людям свойственно наблюдать, оценивать, а порой и подвергать критике монашествующих, но есть такая поговорка: «Люди видят, как монах скачет, но не видят, как он плачет». Конечно, нас нельзя сравнивать с древними подвижниками Египта, которые могли поститься, к примеру, по многу дней, не вкушая никакой пищи, совершать многочасовые молитвенные бдения, - к сожалению, современным людям такие подвиги уже не по силам. Но во все времена монашество одно и то же, как и человек один и тот же.

Мне думается, каждому времени - свой подвиг. И современные монахи могут также подвизаться по мере своих сил и получать Божественную благодать подобно древним подвижникам. Так что, на мой взгляд, преждевременно говорить об угасании монашеского духа. Только Господу открыто, и только Господь может судить о трудах, подвигах и крестоношении каждого. Монашество - это тайна, это сокровенно.

Матушка, нужно ли девушке, которая хочет стать монахиней, прежде получить светское образование? Востребованы ли в Пюхтице знания, полученные в миру?

По-моему, эти вещи не взаимосвязаны, и светское образование не является условием или привилегией для поступления в монастырь. А знания, полученные сестрами в миру, безусловно, используются при необходимости, и тому множество примеров в нашей обители.

Расскажите, пожалуйста, немного о том, как Вы стали монахиней. У кого учились монашеству, кто был для Вас примером в монашеской жизни?

Мой путь к монашеству не был каким-то особенным, необычным. Во время летних студенческих каникул по благословению духовника посетила Пюхтицкую обитель, трудилась здесь совместно с сестрами в «горячее» время покоса, своими глазами увидела монастырскую жизнь и так прониклась всей этой благодатной атмосферой, молитвенной жизнью, одухотворенным трудом на послушаниях, чувством единой монашеской семьи, что к концу лета не хотела уже уезжать. А когда пришлось уехать, не находила себе нигде места и, как только закончила обучение и получила диплом, сразу приехала в монастырь уже на постоянное жительство, а всякая другая жизнь для меня была просто невозможна. Отношу это все действию благодати - только Божественная благодать может вырвать человека из его среды и привести в монашество.

Как бы Вы посоветовали девушке, стремящейся к монашеству, выбирать обитель? Что необходимо учитывать, на Ваш взгляд (может быть, климат, послушания, дух обители), и что обязательно нужно знать о себе и о монастыре, принимая решение оставить мир?

Человек может стать монахом только в одном случае: если есть призвание от Бога. Выражается это в сильном, непреодолимом стремлении к монашескому образу жизни. Все, что было дорого и мило сердцу в миру, становится нестерпимо тягостным. Сестры рассказывали: «Все хорошо, дома мама, папа, сестры, братья, все тебя любят, а тебе там быть невозможно, ты как без воздуха задыхаешься».

Что касается выбора обители, думаю, что сердце подскажет, не обманет, почувствует, что именно здесь твое место. Затем надо посоветоваться и получить благословение своего духовника.

Для желающих поступить в обитель важно знать, чего они ищут, когда идут в монастырь, чего ждут, когда обращаются ко Христу. Затем ли идут, чтобы найти цельность и полноту внутренней жизни, или для того, чтобы Христос разрешил им те или другие теоретические вопросы, которые их волнуют. Это очень важно. Идете ли вы ко Христу как к Избавителю от душевной скорби, от того бессилия воли, которые каждый из нас носит в себе, чтобы Господь дал силы на подвиг, или же как к философу для разрешения своих сомнений. Это нужно понять, потому что в том и другом случае получаются различные результаты. Кто-то из великих сказал, что область сомнений так же бесконечна, как и область мысли. Сейчас это одна из причин советовать желающим поступить в обитель еще и еще раз испытать себя и убедиться, что путь духовной жизни пролегает не от теории к жизни, а от жизни к теории, не от сомнений ко Христу, а от Христа к разрешению сомнений, не от ума к сердцу, а от сердца к уму.

Логика у желающих странная: «Я люблю Господа, хочу в монастырь, но боюсь и сомневаюсь»! А так не бывает! Если любишь Христа, то веришь крепко, а если веришь, то и доверяешь, а если так, то никаких сомнений быть не может!

Фото: Владимир Ходаков
Беседовала Екатерина Орлова

Монастырская жизнь

Чаще спрашивай себя: «Зачем я пришла в монастырь?» И старайся каждый день провождать жизнь так, как ты проводила первый день, пришедши в обитель, и каждый день утром говори себе: быть может, этот день — день послед-ний моей жизни? Потерплю же я по любви ко Господу Иисусу Христу, хотя ныне какая бы ни была скорбь, и прощу каждому оскорбившему меня обиду, да воспомянят и меня многогрешную Господь и помилует, и спасет по неложному Своему обещанию (Лк. 14, 37) (преп. Иосиф).

Учись понимать и монастырскую жизнь, когда поймешь, тогда можешь понуждаться и на самое дело, от которого укореняется мир в душе, премогающий всякие неудобства (преп. Амвросий).

Что делать, что трудно тебе достается, надо потрудить-ся ради Святой Обители. За это Господь наградит, и обитель будет помнить твои труды с благодарностью. Молитовку не оставляй. Если в церковь не можешь ходить всегда, то помаливайся почаще во внутренней клети своей — в сердце своем. Там можно молиться и во время работы. Бог да поможет приучиться к сему. Вспоминай почаще и о после-днем часе нашей жизни (преп. Иосиф).

Ты, наверно, забыла про вечный покой во Царствии Небесном, а тем покоем нескончаемо будут наслаждаться претерпевшие до конца, ибо туда только и можно войти многими скорбями. Или ты никогда себе на память не приводишь того, как жили и что терпели Спаситель, Божия Матерь и все святые? Зачем же ты неразумно ропщешь и этим губишь свои венцы? Или ты не веришь в будущую жизнь? Не смотри, как живет богатый... а лучше подражай бедному Лазарю, и будет после смерти Ангелами отнесена твоя душа на лоно Авраамово (преп. Иосиф).

Твое письмо получил и молюсь, чтобы Господь просве-тил твой ум. Не ищи своего пути к Царствию Небесному, а иди тем узким, по которому тебя ведет Господь. Получше разбери-ка свою жизнь и сличи с той жизнью, которую ты обязана по обету монашества проходить, — то ты непре-менно увидишь, что ты живешь не в скорбях, а в прохладе. Одно безропотное терпение и покорение участи спасет нас слабых, а если и это последнее средство отвергнем, то не спасение, а погибель наследуем. Будь усердной к молитве и послушаниям не ради какой корысти, а единственно ради Бога, — тогда все дастся тебе, что теперь ты никак не можешь, а тогда все это само придет к тебе (преп. Иосиф).

Пишешь, что немирно между вами. Правда, это очень тяжелое состояние. Ну что делать, потерпеть надо, да ста-райся со своей стороны не делать того, что нарушает мир ближнего. А что тебя обижают, за это Господь утешит, если со смирением переносить будешь. Не ропщи, не раскаивай-ся, что пришла в монастырь. Потерпи, Бог даст, все обой-дется. О переходе погоди думать (преп. Иосиф).

Слава Премилосердому Господу, что Он даровал тебе чувство к возвращению в монастырь, совсем было поко-лебавшееся... Хотя бы ты в мире осталась, что же нам до этого, люди живут и в мире, и мирны бывают, но ты, уже посвятивши себя жизни монастырской, и <оставя> ее, не могла бы быть мирною, да и в содержании сомнительно... (преп. Лев).

Живя в обители хотя и скудно, но удобнее к смирению и лучше смиришься... (преп. Лев).

Если будешь жить по-монашески, то и на будущее вре-мя никто тебя не потревожит, и ты останешься в обители навсегда (преп. Амвросий).

Если кто скажет: «Зайдите», то скажи: «Я теперь в кислом расположении, — не могу» (преп. Амвросий).

В обители... будут спасаться девы, и вообще лица женского пола, желающие уневестить души свои Христу, хотя по немощи человеческой живут и будут тут жить с некоторыми ошибками. Святой апостол Павел пишет: «не похвалится всяка плоть пред Богом» (1 Кор. 1, 29). Ив Ветхом Писании сказано: «несть человека, иже поживет и не согрешит» (Ср.: 3Цар. 8, 46). Наконец, часто повторя-ется многими и русская пословица: ошибка в фальшь не ставится (преп. Амвросий).

Да исполняется над всеми Евангельское слово Христо-во: «ибо, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18, 20). А вас собралось «о имени Христове» не две и не три, а немалое множество. Правда, что в большой семье бывает не без урода, но делать нечего, и это следует потерпеть. А иначе, когда все будут хороши, и возгордиться можно (преп. Амвросий).

Сострадаю вам в скорбях ваших среди неудобств и не-устройства обители. Впрочем, ждите милости Божией, пока благоволит Господь изменить положение дел обители ва-шей. Един Он все ведает и Един всем управляет или прямою Своею всесильною волею, или промыслительным попущением по причинам, Ему только известным вполне, людям же известным только отчасти, отчасти это за грехи наши и за жизнь, несообразную нашему званию. Сам Он чрез пророка Амоса говорит: «несть зла во граде, егоже не сотворих» (Ср.: Ам.3, 6), зло — то есть бедствие. Также апостол Павел пишет: «Если же наша неправда открывает правду Божию, то что скажем? не будет ли Бог несправедлив, когда изъявляет гнев?» (Рим.3,5) Думаю, помните вы сами церковную повесть: когда один святой пресвитер молился Богу, чтобы избавил от епископа, отягчавшего город разным неподобным нестро-ением, в ответ на его усердную молитву услышал глас: для этого города потребен был епископ еще худший. Мое грешное мнение: если бы каждый из членов, или, по край-ней мере, многие, составляющие общество ваше, вместо ро-пота, обратились к Богу с усердным молением и исповеда-нием немощей своих, и желанием впредь направляться к стезям монашества по силе и возможности, то скорее бы, кажется, благоволил Всеблагий Господь изменить главную вину настоящей тяготы и неудобства и чрезмерной общей скорби... Советую вам, хотя и нелегко это, оставить чело-веческие изветы и извинения и обратиться за помощью к Единому Богу Сердцеведцу, Единому могущему все изме-нять и устроять, якоже Сам весть, паче чаяний и ожиданий человеческих. Святой Златоуст в письмах к Олимпиаде говорит, что Бог тогда только начинает являть Свою силу, когда оскудеют все человеческие соображения, и готово явиться безнадежие, «чтобы, - по слову Апостола, - надеяться не на самих себя, но на Бога, воскрешающего мертвых» (2 Кор. 1, 9) (преп. Амвросий).

То, что тебе кажется, что начальница тебя вышлет из обители, и что ты пленяешься этим помыслом, — и это обольщение вражие, потому что тебя еще никто не гонит, а только эта мысль тебя отводит от настоящего монашес-кого дела. Когда погонят, тогда видно будет (преп. Амвро-сий).

Ты пишешь, что не можешь равнодушно смотреть на м. Игуменью и потому удаляешься всячески, чтобы не яв-ляться ей на глаза. Это не хорошо и не полезно тебе, лучше с усердием и с верою помолиться Господу Богу о ней, как умеешь: тогда, может быть, и изменит в ней Господь не-правое понятие о тебе, если это нужно будет, потому что, по слову Апостола: «се, желающие жить благочестиво во Христе Иисусе, будут гонимы» (2 Тим. 3, 12) (преп. Амвросий).

Писала ты, что приходил какой-то человек, от кото-рого слышался смрад и зловоние, и после восстала на тебя сильная брань, а ты его неосторожно пустила в свою келью, и спрашиваешь меня, кто это такой?! Просто человек, одер-жимый различными страстями, но, думаю, подосланный к тебе попущением вражиим. Ты испытала эту брань, а сест-ра N. испытала сильную и долгую брань после того, как мирская женщина посидела на ее кровати. Вперед обе будьте осторожны в приеме мирских людей, презирая все благовидные к тому предлоги... «Время всякой вещи» (Еккл.3, 1)... Время принимать людей и время не принимать (преп. Амвросий).

Старайся жить в монастыре страннически, себе вни-мая и помалкивая, и не входя ни в какие дела. Тогда и уразумеешь самим делом Апостольское слово: «любящим Бога... все содействует ко благу» (Рим. 8, 28). Сказано в псалмах: «многи скорби праведным: многи раны грешно-му» (Пс. 33, 20; 31, 10). В каком бы положении христиа-нин ни находился, не может избежать скорбей и болезней (преп. Амвросий).

В прежнем письме ты писала, что весной собираешься уехать куда-то из обители. Один выезд не удался. Совето-вал бы я тебе не делать других попыток, чтобы не случи-лось подобного. Тогда еще больше будет нареканий и больше придется терпеть неприятностей. Вернее и лучше терпеть на одном месте. Есть русская пословица: на одном месте и камень обрастает. А в старчестве сказано: сиди в келье своей, и келья всему тебя научит (преп. Амв-росий).

Сердечно желаю тебе, по возможности, успокоительного жития, елико возможно есть в юдоли сей плачевной, в ней же плачевным житием со смирением достигаем радости неизменной и нескончаемой, которую да сподобит нас Всебла-гой Господь получить терпением и долготерпением, так как и праведным многи скорби, и грешным многи раны и уязв-ления, то кроме смиренного претерпевания переносить все это неудобно. Помолимся Господеви, да подаст нам помощь Свою, и веру, и мужество, и благое произволение к испол-нению Божественных заповедей, и молитвенного келейного правила, и прежде сего хождения на церковные службы, со страхом Божиим, и вниманием, и благоговением, во срете-нии сестер и матерей благопокорным и благоприличным обращением, и подобающим поклонением, памятуя Еван-гельское слово: «как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7, 12). Просто — в новой келье желаю тебе обновления духовного и успокое-ния душевного (преп. Амвросий).

Пишешь о послушнице N., которая все хочет посту-пить в сестры милосердия, но, наконец, слава Богу, уселась. Если опять станет смущаться, скажи ей, что если она убе-жит из монастыря, то враг ее поймает. А послушнице N. не советую, ради близости родных, перейти куда-нибудь по-дальше. Враг нигде не оставит искушениями. Касательно же своего положения, помни Апостолом вкратце выражен-ную волю Божию: «ко всем долготерпите, всегда радуйтеся, непрестанно молитеся, о всем благодарите: сия бо есть воля Божия» (1 Фес. 5, 14, 16—18). Если не можем еще радоваться, то, по крайней мере, постараемся не скорбеть паче меры, а вооружаться терпением и долготерпе-нием, памятуя сказанное от Господа: «претерпевши до кон-ца, той спасен будет» (Мф. 10, 22) (преп. Амвросий).

Как ни скорбно, как ни прискорбно тебе, но раскаивать-ся не следует, что пошла в монастырь. Во всяком случае, вернее и благонадежнее то, что мы находимся Промыслом Божиим в монастыре и более имеем надежды получить ми-лость Божию, поступивши в монастырь, нежели бы остав-шись в мире. И «в мире скорбни будете» (Ин. 16, 33), сказано в Евангелии. Лучше потерпеть скорби в монасты-ре. Можно получить большую милость Божию (преп. Амв-росий).

Пишешь, что в новом месте ты скучаешь. Нельзя и не поскучать от разных причин, так как обитель новая только начинается и порядок еще не устроен, а нужно его устраи-вать, а вдруг всего не устроишь. В новом месте и в новом деле многого недостает, а эти недостатки и озабочивают тех, от которых дело зависит. Во всяком случае, прежде нужно потерпеть и не унывать и с верою на милость и помощь Божию уповать. Силен Господь все устроить и подать нуж-ное и потребное (преп. Амвросий).

Ты воображаешь теперь, что примерами монастырских ты скорее возбудишься к покаянию, но я тебе говорю, что для тебя первая стрела вражия предстанет, — видеть их недо-статки и зазирать их, пока не увидишь своих немощей и страстей. Не все совершенны, но чрез несовершенных-то и совершенные бывают, и паки те в свою очередь очищаются другими. Каким бы образом кто стяжал терпение, ежели бы никто его не оскорблял? И как бы узнал свое устроение без обличающих? И как бы смирился? Все это тебе предстоит, и тебе покажется странным, а я тебя предупреждаю, что этому надобно быть, и все это бывает по мере нашего устроения, не без Промысла Божия. Ты, хотя и читаешь отеческие книги, но понимаешь весьма мало, и то в теории, а на деле больше и яснее познаешь (преп. Макарий).

Прежде всего: покоряйтесь старшим, несть власть, аще не от Бога, противляющиеся власти Божию велению противляются, а таковые грех приемлют. Посещайте неопустительно, кто может, храм Божий; в нем наша жизнь. Не оставляйте общей трапезы, на общей трапезе возлеже Возлюбленный, говорит святой Исаак Си-рин, а тайная трапеза есть блудная трапеза. Держитесь отеческих преданий, не ходите по кельям, не принимайте мирских, особенно мужчин, не заводите друж-бы между собою — мы все родные, и особенные приязни всегда беззаконны (преп. Анатолий).

В обители нашей, хотя и довольное количество бра-тии с хорошим поведением и ревностью к монашеской жиз-ни, но более новоначальных, обучающихся на духовной бра-ни в ополчении Христовом купно с братиями окормлением старших. Вам известно, какое бывает затруднение и в оби-тели при избрании на какое-либо послушание, чтобы найти способного к исполнению оного. Кольми паче трудно ука-зать на кого-либо к отпуску с вами, чтобы соответствовал вашему предприятию, в отдалении из обители и духовного окормления... По слуху же некоторые именуют обитель нашу рассадником монашества: это только пустая слава, не пользующая души наши. А хотя и были братия способные, но вам известно, что в три обители выбыло от нас немалое количество лучших из братий, а ведь люди не грибы, не одним утром поспевают (преп. Моисей).

Раздавать вещи погоди, еще самой пригодятся. Лишнего запасать не следует, но и без необходимого нельзя обойтись. В этом смущаться не следует (преп. Иосиф).

Есть спасение и кроме монастыря, но с трудом велиим. Хотя и в монастыре спасение не без труда, но зато и кроме спасения в монастыре может человек достигать и совер-шенства христианского, если только достодолжно потрудит-ся смирить себя и покорить не только воле Божией, но воле и начальствующих по Бозе и даже меньшим, в чем нет нарушения заповедей Божиих (преп. Амвросий).

Поздравляю тебя с облачением в монастырское платье и желаю тебе пожить по-монастырски — в кротости и смирении, — чтобы смотреть свои немощи и неисправно-сти, а других не судить. Кто судит и осуждает, тот то же самое после натворит... (преп. Амвросий).

Особенно же пред м. Игуменьею понуждайся смиряться и не толкуй ее поступков и обращения с тобою так пре-вратно или горделиво, что будто бы она поступает с тобою по памятозлобию, я думаю, что просто, во-первых, как на-чальница, а во-вторых, соображаясь со множеством сестер, желающих ездить в Оптину. Так полезнее и покойнее ду-мать, а вместе смиреннее и Богу приятнее (преп. Амвросий).

Устав

Относительно же форм и обрядов монастырских, — они потому уж хороши, что обуздывают нашу непокорную при-роду и заставляют отрекаться от нашей воли (преп. Амв-росий).

Батюшка <преподобный Амвросий> строго запрещал хождение по кельям, а также и прием к себе братий, без особенной и притом крайней нужды. На вопрос <иеромонаха>, что отвечать тем из братий, которые по легкомыслию своему будут смущаться таким моим поведением, старец сказал: «Отвечай таким, что отец Архимандрит не велел тебе ходить по кельям» (преп. Амвросий).

После обеда требуется отдых, а после вечернего пра-вила святыми отцами запрещены излишние беседы, кольми паче не полезные или ведущие к общему смущению (преп. Амвросий).

Готовить пищу в келье позволяется только старым да больным, которым груба трапезная пища. Если и ты боль-ная, и трапезной пищей трудно жить, то можно и тебе благословиться у м. Игуменьи когда что-нибудь сготовить себе. А если бываешь сыта трапезной пищей, то по прихоти варить себе отдельно не следует, это грешно. Господь да укрепит тебя в монастырской жизни и поможет тебе (преп. Иосиф).

Если у вас принято справлять именины, то не следует и тебе отставать от других. Живи так, чтобы ни в чем лучше сестер не показывать себя (преп. Иосиф).

Не вози никогда мяса в монастырь. Вот один так-то привез, а в мясе завелась трихнина, и он отравился (преп. Амвросий).

Когда бывает бдение, минут за восемь (до благове-ста) надо читать вечерние молитвы (преп. Амвросий).

Устройство женской больницы при женской обители, а мужской при мужской дело христианское и приличное, но кто измыслил брать или посылать из женских обителей инокинь, особенно юных, в общественные больницы, тому нельзя ожидать благого воздаяния от Господа, а скорее противного, потому что ни в древнеотеческом предании, ни в святых отеческих писаниях примеров этому не видим, а напротив, в писаниях преподобного Макария Египетского (в беседе 27 в гл. 15, по изд. Моск. Акад.) читаем пример разительный, сопротивляющийся новому учреждению. Он повествует, что «некто во время гонения предал на мучение тело свое, был повешен и строган, потом ввергнут в тем-ницу, и что ему по вере прислуживала одна инокиня, и он, сблизившись с нею, бывши еще в темнице, впал в блуд!». Если от сближения и с исповедником, потерпевшим муче-ния, инокиня не осталась цела, а подверглась не только душевному вреду, но и падению, и еще в древнее время, то чего же можно ожидать от подобных обстоятельств в наше последнее, слабое время? Приводим сей пример кро-ме вышеозначенного и вопреки новому измышлению по-сылать монахинь из монастырей в больницы для практики, на случай войны, на том же положении, как существующие теперь общины сестер милосердия. Никак нельзя согла-ситься с тем мнением, что будто бы дело вполне христиан-ское и полезное посылать невест Христовых, особенно юных, из мирных обителей в общественные больницы для служения грешным телам, с получением явного и неизбеж-ного вреда для душ сих служительниц. Подтвердим свое мнение, кроме многих святых отцев, словами великого учителя монашества, святого Иоанна Лествичника, который в 3-й Степени, в главах 22 и 23, говорит следующее: «как невозможно единым оком смотреть на небо, другим на землю, так невозможно не подвергнуться душевным бедствиям тому, кто совершенно не устранился помыслом и телом всех своих родственников и не родствен-ников». Добрый и благоустроенный нрав великим трудом и под-вигом приобретается, но и со многим трудом приобре-тенное во мгновение потерять можно (преп. Амвросий).

По смерти монаха нет душеприказчика и никакое за-вещание законом не приемлется, а все следует монастырю, и это относится к настоятелю, который должен исполнить то, что закон повелевает, а А. сумасброд распорядителем себя поставил! Надобно непременно подвергнуть его ответ-ственности, а иначе останется в монастыре зло неисцельное. Употреби все меры безотложно, приведи все в извест-ность, что у него находится, Бог Благой да вразумит тебя к охранению обители (преп. Моисей).

Монастырь

Обиталища сии <монастыри> не суть изобретение человеческого ума, но Дух Святый, чрез богодухновенных отцов, уставил жительство сие для тех, кои позваны будут от Бога, или из любви к Нему, или ради множества грехов своих (преп. Макарий).

Родители твои, с болезнью сердца, пишут ко мне, что ты просила у них дозволения отпустить тебя в монастырь. Похвально твое чувство... Однако ж скоро не спеши, испы-тай своего сердца чувства, готово ли оно к призванию сему. «Иже хощет по Мне ити, да отвержется себе и возмет крест свой и по Мне грядет» (Мф. 16, 24). Надобно от-вергнуть свою волю и разум и покорить другим, могущим тебя вести спасенным путем, иначе ты не можешь научиться, по слову Господню, от Него, «яко Он кроток и смирен сердцем, и сим обрящешь покой душе твоей» (Мф. 11, 29). Он был «послушлив даже до смерти» (Флп.2, 8), и в нас чрез послушание является смирение, а без него все наши добродетели ничтожны. Когда же и решишься, то также избрание обиталища и наставляющего тебя не можешь са-ма избрать безошибочно, и о сем молись Богу: «скажи мне, Господи, путь, в оньже пойду, яко к Тебе взях душу мою» (преп. Макарий).

Если бы не десница Господня подкрепила меня, то, кажется, не в силах бы был и перенести всего того, что перенес. Ибо монастырь мой в городе, а посему у жи-тельствующих и нравственность похожа была на городскую, а не на пустынную. И мне все это должно было изменять, так что редкий день проходил без слез и без болезненного воздыхания (преп. Антоний).

Вы святую обитель нашу назвали своим Иерусалимом, но это наименование слишком уже велико, ибо в этом Иерусалиме вашем обитают люди наиболее убогие и при-том не безгрешные. Но если вы, по смирению своему, приемлете их или считаете за праведников, то, по слову Господню, и мзду праведничу приимете, только бы дал Бог не пристыдиться нам пред вами, если не то увидите в нас (преп. Антоний).

О монастырской жизни должно не семь раз, но семь-десят раз хорошенько обдумать, и потом уже однажды на-всегда решиться вступить в обитель святую на жизнь мо-нашескую (преп. Антоний).

В монастыре еще может быть труднее, где вся жизнь до гроба должна быть в трудах, в подвигах, в повинове-нии, в отложении своих волей и желаний. И повиноваться должно не одной г-же Игуменье, но и старицам, и сестрам о Христе, и сделаться из барышни простою служаночкою, т. е. безответною и всепокорнейшею послушницею до последнего издыхания своего (преп. Антоний).

Святые отцы говорят, что полезнее переменить себя, а не обитель, ибо и Н. ваш монастырь стоит на Господней земле и под покровом Божией Матери. Чего же еще больше искать? (преп. Антоний).

Из чужих монастырей наши покойные настоятели не принимали, иногда, впрочем, в крайних случаях, и принима-ли, только с неохотою (преп. Иосиф).

Монашество принимают с одной целью, но по разным причинам. Существует три образа призвания в монашество:
Первое призвание непосредственно от Бога.
Второе призвание - через людей.
Третье призвание - по нужде.
Для первого призвания характерно божественное вдохновение. Сердце человека неудержимо влечется к любви Божией, к строгому исполнению заповедей Божиих, к истинному покаянию. Ум постоянно занят или молитвой, или размышлением о Боге. Человек этот как бы не от мира сего: все земное его не интересует, он стремится только к небесному, поэтому просто и естественно приходит к монашеству. Трудности жизни для
него не существуют, ибо в них его радость и счастье. Он сам ищет их.
Человек, призванный в монашество через людей, бывает не столь горяч и усерден в деле своего спасения. В душе его бывает раздвоение: к Богу он душой прилепился, но от мира житейского не совсем удалился. Кровными узами связан он с ним, поэтому со всей остротой и силой ощущает трудности монашеской жизни. Борьба с миром, плотью и диаволом, борьба со страстями бывает для него воистину тяжелой и жизнь многотрудной.
Третье призвание, это когда человек обращается к Богу и идет в монастырь из-за постигших его бедствий: опасность для жизни, потеря близких, родных, лишение всего имущества, измена жениха или невесты и по другим причинам. Монашеская жизнь для него бывает такой же тяжелой и многотрудной, как и для идущих в монастырь по второму призванию.
Но говорят: «Не дорого начало, а дорог конец», то есть не начало пути определяет спасение, а конец пути и завершение его. Святые Отцы не умаляют никакого рода призвания, потому что известны случаи, когда призванные по нужде тоже достигали духовно-нравственного совершенства.
Чтобы достигнуть цели истинного монашества - нравственного усовершенствования себя и теснейшего соединения с Богом, инок должен добросовестно выполнять те особые правила своего внутреннего и внешнего поведения, какие требует от него монашеское звание. Иначе, можно жить в монастыре, носить одежду и звание монаха, а душой быть ниже мирянина.
У истинного инока все иное, в сравнении с его прошлою жизнью мирскою: иной ум, иные чувства, иные правила, иные стремления. Безмолвие - - его услаждение. Молитва - духовное созерцание. Слово Бо-жие - пища души его. Храм -- единственное прибежище. Ограда монастырская - предел, далее которого для него уже ничего более не существует. Он отрекся от родных, друзей, знакомых, от имущества, своей воли, своей жизни, от всего мирского. Он мертвец для мира, но живой для Бога. У него одна забота, одно крайнее желание: угождение Богу житием своим, исполнением обетов монашеских. Он любит всех людей, но избегает их, потому что они отлучают его от Бога. Он не ходит по чужим кели-ям без нужды, а если кто приходит в его келию ради празднословия, он смиренно вопрошает: «Прославим Господа вместе на молитве? ». Ибо его радость и наслаждение -непрестанная молитва. Он не допускает, чтобы совесть его обличала даже в малейшем. Он отвергает даже самые невинные радости и утешения, потому что знает: только скорбь и теснота, пост и нищета - рабочие орудия монашеской жизни. Чем больше он стеснит себя, чем больше будет делать себе принуждений, тем скорее освободится от страстей и тем надежнее для него спасение. Он знает также, что легче молчать, чем в беседе не сказать лишнего слова, за которое придется давать ответ в день судный (Мф. 12, 36), поэтому вопрошающим дает самые краткие ответы или объясняется знаками, а от празднословца уходит, не произнося ни слова и делая вид, будто болят у него зубы или голова, или другое что-либо мешает говорить. В обращении со всеми он кроток, ласков и приветлив; на лице его - и тени нет уныния и грусти; взгляд его светел, взор выражает душевное спокойствие, мир и радость, ибо он воистину считает себя счастливейшим человеком, так как Господь сподобил его монашеской жизни, ведущей ко спасению и вечному блаженству. Он радуется, когда приходят болезни и скорби; не ропщет на обижавших и не уменьшает любви к врагам своим, а к отцу духовному любовь утверждается еще более за обличения, увещания и тяжелые испытания, потому что хорошо понимает, что все это помогает ему быстрее и надежнее восходить по лествице добродетелей.
Но таких ревностных иноков, к сожалению, мало. Большинство подвижников ощущает на себе большие трудности иноческой жизни, ибо сразу невозможно освободиться от страстей без особой помощи свыше. Нужна продолжительная, упорная борьба с ними. Именно эта борьба и делает жизнь инока тяжелой и многотрудной.
Основная ошибка иноков - это забвение своих обетов. Языком произнесли слова обетов, а до сердца и ума не довели их, не прочувствовали, и слова эти быстро забылись. Человек облекся в новые (иноческие) одежды, а в душе каким был, таким и остался. Забыл инок, что он вступил на крестный путь, забыл, что обещал Господу следовать за Ним по тернистому пути, забыл... Про все забыл! Плоть с прежней силой требует пищи, сна и покоя; мучают страсти, больное самолюбие уязвляется от каждого обидного слова и взгляда окружающих. Иноку кажется, что весь мир восстал на него. Его взору открывается нечто новое... Ему кажется, что он попал в среду самых плохих, самых порочных людей, у которых на уме только и есть, что уязвлять его, досаждать ему, отравлять ему жизнь. Так демон борет новоначального (не каждого, разумеется!), чтобы устрашить его и возвратить в мир.
Если инок благоразумный и молитвенно обращается к Богу за помощью, Господь открывает ему козни вражий и он стано- вится более мудрым и искусным от пережитых напастей, а если инок надеется на свои силы, то исход борьбы бывает очень печальный, вплоть до того, что ему становится несносным все святое и он восстает не только на отца духовного, но и на Самого Бога. Такие случаи, слава Богу, редки, но все же встречаются.
Недаром иноческий подвиг называют наукою из наук и искусством из искусств.

Посмотрите на послушников! Каждый по-своему относится к послушанию.
Для одних любое послушание, даже самое тяжелое, - радость!
Для других послушание тяжелый труд.
Для третьих даже самое легкое послушание - - невыносимая тяжесть.

У первых - спокойное выражение лица, открытый взгляд, временами улыбка на лице, уверенность и быстрота в движениях, ровное со всеми обхождение, безоговорочное выполнение послушания. Вся их внешность как бы говорит: чего я искал, то и нашел. Я счастлив!
У вторых (а таких большинство) -- вся жизнь есть борьба. О них говорить много не приходится: это бескровные мученики, до пота и крови подвизающиеся в борьбе с миром, плотью и диаволом.
У третьих - беспокойное выражение лица, бегающий взгляд, нахмуренные брови, разные гримасы на лице, выявляющие их душевные страсти; стиснутые зубы, сознательная медлительность или нервозная быстрота в движениях, постоянная раздражительность и ропот на братьев и духовного отца. Их внешность как бы говорит: как я ошибся! Не соразмерил свои силы и теперь погибаю. Что делать?.. И вот начинают искать выход... Начинают хитрить, лгать и полностью попадают под власть злой силы. Бесы делают их орудием своих козней... Они вымещают свою злобу на братьях, особенно на благочестивых.
По милости Божией таких послушников мало.

Невольно напрашивается вопрос: почему для одних жизнь легка и радостна, а другие изнемогают в тяжелой, кровавой борьбе? Всем бы хотелось шествовать по пути спасения с радостью и весельем. Так в чем же секрет? Что за формула, помогающая людям разрешать сложные жизненные вопросы, помогающая обрести радость и покой?
Увы, секрета нет и формула всем известна. В Евангелии мы встречаем ее и в церкви часто слышим о ней, но вся беда в том, что мы не все видим, на что смотрим, и не все разумеем, что слышим.
Вот эта святейшая формула, которую оставил нам Господь Иисус Христос: «Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем, и обрящете покой душам вашим» (Мф. 11, 29).
Недаром существуют такие изречения: «Без смирения нет спасения» и «Неосуждение -- без труда спасение».
Формулировка разная, но смысл один и тот же, ибо от самомнения и гордости мы осуждаем других и болезненно воспринимаем насмешки, укоры, напраслины и прочее.
Многоразличны бывают скорби и у праведников, это злая сила мстит им за добрые
дела. Но Господь никогда не попускает искушений и скорбей выше сил человека. По любви Своей к нам, грешным, Он попускает нам страдать здесь временно, чтобы избавить нас от страданий в вечной жизни, а праведников увенчать вечной славой.
«Сын мой! Не пренебрегай наказания Господня, и не унывай, когда Он обличает тебя. Ибо Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает» (Евр. 12, 5-6).
Как утешительно слышать нам эти слова! Значит скорби -- признак благоволения Божия к нам.
Ни один святой не взошел на небо без скорбей. Без подвига нет награды. Если хотим жить вечно со Христом, то должны на земле жить как бесплотные Ангелы, не испытывающие смерти (греха), или возлечь на крест и распинать свои страсти и похоти, свою волю и все то, что мешает нашему воскресению.
Некоторые, после мужественного сопротивления искушениям и благодушного перенесения скорбей, вдруг внезапно смуща- ются, впадают в уныние, а иногда даже малодушно оставляют подвиг. Им кажется, что Господь их совсем оставил. Нет просвета, нет утешения. Одни скорби, страдания, испытания и искушения... Кажется им -все, гибель...
Что же в таких случаях делать? Отчаиваться? - Нет, нет! Избави Бог! Надо взывать: «Боже мой, Боже мой! для чего Ты меня оставил?» (Мф. 27, 46). Надо молиться о прощении грехов, о помиловании и терпеливо ожидать конца искушений, болезней, скорбей. Можно своими словами молиться Богу и просить все, что служит для спасения души, а в конце добавлять: «Но не как я хочу, а как Ты изволишь, Господи. Да будет воля Твоя!» и нелицемерно покориться воле Божией.
За благодушное перенесение скорбей и болезней Господь прощает множество грехов и посылает обильную благодать. Тогда-то и совершается таинство нашего спасения. Крестоносцы уподобляются Христу, когда остаются твердыми и непоколебимыми в вере, готовыми пить чашу страданий до дна.
Святой апостол Иоанн Богослов в своем Откровении пишет: «Сии, облеченные в белые одежды... это те, которые пришли от великой скорби;.. За это они пребывают ныне пред престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и Сидящий на престоле будет обитать в них; они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, Который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод, и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Отк. 7, 13-17).