Сексуальные обряды, и мифология древних славян. Фундаментальные исследования

Почему церковь так преследовала Макошь и почему, когда упоминалась Макошь, там же речь шла о блуде?

На первую часть вопроса мы уже ответили: Великая Матерь Мира это материя, а церковь ориентирует людей на дух.

На вторую часть мы тоже уже ответили: когда церковь осуждала блуд, она по сути дела боролась с культом плодородия, с Жизнью. Собственно, всё, что она хотела сказать, так это то, что всё в нашем мире освящает и оживляет Дух. От него же зависит плодородие. Молись, дескать, и дух снизойдёт.

Смотря в себя и в свой ум, я увидел, что одно - целое - состоит из двух, целое существует, если есть два. Если убрать одну противоположность, исчезает и другая, а вместе с ними и само целое. То, что наш мир омертвлён, природа загажена, люди сходят с ума, всё это происходит из-за того, что дух и духовность - верх - прославляются, а тело и жизнь инстинктов - низ - отрицаются.

Мы с вами уже хорошо знаем, что Внешнее Равно Внутреннему. Это означает, что люди и природа едины и составляют целое. Мы своим умом создаём окружающее. Каково состояние ума, таково положение в мире и состояние в природе.

Ток жизни и сама Жизнь появляются, когда мужчина и женщина - два полюса в мировом яйце - принимают друг друга. Значит, когда мужчина и женщина занимаются любовью, они поддерживают Жизнь. Они поддерживают Землю. Чем больше мужчина и женщина занимаются любовью, тем больше они славят Макошь - Великую Матерь Мира, Землю, Плодородие.

Мужская сексуальность - Род. Женская сексуальность это Плодородие. Всё, что делают мужчина и женщина между собой, влияет на состояние природы, потому что люди и природа составляют единое целое.

Чем больше они занимаются любовью, тем пышнее и плодороднее поля и скот, тем больше расцветает природа. "Больше" не означает, извините, трахаться, как кролики-невротики, где попало и с кем попало. "Больше" означает быть свободными в любви, дарить друг другу свободу в любви, любить.

Когда у женщины открыт низ, она способна впустить в себя Жизнь. Жизнь приходит к ней через мужчин. Когда в женщине появляется Жизнь, она становится здоровой и дарит жизнь окружающему миру - природа расцветает, поля плодоносят. Когда всё вокруг расцветает, то и мужчина расцветает и открывается матери-земле, и в него входит мудрость Матери Мира. Тогда дух мужчины развивается, а вслед за ним развивается и Жизнь. И т.д.

Поэтому в старину наши предки с удовольствием занимались любовью, а не гнобили друг друга запретами и ревностью. Они воспринимали жизнь как праздник и наслаждение. Жизнь на земле это и есть настоящее духовное развитие, здесь человек учится любить всем своим существом.

Сексуальная женщина это, прежде всего, живая женщина. Сексуальный мужчина это, прежде всего, живой мужчина. С живым человеком приятно общаться, от него идёт приятная, не угрожающая сила.

Состояние жизни, если человек впустил его в себя, бесконечно эротично и привлекательно. Женщина, которая открыла свой низ и впускает Жизнь -мужчину, - становится бесконечно привлекательной, и живой. И у такой женщины есть всё, что ей нужно.

Еще по теме Культ плодородия:

1. Культ Матери. Что это такое? Какие правила поведения членов семьи предполагает собой Культ Матери? Как это должно проявляться в семье и в обществе?

Несомненно, что одним из центральных культов любого народа древности является культ плодородия, и Япония не исключение.

Одним из наиболее важных и сакральных религиозных праздников в Японии является праздник Нии-наме-но мацури - праздник нового урожая, который, видимо, является ещё и наиболее древним земледельческим ритуалом. В ходе этого ритуала изображаются все действия, связанные с рисосеянием, начиная с возделывания поля и его засеянием и заканчивая сбором урожая. Кульминацией праздника является ритуал вкушения риса нового урожая, проводимый самим императором. В это время остальные жители подносили плоды первого урожая своим домовым богам и предкам. Во время проведения этого ритуала нахождение в доме посторонних лиц считалось крайне нежелательным.

Согласно "Энгисики", во время праздника тосигои мацури молитвы об урожае следовало возносить к 3132 богам, при том, что культ 737 из них был официально представлен в крупных городах, в то время как остальные боги были провинциальными.

В праздник зимнего солнцестояния по всей стране было принято совершать благодарственные подношения за обильный урожай 304 божествам.

Бронзовые колокольчики, появившиеся и сразу нашедшие свое призвание в японском бронзовом веке можно рассматривать как важный ритуальный предмет рыболовов и охотников. Мнение о том, что именно японские колокольчики являются исконно японскими изделиями, аргументируя различными образами, разделяют практически все археологи. Аргументы включают и особенности распространения их по территории Японии, и то, что Японские мастера не сразу научились изготавливать колокольчики правильной и законченной формы, какими они были уже, к тому времени в Китае, хотя, разумеется, со временем, японские колокольчики по своей форме и оформлению приблизились к китайским и корейским, однако, прослеживается процесс именно сближения культур, а не заимствования.

Следует отметить, что колокольчики, относящиеся к более раннему времени были значительно более функциональными, в то время как более поздние были практически непригодны к извлечению звука. Высота колокольчиков варьируется от 10 до 130 сантиметров, а места их расположения указывают на из, несомненно, ритуальный характер. Колокольчики находят группами, как правило по 2-5 штук на глубине 15-20 сантиметров от поверхности земли, как правило на естественных возвышенностях, с которых открывается хороший обзор окрестностей, реже вдоль тропинок между полями. Расположены колокольчики в земле, как правило горизонтально, причем так, чтобы нижняя часть одного была обращена к верхней части другого. Узоры на колоколах часто изображают рыб, лодки, воду, а также сцены охоты. Так, например, лучше всего сохранившийся колокольчик, найденный в префектуре Кагава украшен 12 картинками, изображающими охотника с собаками, окружившими кабана, двумя журавлями, богомолом с поднятыми вверх передними лапами рядом с пауком, сухопутной черепахой, морской черепахой, заглатывающей рыбу, охотника с оленем, людьми, занятыми обработкой риса, танцующим мужчиной с палкой, ящерицей.

Таким образом можно предположить, что колокольчики служили даром охотника, рыболова или крестьянина божеству, и просьба даровать хороший урожай, добычу или улов. Возможно, что существовал целый ритуал подношения таких колокольчиков, в процессе которых они закапывались определенным образом на возвышенностях или близ полей, однако в письменных источниках упоминания о данном ритуале не сохранилось.

В молитвословиях норито приводится список "восьми прегрешений Небесных" и "восьми прегрешений Земных". Небесными прегрешениями называют разрушение межей на полях, засыпка ирригационных канав на полях, разрушение желобов для воды, повторный посев, вбивание кольев на поле, сдирание заживо шкур, сдирание шкур сзади к переду, оставление нечистот, в то время как прегрешения Земные это: резать кожу на живом, резать кожу на мертвом, проказа, опухоль, надругательство над собственной матерью, надругательство над собственным ребенком, надругательство над матерью и ее ребенком, соитие с животным, вред от насекомых, беда, насланная божеством Такацуками, вред от птиц с высоты, порча на скотину, грех ворожбы. Небесные прегрешения отличались от земных тем, что были непростительны и в архаичном обществе наказывались смертью или изгнанием, в то время как земные прегрешения требовали после себя лишь религиозного очищения от скверны.

Из списка небесных грехов видно, что из восьми только три прегрешения не имеют самого прямого отношения к сельскохозяйственному производству, из чего можно сделать вывод о сакральности данного вида деятельности японцев.

Наиболее сакральным из культур для японцев является рис. Процесс его высадки, возделывания и сбора также окружены различными ритуалами и табу.

Так, например, во время посадки риса земледельцу запрещено употреблять в пищу мясо, перед посадкой необходимо умилостивить бога земли, принеся на поле кровавую жертву, причём мясо и кровь быка для этого не подходят, а жертву следует подносить у водяного стока, чтобы сок-кровь мяса распространилась по всему полю.

О культовом значении рисовой культуры говорит ещё и то, что обязанностям императора вменялось три основные функции - управление ста родами (японская аристократия), распоряжаться храмами страны и рисовыми складами. Все эти функции прекрасно видно в форме отречения от престола Опо-сазаки-но микото, изложенной в "Нихон-секи": "Тот, кто, будучи владыкой Поднебесной, правит десятками тысяч подданных, должен покрывать все собою, подобно Небу, и принимать все в себя, подобно Земле. [Тот, кто] наверху, милосердно использует сто родов. Сто родов радуются, и Поднебесная пребывает в спокойствии. Я - младший брат. Мне ещё не хватает разума. Даже если я решусь унаследовать пост, смогу ли подняться до Небесных деяний? Ты же великий повелитель, прекрасен обликом и манерой. Далеко разошлась слава о твоем милосердии и сыновьем послушании, и долго ты уже жил на свете. Тебе всего хватает, чтобы стать властителем Поднебесной. Прежний государь провозгласил меня наследным принцем, но разве причиной тому - мои способности? Он это сделал лишь из привязанности ко мне. Ведь распоряжаться храмами страны и рисовыми складами - тяжкая ноша. Я же не красноречив и не справлюсь. [.] " Нихон Сёки. Анналы Японии. Перевод со старояпонского и комментарии А.М. Ермаковой и А.Н. Мещерякова Том 1 (свитки I-XVI)"Гиперион" Санкт-Петербург 1997. Свиток XI.С. 297

Кроме того, Император Японии был ещё и крупным землевладельцем. Так он был единоличным управителем рисовых полей страны Ямато, с которых и вкушал первый урожай, о чём написано в настоящей работе выше.

Амбары хокора (высоко поднятые над землёй строения для хранения зерна, войти в которые можно было только посредством специальной лестницы) также рассматривались как обиталище богов и служили объектом поклонения, не переставая, тем не менее, выполнять и свою мирскую функцию.

Божество - покровитель рисовых полей и помошник в получении богатого рисового урожая является богиня Инари, чьими посланцами считаются лисы. Поэтому, в храмах Инари, широко распространенных по всей стране в тех местах, где выращивают рис перед входом стоят статуи лисиц. На сегодняшний день храмы Инари составляют около трети от общего числа синтоистских святилищ.

Первое святилище Инари было основано в УШвеке в Фусими, располагающимся недалеко от Киото. Считается, что именно тогда здесь и поселились лисы - посланницы Инари.

Согласно легенде, на горе Фунаока, что расположена севернее императорского дворца в Киото, обитало семейство лисиц с пятью детёнышами. Видя нелёгкий труд богини Инари в помощи и каждодневном покровительстве крестьянам, лисицы также захотели стать полезными людям. С этой просьбой и мольбами сделать их своими слугами на земле они обратились к Инари. Богиня вняла их мольбам и самолично явилась к ним. С тех пор, как считается, изображения лис стало неотъемлемым элементом храмов Инари. Лис изображают парами - белый лис и коричневатая лисица. В некоторых вариантах лис держит в пасти ключ - символ богатого урожая, а лисица - драгоценный камень - символ обещанного богатства.

Традиционный ритуальный танец кагура обнаруживает теснейшую связь с обрядовым земледелием. Подмостки, на которых в настоящее время совершается кагура, своим происхождением обязана именно усложнению и сакрализации ритуала, которое сделало невозможным исполнение танца на заливном рисовом поле, хотя и требовало этого. Решением стало возведение на поле деревянных подмостков для исполнения ритуала. Кроме того, данное сооружение позволило сделать ритуал значительно более торжественным и зрелищным, что не маловажно для любой религии, в том числе и для синтоизма.

Параллель с земледельческим обрядом ясно видна и на примере священнодействия рисовой посадки - от-та-уэ-синдзи, танца, исполняющегося в храме Сумиёси в Осака, где также священнодействие происходит на подмостках, имитирующих рисовое поле и с хамэита (задником), изображающим восход солнца среди сосен.

Важно и то, что подмостки сооружаются из дерева, ритуально называемое хиноки, что переводится как солнечное дерево, а четыре столба, на которых стоят подмостки носят название четырёх сторон света. Сцена, на которой происходит действие называется - цуги - земля. Костюмы, использующиеся в кагура также носят ярко выраженный ритуальный смысл: поверх обычной одежды на танцорах всегда присутствует особая накидка - тихая, выглядящая как накидка с прямоугольной спиной, широкими прямыми рукавами, скрепленными с плечами только посредством узких полос, без боковых швов, что повторяет рабочую одежду древних земледельцев. Другие элементы одежды также показывают сродство кагура с земледельческой традицией - это и штаны, и нижняя рубашка, и нарукавники с наголенниками, и даже головной убор. Одежда носит окрас, состоящий из красного, желтого и белого цветов, что символизирует близость к свету, солнцу и огню - важными составляющими земледельческой практики.

Кроме того, среди атрибутов кагура часто используются, помимо традиционных меча, магатама и зеркала, ещё и мотыга, удочка, листья тутового дерева, кузнечный молот, молот для изготовления моти (пирожков из рисовой муки), что демонстрирует совершенно недвусмысленную связь с земледельческим обрядом.

Музыкальное сопровождение кагура также носит оттенок земледельческих работ. Традиционное сопровождение танца включает в себя флейту и барабаны, причём удары в барабан традиционно называют та-ути - обработка земли, воссоздавая таким образом процесс возделывания почвы.

1. Колдовство и культ плодородия

Изложив в общих чертах материалы досье обуздания колдовства в Европе начала Нового времени, попытаемся теперь осмыслить и объяснить этот кризис и этот страх. Исследователи вопроса впадали в две крайности: старались объяснить эту великую историческую загадку на основании поведенческих особенностей или народа, или судей. Избегая систематизированной и односторонней оценки такого сложного явления, хотелось бы предложить его синтетическое прочтение, учитывающее состояние обоих культурных уровней в их взаимодействии.

В первой половине XIX в. немецкие ученые Ярке и Монэ, католики, враждебно настроенные к Французской революции, которым всюду мерещились тайные общества, отождествляли колдовство с широким заговором против Церкви. Мишле в книге «Ведьма» выражает ту же точку зрения, но с горячей симпатией к этим обществам. Как полагал романтический историк, победоносное шествие христианства убило аристократов Олимпа, но сонм местных божеств все еще принадлежал бескрайним просторам, лесам, горам, рекам. Они не только обитали в дуплах дубов и глубоких стремнинах рек. Они могли поселиться также в доме и благодаря заботам его хозяйки жить в очаге. После таких безапелляционных предпосылок Мишле переходит к силлогизмам о шабаше. Это была месть крепостных за их социальное и религиозное положение, осмеяние духовенства и знати, отрицание Христа, насмешка над официальной моралью, черная месса с танцами вокруг алтаря Люцифера - вечного Изгнанника, несправедливо низверженного с небес, хозяина природы. Возле него находился Бахус, да и сам Сатана своими мужскими атрибутами был похож на бога Пана или Приама. «Жрица» - невеста Сатаны - представляла униженных крепостных женщин. Мишле изобразил ее Медеей с трагическим, горящим взглядом, копной непокорных волос, змеевидно ниспадающих на плечи. Обрядовые сельские сборища существовали уже в XII–XIII вв., но с XIV в. они приобрели характер социального вызова церкви и знати, которые все больше дискредитировали себя. Новая волна интереса к произведению Мишле добавляет веры в реальность шабашей. Похоже, что некоторые талантливые французские историки поверили в них как в дьявольские сборища крестьян, как в средство спасения культуры волшебной одушевленной природы, не поддающейся христианизации. Это был фантастический бунт, выходящий за пределы реальности, мифический уход от противоречий действительности. К точке зрения Мишле присоединяется также этнолог Национального исследовательского центра, проживший около трех лет в нормандских лесах с целью изучения колдовства. Ж.Фавре считает существование шабашей бесспорным. Истина европейского колдовства состоит, по его мнению, в представлении всего того, что запрещено церковью: "Шабаш - это своего рода представление, которое устраивали сами для себя отщепенцы средневекового общества, выходя таким образом за пределы пространства, ограниченного запретами". За последние восемьдесят лет концепция Ярке, Монэ и Мишле о пережитках языческих обрядов в христианстве приобрела многих сторонников и в первую очередь благодаря изданию в 1890 г. книги Фрейзера "Золотая ветвь" с ее идеей о культе плодородия. В 1921 г. выходит в свет книга М.Мюррей "Колдовской культ в Западной Европе"" затем в 1931 г. ее работа по сопоставительной этнологии "Бог и колдовство". Основным тезисом обеих работ является утверждение, согласно которому в Европе сохранился культ двуликого Януса, символизирующего смену времен года, расцвет и увядание природы. Для возрождения божества была нужна обрядовая смерть, и в этом смысле Жанна д"Арк, Томас Бейкет - национальные жертвы. В местном масштабе богословы и судьи представляли это божество в виде Люцифера. Невозможно определить возраст этого культа, но сохранен он был благодаря низкорослому и подвергающемуся постоянным нападкам народцу гномов и фей, которые не порывают связи с людьми. Их сборища были двух видов: «эсбаш» - еженедельные собрания тринадцати и «шабаш», которые собирали большее число участников, но с таким же строгим порядком. И далее: единственным объяснением огромного числа осужденных за колдовство в Западной Европе может быть наличие распространенной религии во всех слоях общества, от высших до самых низких. В результате христианского наступления XVI–XVII вв. эта религия была разрушена. Недавно были переизданы произведения фанатического католика М.Саммерса "История колдовства и демонологии" (1926 г.) и "География колдовства" (1927 г.), пересказывающие тезисы Ярке, Монэ, а также с некоторыми изменениями идеи Мюррей. Он считает, что общество колдунов действительно существовало, так же как и шабаш, на котором происходило поклонение человеку, олицетворяющему Сатану. Но вместо пережитков дохристианских обрядов, подтвержденных научными исследованиями, Саммерс, основываясь на вере в демонов, раскрывает обширный сатанинский заговор против Бога и общества. После "тридцати лет исследований этого чудовищного отрезка истории" он пишет:

"Я попытался показать ведьму такой, какой она была на самом деле - тунеядкой и развратницей, распространяющей бесстыдную и отвратительную веру, привыкшей к яду, шантажу и другим преступлениям, состоящую в мощной тайной организации, враждебной Церкви и государству, проклинающей на словах и на деле, терроризирующей селян суевериями, пользующейся их доверчивостью и иногда делая вид, что приносит им исцеление; грязную повитуху; черную сердечную советчицу распутных дам и их развратных поклонников; пособницу порока и разврата, обогащающих бесстыдство и грязь той эпохи".

Несмотря на переиздание, произведения Саммерса остаются малоубедительными. Тем не менее, находит все новых и новых сторонников идея о структурном построении общества колдунов, в котором взаимодействие происходит во время исполнения коллективных обрядов. Так, финский ученый Рюнеберг в книге "Колдовство, демоны и культ плодородия" (1947 г.) пишет, что сборища, называемые богословами «шабаш», действительно происходили, это не было плодом воображения или внушением судей на дознаниях. Волшебники действительно объединялись в общества, владеющие с незапамятных времен наследством магических формул и ночных служб, способных причинить добро и зло. Во всех европейских языках слово «колдовство» имеет звуковое сходство со словом «плодородие». В конце средневековья Церковь начала гонения на пережитки язычества, объявив в то же время войну католикам. В результате этих гонений волшебники и катары соединились в тайное общество и вместо культа плодородия приняли культ Сатаны. Но это была последняя стадия, которой предшествовали обряды и таинства, направленные на плодородие и доброжелательность природы.

Работа Роза "Бог разящий" (1972 г.), несмотря на критику некоторых положений Мюррей, остается в основном на ее позициях. В ней отвергается мысль о живучести культа плодородия, наоборот, начиная с пещерного времени, существует сообщество колдунов, которое стало тайным в период христианских гонений. Их божество - получеловек, полуживотное обретает облик Сатаны, вакханалии превращаются в шабаши, во время которых участники под воздействием известных им трав впадают в транс. При гонениях XVI–XVII вв. местные сообщества создали обширные прочные, хотя и подпольные организации. В Шотландии во главе одной из таких организаций стоял Франсис Стюарт, который пытался волшебными средствами погубить Иакова VI.

Книга Рассела "Колдовство в средние века" (1972 г.) является попыткой современного толкования тезисов Мишле, дополненного идеями, почерпнутыми из работ Мюррей и Рюнеберга: многовековые обряды и службы, посвященные плодородию, с танцами, чревоугодием и эротикой под давлением христианского общества превратились в шабаши. В XI и тем более XIII веке, во времена гонений Конрада Марбургского, существовали общества колдунов-еретиков, поклоняющихся демону. Позже они объединились в отдаленных от городов районах. Ведьмы, конечно, не летали на шабаши на метле, это был результат видений в наркотическом состоянии. Но верно то, что они отрицали Церковь, лобызали зад человека или животного, олицетворяющего Сатану, предавались оргиям и людоедству. Эта социальная группа нигилистов, восставших против общественного и религиозного конформизма, была продуктом карающей христианской цивилизации, преимущественно инквизиции.

Можно ли, таким образом, делать обобщения и категорически утверждать что-либо на основании одних и тех же фактов, переходящих из одной книги в другую? Рассел, например, ссылается на работу Гинзбурга "Хорошо идущие", написанную на основании изучения материалов инквизиции Фриуля в период 1575–1650 гг. и доказывающую наличие пережитка культа плодородия десять веков спустя после принятия христианства. "Хорошо идущие" - это люди, рождающиеся с пережитками околоплодных оболочек, которые они сохраняют и носят на шее как амулет. При смене времен года они выходят ночью с пучками укропа сразиться с колдунами, которые, в свою очередь, вооружены колосьями пшеницы. От этой битвы зависит судьба урожая. Правда, делается все это во сне, в воображении этих людей. Инквизиции, даже не прибегая к пыткам, удалось убедить "хорошо идущих", что они сами колдуны и что они бывают на шабаше, но наказание к ним не было применено, так как в Италии к 1650 году за колдовство не наказывали. Гинзбург поместил "хорошо идущих" Фриуля в более широкий контекст и провел параллель между их обрядами и символической битвой зимы и весны, зимы и лета. Он устанавливает связь между "хорошо идущими" и шаманами в силу материальности их сновидений, во время которых идет битва за урожай, а также сходства с процессиями мертвецов или кортежем, сопровождающим богиню плодородия (Диану, Иродиаду или других). "Епископальный канон" и другие произведения до XVI в. свидетельствуют о распространенности подобных легенд во всей Европе, что, безусловно, способствовало зарождению мифа о шабашах.

В более общих чертах можно сказать, что исследования все более низких слоев общества раскрывают новые масштабы во времени и пространстве языческих пережитков в христианском мире. Изучение народного искусства полуострова, в частности в Мец-цоджорно, проведенное итальянскими этнологами и историками (Вономо, де Мартино, Ломбарди Сатриани, де Роза, а также Гинзбургом), выявило наличие вакхических дохристианских обрядов и пережитков язычества, слившихся с христианством или принявших его форму. Многочисленные данные подтверждают это. Так, в XVII в. иезуиты-миссионеры обнаружили, что на юге Италии крестьяне верят кто в сто, а кто в тысячу богов. И только сто лет спустя Бенедикт XIV вынужден был запретить в папском государстве кортежи обнаженных людей в честь бога Пана (1742 г.) и танцы и игры в масках в честь бога Вакха (1748 г.), хотя на Масленицу люди могли еще позволить себе войти в церковь ряжеными и в масках. В Бискайе и баскских районах сохранились гроты, источники, камни, то есть места языческих культов, с которыми связана легенда о главной волшебнице Мари, обитающей на вершинах гор. Ее называют также Хозяйкой или Госпожой. Это поверье было живо еще совсем недавно. В Бретани в начале XVII в. Ноблец с удивлением встретил жителей, исполняющих культовые обряды, посвященные Луне и источникам.

В тех же местах (в нижней Бретани) так повелось, что перед новой Луной люди встают на колени и молятся на нее, а в первый день нового года к источникам приносят жертву - кусок хлеба с маслом.

Такой же обычай был отмечен К.Томасом на Британских островах в начале Нового времени. Английский автор XV в. с прискорбием констатирует, что люди поклоняются Солнцу, Луне и звездам. В 1453 г. в Стентоне мясник и землепашец предстали перед судом за то, что утверждали, будто других богов, кроме Солнца и Луны, нет. В XVII в. пуританин Р. Бакстер в приходе Киддермйнстер обнаружил, что многие прихожане настолько невежественны, что для них Христос - это Солнце, а святой дух - Луна. В том же XVII в. В. Камден доносит, что дикие ирландцы, как и крещенные Ноблецом бретонцы, преклоняют колено перед новой Луной и читают "Отче наш". Подобный обряд отмечен в то же время в Йоркшире, а в Лондоне в 1641 г. существовали секты «сатурнитов» и «венерианцев», поклонявшиеся этим обожествленным планетам.

В 1590–1630 гг. в Люксембурге, где свирепствовали гонения на ведьм, был еще жив, правда в измененном виде, культ богини Дианы, которая называлась там «Жэн». Статуи этой богини сохранились в большом количестве до XVII в. О смешении, в результате распространения христианства различных религий, свидетельствует текст молитвы, который был засвидетельствован в суде 1626 г. по обвинению в колдовстве одной сельской жительницы. Этот текст представляет собой поэму в стихах, где речь идет о Христе и кресте, Св. Иоанне и дьяволе, деревьях, травах и цветущих лугах, Деве Марии и божествах, называемых «Энежи» (возможно, искаженное "Эвмениды"). К этим разрозненным фактам можно добавить еще веру в чертей, отличных от того Сатаны, каким его представляла Церковь; они обыденны, как полезны, так и вредны, крестьяне же стараются использовать их в свое благо.

Приведенные факты, разрозненные во времени и пространстве и которые могут быть дополнены при более глубоком исследовании, подтверждают слова Фрейда: "Христианские народы плохо крещены. Под глянцем христианства они остались, как и их предки, варварами, поклоняющимися многим богам". Заключение, конечно, общего характера, но исследователи европейской истории XV–XVII вв. не могут его игнорировать. Это, кстати, подтверждается исследованиями начала XX в. на юге Кампаньи.

Тем не менее неполная христианизация, пережитки многобожия и старых религий не означают наличия культа плодородия, осознанного язычества и тайных обществ с антихристианскими службами. Единственно, о чем можно с уверенностью сказать, так это о религиозном сплаве, особенно в деревнях, новой веры со старыми поверьями. Но население считало себя христианами, не причастными к вере, заклейменной Церковью. К своему удивлению, оно узнало от проповедников двух Реформ, что язычество вездесуще. Для народа язычество было разбитым зеркалом, взорвавшейся Вселенной. Остатки его, конечно, сохранились в видоизмененных именах божеств и отношении к колдовству, но пантеона богов уже не было, так же, как и жрецов (или жриц) и самого догмата. Возможно, что язычество было живо, но оно не было осознанным и управляемым. Так все-таки были шабаши или нет? Вслед за такими историками, как Мандру, Трево-Ропер, Томак и Кон, я склонен к отрицательному ответу. Авторы, признающие существование в средневековье язычества как системы, которая позже приобрела сатанинский вид, опираются, как и Мишле, на исторические документы последующего периода XVI и XVII вв. - произведения по демонологии и отчеты о процессах. С другой стороны, неясно, каким образом подпольные общества, насчитывающие тысячелетнюю историю, могли вновь возродиться. Непонятно также, почему такие инквизиторы XIV в., как Бернар Ги и Николау Эймерих, ничего не говорят о сектах Люцифера, если они в то время существовали. Кроме того, Мюррей и ее последователи, цитируя шотландские и английские документы XVI–XVII вв., приводят их не полностью. В отчетах судов они не приводят фантастические детали, так что описание шабашей становится правдоподобным. При полном прочтении этих документов оказывается, что ведьмы летали на шабаш на метле, могли превратиться в жабу, а не только поклонялись козлу и занимались людоедством. Наконец, почему обрядовую человеческую жертву у евреев считать выдумкой, а у ведьм - правдой? Так получилось, что целая историческая школа проводила исследования документов недостаточно корректно. Кроме того, эти документы - книги по демонологии и судебные протоколы составлены представителями правящей культуры, которая сама насаждала этот страх. Безусловно, люди той эпохи использовали магические действия с целью нанесения ущерба. Но, судя по документам, в этом случае речь идет об отдельных колдунах, а не сообществах. То же самое можно сказать об Африке ХХ в.: трудно предположить, что там существуют организованные общества "ночных колдунов", хотя население твердо верит в их реальность.

Прежде чем приступить к изучению различных периодов и фаз, спросим самих себя, что, собственно, означает этот нарисованный и выгравированный мир? Нам до сих пор неясен тайный смысл этих посланий наивного искусства. Если приглядеться, наскальное сахарское искусство вовсе не является простой хронологией событий в цвете. Если это и временное их перечисление, то в ничтожной мере. Больше всего поражают естественность этого искусства, прекрасные натуралистические гравюры, кажущиеся более древними, чем сама живопись.

Поначалу всем хотелось видеть в сахарской графике выражение религиозности в ее первичной форме, как в Европе. Психологи утверждают, что сей выбор сюжетов отражал занятия авторов. Это вполне возможно, хотя перенос наших современных понятий на представления людей, живших несколько тысяч лет назад, не совсем научен.

Очевидно, что в графических и живописных наскальных сценах отражены представления древних о мифах и о сверхъестественных силах. Тогда картины сразу становятся понятными. Не остается никаких сомнений в их характере, и нам понятны проблемы, заботившие авторов рисунков.

Речь идет о плодородии. Ритуальная жертва приносится не только для того чтобы охота, рыбалка или любое другое занятие, от которого зависит жизнь группы, были удачными: жертвоприношение адресуется источникам этой жизни. И в наше время уже не запрещено смотреть правде в глаза. Надо понять реальность сцен, позволяющих объяснить отношения, существующие между жизнью и плодородием посредством сексуальности. Примитивная сексуальность. Наши обитатели неолита констатируют исчезновение воды и животных, которыми они питаются нарушением воспроизводства. Тогда через секс обращаются к Высшему Существу. Именно его молят о вмешательстве. И вот становится очевидным, что эти яркие изображения являются самой высокой формой религиозной общности простых людей, населявших Сахару 5 – 6 тысяч лет назад.

Говоря о сахарском наскальном искусстве, часто употребляют термин «графизм». Это означает, что выгравированное или нарисованное послание является формой общения. Подчас это больше, чем просто сочетание условных значков, через которые мы выражаем свои мысли. Не надо забывать, как были созданы алфавиты. Любой рисунок, любая гравюра, любая живопись – это настоящее сообщение о том, что пытается передать нам автор. Даже в наши дни туареги, проходя через ущелья Тиратимина в районе Иммидира, часто оставляют отпечатки своих сандалий, являющихся их визитной карточкой.

Мы должны и можем расшифровать наскальные изображения. Пусть это будет субъективно. Потребуется много времени, чтобы прийти к согласию по этому поводу, тем более если мы примем во внимание склонность некоторых археологов верить в чудеса, – это часто усложняет поиск.

Период бубала

Известно, что самые прекрасные произведения почти всегда являются самыми древними, и этому есть простая причина: художественное выражение тесно связано с экономическим базисом. С появлением первых людей неолита плодородные земли Сахары вполне могли обеспечить их существование. Со временем все резко изменится. Результатом станет ускоренная деградация – от способа самовыражения до полного исчезновения этой формы искусства.

Анри Лот, которому мы обязаны наилучшей попыткой хронологической классификации наскального искусства, предложил назвать все наиболее древние произведения «периодом бубала», или «охотников». Речь идет о прекрасных натуралистических гравюрах, изображающих обширную фауну, называемую «эфиопской» и включающую слонов, носорогов, гиппопотамов, жирафов и крупных быков. Этот список нужно дополнить целым «кортежем» мелких животных: крокодилом, страусом и так далее. Лот также приобщает сюда все рисунки, посвященные магическим ритуалам. Некоторые из картин на эту тему стали знаменитыми. Они в основном изображают человека, вырядившегося в зооморфную маску, иногда с надетым на голову головным убором – похожим на те, которые носили германские ландскнехты XV века. Нет сомнения, что этот человек – служитель культа, так как он всегда изолирован от окружающей его группы. Эта группа может состоять и из животных. Известна одна очень красивая гравюра, где «колдун» тянет за собой без видимых усилий носорога. Животное лежит на спине. Оно было убито во время охоты этим человеком. Назидательный характер сцены бесспорен. Но она – не единственная, связанная с магическими ритуалами. Существуют, например сюжеты, изображающие женщин в специфических позах, что явно напоминает о понятии плодородия. В целом рисунки делятся на две группы – обряды охоты и ритуалы плодородия.

Эти большие и прекрасные натуралистические изображения периода бубала зачастую пренебрегались в пользу живописи последующих эпох, более зрелищных, но не таких прекрасных с художественной точки зрения.

Но к концу первой эпохи, кажется, произошло что-то значительное.

September 16th, 2014 , 07:05 pm

До прихода христианства наши предки никогда не испытывали чувства стыда. Они не знали, что это такое. Более того, древние славяне относились к любым проявлением телесности и сексуальности как к увлекательной игре или как к трепетной драме, основные герои которой - боги, а потом уже все остальные, вроде людей. Судя по отзывам первых христианских летописцев, наши предки жили в таком разврате, что невозможно было даже подумать об этом, не получив небесной кары. Поэтому сведения о сексуальной жизни древних славян настолько скудны - не поднималась рука у первых монахов писать о таком разврате.

Соотносить свободу древних людей именно с сексом по меньшей мере странно. Точно так же они относились, например, к смерти. Отсюда зверские с нашей точки зрения ритуалы, жертвоприношения и инициации, каннибализм и массовые убийства. Практически все древние ритуалы (это касается не только славян, а вообще практически любых первобытных племен) имели характер своеобразной диалектической триады «жизнь - смерть - жизнь». Эта схема лежит в основе всех земледельческих культов, эротических культов плодородия, жертвоприношений, свадебных и других обрядов. Более того, она является схемой миропонимания древнего человека. Временный переход в другое состояние, будь то смерть или свальный грех, не воспринимался трагически ни убиваемыми, ни убийцами, ни насильниками, ни жертвами. Повторюсь ещё раз: наши предки не имели представления о том, что это может быть плохо. Они всего лишь старались соответствовать хаотическому и безжалостному ритму Вселенной, в которой они существовали, наблюдая за остальными живыми существами, за силами природы, за дикими зверями и птицами, насекомыми, грозами и огнём. В своем стремлении к разврату и жестокости они не были ни развратными, ни жестокими. Они были частью мира, в котором жили, который пытались постичь, как дети постигают мир взрослых - подражая и повторяя.

Культ фаллоса

По общественному устройству и поэтапному пониманию мира древние славяне ничем не отличались от любых других первобытных племён: они вовремя перешли от матриархата к патриархату, то есть от культа великой матери к культу отца. Существует мнение, что это произошло одновременно с осознанием непосредственного участия мужчины в зачатии. Если раньше древние люди не связывали половый акт с рождением ребёнка, то есть не относились к семени как к жидкости, зачинающей жизнь, то в определённый отрезок времени в головах наших предков сопоставились несколько фактов, и они поняли, что без участия отца в процессе зачатия новой жизни быть не может.

Таким образом, с момента перехода к патриархальному строю древние славяне постепенно изменяли все свои космогонические представления о сотворении мира и большинство богов заменили богинь в немногочисленном пантеоне. По новой версии первое божество разорвало хаос с помощью фаллоса, лишив пустой мир девственности и населив его живыми существами. Естественно, мужской репродуктивный орган стал наделяться новыми смыслами и отожествляться с космической силой рождения всего сущего. Славянское название фаллоса - гоило, что значит «оживлять, дарить жизнь». Отныне изображение мужского полового органа являлось символом упорядочивания хаоса, и статуи всех божеств древних славян стали выполняться в форме фаллосов с лицом бога или его атрибутом в верхней части колонны. Обычно такие деревянные скульптуры венчали шапки, что ещё больше делало их похожими на чёрные члены бога, взрывающие святую и непознанную землю.

Часто так изображали бога весны, солнца и плодородия Ярило. Корень «яр» до сих пор используется в русских, белорусских и украинских словах, обозначающих страсть и силу, а славянский глагол «ярити» означал движения, совершаемые мужчиной во время полового акта. Несомненно, Ярило - одно из самых фаллоктенических божеств в восточноевропейском пантеоне. Шуточные похороны Ярила, соломенной куклы с огромным фаллосом, сопровождались эротическими игрищами и оргиями. Ярилов день был одним из важнейших земледельческих календарных праздников (после прихода христианства он стал Юрьевым днём и превратился в церковный праздник). Остальные славянские боги тоже носили ярко выраженный фаллический характер. Будь то Сварог, отец-прародитель, который как раз и разогнал хаос и сотворил мир, бог солнца Даждьбог или Перун, бог грома и молний, - все они изображались в виде деревянных идолов.

Со временем фаллос наделили силой такой мощи, что им можно было осенять, лечить и снимать проклятия. В некоторых источниках есть версии того, что современные церкви своей купольной формой напоминают как раз те самые деревянные идолы. Впрочем, вряд ли это может кого-то оскорбить или обидеть, потому что нет ничего плохого в том, что древние наши предки ценили животворящую силу половых органов. О мозге и сердце они вряд ли знали, душу только начинали чувствовать внутри себя, таким образом, всё их мировоззрение крутилось вокруг простейшей животной силы плодородия. И это никоим образом не делает их варварами или развратниками. В этом не было стыда или греха, был лишь простительный страх перед смертью, танатосом и естественное желание противопоставить ей силу воспроизводства и жизни - эрос. То есть фаллос в прямом смысле разрывал хаос, беспощадную и глубокую черноту, в которой жили наши предки, передвигаясь ощупью сквозь непознанное.

Девственность

Если славянский жених обнаруживал, что его новоявленная жена девственница, он в гневе мог отказаться от неё, ведь это значило, что бедняжка так никому и не приглянулась до свадьбы - значит, порченая. Девственность у древних славян не имела совершенно никакой ценности. Как только девочки вступали в период полового созревания, с них снимали детские рубашки и надевали понёву - своеобразную набедренную повязку, знак готовности вступления в активную половую жизнь. С этого момента девочка превращалась в блудницу. Но не в том смысле, к которому мы привыкли, а в смысле, что она могла блуждать, бродить, искать подходящего жениха. Причем чем больше у будущей невесты было партнёров, тем выше она ценилась, тем больше знала и умела. Что касается беременности - тут тоже было всё под контролем, славяне прекрасно разбирались в травах и знали такие надежные контрацептивы, которые нам и не снились. Половых инфекций тоже не существовало, как не существовало и осуждения. Так что незамужние девушки могли с радостью отдаться понравившемуся парню в любом удобном для этого месте.

Свадьба

Если иностранному путешественнику или христианскому летописцу нужно было представить наших предков в самом худшем виде, то нужно было обязательно описать дичайшие свадебные обряды. Как огромный парень со светлыми волосами и кожей цвета меди (буквальное описание типичной славянской внешности) в наброшенной на спину волчьей шкуре кидался в толпу девушек, пасущихся на лугу, и хватал самую привлекательную, после чего исчезал вместе с добычей, переброшенной через могучее плечо. Остальные же, ничуть не удивившись, продолжали куролесить на лугу, собирать травы, жечь костры и плести венки. Возможно, так оно и происходило. Однако, скорее всего, вор заранее договаривался с жертвой на одной из предыдущих «вечеринок» и такие дикие браки совершались по взаимному согласию. Однако умыкание невесты - это круто, зрелищно и эффектно. Поэтому их крали, а они подыгрывали, бледнея от счастья.

Это ритуалы, а сами браки заключались как раз на таких вечеринках - игрищах, где бродили блудницы из разных сел (к слову, им было лет по 12–14), выслеживая себе женихов, а женихи рассматривали невест во время танцев, оценивая их страстность и внешние данные. На таких игрищах, упомянутых у Нестора Летописца и в «Повести временных лет», юноши и девушки из разных сел танцевали на лесных полянах, заигрывая друг с другом, частично обнажаясь, переглядываясь и совершая страстные движения телами. Пары, сильно приглянувшиеся друг другу, уединялись, чтобы предаться любви и обменяться перстнями, сговорившись о следующей встрече, которая могла по совместительству оказаться свадьбой.

Когда юная жена переезжала в дом мужа, родственники провожали её так называемыми соромницкими песнями, в которых детально описывали ей будущую первую брачную ночь и вообще всё, что ждёт её в постели с мужем. Такие песни пели в русских, белорусских и украинских деревнях вплоть до конца XIX века, а по содержанию они были настолько неприличны, что бедные монахи отказывались передавать их текст в летописях, ограничившись лишь, подобно Нестору, фразами вроде «срамословят перед отцами своими».

Культ плодородия

Афанасьев писал, что смысл язычества заключается в обожании природы, в её одушевлении, обожествлении. Наши предки занимались земледелием, рассматривая изменения, происходящие в земле, как явления женского организма. Отсюда и выражение «мать сыра земля», которое понималось тогда буквально. Наши предки уже знали, что женщина плодоносит не сама по себе, для этого нужно участие мужчины, совокупление, некий сексуальный акт. И если нет стыда в материнстве, значит нет стыда и в акте совокупления. Таким образом, человеческая плодовитость и плодородие земли имели в сознании древних славян самую тесную связь. Силу растений и земли использовали для лечения бесплодия у людей и, наоборот, сексуальную силу человека очень часто направляли на стимуляцию сил земли. Особенно это касалось весенних ритуалов, чтобы пробудить землю от долгого зимнего сна, славяне веселили её, как могли, обряжаясь, заголяясь, смеясь.

Особенно часто землепашцы любили заниматься сексом с женами и любовницами прямо на вспаханном поле, изливая при этом семя на землю, таким образом передавая ей свои силы, свою страсть. Известно, что такие ритуальные совокупления совершались на территории России и Украины вплоть до конца XIX века. Позже этот обычай немного упростился - пары просто катались по полю, имитируя половой акт. Мужчины могли сеять зерно без штанов или вовсе обнажёнными, мастурбировать перед посевом, орошая землю спермой. Если сеяла женщина, она выливала на вспаханную землю семя мужа. Во время засухи женщины выходили на поле и задирали подолы, показывая небу гениталии, чтобы небо возбудилось и оросило землю небесным семенем - дождём.

Оргии

Выше уже шла речь о лесных сборищах молодёжи, на которых творили они разные непотребства. Со временем такие сборища перестали проводиться часто и стали чем-то вроде современных карнавалов. Самое веселье происходило, конечно, в весенне-летний период, в период священный, посевной. Оттуда всем известная ночь Ивана Купалы, Русальная неделя и многие другие русские праздники, связанные с пробуждением природы после зимней спячки.

Вот, например, что пишет о ночи 24 июня игумен Памфил: «Мало не весь град взметётся и взбесится, стучат бубны и глас сопелий и гудут струны, жёнам же и девам плескание и плясание, главам их накивание, устам их неприязнен клич и вопль, всесквернённые песни, бесовская угодия свершахуся, и хребтом их вихляние, и ногам их скакание и топтание; туже есть мужем же и отроком великое прелщение и падение, но яко на женское и девическое шатание блудное им возърение, такоже и жёнам мужатым беззаконное осквернение и девам растление».

Известно, что подобные вакханалии совершались на Руси до XVI века и даже позже, несмотря на запреты церкви. Такие ритуалы имели огромное значение для наших предков, в первую очередь они несли очистительную функцию. Человек на одну ночь становился зверем, демоном, пускался во все тяжкие, рвал голос в диких криках, буквально катался по земле, исходя спермой и слюной, заходился в припадках истерического смеха, обливался слезами. Потеряв на время человеческое обличье, он должен был снова его обрести, омывшись в реке (недаром праздник Ивана Купалы переименовали потом день Иоанна Крестителя, потому что древнее славянское «купание» после разнузданной ночи - не что иное, как своеобразное крещение). Омытый, выпустивший демонов, он снова был готов к тяжелейшей работе в поле, и поле, орошенное его семенем и слезами, было оплодотворено и лежало под его плугом, подобно огромной женщине, покорно раскинувшись, вынашивая плод.

Подобные оргиастические ритуалы давали толчок силам природы, человек утрачивал свою индивидуальность и сливался с природой в единое живое целое, как будто изнутри подталкивая землю к плодородию, небо - к дождю, женщину - к рождению детей. Оргия давала древнему человеку возможность создать себя заново, снова выйти из чёрного хаоса плоти, из предформенного состояния сплет нных семян и ветвей, чтобы, омывшись утренней росой, родиться заново.

Вода

Наряду с энергиями огня и воздуха славянами очень ценилась очистительная и животворящая энергия воды. Небесная вода дождями лилась в земную - реки, озёра и родники, переливая с неба в землю божественную энергию и целебную силу. Вода очищала, исцеляла, оживляла, выталкивала всё нечистое, принимала всё доброе и святое. На воде гадали, ворожили, колдовали, на воду наговаривали, шептали и пели. Водой окропляли и орошали. В банях женщины рожали. Естественно, что и совокуплялись славяне чаще всего в воде. Летом устраивали на берегах рек или на плотах в озерах настоящие оргии, зимой тем же самым занимались в банях, в которых не было разделения на женские и мужские дни, поэтому совместное омовение очень часто сопровождалось сексуальными играми и оргиями. Такие оргии носили ритуальный характер - их устраивали либо в периоды засухи, чтобы растолкать, разбудить замершие силы природы, либо, наоборот, во время чрезвычайного природного буйства, чтобы самим зарядиться от могучего природного изобилия.

Ряженые

С древнейших времен славяне любили рядиться, изменяя свой внешний облик с помощью масок и звериных шкур, ярких тканей и лент. В основном ряженье носило обрядовый характер, но иногда славяне обряжались только, чтобы посмеяться. Смех, кстати, тоже носил сакральное значение для наших предков, особенно в совокупности с тем, над чем мы, например, смеяться не любим - со смертью и сексом. Отсюда шуточные похороны и сжигания различных кукол (похороны Ярила, маленькой куклы с сильно выраженным фаллосом, похороны Костромы, сжигание Масленицы, игры в умруна, когда хоронили живого человека и он потом со смехом воскресал и т. д.).

Чаще всего славяне использовали маски быков, козлов или лошадей. Это связано с тем, что этим животным приписывалась плодовитость и большая половая сила. Маска быка - один из древнейших символов славянской эротической игры, по мнению некоторых учёных, этот символ восходит к древнегреческой дионисийской традиции. Накинув на спину звериную шкуру и закрыв лицо маской, человек освобождался от моральных правил и норм, становился диким и мог творить непотребные вещи.

К слову о ряженых, сохранились упоминания об обмене одеждой женщин с мужчинами, или, попросту говоря, травестизме. Этот обычай тоже уходит корнями в глубокую древность и был распространён по всей Европе, начиная с античности. О его истинном смысле учёные ведут споры до сих пор. Одной из наиболее распространённых версий считается, что таким образом достигается полная неузнаваемость. С. В Максимов пишет об этом обычае, что когда мужчина и женщина, переодетые в одежду друг друга, начинают взаимодействовать, детей выталкивают из избы, потому что в игре они позволяют себе большие вольности.

Переодевания в звериные шкуры, как правило, сопровождались теми самыми «бесовскими игрищами», о которых упоминали многие летописцы, и даже современные учёные в своих работах называли их варварскими и циничными, упоминая, что умышленно пропускают некоторые особо непотребные пассажи. Однако та распущенность, которая, по мнению некоторых исследователей, была присуща древним славянам, имела исключительно обрядовое значение. Подобные игрища проводились во время главных праздников, связанных с земледельческими циклами - посева и сбора урожая, днями зимнего и летнего солнцестояния. Плодовитость животных, в которых рядились наши предки, имела в их сознании крепкую связь с плодородием. Путем совершения таким обрядовых игрищ они стремились передать плодовитость этих животных земле, чтобы получить обильный урожай.

Нагота

Полностью или частично обнажаясь, наши предки взаимодействовали с силами природы в ритуалах плодородия, во время посева и сбора урожая или со сверхъестественными силами, колдуя и ворожа. Нагота была одним из главных сакральных оружий славян, но при этом они, например, никогда не спали полностью обнажёнными, потому что боялись злых сил. Снимая с себя одежду, человек переставал быть человеком, сливался с природой, мог опять же воздействовать на неё изнутри. Увидеть цветущий папоротник в ночь Ивана Купалы можно было только обнажёнными; если девушка переночует голой в лунную ночь или пройдёт через поле под ярким солнцем в полдень, она может забеременеть. Девушки часто гадали на суженых, полностью раздевшись. Обнажённые мужчины, обвешанные зелёными ветками, «прогоняли змея» в обряде против засухи. Голые люди обходили деревни, оберегая их от эпидемий и болезней; женщины ходили обнажёнными вокруг своих домов, рассыпая зерно, тем самым уберегая домашних от нечистой силы.

Считалось, что хлеб должен сеять голодный, а лен - голый, чтобы вызвать сострадание у матери-земли, чтобы она захотела своих детей одеть и накормить.

Славяне обнажёнными катались по росе и купались в ледяных ручьях. Такие ритуалы носили не только магический, но и профилактический характер - благодаря им наши предки меньше болели. Голыми прыгали через костёр на праздники; обнажённые до пояса знахарки лечили детей, прижимая их к груди, ходили вокруг бани и шептали заговоры. Чтобы дети не кричали во сне, мать, раздевшись донага и распустив волосы, три раза перешагивала через колыбель.

Снимая одежду, славяне возвращались в ещё более древнее своё детство, когда нагота их была естественной, а потому они были ближе к природе.