Святая мученица елизавета в чем помогает. Икона святой мученицы елизаветы

У каждого человека в жизни - свой собственный путь. Им он либо спасается, либо проживает жизнь себе в осуждение. В этом смысле богатство и нищета, достаток и бедность, обеспеченность и нужда не являются сами по себе ни добродетелями, ни условиями спасения. Все зависит от того, как именно распорядится человек своими жизненными обстоятельствами. Если во славу Божию, то и бедность с нищетой ему не помеха. И богатство со славою - не зазор. И хотя, как свидетельствует Священное Писание, весьма трудно богатому войти в Царство Небесное, но и бедному отнюдь не легче. Как легко нуждающемуся человеку впасть в озлобление и зависть, воспылать жаждой насилия и мести, искуситься желанием завладеть чужим богатством. В свою очередь, исключительно тяжело и богатому не возгордиться, не надмиться, не испытать чувство превосходства над «неудачниками» и «босяками»…

Елизавета Феодоровна родилась в среде сильных и славных мира сего. Она появилась на свет 1 ноября 1864 года в немецком городе Дармштадте, в доме на Вильгельминенштрассе. Ее мать Алиса была дочерью королевы Англии Виктории, а отец Теодор Людвиг IV - Великим герцогом Гессенским. Родители Эллы - этим уменьшительным именем звали когда-то великую русскую святую - по характеру и образу жизни были деятельными и добрыми христианами. Их подданные были вправе считать себя счастливыми людьми. Находясь под началом высоконравственных, глубоко верующих и порядочных правителей, они имели все возможности для развития собственной души. Это был тот самый случай, когда власть имущие благодатно воздействуют на нравы народа и выправляют все его общественные изъяны личным примером благочестия.

Только жизнь во Христе полностью меняет человека - вне зависимости от его материального состояния и сословия, к которому он принадлежит.

Мать Эллы - Великая герцогиня Алиса после смерти воспринималась немцами как подлинная мать страны, как образец примерной семейной жизни, как мать прекрасно воспитанных детей, как эталон добрых нравов и любви к простому человеку. В лоне этой поистине благородной семьи воспитывалась и Элла, будущая преподобномученица земли Русской, и будущая императрица России - святая страстотерпица Александра Феодоровна, тогда еще Аликс, младшая сестра Эллы.

У Великой герцогини Алисы, покинувшей Англию и поехавшей вслед за мужем в Германию, была благороднейшая особенность души, унаследованная ею от матери - королевы Англии Виктории. Она всю свою жизнь делами утверждала два главнейших для спасения души христианских принципа - покаяние и милосердие. Герцогиня Алиса органически тяготела к благотворительности.

В книге графини А. А. Олсуфьевой, фрейлины Великой княгини («The Grand Duchess Elisabeth Feodorovna of Russia». Лондон, 1923), мы находим следующие характерные строчки: «Елизавета Феодоровна получила от матери раннее образование, которое подготовило ее к высокой судьбе. Эта мудрая и нежная мать вложила в сознание детей с ранних лет главный принцип христианства - любовь к ближнему.

Она сама, всегда в душе оставаясь англичанкой, глубоко полюбила свою новую страну; наделенная тактом и рассудительностью, она много занималась благотворительностью и в течение короткой жизни обеспечивала благосостояние немецкого герцогства, как никто до нее… Великая княгиня Елизавета претворила материнский завет о милосердии в жизнь - великодушием в поступках и сдержанностью в речи. Она никогда не позволяла себе сурово критиковать кого-либо и всегда находила мягкое оправдание человека, совершившего промах». Младший брат Эллы, Эрнст Людвиг, также отмечал в свое время, что Елизавета Феодоровна, посвятив себя нуждающимся и больным, доказала, что была «истинной дочерью Великой герцогини Алисы».

Живая любовь к страдающему человеку, наряду с красотой и изысканностью великогерцогского стиля жизни, выдающиеся люди, бывавшие в гостях у родителей - музыканты, композиторы, художники и поэты, - все это способствовало формированию в Элле исключительно нежной и тонкой души, восприимчивой ко всему возвышенному и доброму, а также способности неподдельного человеческого участия в судьбах нуждающихся и обездоленных, высокой требовательности к себе и потрясающей личной скромности и смирения, бравших свой исток из неукоснительного соблюдения заповедей Христовых.

Великолепный замок, в котором жила семья Эллы, был частично превращен ее отцом в музей, куда собирались картины известных художников (среди них - Гольбейн-младший), витражи, редкие экспонаты флоры и фауны. Это соседство самым положительным образом влияло на развитие эстетического чувства у всех детей.

Родители постоянно брали с собой детей в больницы и приюты, раскрывали им глаза на человеческую боль, учили сострадать чужому горю. Дети дарили пациентам цветы, общались с ними и располагали к себе сердца больных своей непосредственной искренностью и сердечностью.

«Каждое утро по субботам, - вспоминал Эрнст Людвиг, - мы должны были относить букеты цветов в (…) госпиталь на Мауэрштрассе и, поставив цветы в вазы, дарить их разным пациентам. Таким образом мы преодолевали робость, часто свойственную детям… и становились друзьями со многими пациентами и безусловно обучались иметь симпатию к другим. Здесь не было возрастных ограничений; даже самые юные среди нас должны были идти в больницу».

Вот что писала шестилетняя Элла своему отцу: «Дармштадт, 29 декабря 1870. Мой любимый папа, я желаю тебе счастливого Нового года. Мама поставила твою фотографию в нашей комнате для школьных занятий. Мы были в мэрии города, там бедные дети получили рождественские подарки, а их папы - на войне. Прощай, любимый папа. Твоя послушная, любящая тебя дочь Элла».

Тогда шла война между Пруссией и Францией, и практически весь великогерцогский дворец был обращен в госпиталь для раненых.

За ними ухаживали все знатные дамы Дармштадта. Какая аналогия прослеживается здесь с Кремлевскими палатами и с будущим лазаретом Марфо-Мариинской обители в Москве, где во время Первой мировой войны Елизавета Феодоровна и другие женщины из высшего света будут также ухаживать за ранеными, слать на фронт тюки с вещами, подарки и продовольствие!

Отец Эллы Теодор Людвиг, как и его супруга Алиса, также помогал создавать в семье здоровую христианскую атмосферу. Там не было ни чувства превозношения от своей принадлежности к знатному роду, ни барской надменности и высокомерия в отношениях с подданными. Как уже было сказано выше, судьбы простых людей, страдающих и нуждающихся, были поставлены в семье Эллы во главу угла. Данная им от Бога власть и влияние воспринимались Великим герцогом Людвигом и его супругой Алисой исключительно как почетное бремя ответственности за устроение судеб тех, кто был вверен их попечению самим Богом.

Кроме того, в личных отношениях Людвига и Алисы царили любовь и мир, сердечное тепло и полное духовное родство. «Я надеюсь, что мой любимый Луи сегодня вечером будет снова со мной, - писала Алиса матери, королеве Виктории, - это такой прекрасный повод для радости и благодарности. Когда он рядом со мной, все заботы растворяются в покое и счастье». Какое благостное влияние оказывали эти чуткие и заботливые родительские взаимоотношения на детей!.. Добрый и уютный быт, беседы на возвышенные темы, регулярное общение с детьми, забота об их духовном и физическом здоровье, частые выезды на природу и путешествия - все это благодарно запечатлевалось мягкой детской душой, придавало ее развитию нужное и спасительное направление.

Великая герцогиня Алиса Гессенская серьезнейшим образом относилась к своему материнскому долгу, неотделимому от христианской веры. Именно в этом отношении, по мнению многих исследователей ее биографии, был сокрыт один из основных источников будущего духовного процветания ее детей.

Элла прекрасно рисовала, любила классическую музыку, сама музицировала, вышивала. Сегодня Красный зал воссозданного после Второй мировой войны Гессенского дворца хранит ее изумительные детские рисунки и шитье.

Любимой святой Эллы была Елизавета Тюрингенская, дочь венгерского короля, ее дальняя родственница, жившая в первой половине XIII века. Выданная за ландграфа тюрингенского, она рано овдовела и была изгнана из своих владений. Елизавета долго скиталась, жила с нищими, перевязывала их раны, носила грубую одежду, спала на голой земле, ходила босая и была образцом христианского смирения. Ее подвижнический образ жизни весьма привлекал Эллу, всегда стремившуюся к христианскому совершенству и уже в ранней юности прикровенно понимавшую, что без внутренней духовной аскезы и строгого воздержания его никогда не достичь.

Трагическая смерть младшего брата Эллы Фридриха и ранняя смерть ее матери, скончавшейся от дифтерии в тридцать пять лет, подвели черту под счастливым детством девочки и поставили ее на следующую ступень духовного роста - христианского осмысления жизни как Креста, хранения чистоты юности и дальнейшего осуществления главной жизненной цели - спасения души через деятельную любовь к ближнему. Она самоотверженно помогала во всем отцу, стараясь облегчить его горе, ухаживала за сестрами, вела хозяйство по дому. Много позже, незадолго до казни Елизаветы Феодоровны в 1918 году под Алапаевском, ее большевистская охрана искренне удивлялась, как эта дама из высшего света ловко, будто кухарка, орудует в заточении кастрюлями и чувствует себя на садовых грядках как дома.

"Отпусти, прости моим злодеям:
И они не знают, что творят!!"

ЕЛИСАВЕТА ФЕОДОРОВНА
(20.10.(1.11.)1864, Дармштадт (совр. земля Гессен, Германия) - 18.07.1918, близ г. Алапаевска Верхотурского у. Пермской губ., ныне в Свердловской обл.), прмц. (пам. 5 июля, в Соборе Московских святых, в Соборе С.-Петербургских святых, в Соборе Костромских святых и в Соборе новомучеников и исповедников Российских), вел. кнг. Полное имя - Елизавета Александра Луиза Алиса (в семье ее называли Элла), крестное имя Елизавета - в память о семейной прародительнице св. Елизавете Тюрингской. Дочь вел. герц. Гессенского Людвига IV и вел. герц. Алисы, урожденной принцессы Великобритании и Ирландии. Старшая сестра имп. мц. Александры Феодоровны. Получила хорошее домашнее образование, большое внимание уделялось музыке и рисованию. В семье детей воспитывали в христ. атмосфере, прививали милосердие, учили заботе о больных, формировали культуру общения с людьми разных социальных слоев. После смерти матери от дифтерии (14 дек. 1878) Элла воспитывалась в Англии под наблюдением бабушки, англ. кор. Виктории.

В нояб. 1883 г. врмштадте состоялась помолвка принцессы Эллы и вел. кн. Сергея Александровича, 3 июня 1884 г.- венчание в ц. Спаса Нерукотворного в Зимнем дворце в С.-Петербурге. Супруги жили во дворце Белосельских-Белозерских (Сергиевский дворец), построенном архит. А. И. Штакеншнейдером в 1846-1848 гг. на Невском проспекте. Здесь бывали члены имп. фамилии, гос. деятели, иностранные посланники, деятели культуры и искусства. Вел. княгиня участвовала в домашних спектаклях, в постановке «Евгения Онегина» исполняла роль Татьяны, Онегина играл цесаревич Николай Александрович.

Вел. княгиня знакомилась с историей России, учила рус. язык, брала уроки рисования у академика исторической живописи М. П. Боткина. Совместная жизнь супругов строилась на христ. началах. В духовной жизни на Эллу большое влияние оказывал муж. Как паломники они посетили Вышенский в честь Успения Пресв. Богородицы жен. мон-рь (в сент. 1886) и Св. землю (в сент.-окт. 1888), после чего вел. княгиня решила перейти в Православие. По законам Российской империи Элла имела право не принимать Православие. 1 янв. 1891 г. она написала отцу: «Вы должны были заметить, какое глубокое благоговение я питаю к здешней религии... Я все время думала, и читала, и молилась Богу указать мне правильный путь и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом оставаться так, как я теперь - принадлежать к одной Церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как и мой муж». Она отметила, что муж никогда не старался принудить ее к выбору правосл. веры, предоставляя это ее совести. «Как было бы просто,- продолжала она,- оставаться так, как теперь, но тогда как лицемерно, как фальшиво это бы было, и как я могу лгать всем, притворяясь, что я протестантка во всех внешних обрядах, когда моя душа принадлежит полностью религии здесь?! Я думала, и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более шести лет и зная, что религия найдена. Я так сильно желаю на Пасху причаститься Святых Таин вместе с моим мужем... Я не могу откладывать этого» (Миллер. 2002. С. 69-70). Во 2-м письме отцу, к-рый не одобрил ее решения, она писала: «...я лгала все это время, оставаясь для всех в моей старой вере... Это было бы невозможным для меня продолжать жить так, как я раньше жила» (Там же. С. 73). По просьбе вел. княгини для ее отца протопр. Иоанн Янышев составил «Пункты различия между православным и протестантским вероучением», на полях текста Элла оставила приписки. «Даже по-славянски,- писала она,- я понимаю почти все, никогда не уча его» (Там же. С. 74). В ответе брату Эрнсту она объясняла свое решение тем, что ее привлекает именно основа веры. «Внешние признаки только напоминают нам о внутреннем,- подробно описывала она свое состояние.- ...Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия и что я делаю это с верой, с глубоким убеждением и уверенностью, что на это есть Божие благословение» Кроме англ. кор. Виктории и сестры Виктории Баттенбергской родственники вел. княгини не одобрили ее решения. В письме от 5 янв. 1891 г. цесаревичу Николаю Элла подтвердила свое решение перейти в Православие: «...хочу сделать это к Пасхе, чтобы иметь возможность причаститься на Страстной неделе. Это великий шаг, т. к. для меня начнется новая жизнь, однако я верю, что Господь благословит такое решение»

13 апр. 1891 г., в Лазареву субботу, вел. княгиня перешла в Православие и приняла имя Елисавета. Согласно традиции, отчество Феодоровна давали нем. принцессам в честь почитаемой Феодоровской иконы Божией Матери. «Это событие, отпразднованное всей Россией совместно с величайшим из праздников христианских,- сообщал архим. Антонин (Капустин) в письме вел. кн. Сергею Александровичу,- имело свой отголосок и в Святой Земле, хранящей в своей признательной памяти живыми и цельными светлые образы августейших паломников 1888 г.». В память о Палестине архимандрит передал в подарок Е. Ф. «несколько античных вещиц», найденных при раскопках.

В связи с назначением Сергея Александровича московским генерал-губернатором 5 мая 1891 г. супруги прибыли в Москву и вначале расположились в Александринском дворце на территории Нескучного сада, затем переехали в дом генерал-губернатора на Тверской. Живя летом в окрестностях Саввина Сторожевского мон-ря, Е. Ф. регулярно посещала его службы и в церкви с. Ильинского Звенигородского у. Московской губ. Она продолжала изучение рус. языка и лит-ры с гофлектриссой Е. А. Шнейдер, помогала деревенским детям, открыла для них школу в с. Ильинском, занималась живописью. Сохранились портреты фрейлины Е. Н. Козляниновой (ГЭ) и З. Н. Юсуповой (частное собрание), выполненные Е. Ф. на высоком художественном уровне. Много рисунков Е. Ф. предоставляла для экспозиции на благотворительных выставках. 3 июня 1892 г. Е. Ф. присутствовала при освящении в Угличе дворца Димитрия Иоанновича, св. царевича Угличского и Московского, и открытии в нем музея отечественных древностей.

ПЕРЕХОД В ПРАВОСЛАВИЕ

В октябре 1888 года, ясной и тихой золотой осенью Великий князь Сергей Александрович, как председатель Императорского Православного Палестинского Общества (с 1882 года), прибыл с любимой супругой в Иерусалим.

Главной целью Палестинского общества в Святой Земле, по воспоминаниям Н. С. Балуевой-Арсеньевой, представительницы одного из самых старинных русских родов, была организация «обслуживания и приюта многочисленных русских паломников, до этого безбожно обкрадывавшихся и эксплуатировавшихся местным населением». Палестинское общество занималось также научно-исследовательской, благотворительной и просветительской деятельностью. С помощью Общества были выкуплены такие библейские святыни, как Мамврийский дуб, часть горы Голгофы и Гефсиманский сад.

Молодая чета Романовых побывала в Кане Галилейской, на горе Фавор и поклонилась величайшим святыням Гроба Господня.

На Елеонской горе Великие князь и княгиня приняли участие в освящении нового златоглавого храма во имя равноапостольной Марии Магдалины, одного из самых красивых в Иерусалиме. Непосредственная близость святых мест, где произошли самые важные для каждого христианина евангельские события, соседство страшной и спасительной Голгофы, высокая колокольня на вершине Елеонской горы, названная «русской свечой», воспоминания моления Христа о Чаше, торжественная и потрясающая своим неземным благолепием православная служба, последовавшая за освящением, – все это потрясло Елизавету Феодоровну. Взирая на раскинувшийся внизу древний Иерусалим, она ощущала дыхание веков и таинственное, животворящее духовное родство с Господом Иисусом Христом, Который все больше и больше понимался ею в неразрывной связи с православием. В дар храму супругами были переданы драгоценные сосуды с воздухами и Святое Напрестольное Евангелие.

Посещение Святой Земли подвело окончательную черту под решением Великой княгини добровольно перейти в спасительную полноту православия. Ее пример – доброе руководство к действию всем, кто находится в состоянии духовного раздумья и еще не знает, какой выбор надлежит сделать. Если человек в своей жизни руководствуется горячим желанием по-настоящему послужить Богу и ближним, то нет для него ничего более возвышенного и совершенного, чем принять в свое сердце Святое Евангелие Христово. Весь предложенный Господом путь спасения состоит в добровольном посвящении нашей человеческой жизни Богу и ближним – через самоотверженную и смиренную любовь. А православие, как самая древняя христианская конфессия, хранящая в неискаженном виде и неприкосновенной целостности апостольское понимание Евангелия, своим богатейшим духовным опытом предоставляет нам поистине все условия для наиболее адекватной и полноценной жизни во Христе.

Владыка Алексий (Фролов), архиепископ Орехово-Зуевский, наместник Новоспасского монастыря, в своем архипастырском слове, посвященном святой преподобномученице Великой княгине Елизавете Феодоровне, говорил: «Отвечая потребности Елизаветы Феодоровны ближе узнать основы Православия, чтобы, как она говорила, «все видеть открытыми глазами», Сергей Александрович начинает изучать с ней духовную литературу. Он всегда был сторонником строгого и точного знания учения Православной Церкви и считал, что «это понимание должно сознательно убедить человека в сродности души человеческой в ее лучших стремлениях с учением Православной Церкви и заставить полюбить ее».

Весной 1891 года сильное желание причаститься на Пасху Святых Христовых Таин вместе с дорогим Сергеем, испытать радость, которой она доселе была лишена, побудило Елизавету Феодоровну принять долгожданное решение. Когда она сообщила о своем намерении супругу, то он невольно заплакал от счастья. Ценным свидетельством этого времени является обнаруженное в архиве письмо Сергея Александровича от 12 февраля 1891 года, которое мы позволим себе привести полностью.

«Дорогая Тетя, – пишет он Великой княгине Александре Иосифовне, – зная, как ты всегда была добра ко мне и к моей жене, не могу удержаться и не сообщить тебе великой радости, в которой, я уверен, ты примешь живое участие. Моя жена решилась принять Православие. Она это делает с глубоким чувством, твердостью и уверенностью – это такие счастливые мгновенья! Уже более года, что она в первый раз со мною об этом заговорила. Мы много читали вместе и изучали катехизис. Должен прибавить, что все шло от нее, я же ей только помогал, но вовсе не заставлял, ибо мне кажется, что это очень важно. Я уверен, что ты, дорогая Тетя, как и я, подумаешь о Маме, и как она была бы счастлива этому событию; впрочем, я уверен, что и это случилось ее молитвами. Обряд перехода жена желает совершить перед Пасхой, вероятно, у нас в церкви. Нежно целуем твои ручки и шлем привет Дяде. Твой Сергей».

В подробном и предельно искреннем письме к своему отцу от 14 января 1891 года Елизавета Феодоровна написала следующее и, наверное, самое главное: «Я все время думала и читала и молилась Богу – указать мне правильный путь – и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином».

К сожалению, Теодор Людвиг не дал желаемого благословения дочери. Что ж, его отказ можно было предвидеть. Преображение души человека начинается с евангельских слов: «прииди и виждь». Отец Великой княгини оставался в рамках своего духовного менталитета и не имел возможности опытного сопоставления двух религиозных практик. Плюс – возраст и многолетняя утвержденность в традиции, перешедшей в него с молоком матери. Однако отказ Теодора Людвига не поколебал решения Елизаветы Феодоровны навсегда связать свою жизнь с православием. Она увидела в нем путь к живому Христу, не измененному ни временем, ни людьми. В ее жизни сбылись слова Священного Писания Нового Завета: «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня… и кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня» (Мф., 10, 37–38). И выбор был сделан, ибо речь шла о подлинном спасении души.

О чем, собственно, она и писала отцу.

Владыка Алексий (Фролов): «Обряд присоединения Елисаветы Феодоровны к Православию был совершен в Лазареву субботу 13 апреля ст. ст. 1891 года в домовой церкви Сергиевского дворца на Невском проспекте в Санкт-Петербурге. Присутствовали только ближайшие члены императорской семьи. В Великий Четверг Елисавета Феодоровна причастилась Святых Таин вместе с Сергеем Александровичем. «Иметь одинаковую религию с мужем – это такое счастье», – скажет она.

В память об этом дне Сергей Александрович подарил своей супруге золотой медальон с эмалевым изображением Спасителя в византийском стиле. На створках были выгравированы надписи: «Аз есмь Путь и Истина и Живот», «Не бойся, токмо веруй». Эти евангельские слова стали как бы заветом в ее дальнейшей жизни».

Переход в православие убедительно свидетельствовал о силе характера Великой княгини, о ее духовной мудрости, о цельности натуры и незаурядном личном мужестве. Сложно и подчас невероятно мучительно расставаться с теми духовными ценностями, которые для тебя уже давно стали родными и привычными, как дыхание. И все же рано или поздно наступает момент, когда необходимо сделать выбор: или познать полноту Истины во Христе и перейти для этого на новый, несравнимо более высокий уровень духовного роста, или же довольствоваться малым, оставив все, как есть, и уже никогда не стремиться ввысь. Великая княгиня по своему духовному устроению – и особенно по требовательности к себе – отличалась прекрасным максимализмом. Половинчатость и неопределенность были ей совершенно чужды. Она принадлежала к той когорте благословенных и потому редких людей, кто, будучи исполнен истинно апостольского горения духа, оставлял все и шел за Христом до конца.

В этом же 1891 году Великий князь Сергей Александрович стал московским градоначальником. Он был всецело предан идее монархии, крайне отрицательно относился к либерализму и видел в нем прямую угрозу духовного разложения любимой им России. В качестве альтернативы для него был только один-единственный путь: утверждение православия и монархии. Его любимым писателем был Федор Михайлович Достоевский, а самым близким Отцом Церкви – преподобный Ефрем Сирин. Князь был истинно православный человек, стоявший высоко над толпой, в том числе и великосветской. Строгая религиозность Великого князя встречала непонимание и враждебность среди высшего общества, которое давно уже исповедовало упомянутый либерализм и модный материализм и в результате распространяло о князе самые злые и гнусные сплетни. Социалисты же его просто ненавидели. Но об этом – ниже.

Как супруга нового московского генерал-губернатора, Елизавета Феодоровна организовала в 1892 году Елизаветинское благотворительное общество, деятельность которого была направлена на то, чтобы «призревать законных младенцев беднейших матерей, дотоле помещаемых, хотя без всякого права, в Московский воспитательный дом, под видом незаконных». Деятельность общества вначале проходила в Москве, а затем охватила и Московскую губернию. Елизаветинские комитеты были образованы при всех московских церковных приходах, а также во всех уездных городах Московской губернии. Елизаветинское общество существовало только на благотворительные средства. Наиболее крупные пожертвования сделала сама Великая княгиня. За 25 лет работы Общество приняло участие в судьбе более девяти тысяч детей и выплатило матерям-вдовам 13 тысяч пособий на общую сумму 120 тысяч рублей. На содержание яслей и приютов общество за годы своего существования израсходовало более миллиона рублей. Деятельность Общества получила высокую оценку российской общественности. В материалах о деятельности Общества, опубликованных в газете «Московские Церковные Ведомости», оно было по праву названо «украшением Москвы», «цветом христианского милосердия и просвещения».

Кроме того, Елизавета Феодоровна возглавила Дамский комитет Красного Креста, а после гибели супруга стала председательницей Московского управления Красного Креста. Посещения больниц для бедных, богаделен, приютов для беспризорных детей стали неотъемлемой частью жизни молодой Великой княгини. По ее инициативе происходила регулярная раздача еды, одежды и денег для особо нуждающихся.

Елизавета Феодоровна была почетным председателем Дамского тюремного комитета, опекавшего детей, чьи матери отбывали наказание. Ею были организованы швейные мастерские для освобожденных из-под стражи женщин, где они получали жалованье и могли обеспечить одеждой себя и своих детей. Дамский комитет также организовал приют для освобожденных из тюрем женщин.

Благотворительность Елизаветы Феодоровны носила самый разносторонний характер. Она много сил уделяла развитию в сфере культуры, заботе о музеях, художественных, музыкальных и театральных учреждениях.

Долгое время Великая княгиня была попечительницей Филармонического общества, ее трудами был создан приют для престарелых театральных деятелей, готовились съезды Театрального общества и бенефисы выдающихся актеров, организовывались концерты и благотворительные спектакли для учащихся.

Ее помощь также ощущало на себе и Строгановское училище.

В 1894 году произошло знаменательное событие в жизни России – родная сестра Елизаветы Феодоровны, принцесса Алиса была помолвлена с наследником русского престола Николаем Александровичем. Однако радость эта была омрачена смертью Александра III . Николай Александрович должен был в срочном порядке принять на себя полноту императорской власти. Уже на следующий день после смерти императора принцесса Алиса перешла в Святое православие с именем Александра, а еще через неделю состоялось их бракосочетание. Однако трагедия на Ходынском поле, где по случаю торжеств раздавали подарки и многие люди подавили друг друга (за подарками собралось гораздо больше народа, чем ожидалось, – до полумиллиона), также легла печальной тенью, наряду с кончиной Александра III , на воцарение Николая Александровича. Впоследствии этим не преминули воспользоваться нелегальные экстремистско-политические группировки, которые провоцировали в народе и армии недовольство существующим строем, в жертвах Ходынки безосновательно обвиняли нового царя, применяли теракты и запугивали население.

В 1903 году Елизавета Феодоровна вместе с царской четой приняла участие в торжествах прославления преподобного Серафима Саровского. В письме из Сарова она пишет: «…Какую немощь, какие болезни мы видели, но и какую веру! Казалось, мы живем во времена земной жизни Спасителя. И как молились, как плакали эти бедные матери с больными детьми, и, слава Богу, многие исцелялись. Господь сподобил нас видеть, как немая девочка заговорила, но как молилась за нее мать…». Письмо Великой княгини исполнено глубокой веры. Строки, посвященные чуду исцеления, даны сдержанно, без лишних эмоций, с непоколебимым убеждением в том, что так и должно происходить в жизни подлинно религиозных людей.

ТЕРАКТ

Блистательная светская жизнь молодой Елизаветы Феодоровны частично описана в воспоминаниях Н.С. Балуевой-Арсеньевой. Полагаем целесообразным для полноты восприятия образа Великой княгини привести следующий отрывок из этих мемуаров: «Моя первая встреча с Великой княгиней была в конце декабря 1903 года, когда я в числе других дебютанток ездила в Нескучное представляться Елизавете Феодоровне. В начале января 1904 года был первый бал в генерал-губернаторском доме. Елизавета Феодоровна принимала гостей, стоя с Великим князем в конце зала. Она была дивно хороша в бледно-розовом платье с диадемой и ожерельем из крупных рубинов.

Великий князь знал толк в драгоценных камнях и любил дарить их своей жене. Мы все с восхищением смотрели на Елизавету Феодоровну и восторгались ее изумительным цветом лица, белизной кожи и изящным туалетом, рисунок которого она собственноручно набрасывала для портнихи. На этом балу мне пришлось танцевать кадриль визави с Великой княгиней.

Незадолго перед тем у меня сильно разболелся палец на правой руке, и мне пришлось сделать операцию; я танцевала поэтому с забинтованным пальцем и без перчатки, так как не могла ее натянуть. Великая княгиня обратила внимание на мою руку и стала меня расспрашивать, что с ней. Она очень приняла это к сердцу и предупреждала всех ближайших кавалеров, чтобы они были осторожны, танцуя со мной.

На следующем балу она была еще красивее; на ней был белый туалет с рассыпанными по платью бриллиантовыми звездами и с такими же бриллиантовыми звездами на волосах. Она походила на сказочную царевну. Третий бал должен был быть в Нескучном. Мы все усиленно готовились к нему, шились новые туалеты; танцы были заблаговременно разобраны нашими кавалерами. Одних кадрилей полагалось восемь или девять.

И вдруг как гром с ясного неба – война с Японией! Все балы и приемы были отменены. Спешно устраивались лазареты для раненых, открывались мастерские для шитья белья и заготовки бинтов».

С началом Русско-японской войны Елизавета Феодоровна организовала активную помощь фронту. Все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного, были заняты ею под мастерские для нужд солдат. Там работали тысячи женщин – за швейными машинами и рабочими столами. Из Москвы и провинции в Кремль поступали непрерывные пожертвования.

Отсюда на фронт направлялись грузы с продовольствием, обмундированием, медикаментами и подарками для солдат. Великая княгиня посылала на фронт походные церкви с иконами и всем необходимым для совершения богослужения. На свои личные средства она наполнила и отправила на войну несколько санитарных поездов. В Москве Елизавета Феодоровна открыла госпиталь для раненых, создала комитеты для оказания помощи вдовам и сиротам погибших на фронте. На берегу Черного моря у Новороссийска, в живописном месте Великая княгиня Елизавета создала санаторий для раненых. «Этот санаторий был оборудован всем необходимым для лечения и отдыха раненых: удобные специальные кровати, новая мебель с письменными столиками, ковры, гравюры на стенах, а для тяжело больных – кресла на колесах. Санаторий обслуживался опытным медицинским персоналом. Внизу, у здания санатория расстилалось прекрасное море. Все продумала Елизавета Феодоровна, до самой мелочи. Санаторий был торжественно освящен в октябре 1904 года».

Однако война закончилась поражением для России. Этим также не преминули воспользоваться революционеры-нелегалы, которые уже с конца XIX века расшатывали монархический строй и готовили революцию для узурпации власти под лукавыми лозунгами «свободы, равенства и братства». Великий князь Сергей Александрович, как человек, безраздельно преданный императору, требовал занять самую жесткую позицию в отношении смутьянов и преступников-террористов. За это левая эсеровская организация заочно приговорила его к смерти. В обществе к этому времени уже царила смута, начались вооруженные выступления революционеров. В деревнях распропагандированные простолюдины жгли помещичьи усадьбы, травили скот, а в городах все чаще и чаще убивали лучших людей России, ее настоящих верующих патриотов. Революционеры с каждым днем действовали все наглей и наглей. Они публично прокалывали штыками и рвали на части портреты императора Николая II , избивали и терроризировали лояльное местное население, стреляли в представителей власти, плескали в глаза жандармов серной кислотой.

Приговор Великому князю был приведен в исполнение в феврале 1905 года, когда террорист-эсер, мещанин из Варшавы 27-летний Иван Каляев (по паспорту – Алексей Шильник), пробравшись в Кремль (!), бросил бомбу прямо в Великого князя, когда тот садился в карету, и несчастного буквально разорвало на куски. Целым осталось только одно лицо. Никому не известный фанатик, ослепленный мрачными социалистическими идеями, хладнокровно, на виду у всей Москвы, убил достойнейшего и поистине великого человека – участника Русско-турецкой войны, героя Плевны, генерал-лейтенанта, командующего войсками Московского военного округа, командира Преображенского полка, Георгиевского кавалера, почетного члена Академии наук, Русского музыкального общества, попечителя множества детских благотворительных учреждений…

Великая княгиня в момент теракта находилась на складе Красного Креста в Большом Кремлевском дворце. Услышав взрыв, она с криком: «Это с Сергеем! Сергея убили!» – выбежала в одном платье на площадь и бросилась к месту катастрофы. Адъютант на бегу накинул ей на плечи шубу.

Л. Миллер пишет: «Великая княгиня раньше по долгу своей работы, посещая госпитали с ранеными фронта, видела кровь и изуродованные войной тела солдат, но то, что предстало теперь перед ее взором, по своему ужасу превосходило всякое человеческое воображение: кругом на снегу, пропитанном кровью, в разных местах лежали куски тела и костей ее мужа и куски его одежды и обуви; и все это силой взрывной волны было разбросано вперемежку с изломанными частями экипажа и составляло одно кровавое месиво».

Елизавета Феодоровна, несмотря на просьбы, сама лично, ползая по земле, собрала все, что осталось от мужа, все окровавленные останки его многострадального тела, а также палец с обручальным кольцом, и положила на санитарные носилки.

Л. Миллер: «В течение нескольких дней после взрыва люди находили еще куски тела и костей Великого князя Сергея Александровича, которые силой взрыва разбросало везде, даже на крыши домов. Во время похорон Великого князя еще приносили завернутые куски его тела и клали их в гроб. Говорили, что сердце Сергея Александровича нашли на крыше какого-то здания».

Примечательно, что, когда схватили Каляева, он истерически кричал: «Долой Царя! Да здравствует революция!». Циничное преступление этого молодого каина раскрыло главную цель и смысл готовившейся революции: безудержная жажда власти, крови и насилия

Елизавета Феодоровна в своем страшном горе нашла силы духа посетить умиравшего от смертельных ран кучера Великого князя. Дабы не огорчать его страшным известием о кончине мужа, она сняла с себя траурное платье, оделась в голубое и, войдя в палату, ласково улыбнулась несчастному слуге и сказала, что ее послал к нему Сергей Александрович. Преданный кучер, успокоенный визитом и полагая, что Великий князь жив, вскоре тихо преставился ко Господу. Вот поистине христианская кончина верного и честного человека, до конца исполнившего свой служебный долг!.. За гробом умершего кучера рядом с его вдовой Елизавета Феодоровна шла по Москве пешком до Павелецкого вокзала, откуда гроб увезли в нынешний Ступинский район. Впоследствии по ее просьбе на панихидах вместе с убиенным Великим князем поминали и его верного слугу Андрея, служившего Сергею Александровичу верой и правдой двадцать пять лет. В селе Ивановское Ступинского района над его могилой сохранился постамент с надписью: «Здесь погребен кучер Вел. князя Сергея Александровича Андрей Алексеевич Рудинкин, крестьянин Московской губернии Серпуховского уезда Хатунской волости, деревни Сумароковой». На другой стороне постамента написано: «Умер от ран, полученных им от бомбы, убившей Вел. князя Сергея Александровича в Московском Кремле 4-го февраля 1905 года». И далее – евангельская надпись: «Добрый и верный раб! В малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость Господина твоего». Памятник, поставленный Великой княгиней Елизаветой Феодоровной над могилой, был уничтожен при советской власти.

Великого князя похоронили в Чудовом монастыре. По инициативе Елизаветы Феодоровны в нем был создан храм-усыпальница Сергея Александровича. Рядом с его гробницей положили мантию преподобного Серафима Саровского. В усыпальнице, по желанию Великой княгини, находились также некоторые личные иконы и богослужебные книги князя, прекрасно знавшего и любившего православную службу.

Представителем царской семьи на похоронах Сергея Александровича был Великий князь Константин Константинович.

На третий день после смерти мужа Елизавета Феодоровна предприняла невероятный для многих шаг – она пошла к убийце своего супруга. Показательно, что для нее даже такие изверги оставались людьми глубоко несчастными, оторванными от Бога. По глубокому убеждению княгини, не было горше участи тех, кто добровольно, злыми делами сам лишил себя веры и тем самым обрек свою душу на вечные мучения. Именно по этой причине Великая княгиня вошла в камеру террориста, чтобы призвать его к покаянию за жуткий грех убийства. Однако 27-летний смертник понял приход княгини как некую слабость с ее стороны и вел себя с ней надменно, с позиции силы и горделивого самолюбования, так и не поняв движения ее чистого христианского сердца.

В частности, он выспренно заявил Великой княгине, что не хотел ее убивать и из-за этого был вынужден несколько раз откладывать исполнение приговора.

«И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним?» – тихо ответила ему Великая княгиня.

В ответ Каляев назвал убитого «тираном». Дальнейший разговор потонул в революционной демагогии. Террористы всех времен одержимы идеей, что их «благородная» цель оправдывает все средства. Таких же убеждений придерживался и Каляев. Увы, в мире жестокости и зла испокон веков ничего не меняется. Диктат безжалостной силы и пролитие невинной крови – вот то главное, к чему исторически стремятся все устроители террора и ради этого приносят в жертву жизни миллионов.

Великая княгиня, проведя в камере смертника более двух часов (а ведь какие это для нее были нравственные мучения!), оставила ему Святое Евангелие и икону. Выйдя из тюрьмы, она сказала, что ее попытка осталась безрезультатной, хотя, может быть, преступник в последнюю минуту все же осознает свой грех и раскается в нем. Это был подлинно христианский поступок, вытекавший непосредственно из соблюдения сложнейшей заповеди Божией: «Любите врагов ваших…». Нет слов, чтобы достойным образом отобразить всю красоту и величие души Елизаветы Феодоровны, жертвенно просиявшей в этой крайне тяжелой для нее встрече.

В течение сорока дней Великая княгиня присутствовала на панихидах в Чудовом монастыре, часто приходила туда ночью, чтобы помолиться о новопреставленном муже. Именно здесь она, в невыразимом горе одиночества, ощутила спасительную благодатную помощь от святых мощей святителя Алексия, митрополита Московского. Позже она с основанием полагала, что именно этот святой внушил ей благую мысль посвятить оставшуюся жизнь Богу, и глубоко чтила его память.

На месте убийства на пожертвования 5-го гренадерского полка Ее Императорского Высочества Великой княгини Елизаветы Феодоровны был воздвигнут шестиметровый памятный крест, в создании которого участвовал художник В. М. Васнецов, с надписью: «Прости им, Господи, не ведают бо, что творят». Этот крест, находившийся на Сенатской площади Кремля, был уничтожен 1 мая 1918 года лично В. И. Лениным и несколькими его сподручными. Чудов монастырь со склепом, где находились останки Великого князя, был взорван.

…В 1985 году во время ремонтных работ на Ивановской площади Московского Кремля рабочие обнаружили хорошо сохранившийся склеп с останками Великого князя. Сотрудники музеев Московского Кремля изъяли из захоронения все предметы из драгоценных металлов: кольца, цепочки, медальоны, иконы, Георгиевский крест – и направили находки «в фондовую комиссию музеев Кремля для определения их художественной ценности и места их дальнейшего хранения», как записано в акте изъятия. На месте захоронения Сергея Александровича была устроена автостоянка.

В девяностую годовщину убийства, 18 февраля 1995 года, Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II отслужил в Архангельском соборе Кремля панихиду и сказал в проповеди о том, что будет справедливо перенести останки Великого князя Сергея Александровича в Романовскую усыпальницу под собором Новоспасского монастыря…

…В ответ на соболезнование, направленное Великой княгине от Московской государственной думы, Елизавета Феодоровна послала депутатам телеграмму следующего содержания: «Великим утешением в моем тяжелом горе служит сознание, что почивший Великий Князь находится в обители святителя Алексия, память которого Он так чтил, и в стенах Москвы, которую Он глубоко любил, и в святом Кремле, в котором Он мученически погиб»11.

В своем обращении к народу Елизавета Феодоровна попросила людей вернуть все, что они нашли на месте взрыва. Среди принесенных фрагментов вещей было также серебряное кольцо с синей эмалью и надписью: «Святая великомученица Варвара». Это был знак свыше, говорящий «об особой близости к великокняжеской семье именно этой великомученицы, которая в смертный час пошлет к Великой княгине преподобномученицу Варвару, добровольно разделившую с Елизаветой Федоровной мученическую кончину и пребывающую мощами рядом с Великой княгиней на Святой Земле».

В декабре 1905 года в Москве произошли беспорядки и акты массового хулиганства, переросшие в вооруженное восстание. С началом революции Елизавета Феодоровна переехала из Царского Села в Москву. «Я попросту считаю себя «подлой», оставаясь здесь, – написала она новому московскому генерал-губернатору В.Ф. Джунковскому. – Предпочитаю быть убитой первым случайным выстрелом из какого-нибудь окна, чем сидеть тут, сложа руки».

Она от всего сердца стремилась оказать посильную помощь жертвам декабрьской смуты. После гибели Сергея Александровича Елизавета Феодоровна самоотверженно ухаживала в госпиталях за ранеными солдатами. Это живое участие в облегчении чужих страданий приносило ей некоторое утешение в ее невыразимом внутреннем горе.

После кончины мужа Великая княгиня не снимала с себя траур, держала строгий пост и усилила молитву. Ее спальня в Николаевском дворце по сути превратилась в монашескую келью. Вся роскошная мебель была вынесена, а стены перекрасили в белый цвет, повесив на них иконы и картины духовного содержания. Выезды в свет Елизавета Феодоровна полностью прекратила. Исключение составили лишь крестины и церковное бракосочетание родственников. Больше с мирской жизнью Великую княгиню ничего не связывало. Тогда же в ее душе возник замысел об основании обители милосердия, чтобы воздать деятельным евангельским добром и любовью за ту неимоверную жестокость, с которой революционеры убили ее мужа. Только так она могла залечить страшную, почти смертельную рану одиночества и сделать угодное почившему Сергею Александровичу.

ОБРАЗОВАНИЕ МАРФО-МАРИИНСКОЙ ОБИТЕЛИ

После 1905 года революционная смута отчасти пошла на убыль, и в общество вернулось состояние некоторого порядка. Бунтари и нигилисты ушли в подполье, затаившись в ожидании своего часа. Однако стремительно утверждавшийся дикий капитализм перенял эстафету у революционеров и делал то, чего не сумели тогда сделать они – губил на корню самые добрые и глубинные христианские традиции России (сострадание к ближнему, любовь, милосердие, взаимовыручку, целомудрие, чувство стыдливости, честь, чистоту, девство, саму веру), насаждал невиданные ранее алчность, разврат и безжалостную эксплуатацию населения, устанавливал безграничный культ мамоны и прибыли. Мораль капитализма освящала хищные повадки богатых, угодливо называя последних умными и удачливыми, презирала бедных и в целом крайне пагубно влияла на нравы общества, особенно на молодежь. Все в России стало покупаться и продаваться, появились публичные дома, возник грязный шоу-бизнес, коммивояжерство, легализовался детский труд, расцвело ростовщичество, социальная нищета и безработица приняли катастрофические размеры. На селе стали пить, развратничать, молодежь и взрослое население в огромном количестве перетекали в города, пополняя ряды маргинальных городских слоев и безработных. Святая Русь все больше и больше становилась призраком прошлого. Христианство делалось досадным атавизмом на пути хищного капитала – мамоны.

В этих условиях Елизавета Феодоровна, едва оправившись после смерти мужа, окончательно решила посвятить всю свою оставшуюся жизнь (ей был сорок один год) Богу и делам милосердия. Ее христианское начало решительно победило ту тоску и беспросветную боль из-за потери близких людей, которая подчас заживо убивает в душе всякое желание жить, и человек медленно угасает. Елизавета Феодоровна всем своим существом поняла, что единственно правильным и богоугодным ответом на причиненные ей невыразимые боль и страдание должны стать любовь и милосердие по отношению к другим страдающим людям, находящимся в тяжелом духовном и материальном состоянии. Победить жертвенной любовью чужую боль, деятельным участием преодолеть страдания ближнего, одержать верх над жестоким временем с его человеконенавистническими классовыми теориями, эксплуатацией человеческого труда, жаждой крови и бездушным политическим фразерством – вот что намеревалась сделать Великая княгиня в качестве истинного христианского ответа насильникам на страшное убийство мужа.

Ее чувствительное сердце в полной мере ощущало ту колоссальную социальную напряженность, в которую погрузилось русское общество под влиянием циничного капитализма, пропаганды безбожия, материализма и лукавого социализма. И здесь ее немецкая практичность подсказала ей, что для осуществления поставленной цели необходимо создать совершенно особую, оригинальную благотворительную организацию, которая соединила бы в себе – насколько это возможно – два основополагающих христианских начала: внутреннее преображение личности (через воздержание, молитву и аскезу) с деятельным служением ближнему в миру. Так появилась Марфо-Мариинская обитель.

Название это было выбрано лично Елизаветой Феодоровной и брало начало из евангельского повествования о двух сестрах праведного Лазаря – Марфе и Марии. Святой евангелист Лука пишет, что когда Спаситель пришёл в дом Лазаря, то одна из его сестёр, Марфа, хлопотала по хозяйству, чтобы достойно принять Господа, а другая сестра, Мария, тотчас села у ног Спасителя и с трепетом внимала Его словам. Марфа, видя это и чувствуя усталость от своих трудов, не удержалась и попросила Господа послать Марию помочь ей, но Он ответил ей так: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё» (Лк., 10, 41–42).

В своем ответе Спаситель отнюдь не осудил Марфу, которую любил не менее Марии, но только мягко вразумил ее, дав понять, что в тот конкретный момент, когда Он учил, подобало слушать только Его и прекратить любое дело, ибо не во всякое время и не в каждом доме говорит сам Господь. Слово Его – для всех. Оно – глагол вечной жизни, которому подобает внимать и воспринимать его как Хлеб Небесный.

Что же касается трудов Марфы, иными словами – всех добрых дел человеческих, то они, конечно же, благословенны и святы, когда предпринимаются в соответствующее для них время и час. Ведь всему, как сказано еще у Экклезиаста, свое время. Так что добрые благие дела так же, как и вера, совершенно необходимы для спасения. «…Вера без дел мертва» (Иак., 2, 20).

Для осуществления своей идеи по созданию обители Великая княгиня поступила решительно и чисто по-евангельски: собрала все свои драгоценности и разделила их на три части. Одна была возвращена государственной казне, другая роздана ближайшим родственникам, а третья, самая большая, была использована на приобретение земли и зданий. На Большой Ордынке в Москве Елизавета Феодоровна купила усадьбу с четырьмя домами и садом. В домах разместились кельи для сестер, столовая, больница с храмом, амбулатория, аптека и покои Великой княгини. В одном из корпусов поселился духовник обители, протоиерей Митрофан Сребрянский с матушкой. Кроме того, в доме духовника на первом этаже были оборудованы школьные классы для девочек приюта и библиотека.

Протоиерей Митрофан Сребрянский – самоотверженный участник Русско-японской войны. Позже, в 1931 году, на допросе в ОГПУ, он расскажет следователям об этом периоде своей жизни так: «С 1904 по 1906 год был на театре военных действий в Манчжурии, награды: скуфья и камилавка. За войну мною получены военные награды: Анна III степени, Анна II степени, Владимир IV степени и по окончании Русско-японской войны мною получен наперсный крест на Георгиевской ленте».

Елизавета Феодоровна узнала об этом необыкновенном священнике по его книге воспоминаний о войне, которую тот написал в 1906 году. Он служил тогда в полку, над которым шефствовала Великая княгиня. Вскоре состоялась их встреча, после которой отцу Митрофану и было предложено стать духовником формирующейся обители. В своем «Пояснительном слове об открываемой Ея Императорским Высочеством Великой Княгиней Елисаветой Феодоровной Марфо-Мариинской обители милосердия» протоиерей Митрофан Сребрянский делает важное историческое пояснение к главному содержанию всего ее дела:

«…Причину ненормальности и страданий жизни христианство видит в уклонении от Божественной нормы, закона, в грехе. Посему, вступая в борьбу со злом и страданиями, христианство имеет в виду не только физические страдания, не только оказывает милосердие материальной нужде человека: дает голодному хлеб, холодному – кров и одежду, больному – медицинскую помощь, но не менее и даже более стремится оказать милосердие душе человека, призывая его к нравственному преображению, обновлению по примеру и при помощи Христа. Религия приглашает человека вспомнить, что он сын Вечного Бога, сын вечности, располагает его подняться над землей, возненавидеть грех и жить не узкими, только чисто земными интересами, а приготовлять духовно-телесное существо свое стать способным жить Вечной жизнью в самом близком общении с Богом. Эту работу милосердия с древних времен при помощи Духа Святого делала вся Церковь Христова всем своим составом и строем. Однако с древних же времен христианства на почве служения Богу, ближним и своему спасению стали выделяться люди, которые в пламенной решимости послужить только Христу и Его делу добровольно выделялись из среды прочих верных братий своих и, давши обет самоотверженного служения Богу, шли на борьбу со злом и страданиями в себе и других для приобретения блаженной вечности.

Эти люди исстари же делились на два вида, шли к Господу двумя путями: монашеским и диаконским или диаконисским. Оба эти пути, в сущности, имеют один корень и выросли на одной почве. Как монахиня, так и диакониса несомненно и нерушимо веровали в Бога во Святой Троице и Христа Богочеловека, Искупителя мира; имели непреклонную решимость самоотверженно работать во славу Бога, благо ближних и спасение для вечности душ своих, отказавшись для этого не только от суеты, но и от многого позволительного, как, например, брак, собственность… Почва их – это Церковь, общая мать, с ее духовным неистощимым капиталом – библейско-евангельским учением, святоотеческими преданиями и писаниями и всем ее чудным богослужебно-уставным строем. Разница лишь в том, что монашество спасается и спасает более подвигом внутреннего преображения человека посредством усиленного молитвенного, самоуглубленного и созерцательного труда. Оно этим подвигом так облагораживает человека, таким делает его чистым, что обновляет и других, которые, приходя к этой духовной сокровищнице, обильно черпают из нее необходимое себе руководство. Заслуги самоотверженной работы монашества над очищением и возвышением внутреннего человека огромны. Диаконисы служили Богу, спасали ближних и души свои более деятельной любовью, трудом милосердия для бедных, падшего, темного и скорбного человека, но непременно ради Христа, во имя Его».

В основу Марфо-Мариинской обители Елизаветой Феодоровной был положен устав монастырского общежития. В нем были определенные нюансы, связанные со статусом крестовых сестер (такое наименование было дано насельницам обители Святейшим Синодом), но по существу это была именно общежительная обитель с функцией активной социальной и медицинской благотворительности.

10 (23) февраля 1909 года состоялось открытие Марфо-Мариинской обители милосердия (такое название было за ней закреплено Святейшим Синодом). Первоначально в ней находилось шесть сестер. В течение года число их увеличилось до тридцати и впоследствии продолжало постоянно возрастать. Откуда приходили сестры? Это были молодые женщины из разных слоев общества – от княгинь до крестьянок, которые, одинаково воодушевленные примером Великой княгини, решили посвятить жизнь Богу. По этой причине в 1911 году в обители был возведен еще один, трехэтажный дом. На его втором и третьем этаже разместилось общежитие сестер. На первом же находился дортуар – общая спальня для воспитанниц приюта, а также две рукодельные для сестер и бельевая.

В 1909 году Великой княгиней был куплен дополнительный участок земли, прилегавший к обительскому саду. На участке был также построен дом, который частично использовался обителью как общежитие для сирот и частично – как гостиница для паломников.

9 (22) апреля 1910 года по специально разработанному Святейшим Синодом чину епископ Трифон (Туркестанов) совершил посвящение в звание крестовых сестер семнадцати насельниц обители во главе с Великой княгиней.

В этот знаменательный день Елизавета Феодоровна впервые сняла с себя траурное платье, чтобы облечься в новое одеяние и начать ещё более самоотверженное и ответственное служение Богу. Собрав своих сестер, Великая княгиня сказала им свои ставшие знаменитыми слова: «Я оставляю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».

Чин посвящения совершился за всенощным бдением после Великого славословия. Все сестры вместе с Великой княгиней дали обет проводить девственную жизнь по иноческому примеру, в труде и молитве.

На следующее утро за Божественной Литургией митрополит Московский Владимир возложил на сестер нагрудные кипарисовые кресты на белых лентах и знаки их иноческого достоинства, а Великую княгиню Елизавету Феодоровну возвел в сан настоятельницы обители. Во время торжественной службы епископ Трифон, обратясь к Елизавете Феодоровне, произнес следующие пророческие слова: «Эта одежда скроет Вас от мира, и мир будет скрыт от Вас, но она в то же время будет свидетельницей Вашей благотворной деятельности, которая воссияет пред Господом во славу Его» .

Великая княгиня Елисавета (Елизавета Александра Луиза Алиса), родилась 1 ноября 1864 года. Она была дочерью Великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и принцессы Алисы, дочери королевы английской Виктории. В семье её звали Элла.

Мать Эллы Принцесса Алиса раздала большую часть имения на благотворительные нужды. У герцогской четы было семеро детей: Виктория, Елисавета (Элла), Ирэна, Эрнест-Людвиг, Фридрих, Алиса (Аликс) — будущая Императрица Российская Александра Федоровна, и Мария. Старшие дети все делали за себя сами, были обучены хозяйству и рукоделию. Но главное, их учили сострадать. Вместе с матерью они ездили в больницы, приюты, дома инвалидов. Приносили охапки цветов, делили на всех, букеты ставили у каждой кровати.

Принцесса Елисавета росла очень красивой девушкой, высокой, стройной, с прекрасными чертами лица. Ее красота соответствовала и ее духовным качествам. У нее отсутствовали всякие признаки эгоизма. Она была жизнерадостной и отличалась тонким чувством юмора. Бог наградил ее даром живописи и чувством музыки. С ее появлением прекращались детские ссоры. Все начинали уступать и прощать друг другу.

Как говорила впоследствии сама Елисавета Феодоровна, на нее еще в самой ранней юности имели огромное влияние жизнь и подвиги святой Елисаветы Тюрингенской, королевы Венгерской в честь которой она носила свое имя. Эта католическая святая, родоначальница герцогов Гессенских, прославилась делами милосердия и даром чудотворений. Муж запрещал ей заботиться о несчастных и был жесток в обращении с ней. Однажды она шла в тюрьму навестить узников и несла в корзинке хлеб, сверху прикрытый мантильей. Навстречу муж: «Это у тебя что?!» Отвечает: «Розы…» Он сдернул прозрачный покров, а под ним – розы! Она похоронила мужа, скиталась, бедствовала, жила в нищете, но Божьему призванию не изменила. Уже в преклонные лета организовала лепрозорий и сама ухаживала за прокаженными.

В родительском доме в Дармштадте всегда было много музыкантов, артистов, художников, композиторов, профессоров. Одним словом, одаренных людей самых разных специальностей. Здесь собиралось уникальное по духовной и культурной глубине общество.

Когда Елизавете было 11 лет, заигравшись, упал с балкона на каменные плиты ее трехлетний брат Фридрих. Он был болен гемофилией и умер в мучениях от полученных ушибов. Она первая его окровавленного подняла и внесла в дом. В этот день она дала обет Богу – не выходить замуж, чтобы никогда не иметь детей, никогда так страшно не страдать. В 14 лет она похоронила мать, безвременно ушедшую в 35 лет от дифтерита. В тот год закончилась для Елисаветы пора детства. Горе усилило ее молитвы. Она поняла, что жизнь на земле - путь Креста. Ребенок всеми силами старался облегчить горе отца, поддержать его, утешить, а младшим своим сестрам и брату в какой-то мере заменить мать.

Великая княгиня Елисавета Фёдоровна и великий князь Сергей Александрович

Фотография 1892 года

На двадцатом году жизни принцесса Елисавета стала невестой великого князя Сергея Александровича, пятого сына императора Александра II, брата императора Александра III. Великий князь, вступая на пост генерал-губернатора Москвы, обязан был жениться, и сделал предложение Элле, которую знал еще с детства, когда он приезжал в Германию со своей матерью, императрицей Марией Александровной, также происходившей из Гессенского дома. До этого все претенденты на ее руку получали отказ. Однако к русскому князю, человеку глубокой веры и верности Христу-Спасителю, она сразу почувствовала расположение. Он был высококультурным человеком, любил чтение и музыку, очень многим помогал, не афишируя этого. Она сказала ему о своем обете, а он: «Вот и хорошо. Я и сам решил не жениться». Так состоялся этот (нужный России из политических соображений) брак, в котором супруги обещали Богу хранить девство.

Вся семья сопровождала принцессу Елисавету на свадьбу в Россию. Вместо с ней приехала и двенадцатилетняя сестра Алиса, которая встретила здесь своего будущего супруга, цесаревича Николая Александровича. Елисавета Феодоровна в первый раз вступила на Русскую землю в день Пресвятой Троицы.

Венчание состоялось в церкви Большого дворца Санкт-Петербурга по православному обряду, а после него и по протестантскому в одной из гостиных дворца.

Великая Княгиня занималась изучением русского языка, культуры и истории России. Для принцессы, которая выходила замуж за Великого Князя, не требовалось обязательного перехода в Православие. Но Елисавета Феодоровна, оставаясь еще протестанткой, пыталась как можно больше узнать о Православии, видя глубокую веру мужа, который был очень благочестивым человеком, строго соблюдал посты, читал книги Святых Отцов и часто ходил в храм. Она все время сопровождала его и полностью выстаивала церковные службы. Она видела радостное состояние Сергея Александровича после принятия им Святых Таин, но, будучи вне Православной Церкви, не могла с ним разделить эту радость.

Великая княгиня сразу же очаровала всех своей сердечностью, простотой обращения и тонким чувством юмора. Она умела создать вокруг себя уют, атмосферу легкости и непринужденности, хорошо танцевала и, имея прекрасный вкус, умела красиво и изящно одеваться. Она была ослепительно красива. В те времена говорили, что в Европе есть только две красавицы, и обе - Елисаветы: Елисавета Австрийская, супруга императора Франца-Иосифа, и Елисавета Феодоровна.

Художники, пытавшиеся нарисовать ее портрет, не смогли передать ее действительную красоту; один художник сказал, что совершенство изобразить невозможно. Также и ни одна из сохранившихся фотографий не передает полностью красоты Великой Княгини. Великий князь Константин Константинович Романов в 1884 г. написал стихотворение в честь св. Елисаветы.

Я на тебя гляжу, любуясь ежечасно:
Ты так невыразимо хороша!
О, верно, под такой наружностью прекрасной
Такая же прекрасная душа!
Какой-то кротости и грусти сокровенной
В твоих очах таится глубина;
Как ангел ты тиха, чиста и совершенна;
Как женщина, стыдлива и нежна.
Пусть на земле ничто средь зол и скорби многой
Твою не запятнает чистоту.
И всякий, увидав тебя, прославит Бога,
Создавшего такую красоту!

Овчинников П.Я. Собственная гостиная Великой княгини Елизаветы Федоровны, 1902

Несмотря на свой успех в обществе и частые выезды, св. Елисавета чувствовала в себе стремление к уединению и размышлениям. Она любила гулять в одиночестве на природе, предаваясь созерцанию ее красоты и размышляя о Боге. Великая княгиня также начала втайне творить дела благотворительности, о чем знали только ее муж и немногие близкие люди.

В 1888 году Великой Княгине представилась возможность поехать на Святую Землю. Император Александр III поручил В.К. Сергею Александровичу присутствовать при освящении храма святой Марии Магдалины в Гефсимании, построенного в память их матери, императрицы Марии Александровны. Там, у подножья Елеонской горы, Великая княгиня произнесла пророческие слова: «Я бы хотела быть похороненной здесь» . У Гроба Господня Спаситель открыл ей Свою волю, и у неё окончательно созрело решение перейти в православие.

Вид на русский участок в Гефсимании 1882 года. Фото отца Тимона

Строительство храма св. Марии Магдалины. 1885-1888 гг. Фото отца Тимона.

Строительство храма св. Марии Магдалины. 1885-1888 гг. Фото отца Тимона

Строительство храма св. Марии Магдалины. 1888 г. Фото отца Тимона

Великие князья Сергий Алексанрович, Павел Алексанрович и Великая княгиня Елисавета Феодоровна в храме св. Марии Магдалины в Гефсимании в Иерусалиме
Слева начальник РДМ в Иерусалиме архимандрит Антоний (Капустин)
Фото отца Тимона. 1888 год

Крестный ход во время освящения храма св. Марии Магдалины 1 октября 1888 года

Интерьер церкви св. Марии Магдалины в Гефсимании. Фото отца Тимона 1888 г.

Она писала отцу, который с острой болью воспринял этот ее шаг: «Ты называешь меня несерьезной и говоришь, что внешний блеск церкви очаровал меня… Я перехожу из чистого убеждения; чувствую, что это самая высокая религия и что я делаю это с верой, с глубоким убеждением и уверенностью, что на это есть Божие благословение ». Из всех родственников только бабушка Великой княгини королева Виктория поняла ее душевное состояние и написала ласковое ободряющее письмо, чем несказанно обрадовала св. Елисавету.

В 1891 году в Лазареву Субботу над ней был совершен чин принятия в Православную Церковь через Таинство Миропомазания с оставлением прежнего имени, но в честь святой праведной Елисаветы, матери святого Иоанна Предтечи . Император Александр III благословил свою невестку драгоценной иконой Нерукотворного Спаса, с которой Елизавета Феодоровна и приняла мученическую смерть.

Члены императорской фамилии (в Ильинском в дни коронационных торжеств). Фото 1896 г.
Стоят слева направо:
— наследный принц румынский Фердинанд;
— император Николай II;
— великий князь Сергей Александрович;
— Виктория Федоровна (Виктория-Мелита), принцесса Саксен-Кобург-Готская, герцогиня Саксонская;
— ее первый муж Эрнст-Людвиг (Альберт-Карл-Вильгельм), великий герцог Гессенский и Рейнский.
Сидят слева направо:
— сын великого князя Павла Александровича и принцессы греческой Александры Георгиевны Дмитрий;
— наследная принцесса румынская Мария;
— императрица Александра Федоровна с дочерью великой княжной Ольгой;
у ее ног:
— дочь великого князя Павла Александровича и принцессы греческой Александры Георгиевны Мария;
далее по порядку:
— великий князь Павел Александрович;
— великая княгиня Мария Александровна, герцогиня Саксен-Кобург-Готская;
— сестра императрицы Александры Федоровны Виктория;
— великая княгиня Елизавета Федоровна.

В 1891 году император Александр III назначил великого князя Сергея Александровича Московским генерал-губернатором. Супруга генерал-губернатора должна была исполнять множество обязанностей - шли постоянные приемы, концерты, балы. Необходимо было улыбаться и кланяться гостям, танцевать и вести беседы независимо от настроения, состояния здоровья и желания. Жители Москвы скоро оценили ее милосердное сердце. Она ходила по больницам для бедных, в богадельни, в приюты для беспризорных детей. И везде старалась облегчить страдания людей: раздавала еду, одежду, деньги, улучшала условия жизни несчастных.

Семья Романовых и семья Гессенов 1910

Когда в 1904 г. началась Русско-японская война, Елисавета Феодоровна немедленно занялась организацией помощи фронту. Одним из ее замечательных начинаний было устройство мастерских для помощи солдатам - под них были заняты все залы Кремлевского дворца, кроме Тронного. Тысячи женщин трудились за швейными машинами и рабочими столами. На свои средства Великая Княгиня сформировала несколько санитарных поездов. В Москве она устроила госпиталь для раненых, который сама постоянно посещала.

Однако государственный и общественный порядок разваливался, надвигалась революция. Великий князь Сергей Александрович считал, что необходимо принять более жесткие меры по отношению к революционерам. Посчитав, что при сложившейся ситуации он не может больше занимать должность генерал-губернатора Москвы, подал в отставку.

Великий князь Сергей Александрович

Тем временем боевая организация эсеров приговорила Великого Князя Сергея Александровича к смерти. Великая княгиня Елисавета получала анонимные письма, где ее предупреждали, чтобы она не сопровождала своего мужа, если не хочет разделить его участи. Она тем более старалась не оставлять его одного и, по возможности, повсюду сопровождала мужа.

Убийца Великого князя Сергея Александровича, террорист Иван Калаев

18 февраля 1905 г. Сергей Александрович, выехав из дома, был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым . Бросившаяся к месту взрыва Елисавета Феодоровна увидела картину, по своему ужасу превосходившую человеческое воображение. Молча, без крика и слез, стоя на коленях в снегу, она начала собирать и класть на носилки части тела горячо любимого и живого еще несколько минут назад мужа. В течение нескольких дней после взрыва, люди находили еще куски тела Великого князя, которые силою взрыва разбросало везде. Одну руку нашли по ту сторону Кремлевской стены на крыше маленькой часовни Спасителя, сердце – на крыше какого-то здания.

Панихида по в Бозе почившем Великом Князе Сергее Александровиче в Чудовом монастыре, в Кремле, в 1905 г.

После первой панихиды в Чудовом монастыре Елисавета Феодоровна возвратилась во дворец, переоделась в черное траурное платье и начала писать телеграммы, время от времени справляясь о состоянии раненого кучера Сергея Александровича, прослужившего у Великого князя 25 лет. Ей сказали, что положение кучера безнадежно, и он может скоро умереть (тело его было пробито гвоздями и осколками от экипажа, он имел 70 ран в спине). Чтобы не огорчать умирающего, Елисавета Феодоровна сняла с себя траурное платье, надела голубое, в котором была до этого, и поехала в госпиталь. Там, склонившись над постелью умирающего, она уловила его вопрос о Сергее Александровиче и, чтобы успокоить его, пересилила себя, улыбнулась ему ласково и сказала: «Он направил меня к Вам». И успокоенный ее словами, думая, что Сергей Александрович жив, преданный кучер Андрей скончался в ту же ночь.

На третий день после смерти мужа Елисавета Феодоровна поехала в тюрьму, где содержался убийца. Каляев сказал:

— Я не хотел убивать вас, я видел его несколько раз и то время, когда имел бомбу наготове, но вы были с ним, и я не решился его тронуть.

— И вы не сообразили того, что вы убили меня вместе с ним? - ответила она.

Великая княгиня передала убийце прощение от Сергея Александровича, Евангелие и икону, надеясь на чудо раскаяния, а также просила императора Николая II о помиловании Каляева, но это прошение было отклонено.

Памятник-крест, сооружённый на месте убиения Великаго Князя Сергея Александровича (по проекту В.Васнецова), на Сенатской площади, в Кремле, освящённый 2 апреля 1908 г. Памятник-крест — это было первое, что снесли большевики в Кремле. Они устроили такой Субботник на 1 мая 1918 г. под непосредственным руководством Ленина…

Похоронили Сергея Александровича в маленькой церкви Чудова монастыря. Здесь Великая княгиня почувствовала особую помощь и укрепление от святых мощей святителя Алексия, митрополита Московского, которого с тех пор особо почитала. Великая Княгини носила серебряный крестик с частицей мощей святителя Алексия. Она считала, что святитель Алексий вложил в ее сердце желание посвятить Богу всю оставшуюся жизнь.

На месте убийства мужа Елисавета Феодоровна воздвигла памятник - крест по проекту художника Васнецова. На памятнике были написаны слова Спасителя со Креста: «Отче, отпусти им, не ведят бо что творят ». Ныне этот Крест находится на территории Новоспасского монастыря в Москве, где также покоится тело великого князя Сергея Александровича в родовой усыпальнице Романовых .

Крест-памятник в Новоспасском монастыре

Великая княгиня Елизавета попросила вынести всю роскошную мебель из своей спальни в Никольском дворце, стены перекрасить в белый цвет, на стенах она оставила только иконы и картины духовного содержания, таким образом, ее спальня стала напоминать монашескую келью. Елизавета Феодоровна продала все свои драгоценности и часть, принадлежащую семье Романовых, передала в казну, а на оставшуюся сумму основала обитель Милосердия в Москве на Большой Ордынке . Не сохранила себе на память и обручального кольца.

Марфо-Мариинская обитель милосердия — это монастырь в Москве, расположенный на Большой Ордынке. Основательницей, а также первой настоятельницей обители являлась великая княгиня Елизавета Фёдоровна.

10 февраля 1909 года великая княгиня, собрала 17 сестер основанной ею обители, сняла траурное платье, облачилась в белое монашеское одеяние и взошла в мир бедных и страдающих: «Я приняла это не как крест, а как дорогу, полную света, которую указал мне Господь после смерти Сергея ».

Обитель была создана в честь святых сестер Марфы и Марии. Сестры обители призывались соединить высокий жребий Марии, внемлющей глаголам вечной жизни, и служение Марфы - служение Господу через ближнего своего.

Были созданы два храма - Марфо-Мариинский и Покровский (архитектор А.В. Щусев, росписи М.В. Нестерова), а также больница, считавшаяся впоследствии лучшей в Москве, аптека, в которой лекарства отпускались бедным бесплатно, детский приют и школа. Вне стен обители был устроен дом-больница для женщин, больных туберкулезом.

Покровский собор обители

Она долго работала над уставом обители, желая возродить древний институт диаконисс, ездила в Зосимову пустынь, чтобы обсудить проект со старцами. В 1906 г. Великая Княгиня прочитала книгу «Дневник полкового священника, служившего на Дальнем Востоке во весь период минувшей Русско-японской войны», написанную священником Митрофаном Серебрянским. Она пожелала познакомиться с автором и вызвала его в Москву. В результате их встреч и бесед появился проект Устава будущей обители, подготовленный отцом Митрофаном, который св. Елисавета приняла за основу.

Для совершения богослужений и духовного окормления сестер согласно проекту Устава нужен был священник женатый, но который жил бы со своей матушкой как брат с сестрой и постоянно находился бы на территории обители. Св. Елисавета настойчиво просила отца Митрофана стать духовником будущей обители, так как он соответствовал всем требованиям Устава. Он, было, согласился, но вскоре отказался, боясь огорчить прихожан своим уходом. И вдруг почти сразу пальцы на руке стали неметь и рука отнялась. Отец Митрофан пришел в ужас от того, что теперь не сможет служить в церкви, и понял совершившееся как вразумление. Он стал горячо молиться и обещал Богу, что даст согласие на переезд в Москву - и через два часа рука снова стала действовать. Отец Митрофан стал подлинным духовником обители, наставником и помощником настоятельницы, которая его высоко ценила (Отец Митрофан Сребрянский прославлен в лике Новомучеников и Исповедников Российских).

В Марфо-Мариинской обители Великая Княгиня вела жизнь подвижницы, спала на деревянных досках без матраса, тайно носила власяницу и вериги. Привыкшая с детства к труду, Великая Княгиня все делала сама и лично для себя не требовала никаких услуг от сестер. Она участвовала во всех делах обители, как рядовая сестра, всегда подавая пример остальным. Как-то к настоятельнице подошла одна из послушниц с просьбой послать кого-нибудь из сестер перебирать картошку, так как никто не хочет помочь. Великая Княгиня, не сказав никому ни слова, пошла сама. Увидев настоятельницу, перебирающую картошку, устыженные сестры прибежали и принялись за дело.

В больнице обители работали лучшие специалисты Москвы. Все операции проводились бесплатно. Здесь исцелялись те, от кого отказывались другие врачи. Исцеленные пациенты плакали, уходя из Марфо-Мариинской больницы, расставаясь с «Великой Матушкой», как они называли настоятельницу. В больнице Елисавета Феодоровна брала на себя самую ответственную работу: ассистировала при операциях, делала перевязки, утешала больных и всеми силами стремилась облегчить их страдания. Они говорили, что от Великой Княгини исходила целебная сила, которая помогала им переносить боль и соглашаться на тяжелые операции.

Одним из главных мест бедности, которому великая княгиня уделяла особое внимание, был Хитров рынок, где буйным цветом расцветали разгул, нищета и преступность. Елисавета Феодоровна в сопровождении своей келейницы Варвары Яковлевой или сестры обители княжны Марии Оболенской, неутомимо переходя от одного притона к другому, собирала сирот и уговаривала родителей отдать ей на воспитание детей. Все население Хитрова уважало ее, называя «сестрой Елисаветой» или «матушкой». Полиция постоянно предупреждала ее, что не в состоянии гарантировать ей безопасность. В ответ на это великая княгиня всегда благодарила полицию за заботу и говорила, что ее жизнь не в их руках, а в руках Божиих. Если Елисавета Феодоровна куда-нибудь выезжала, народ узнавал ее, восторженно встречал и следовал за ней. Ее уже тогда любили по всей России и называли святой.

Она никогда не вмешивалась в политику, но очень страдала, видя, что политическая ситуация в России ухудшается. В годы Первой мировой войны трудов у св.Елисаветы прибавилось: необходимо было ухаживать за ранеными в лазаретах. Первое время Елисавета Феодоровна, побуждаемая христианским чувством, навещала и пленных немцев. По Москве стали распространяться дикие вымыслы о Марфо-Мариинской обители, как о центре немецкого шпионажа.

После заключения Брест-Литовского мира германское правительство добилось согласия советской власти на выезд Великой Княгини Елисаветы Феодоровны за границу. Посол Германии граф Мирбах дважды пытался увидеться с Великой Княгиней, но она не приняла его и категорически отказалась уехать из России. Она говорила: «Я никому ничего дурного не сделала. Буди воля Господня! «

В апреле 1918 года, на третий день Пасхи, когда Церковь празднует память Иверской иконы Божией Матери, Елисавету Феодоровну арестовали и немедленно вывезли из Москвы. В этот день святейший патриарх Тихон посетил Марфо-Мариинскую обитель, где служил Божественную Литургию и молебен. Это было последнее благословение и напутствие патриарха перед крестным путем Великой Княгини на Голгофу. С ней поехали две сестры - Варвара Яковлева и Екатерина Янышева. Одна из сестер обители вспоминала: «… Потом она письмо нам прислала, батюшке и каждой сестре. Сто пять записочек было вложено, и каждой но ее характеру. Из Евангелия, из Библии изречения, а кому от себя. Она всех сестер, всех своих детей знала…»

Узнав о случившемся, патриарх Тихон пытался через различные организации, с которыми считалась новая власть, добиться освобождения великой княгини. Но старания его оказались тщетными. Все члены императорского дома были обречены.

Елисавету Феодоровну и ее спутниц направили по железной дороге в Пермь. Последние месяцы своей жизни великая княгиня провела в заключении, в школе, на окраине города Алапаевска, вместе с великим князем Сергеем Михайловичем (младшим сыном великого князя Михаила Николаевича, брата императора Александра II), его секретарем - Феодором Михайловичем Ремезом, тремя братьями - Иоанном, Константином и Игорем (сыновьями великого князя Константина Константиновича) и князем Владимиром Палеем (сыном великого князя Павла Александровича). Конец был близок. Матушка-настоятельница готовилась к этому исходу, посвящая все время молитве.

Сестер, сопровождающих свою настоятельницу, привезли в Областной совет и предложили отпустить на свободу. Варвара Яковлева сказала, что готова дать подписку даже своей кровью, что желает разделить судьбу с великой княгиней. Так она сделала свой выбор и присоединилась к узникам, ожидавшим решения своей участи.

Глубокой ночью 5 (18) июля 1918 г ., в день обретения мощей преподобного Сергия Радонежского, великую княгиню Елисавету Феодоровну вместе с другими членами императорского дома бросили в шахту старого рудник а. Когда озверевшие палачи сталкивали великую княгиню в черную яму, она произносила молитву, дарованную Распятым на Кресте Спасителем мира: «Господи, прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23. 34). Затем чекисты начали бросать в шахту ручные гранаты. Один из крестьян, бывший свидетелем убийства, говорил, что из глубины шахты слышалось пение Херувимской. Ее пели новомученики Российские перед переходом в вечность. Скончались они в страшных страданиях, от жажды, голода и ран.

Великая княгиня упала не на дно шахты, а на выступ, который находился на глубине 15 метров. Рядом с ней нашли тело Иоанна Константиновича с перевязанной головой. Вся переломанная, с сильнейшими ушибами, она и здесь стремилась облегчить страдания ближнего. Пальцы правой руки великой княгини и инокини Варвары оказались сложенными для крестного знамения.

Останки настоятельницы Марфо-Мариинской обители и ее верной келейницы Варвары в 1921 году были перевезены в Иерусалим и положены в усыпальнице храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Гефсимании . Когда открыли гроб с телом Великой Княгини, то помещение наполнилось благоуханием. Мощи новомучениц оказались частично нетленными.

Русский православный храм св. Марии Магдалины в Гефсимании

Храм св. Марии Магдалины в Гефсимании в Иерусалиме

Церковь Марии Магдалины (современный вид)

Церковь Марии Магдалины

Интерьер храма Марии Магдалины

Рака с мощами преподобномученицы Великой княгини Елизаветы Федоровны

Архиерейский Собор Русской Православной Церкви в 1992 году причислил к лику святых новомучеников России преподобномученицу великую княгиню Елизавету и инокиню Варвару , установив им празднование в день кончины - 5 (18) июля.

Тропарь, глас 1:
Смирением достоинство княжеское сокрывши, / богомудрая Елисавето, / сугубым служением Марфы и Марии / Христа почтила еси. / Милосердием, терпением и любовию себе предочистивши, / яко жертва праведная Богу принеслася еси. / Мы же, чтуще добродетельное житие и страдания твоя, / яко истинную наставницу усердно просим тя:/ святая мученице великая княгине Елисавето, / моли Христа Бога спасти и просветити души наша.

Кондак, глас 2:
Величие подвига веры кто повесть: / во глубине земли, яко в раи светлости,/ страстотерпица великая княгиня Елисавета / со Ангелы во псалмех и пениих радовашеся / и, убиение претерпевающи, / о безбожных мучителех взываше: / Господи, прости им грех сей, / не ведят бо, что творят. / Тоя молитвами, Христе Боже, / помилуй и спаси души наша.

Великая Княгиня Елизавета Федоровна.

Елизавету Федоровну называли одной из самых красивых женщин Европы. Казалось бы, высокое положение, удачный брак должны были принести счастье княгине, однако на ее долю выпало немало испытаний. А в конце жизненного пути женщину постигла ужасная мученическая смерть.

Семья Людвига IV, герцога Гессен-Дармштадского.

Елизавета Александра Луиза Алиса была второй дочерью великого герцога Гессен-Дармштадского Людвига IV и принцессы Алисы, а также сестрой последней российской императрицы Александры Федоровны. Элла, как называли ее домашние, воспитывалась в строгих пуританских традициях и протестантской вере. С ранних лет принцесса могла себя обслужить, затопить камин и приготовить что-то на кухне. Девочка часто своими руками шила теплые вещь и относила их в приют для нуждающихся.


Четыре сестры Гессен-Дармштадских (слева направо) - Ирен, Виктория, Элизабет и Аликс, 1885 год.

По мере взросления Элла расцветала и хорошела. В то время говорили, что в Европе есть только две красавицы – Елизавета Австрийская (Баварская) и Елизавета Гессен-Дармштадская. А между тем, Элле исполнилось 20 лет, а она еще была не замужем. Стоит отметить, что девушка дала обет целомудрия еще в 9-летнем возрасте, она сторонилась мужчин, и все потенциальные женихи получали отказ, кроме одного.

Великая княгиня Елизавета Феодоровна из России и великий князь Сергей Александрович из России, 1883 год.

Великий князь Сергей Александрович, пятый сын российского императора Александра II стал избранником принцессы, да и то, после целого года раздумий. Доподлинно неизвестно, как произошло объяснение молодых людей, но они договорились, что их союз будет без физической близости и потомства. Набожную Елизавету это вполне устраивало, т. к. она не представляла, как мужчина лишит ее девственности. А Сергей Александрович, по слухам, предпочитал вовсе не женщин. Несмотря на такой договор, в будущем они стали невероятно привязанными друг к другу, что можно назвать платонической любовью.

Принцесса Елизавета Гессен-Дармштадская, 1887 год.

Супругу Сергея Александровича нарекли княгиней Елизаветой Федоровной. По традиции, все немецкие принцессы получали это отчество в честь Феодорской иконы Божьей Матери. После свадьбы княгиня осталась в своей вере, т. к. закон позволял это делать, если только не возникнет необходимости в восшествии на императорский престол.

Портрет Великой Княгини Елизаветы, 1896 год.

Князь Сергей Александрович и княгиня Елизавета Федоровна в карнавальных костюмах.

Спустя несколько лет Елизавета Федоровна сама приняла решение перейти в православие. Она говорила, что настолько влюбилась в русский язык, культуру, что чувствует острую необходимость перейти в другую веру. Собравшись с силами и зная, какую боль причинит своей семье, Елизавета 1 января 1891 года написала письмо отцу:

«Вы должны были заметить, сколь глубокое благоговение я питаю к здешней религии…. Я все время думала и читала, и молилась Богу указать мне правильный путь, и пришла к заключению, что только в этой религии я могу найти всю настоящую и сильную веру в Бога, которую человек должен иметь, чтобы быть хорошим христианином. Это было бы грехом - оставаться так, как я теперь, принадлежать к одной церкви по форме и для внешнего мира, а внутри себя молиться и верить так, как мой муж…. Вы знаете меня хорошо, Вы должны видеть, что я решилась на этот шаг только по глубокой вере, и что я чувствую, что перед Богом я должна предстать с чистым и верующим сердцем. Я думала и думала глубоко обо всем этом, находясь в этой стране уже более 6 лет и зная, что религия «найдена». Я так сильно желаю на Пасху причаститься Св. Тайн вместе с моим мужем».

Отец не дал своего благословения дочери, но ее решение было непоколебимо. Накануне Пасхи Елизавета Федоровна перешла в православие.


Княгиня Елизавета Федоровна с мужем Великим Князем Сергеем Александровичем, Прибытие в Москву.

С того момента княгиня стала активно помогать нуждающимся. Она тратила огромные средства на содержание приютов, больниц, лично отправлялась в самые бедные районы. Народ очень любил княгиню за искренность и доброту.

Когда ситуация в стране стала накаляться,а эсеры начали свою подрывную деятельность, княгине то и дело приходили записки с предостережениями, чтобы она не ездила вместе со своим мужем. После этого, Елизавета Федоровна, наоборот, старалась повсюду сопровождать супруга.


Разрушенная взрывом карета, в которой находился великий князь Сергей Александрович.

Но 4 февраля 1905 года князь Сергей Александрович был убит бомбой, брошенной террористом Иваном Каляевым. Когда княгиня прибыла на место происшествия, ее попытались не пустить к тому, что осталось от мужа. Елизавета Федоровна лично собирала разбросанные куски князя на носилки.

Елизавета Федоровна в темнице у Каляева.

Через три дня княгиня отправилась в тюрьму, где держали революционера. Каляев сказал ей: «Я не хотел убивать Вас, я видел его несколько раз в то время, когда имел бомбу наготове, но Вы были с ним, и я не решился его тронуть». Елизавета Федоровна призвала убийцу покаяться, но безрезультатно. Даже после потом эта милосердная женщина отправила прошение императору о помиловании Каляева, но революционер был казнен.

Княгиня Елизавета Федоровна в трауре.

После смерти супруга Елизавета надела траур и решила полностью посвятить себя заботе об обездоленных. В 1908 году княгиня построила Марфо-Мариинскую обитель и приняла монашество. Об этом другим монахиням княгиня сказала так: «Я оставлю блестящий мир, где я занимала блестящее положение, но вместе со всеми вами я восхожу в более великий мир – в мир бедных и страдающих».

Через 10 лет, когда произошла революция, обители Елизаветы Федоровны продолжали помогать медикаментами, пропитанием. От предложения уехать в Швецию женщина отказалась. Она знала, на какой опасный шаг идет, но не могла отказаться от своих подопечных.


Елизавета Федоровна - настоятельница Марфо-Мариинской обители.

В мае 1918 года княгиню арестовали и отправили в Пермь. Там же было еще несколько представителей императорской династии. В ночь на 18 июля 1918 года большевики зверски расправились с арестантами. Они сбросили их живыми в шахту и взорвали несколько гранат.

Но даже после такого падения умерли не все. По воспоминаниям очевидцев, из шахты еще несколько дней доносились крики о помощи и молитвы. Как оказалось, Елизавета Федоровна упала не на дно шахты, а на уступ, который спас ее от взрыва гранаты. Но это только продлило ее мучения.

Монахиня Елизавета Федоровна, 1918 год.

В 1921 году останки Великой Княгини Елизаветы Федоровны отвезли на Святую землю и похоронили в храме Святой Равноапостольной Марии Магдалины.