Типы мировоззрения и философия нового времени. Мировоззрение Нового времени и философское осмысление проблемы бытия Какие черты мироощущения человека начала нового времени

Характерный момент: в процессе развития Науки, в ней длительное время остаются «лакуны» (подсистемы), связанные с прежними парадигмами (представлениями):

«… большая ирония заключалась в том, что титаны классической мысли - Платон и Аристотель - с наступлением новой эпохи потерпели поражение со стороны тех традиций, которые в пору античности не пользовались большим признанием. […]

Однако всех этих, вероятно, случайных открытий было явно недостаточно для того, чтобы полностью восстановить лакуны, возникшие из-за критического отношения современной науки к античной мысли. Не смогла и очевидная значимость многих идей платоновской и аристотелевской традиций перевесить ставшую теперь явной слабость и ошибочность их эмпирических оснований. То благоговение, которое, оглядываясь назад, испытывали мыслители средневековья и Возрождения к гениям классического золотого века и их великим прозрениям, ныне, когда современный человек неустанно доказывал свое практическое и умственное превосходство во всех сторонах жизни, представлялось уже неуместным. […]

Ещё более резким стал разрыв с эзотерическими элементами античной традиции - астрологией, алхимией, герметизмом,- которые также фигурировали в становлении Научной Революции.

Зарождение астрономии в качестве науки было неразрывно связано с древним астрологическим представлением о небесах как о верховном царстве, наделенном божественным смыслом, причём за движением планет велось тщательное наблюдение из-за их символической важности для человеческих дел. В последующие века связь астрологии с астрономией имела особое значение для технического развития последней, ибо именно астрологические выводы придавали астрономии общественно-психологическую значимость, а также предопределяли её вес в политических, военных и государственных делах. Астрологические предсказания требовали как можно более точных астрономических данных, поэтому астрология невольно явилась сильнейшим из импульсов, побуждавших астрономов подбирать ключ к загадке планет. Не случайно самые стремительные взлёты астрономии до Научной Революции приходятся на эллинистическую эпоху, на высокое средневековье и Ренессанс, то есть именно на те периоды, когда астрология пользовалась широким признанием.

Да и протагонисты Научной Революции вовсе не стремились расторгнуть эти древние узы. В сочинении «De revolutionibus» Коперник не проводит различия между астрономией и астрологией, называя их в совокупности «вершиной всех свободных искусств». Кеплер признавался, что к астрономическим исследованиям его влекло страстное желание услышать «музыку сфер». Открыто критикуя существующую астрологию за отсутствие чёткой системы, Кеплер , тем не менее, был выдающимся теоретиком астрологии своей эпохи: как и Тихо Браге, он занимал должность придворного астролога при императоре Священной Римской Империи. Даже Галилей, подобно большинству астрономов Возрождения, не чуждался рутинного составления астрологических «карт рождения», в том числе для своего покровителя, герцога Тосканского (в том же самом - 1609 - году при помощи телескопа он сделал свои великие открытия). Ньютон считал, что своим достижениям в математике он во многом обязан раннему увлечению астрологией, к тому же позднее он всерьез занимался алхимией. Подчас нелегко установить, насколько далеко заходил интерес этих учёных-первооткрывателей к астрологии или алхимии, однако современному историку науки вряд ли удастся разглядеть в их мироощущении какую-то демаркационную линию, отделяющую научное знание от эзотерического.

Ибо для эпохи Возрождения своеобразное сотрудничество науки и экзотерики было в порядке вещей и в немалой степени способствовало зарождению современной науки. Ведь помимо неоплатонического и пифагорейского математического мистицизма и солнцепоклонства, проходивших сплошной темой у всех крупных астрономов коперниковского толка, мы встречаем Роджера Бэкона - первопроходца экспериментальной науки, чьи труды буквально пропитаны алхимическим и астрологическим духом; Джордано Бруно - многогранного учёного-эзотерика, ратовавшего за коперниковскую идею бесконечного Космоса; Парацельса - алхимика, заложившего основы современной химии и медицины; Уильяма Гилберта, чья теория о магнетизме Земли зиждилась на утверждении, что в этом магните воплощена сама мировая душа; Уильяма Гарвея, открывшего кровообращение и пришедшего к выводу, что в микрокосмосе человеческого тела отражены циркулирующие системы Земли и планетарные движения макрокосмоса; Декарта, бывшего членом мистического ордена розенкрейцеров; Ньютона, примкнувшего к кругу кембриджских платоников и верившего в то, что он причастен древней традиции тайной премудрости, идущей от Пифагора и от ещё более седой древности; да, наконец, и сам закон всемирного тяготения был сформулирован в соответствии с представлениями герметизма о так называемых симпатиях. Поэтому пресловутая «современность» Научной Революции кажется во многих отношениях проблематичной.

Однако новый образ Вселенной, что принесла с собой Научная Революция, был достаточно однозначным и не оставлял места для астрологических или других эзотерических учений и представлений. И если первые подвижники мировоззренческого переворота не обратили особого внимания на последствия, которые смена научной парадигмы несла астрологии, то уже вскоре их явная несовместимость бросилась в глаза всем. Ибо положение о том, что Земля является планетой, подрывало самые основания астрологической методологии, исходившей из убеждения, что Земля есть главное средоточие и объект всех планетарных влияний. Теперь, когда Земля лишилась своего особого местоположения, перестав быть неподвижным центром Вселенной, становилось непонятно, почему она может вызывать предпочтение Космоса. Все здание традиционной космографии, фундамент которого закладывался ещё Аристотелем и Данте, теперь сильно пошатнулось: движущаяся Земля вторгалась в заповедные пределы небесного царства, определявшегося ранее как владение, где безраздельно господствуют планетные силы.

После Ньютона и Галилея прежнее разделение небесного и земного перестало иметь смысл, а без этой изначальной дихотомии начали рушиться те метафизические и психологические предпосылки, на которые опирались все астрологические верования. Теперь стала известна прозаичная правда: планеты суть материальные тела, пребывающие в движении благодаря инерции и силе притяжения, а вовсе не архетипические символы, движимые Космическим Разумом. Среди мыслителей Возрождения насчитывалось сравнительно немного таких, кто не признавал за астрологией весомой ценности, однако уже то поколение, что явилось вслед за Ньютоном, насчитывало весьма немногих, почитавших её достойной изучения. Теснимая всё дальше на задворки науки, астрология ушла в подполье, пользуясь отныне признанием только в узких эзотерических кругах и среди суеверных людей. Астрологии, в течение почти двух тысячелетий восседавшей на троне «царицы наук» и наставлявшей королей и императоров, было отказано в доверии.

Современное мышление постепенно преодолело и ренессансную зачарованность античным мифом как самостоятельным измерением бытия (здесь надо сделать исключение для романтиков). Мнение о том, что боги - всего лишь расцвеченные вымыслы языческой фантазии, практически не нуждалось в особых доказательствах уже начиная с эпохи Просвещения. И подобно тому, как в философии платоновские Формы уступили место объективации эмпирических качеств, субъективных состояний, познавательных операций или «семейного сходства» языков,- точно так же античные боги преобразились в литературных персонажей, в художественные образы, в удобные метафоры, не претендующие на онтологическую реальность.

Современная наука «вычистила» из Вселенной все антропоморфные свойства, ранее проецировавшиеся на неё. Теперь мир стал бесстрастным, вещественным и бездуховным, и, таким образом, диалог с природой оказался невозможным - несмотря на все заявления волшебников, мистиков или обладающих некой божественной силой авторитетов. Объективное познание природы достижимо только с помощью свободного от пристрастий интеллекта, опирающегося на опыт и критически его анализирующего. И хотя в действительности Научную Революцию сделала возможной совокупность невероятно разнородных в эпистемологическом отношении достижений мысли - идущее вразрез со свидетельствами опыта представление о Земле как о планете, потребовавшее гигантского скачка сознания; эстетические и мистические воззрения пифагорейцев и неоплатоников; ясновидческая мечта Декарта о новой универсальной науке и возложенная им на себя миссия эту науку основать; вдохновленное герметизмом прозрение Ньютоном всемирного тяготения; бесчисленные находки гуманистов, вернувшие современности античные манускрипты (сочинения Лукреция, Архимеда, Секста Эмпирика, неоплатоников); по сути метафорический характер различных научных теорий и объяснений, - всё это было оценено по достоинству лишь значительно позднее. Для научного оправдания и утверждения любой гипотезы законными эпистемологическими правами обладали только эмпирическое доказательство и рациональный анализ, и уже на исходе Научной Революции оба эти метода использовались в каждом научном исследовании. Чересчур гибкие, синкретичные и мистические эпистемологии античности и их позднейшие модификации ныне были решительно отвергнуты.

Античная культура ещё долгое время будет оставаться неким возвышенным царством, наводняя своими образами эстетические и художественные творения Запада. Современные мыслители по-прежнему будут черпать в ней вдохновение для своих политических и нравственных идей и систем».

Ричард Тарнас , История западного мышления, М., «Крон-пресс», 1993 г., с. 247-251.

1. Тихо де Браге предлагал также систему, представлявшую как бы промежуточное звено между системами Коперника и Птолемея: в ней все планеты, кроме Земли, вращаются вокруг Солнца, тогда как вся гелиоцентрическая система вращается вокруг Земли. В первой части, по сути представлявшей собой видоизмененную античную систему Гераклида, были сохранены многие из важнейших открытий Коперника, тогда как во второй части сохранились аристотелевская физика, неподвижное и центральное положение Земли и буквальное истолкование Священного Писания. Система Браге поддержала идею Коперника, поскольку она разъясняла некоторые ее преимущества и затруднения, но еще и из-за того, что в ней некоторые орбитальные пути Солнца и планет пересекались между собой, что сразу ставило под сомнение физическую реальность раздельных эфирных сфер, внутри которых, как ранее предполагалось, закреплены все планеты. К тому же, наблюдения, производимые Браге за кометами – которые, как теперь выяснилось, находятся за Луной, – а также открытие им в 1572 году новой кометы, стали убеждать астрономов в том, что небеса не пребывают неизменными; это мнение впоследствии подтвердилось благодаря открытиям Галилея, совершенным с помощью телескопа. Как и компромиссное расположение планетных орбит, наблюдавшиеся Браге движения комет также вызывали серьезные сомнения в существовании эфирных сфер, которые, по мнению Аристотеля, должны состоять из невидимой, но плотной прозрачной субстанции. Теперь же обнаружилось, что кометы движутся сквозь те пространства, которые, если верить традиции, должны быть заполнены плотными прозрачными сферами. Тем самым их физическая реальность оказывалась еще более неправдоподобной. Кеплеровым эллипсам предстояло выявить полную непригодность древней теории о кругообразно движущихся сферах. См. Thomas S.Kuhn, "The Copemican Revolution: Planetary Astronomy and the Development of Western Thought" (Cambridge: Harvard University Press, 1957), 200-209.
2. Перевод цитаты на английский язык: James Brodrick, "The Life and Work of Blessed Robert Francis Cardinal Bellarmine", S.J., vol.2 (London: Longmans, Green, 1950), 359.
3. Книга Галилея "Две новые науки" – его последний труд и наиболее значительный вклад в физику – была закончена в 1634 году, когда ему было 70 лет. Она увидела свет четыре года спустя в Голландии – после того, как ее переправили туда контрабандой из Италии (очевидно, это обошлось не без помощи герцога Ноайльского – французского посла в Ватикане, бывшего ученика Галилея). В том же, 1638 году Мильтон совершил путешествие из Англии в Италию, где и посетил Галилея. Позже Мильтон вспоминал об этом событии в своей "Ареопагитике" (1644), классическом аргументе в пользу свободы печати: "Беседовал я с (итальянскими) учеными мужами (ибо мне выпала эта честь), и они говорили, что я счастливый человек, ибо родился в Англии – стране, которую почитают они средоточием философской свободы, тогда как им самим приходится оплакивать то рабское состояние, в какое приведена у них ученость; и говорили они еще, что померкла из-за этого слава ума итальянского; и что вот уже много лет все, что пишут здесь, – только напыщенная и льстивая болтовня. И здесь отыскал я и посетил Галилея, уже состарившегося, который попал в застенки инквизиции за то, что в астрономии судил иначе, нежели судили францисканские и доминиканские цензоры" (John Milton, "Areopagitica and Other Prose Writings", edited by W.Haller , 41).
4. В этом разделении человеческого разума и материального мира давало о себе знать зарождавшееся скептическое отношение к способности разума проникнуть за завесу видимости и постигнуть сокровенный миропорядок – иными словами, к способности субъекта преодолеть пропасть между самим собой и объектом. Вместе с тем, такой скептицизм, прорвавшийся у Локка, четко высказанный Юмом и затем критически переосмысленный Кантом, в целом не оказывал существенного воздействия на научные представления XVIII, XIX и XX веков.
5. Здесь следует упомянуть о независимой формулировке теории эволюции, сделанной в 1858 году Альфредом Расселом Уоллесом: она-то и побудила Дарвина обнародовать собственные труды, пролежавшие "в столе" двадцать лет. Среди наиболее значительных предшественников Дарвина и Уоллеса – Бюффон, Ламарк и дед Чарльза Дарвина Эразм Дарвин, а также работавший в области геологии Лайел. Кроме того, к эволюционным представлениям о мире с разных сторон подходили Дидро, Ламетри, Кант, Гете и Гегель.
6. W.Carl Rufus, "Kepler as an Astronomer", в: "The History of Science Society. Johannes Kepler: A Tercentenary Commemoration of His Life and Work" (Baltimore-Williams and Wilkins, 1931), 36.
7. Справедливости ради здесь следует заметить, что негеоцентрические космологии были в основном боковыми побегами платоновско-пифагорейской философской ветви и гораздо больше противостояли аристотелевско-птолемеевской космологической традиции, нежели платонизму. См. также примеч. 1 части 2 о гелиоцентризме Платона.
8. Исторические исследования дают основание предположить, что. на быстрый упадок ренессансного эзотеризма в Англии эпохи Реставрации повлияла чрезвычайно накаленная социально-политическая обстановка, которой была отмечена в XVII веке британская история. Во время революционных волнений, гражданской войны и периода междуцарствия (1642-1660) такие эзотерические философские направления, как астрология и герметические учения, пользовались необычайной популярностью, а их тесная связь с радикальными политическими и религиозными видениями чаще всего заставляла официальную Церковь и имущие сословия воспринимать их негативно. В период временной отмены цензуры астрологические альманахи раскупались куда быстрее, чем Библия, а такие влиятельные астрологи, как Уильям Лилли, поощряли мятежный дух. На концептуальном уровне эзотерические философские учения поддерживали мировоззрение, как нельзя лучше согласовавшееся с политической и религиозной деятельностью радикальных движений, причем предполагалось, что духовное озарение потенциально доступно любому человеку, независимо от его положения в обществе и пола, а природа рассматривалась как живой организм, на всех уровнях пронизанный Божеством и непрестанно самообновляющийся. В 1660 году, после Реставрации, ведущие философы, ученые и священники подчеркивали ценность здравой натурфилософии – например, недавно ставшего достоянием гласности механистического учения об инертных материальных частицах, подчиненных постоянным законам, – для того, чтобы побороть страстный энтузиазм, который разжигали радикальные секты с их эзотерическим мировоззрением.

Поскольку еще не исчез совсем призрак общественных беспорядков предыдущих десятилетий, герметические идеи подвергались все большим нападкам, астрология, утратив благосклонное покровительство высших классов, перестала преподаваться в университетах, а наука, развивавшаяся отныне в рамках Лондонского Королевского Общества (основанного в 1660 году), поддерживала механистический взгляд на природу как на неодушевленный мир грубой материи. Отдельные личности, имевшие значительный вес в Королевском Обществе, – такие, например, как Роберт Бойль и Кристофер Рен, – по-прежнему признавали (по крайней мере, в частном кругу) ценность астрологии, полагая, подобно Бэкону, что астрология нуждается не столько в опровержении, сколько в научном пересмотре, – однако общая обстановка становилась все более враждебной: поэтому Бойль, например, воздерживался от публикации своего сочинения в защиту астрологии, завещав сделать это после его смерти. По-видимому, те же самые причины побудили Ньютона и его литературных агентов завуалировать эзотерическую и герметическую подоплеку его научных идей. См. David Kubrin, "Newton"s Inside Out: Magic, Class Struggle, and the Rise of Mechanism in the West", в: "The Analytic Spirit", edited by H.Woolf (Ithaca: Cornell University Press, 1980); Patrick Curry, "Prophecy and Power: Astrology in Early Modern England" (Princeton: Princeton University Press, 1989); Christopher Hill, "The World Turned Upside Down: Radical Ideas During the English Revolution" (New York: Viking, 1972); P.M.Rattansi, "The Intellectual Origins of the Royal Society" в: "Notes and Records of the Royal Society of London" 23 (1968), 129-143.

О двух способах анализа интеллектуального переворота с точки зрения эпистемологического столкновения двух различных взглядов на проблему рода (герметический идеал познания как любовного союза мужского и женского начал, отражающий взгляд на Вселенную как на космический брак, и противостоящая ему бэконовская программа чисто мужского владычества) см.: Evelyn Fox Keller, "Spirit and Reason in the Birth of Modern Science" в: "Reflections on Gender and Science" (New Haven Vale University Press, 1985), 43-65; Carolyn Merchant, "The Death of Nature: Women, Ecology, and the Scientific Revolution" (San Francisco: Harper & Row, 1980).

1. Галилей, "Диалог о двух главных мировых системах", 328:

"Тебя удивляет, что у мнения пифагорейцев [касательно того, что Земля движется] столь мало последователей и что нашелся хоть кто-то, кто до сего дня придерживается его и следует ему. И я не устаю восхищаться незаурядной проницательностью тех, кто подхватил это мнение и принял его за истину: ведь одною лишь силою рассудка побороли они собственные чувства, предпочтя то, что говорил им разум, хотя чувственный опыт и являл им нечто совсем противоположное. Ибо изученные нами доводы против [вращения Земли], как мы видим, весьма правдоподобны; то же обстоятельство, что приверженцы Птолемея и Аристотеля вкупе со всеми учениками своими нашли их убедительными, и в самом деле является сильным доводом в их пользу. Однако свидетельства чувств, открыто противоречащие годовому движению [Земли вокруг Солнца], в действительности наделены столь очевидною силою, что, повторяю, изумление мое не ведает пределов, когда я размышляю о том, как Аристарху и Копернику удалось заставить разум настолько победить чувства, что, вопреки последним, первый полностью возобладал над их верою".

1. Кеплер, "Мировая гармония", V:

"Ныне – после того как восемь месяцев тому назад забрезжил рассвет, после того как три месяца тому назад взошло солнце, и после того как несколько дней тому назад яркий полдень озарил мои чудесные размышления, – ныне ничто не удерживает меня. Я добровольно вверяюсь священному безумию: я осмеливаюсь честно сознаться в том, что похитил золотые сосуды египтян, дабы воздвигнуть Своему Богу скинию вдали от пределов египетских. Если вы простите меня, я возрадуюсь; если упрекнете – вытерплю. Жребий брошен, и я пишу эту книгу: а прочтут ли ее сейчас, или то будет лишь уделом потомков, – что мне до того? Пусть ждет она своего читателя целый век, как сам Господь шесть тысячелетий ждал свидетеля своего".

1. Здесь кроется, пожалуй, наиболее существенное различие между классической и современной наукой: если Аристотель видел четыре причины – материальную, движущую, формальную и целевую, – то современная наука находила эмпирическое оправдание лишь для первых двух. Так, Бэкон ставил в заслугу Демокриту то, что он устранил из природного мира Бога и разум, – в отличие от Платона и Аристотеля, неоднократно вводивших в свои научные объяснения целевые причины. Сравните с недавним утверждением биолога Жака Моно:

"Краеугольным камнем научного метода является... систематическое отрицание той мысли, что истолкование явлений с точки зрения целевых причин – или, иначе говоря, "цели" – вообще может привести к "истинному" знанию (Jacques Monod, "Chance and Necessity: An Essay on the Natural Philosophy of Modern Biology" (translated by A.Wainhouse) , 21).

1. Таков был знаменитый ответ французского астронома и математика Пьера Симона Лапласа Наполеону, спросившему, почему в его новой теории солнечной системы, усовершенствовавшей ньютоновский синтез, отсутствует Бог (ответ его был таков: "Мне не понадобилась эта гипотеза"). Из-за некоторых кажущихся отклонений в планетных движениях Ньютон считал, что солнечной системе для сохранения устойчивости время от времени требуется Божественная помощь. Из ответа Лапласа явствует, что он доказал цикличность всех известных науке отклонений (например, перепады скоростей Юпитера и Сатурна), из чего следует вывод о самостоятельной устойчивости солнечной системы, не нуждающейся ни в каком божественном вмешательстве.
2. Сложную роль во всем этом играли также светский и чиновничий характер иерархии французского духовенства. Верхние эшелоны духовенства были представлены, как правило, младшими сыновьями аристократов; свое место они воспринимали как синекуру, и стиль их жизни в основном не отличался от стиля жизни светских аристократов. На этих "этажах" Церкви религиозное рвение встречалось крайне редко, вызывая по меньшей мере недоумение. Казалось, интересы официальной Церкви лежат не столько в исполнении пастырской миссии религиозного спасения, сколько в усилений ортодоксии и в сохранении политического влияния. Дело усложнялось еще и тем, что сами представители аристократического духовенства все более приветствовали идеи просветительского рационализма, тем самым способствуя укреплению светских сил внутри церковных устоев. См.: Jacques Barzun, "Society and Politics" в: "The Columbia History of the World", edited by John A.Garraty and Peter Gay (New York: Harper&Row, 1972), 694-700.
3. "Те, кто вознамериваются одновременно служить и Богу, и Мамоне, вскоре обнаруживают, что Бога нет" (Logan Pearsall Smith).
4. Христиане оспаривали подобный взгляд: в их толковании эта заповедь означала скорее "распоряжение", нежели "порабощение", в котором отражалось отчуждение, последовавшее за Грехопадением.

Новое время – это эпоха буржуазных революций, которые в конечном итоге привели к утверждению нового социально-экономического строя: буржуазного, индустриального общества. Динамичный прогресс в развитии производительных сил, науки, когда, как остроумно заметил Гегель, «будто дух надел сапоги-скороходы» , в корне изменил лицо Европы. В ходе революционных преобразований была устранена система феодальных отношений, господствовавшая в средние века и подорванная в эпоху Возрождения, и вместе с ними потерпела окончательное поражение идеология феодального общества – теологическое мировоззрение.

Маркс и Энгельс так оценивали этот переворот во всей европейской жизни: «Революции 1648 и 1789 годов не были английской и французской революциями; это были революции европейского масштаба. Они представляли не победу определенного класса общества над старым политическим строем, они провозглашали политический строй нового европейского общества . Буржуазия победила в них, но победа буржуазии означала тогда победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дробления собственности над майоратом, господство собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, семьи над родовым именем, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями… Эти революции выражали в гораздо большей степени потребности всего тогдашнего мира, чем потребности тех частей мира, где они происходили, т.е. Англии и Франции» . Если рассматривать эти преобразования под углом зрения взаимоотношения личности и общества , форм общения индивидов, то можно сделать такой вывод: победа буржуазного общества означала утверждение вещных отношений, пришедших на смену формам личной зависимости. Если представить человеческую историю как смену форм общения, отношений индивидов, то сравнительный анализ этих двух форм отношений дает следующую картину.

Отношения личной зависимости (личность в традиционном обществе). С большой долей условности можно говорить о личности в философском смысле, о наличии у индивида внутренней и внешней свободы, о ее самостоятельности и независимости. Структура личностного Я достаточно простая: по мнению Маркса, индивид еще не оторвался «от пуповины – естественно-родовых связей с другими людьми» . В качестве личности индивид традиционного общества может быть назван исключительно в социологическом смысле. Он персонифицирует социальную роль, определяемую его принадлежностью к роду, общине в силу кровнородственных связей или в результате «приписанности» (профессиональной или имущественной) к социальной группе, корпорации, гильдии, ордену, цеху… Личностью индивид является по отношению к индивидам других социальных групп, но внутри своей группы его личностное начало отсутствует. При отношениях личной зависимости индивид как бы срастается с условиями своего бытия («не оторвался от пуповины своих естественных связей»). Условия его бытия – каста, община, сословие, корпорация и т.п. – выступают «в качестве субстанции, индивиды же – всего лишь акциденции ее или ее составные части, образовавшиеся чисто естественным путем» .

Особенностью индивидов при личной зависимости является их определенная целостность, «универсализм», однако это примитивная универсальность, лишенная полноты отношений с другими индивидами.

По мере развития разделения труда, усложнения общественной жизни, ее рационализации в целом возникает различие между жизнью каждого отдельного индивида – она начинает принимать личный, частный характер – и его общественной жизнью, подчиненной функциональному выполнению социальной роли. Таким образом, появляются предпосылки для обособления индивида от целого. Жизненные условия индивида перестают ему казаться органическими, естественными, тождественными: происходит автономизация личности, рождается дифференцированное отношение к своей среде. Индивид начинает сначала идеально, в рефлексии, отделять себя от целого и выходить как бы за его границы, он занимает уже оценочную позицию к целому и составляющим его другим членам. Позднее это произойдет и реально.

В условиях личной зависимости личностное, свободное пространство у индивида практически отсутствует, он скован обычаями, неписаными правилами, традициями. У индивида также отсутствует выбор средств реализации собственных целей. Эта жесткая личная зависимость, привязанность к целому не позволяет индивиду перейти в другую группу, в другое социальное пространство. Но наряду с незримой (через обычаи, нормы морали и т.п.) привязанностью к целому индивид закреплен в границах группового пространства формально, юридически (в условиях феодального общества). Однако постепенно, как мы уже сказали, начинает происходить переход к системе вещных отношений и вещной зависимости.

Отношения вещной зависимости (личность в индустриальном обществе). Данные отношения характерны для общества, получившего название буржуазного. Но сегодня было бы правильнее сказать – для индустриального, т.к. на основе промышленной революции возникли различные социально-политические системы, каждая из которых имеет свою специфику, не отражающуюся в названии «капитализм», «буржуазное общество». В индустриальном обществе отношения между индивидами – юридически свободными личностями – опосредованы универсальным обменом товаров-вещей. Поэтому в таком обществе, как заметил Маркс, доминируют вещные, товарные отношения: «Это не отношения одного индивида к другому индивиду, а отношения рабочего к капиталисту, фермера к земельному собственнику» .

Если в традиционном обществе индивиды выступают в своих корпоративно-родовых масках, то в индустриальном обществе индивиды выступают в своих имущественных и профессионально-экономических масках. Узкая специализация и профессионализация в условиях всеобщего разделения труда порождают такое явление, как «обособленные профессии, а вместе с ними и профессиональный идиотизм» . Достигая совершенства в узкой профессиональной области, индивид оказывается неспособным к активной творческой деятельности в других сферах. В итоге появляется зависимость индивидов друг от друга как товаропроизводителей. Они нуждаются не в личностях друг друга, а в вещах, производимых ими. Отношения, основанные на вещной форме зависимости, являются отчужденными.

Для вещных отчужденных отношений характерна та особенность, что непосредственная деятельность как бы навязывается извне: она продиктована нуждой, зависимостью, естественными потребностями, отсутствием собственности и т.д. Да и для владельца собственности его деятельность не утрачивает отчужденного характера.

В условиях вещной зависимости и появляется объективное противоречие между родовой сущностью человека – универсальностью и свободой – и его существованием, его профессионально-личностной односторонностью, «частностью». Возникшее противоречие становится разрушительным не только для самой личности, но и для общества в целом: богатство и всесторонность развития общества могут создаваться за счет одностороннего развития индивида только до известного предела. Возникает проблема становления таких отношений, при которых индивиды могли бы относиться друг к другу как личности, чтобы родовая и индивидуальная сущность индивида находились бы не в состоянии антагонизма, так как «индивидуальная и родовая жизнь человека не являются чем-то различным , хотя по необходимости способ существования индивидуальной жизни бывает либо более особенным , либо более всеобщим проявлением родовой жизни, а родовая жизнь бывает либо более особенной , либо всеобщей индивидуальной жизнью» .

При вещных отношениях люди выступают не в своем прямом личностном качестве, а «служат выражением и проявлением некоего третьего, представленного вместо них отношения, именно отношения полезности или использования…» .

Мир вещных отношений принимает форму самостоятельного мира вещей, независимого от человека, объективно существующего. В средние века мир предметный, мир природный был производным от мира духовного, мира идей, являющегося независимым, самостоятельным. В Новое время таковым становится предметно-природный, включающий и мир вещей, которым начинают приписывать не свойственные им от природы свойства: вещь мистифицируется.

Отношение одного индивида к другому приобретает функциональный характер: индивиды представляют интерес друг для друга как производители полезных, необходимых вещей. Мыслители XVIIв., в частности Гоббс, и Локк, увидели в этом возможность для свободного развития. В этих условиях каждый индивид оказывается собственником-товаропроизводителем. Юридически свободные и связанные друг с другом преимущественно через обмен товарами – вещами, они выступали в первую очередь как автономные субъекты, или, по выражению Канта, «собственниками самих себя, господами самих себя» .

Еще раньше, в XVIIв. начинает формироваться взгляд на человека как на собственника по самой своей природе. Локк писал: «Каждый человек обладает некоторой собственностью , заключающейся в его собственной личности , на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счету принадлежат ему» .

Локк настолько широко понимает собственность, что практически все, а не только имущество, жизнь, здоровье, честь, достоинство, право является собственностью. Следовательно, если каждый выступает в качестве свободного, независимого, автономного субъекта и каждый по праву является господином самому себе, то отношения между ними могут основываться прежде всего на добровольном обмене продуктами своего труда, регулируемом правилами, о которых они договариваются.

Формулируя принципы нового мировоззрения, мыслители XVIIв. исходят из того, что индивидуальная свобода составляет высшую человеческую ценность, гарантией которой и выступает частная собственность. Частная собственность в их представлении оказывается материализованной свободой. Таким образом, если исходным является свободный отдельный собственник, то отношения в обществе могут быть основанными на договоре , контракте .

Основоположники мировоззрения Нового времени выступили против идеи «божественного права», разработав теорию «естественного права». На смену «божественному праву», провозглашавшему равенство людей перед Богом, из чего формировался христианский нравственный гуманизм , видевший в каждом человеке божественное творение, склонное к добродетели, милосердию, искуплению греховности, приходит «естественное право». На основе этого права развивается идея юридического гуманизма с его максимой равенства перед Законом. Не любовь, не жалость, не сострадание должен испытывать один индивид по отношению к другому, а уважение к его столь же естественным правам и равным его собственным.

Юридический гуманизм предполагает в каждом индивиде наличие такой разумности, которая не позволяет им поступать во вред себе. «Не делай другому того, – говорит Гоббс в «Левиафане», – чего не хотел бы, чтобы делали тебе» . Этот закон Гоббс рассматривает как естественный. Переход к правовому, юридическому регулированию общественных отношений означал новый этап не только в истории гуманизма, но и в истории философии: появилась новая форма мировоззрения – юридическое .

Развернутую характеристику юридического мировоззрения дал Ф. Энгельс в работе «Юридический социализм». К сожалению, мы вынуждены ограничиться лишь несколькими цитатами из нее. Сравнивая мировоззрение Нового времени со средневековым, которое он называет «по преимуществу теологическим», мировоззрение Нового времени Энгельс определяет как юридическое мировоззрение . Какие существенные черты этого мировоззрения выделяет Энгельс?

1. «Место догмы, божественного права заняло право человека, место церкви заняло государство»; 2. «Равенство перед законом»; 3. «Юридический способ мышления»; 4. «Договорные отношения… предъявляют требование на общественные правила, которые могут быть даны только обществом в целом – на правовые нормы…» .

Энгельс делает одно примечательное замечание, говоря: «Это было теологическое мировоззрение, которому придали светский характер». То есть это было в достаточной степени догматическое мировоззрение, в котором на смену культу Бога приходит культ Природы, естественного Закона. Речь идет не о теологизме в буквальном смысле, а именно о догматизме, о замене одних догм другими, хотя исключать полностью теологический элемент в юридическом мировоззрении не стоит. Дело в том, что «естественными законами» философы Нового времени считали законы разума. Но поскольку разум дан человеку Богом, так, например, считал Т. Гоббс, чтобы человек вел разумный – здравомыслящий – образ жизни, то получается, что «естественный закон» – закон Бога. Однако Бог тоже весьма специфичен, скорее это Анти-Бог, поскольку в действительности культ Природы оттеснил культ Бога.

Разумность закона усматривается в его требовании справедливости, которая в конечном итоге понимается как эквивалентный обмен на основе строгих юридических норм, соблюдаемых всеми сторонами.

Не трудно заметить, что это специфический юридический способ мышления: правовой подход принял универсальный характер. Философы Нового времени понимали нормы права разумными в силу их «естественности», признав разумной саму природу. По сути дела, вся объективная реальность, включая и социальные отношения, общество оказывались, таким образом, природной действительностью. «Природой» называют «все сущее, включая и человека, все, что могло быть подвергнуто опытному изучению и тем самым рациональному объяснению» .

Следовать требованиям права – это следовать требованиям «естественного закона». Следовательно, юридическое мировоззрение не сводится лишь к социально-политическим воззрениям: картина мира в целом приобретает юридический оттенок. Под «юридическим» оттенком мы и понимаем юридический способ мышления, который распространяется на мир в целом. Надо принять во внимание и такой факт. В Новое время не было жесткого размежевания на естественные и гуманитарные науки по их методу . Размежевание возникнет позже, в конце XIXв. Более того, как пишет А. Огурцов, «основатели новой науки экстраполировали методы, развитые в гуманитарном знании, прежде всего в лингвистике и истории, на познание естественных объектов» .

Для обоснования закономерности, необходимости возникших общественных отношений мыслители Нового времени ссылались на «естественный закон», на «естественное право», которые оказывались такими же законами, как законы Кеплера, Ньютона: вечными и неизменными.

Юридическое мировоззрение – это выражение настроений новых социальных групп, которые освобождались от власти сословных и корпоративных прав феодального общества и которые стремились закрепить свою личностную самостоятельность и независимость, свои индивидуальные права. Индивидуальные права и свободы в буржуазном обществе всегда стоят на первом месте. Во всем этом было немало иллюзий: вещные общественные отношения рассматриваются как наилучшие, чуть ли не идеальные, соответствующие самой природе человека. Идеологам Нового времени мир вещных отношений представляется «естественным», вечным. Логика их рассуждений довольно простая. Например, логика рассуждений Локка выглядит так: пока существует человек, он вынужден трудиться. Вследствие этого всегда будет существовать товарное производство: труд есть производство товаров. Товары предполагают их собственников. Значит, частная собственность является вечной.

Мыслителям Нового Времени индивид их времени представлялся не исторически сформировавшимся, а вечно существующим, исходным пунктом истории, «ибо именно он признается у них индивидом, соответствующим природе, согласно их представлению о человеческой природе, признается не чем-то возникающим в ходе истории, а чем-то данным самой природе. Эта иллюзия была до сих пор свойственна каждой новой эпохе…» . Философы Нового времени с этих позиций оценивали социальные отношения средневековья как «неразумные», «неестественные», отклоняющиеся от «естественной» природы человека: «Естественные отношения» – это отношения общественного договора. Но об этом разговор впереди.

В условиях формирующегося буржуазного общества правовой, юридический гуманизм оказывался «единственно возможным способом открывать перед индивидами новое поприще более свободного развития» .Поэтому-то Маркс и делает вывод, что только при вещных отношениях – отношениях обмена меновыми стоимостями – стало возможным «триединство собственности, свободы и равенства» . Вещные отношения – это заметный шаг на пути общественного прогресса.

Н овое время , начавшееся в 17 веке стало эпохой утверждения и постепенной победы в Западной Европы капитализма, как нового способа производства, эпохой быстрого развития науки и техники. Под влиянием таких точных наук, как механика и математика, в философии утвердился механицизм. В рамках этого типа мировоззрения природа рассматривалась, как огромный механизм, а человек, как инициативный и деятельный работник.

Основной темой философии Нового времени стала тема познания . Сложились два крупных течения: эмпиризм и рационализм , по-разному трактовавшие источники и природу человеческого знания.
Сторонники эмпиризма (Бэкон, Гоббс, Локк) утверждали, что основным источником достоверного знания о мире являются ощущения и опыт человека. Наиболее обстоятельно эта позиция изложена в творчестве Бэкона. Бэкон был сторонником эмпирических методов познания (наблюдение, эксперимент). Философию он считал опытной наукой, основанной на наблюдении, а ее предметом должен быть окружающий мир, включая и самого человека. Сторонники эмпиризма призывали во всем полагаться на данные опыта, человеческой практики.

Сторонники рационализма считали, что основным источником достоверного знания является знание (Декарт, Спиноза, Лейбниц). Основателем рационализма считается Декарт - автор выражения "подвергай все сомнению". Он считал, что во всем надо полагаться не на веру, а на достоверные выводы, и ничто не принимать за окончательную истинную.

Наряду с позитивной оценкой возможностей познания, в 17 веке возрождается и философский агностицизм , отрицавший возможность познания мира человеком. Он проявил себя в творчестве Беркли и Юма, полагавших, что человек познает всего лищь мир явлений, но не способен проникнуть в глубину вещей, дойти до знания законов окружающей природы.

Пантеистическую направленность имели взгляды Спинозы, утверждавшего, что природа - есть причина самой себя и всех протекающих в ней процессов. Бог не стоит над природой, а является ее внутренней причиной. Знание достигаются разумом и оно является первейшим условием свободной деятельности человека. Немецкий философ Лейбниц подчеркивал духовный характер мира. Основой мироздания являются монады, как единицы бытия, придающие миру разнообразие и гармонию.

В 17 веке широкое распространение получило "юридическое" мировоззрение . В его рамках развивалась теория "общественного договора" (Гоббс, Локк). Она объясняла происхождение государства добровольным соглашением людей во имя собственной безопасности. Это мировоззрения исповедовало идею естественных прав человека на свободу и собственность. Юридическое мировоззрение выражало настроения молодой буржуазии, как класса, сформировавшегося в Новое время.

В развитие социальных учений Нового времени в 18 веке особый вклад внесло французское Просвещение (Монтескье, Вольтер, Руссо), которые идейно подготовили французскую революцию 1789 - 1794 гг. Они воспринимали церковь, как символ невежества и мракобесия, тормоз развития общества, поэтому девиз Вольтера: "Раздавите гадину!", стал лозунгом эпохи, предопределив требования отделения церкви от государства. По убеждению Просветителей общественный прогресс возможен только при помощи разума, права, науки и образования. Человек - природно-социальное существо и способен к бесконечному развитию и совершенствованию своей деятельности. Но частная собственность делает людей неравными, порождает зависть и вражду между ними, следовательно, новое общество надо создавать на основе социального равенства и справедливости. Просветители стояли на позициях исторического оптимизма, а их идеалом была республика, как форма народовластия.

Значительный вклад в учение о природе и сущности человека, путях его воспитания, внесли французские Материалисты 18 века: Дидро, Гельвеций, Гольбах. Они считали, что человек - продукт окружающей его среды. Следовательно, для изменения нравов людей необходимо изменить обстоятельства их жизни. Эта идея Просветителей явилась источником возникновения марксистской философии.

Можно выделить несколько основных компонентов мировоззрения Нового времени.

Теряется ощущение того, что есть подлинное существование чего-то, являющегося основанием жизни и деятельности людей. Отсюда замкнутость в субъективном, упование только на себя. Деятельность, не ориентированная более на высшее Благо, Истину и Красоту. Превращается либо во внешне-полезную (достижение ближайших корыстных интересов, связанных с материальным бытием), либо во внешне-развлекательную (искусственное заполнение свободного времени забавами, превращение всего искусства в способ развлечения, а не духовного развития).

Человек, его сознание, его потребности, его жизнь стали восприниматься как единственное несомненное и подлинное бытие. Такую мировоззренческую установку воспроизводил в своей философии основатель рационалистической культуры Запада Р.Декарт. он писал, что можно сомневаться, существует ли объективный мир, Бог, природа другие люди, даже мое собственное тело – но нельзя сомневаться в том, что я мыслю, а следовательно существую.

Ослабление идеи существования величественного бытия Абсолюта, Бога и т.д. сопровождается переоценкой времени: никто уже не думает о вечности. Время человеческого существования рассыпается на «взаимно исключающие точки – мгновения: здесь и теперь, там и тогда» (П. Флоренский) Точка – мгновение, как временной интервал. Не в состоянии вместить в себя всю полноту мыслей и чувств человека, связанных с переживанием вечности: ее вместимость ограничивается набором сиюминутных потребностей «я», которое воспринимает себя как нечто исключительное и абсолютное. Человек перестает искать высоких смыслов жизни: он сводит все смысложизненные вопросы к удовлетворению своих земных человеческих потребностей. Суетная жажда устроить жизнь «здесь» и «сейчас», насытиться ею перед смертью, за которой пустота и тлен, - такова одна из мировоззренческих установок Нового времени.

Уверовав в силу своего разума, люди уверовали в свои способности изменять мир, опираясь при этом на законы мировоззрения, открытые разумом. Формируется убеждение в деятельности природы человека, в его назначении переделывать подлунный мир. На мир перестали смотреть как на Божественный порядок; все превратилось в поле конструктивной деятельности человека. Нерукотворное же, сотворенное не человеком, а чем-то или кем-то, что превышает его силы, изменить невозможно: его можно только объяснить. Воззрение на мир как на рукотворный (особенно это касается общества) способствовало возникновению разного рода проектов по переустройству социальной жизни людей. а затем и природы. Социальные утопии, учения анархистов, теории научного социализма – все они исходили из предположения возможности переконструирования общества и природы с помощью разума и предметно-деятельных сил человека.

Онтологический нигилизм, задав своеобразный вектор движению европейской истории, привел к господству материализма, но не просто в теории, а прежде всего в жизни. Материальные потребности стали ведущими. Доминирующими в жизни отдельных людей и целых сообществ. Началась открытая и осознанная борьба классов, в основе которой лежал материальный интерес. Активизируется человеческая деловитость, ориентированная на пользу и экономический успех. Стимулом жизни человека и его самоусовершенствования стали материальные потребности.

Таким образом, мировоззрение Нового времени строилось на уверенности человека в своей автономии, на убеждении, что он сам, самостоятельно формирует свою духовность и ее высшую форму – сознание. В условиях отказа от традиционного понимания бытия как высшей и запредельной реальности, человеку оказались ненужными ранее культивировавшиеся и воспринимающиеся как само собой разумеющееся трансцендентные акты, т.е. умение выходить за пределы чувственного опыта и делать предметом рассмотрения бытие, которое не совпадает с конечным, эмпирическим миром.

Содержание мировоззрения человека Нового времени, которое мы описали, формировалось не под воздействием философских теорий и учений. Наоборот. Философия выразила дух эпохи, высказала на своем языке, зафиксировала с помощью своего мышления случившееся реально. Например, Р. Декарт, от которого ведет отсчет философия Нового времени. Утверждал, что акт мышления – «я мыслю» - есть самое простое и самоочевиднейшее основание существования человека и мира. Это утверждение на языке философии Декарта звучит так: cogito ergo sum («мыслю, следовательно, существую»). За этим малоприятным непосвященному в философии высказыванием скрывается целая концепция, суть которой в следующем: человек, как существо, способное сказать «я мыслю, я существую», является возможностью и условием существования мира, но не мира вообще, а мира, который он (человек) может понимать, по-человечески в нем действовать, ставить какие-то цели, соразмерные миру и себе, что-то знать о нем. Человек – начало и причина всего, что случается с ним и с миром. Человек сам и только сам с помощью собственного труда и собственных духовных усилий может обеспечить свое бытие в мире, может реализовать (или не реализовать) себя. Декарт, как уже отмечалось выше, сделал мысль бытием, а творцом мысли объявил человека. Это значит. Что бытие стало субъективным: оно трансформировалось в человекоразмерное бытие, определяемое человеческими способностями воспринимать и действовать.