Учение марксизма ленинизма. В

Марксизм возник в 40-х годах XIX века. В это же время происходило обострение социальных и экономических противоречий капитализма. Возникновение учения К. Маркса и Ф. Энгельса было связано с определенным этапом развития общества вообще и его экономической базы в частности. Главным событием, повлиявшим и фактически формировавшим все дальнейшие события в Европе стала промышленная революция. И формирование взглядов и идей марксизма не обошлась без влияния промышленной революции.

Фактором формирования марксизма были объективные экономические и особенно социальные процессы в странах Западной Европы в конце XVIII -- первой половине XIX вв., первопричиной которых стала промышленная революция. В свою очередь, взгляды Маркса и Энгельса формировались примерно в одинаковом русле: взгляды каждого из них формировались на базе радикального демократизма, на обоих оказали влияние труды Гегеля и Фейербаха, оба отказываются от идеализма и религиозных взглядов. Вместе с тем постепенно их взгляды приобретают социалистические и коммунистические направленности, в русле которых и происходит их дальнейшее творчество.

Марксизм-ленинизм -- одно из левых, наиболее радикальных течений в марксизме; представляет собой социально-политическое и философское учение о законах борьбы пролетариата за свержение капиталистического строя и построение коммунистического общества. Разрабатывалось В.И. Лениным, развившим учение Маркса и применившим его на практике.

В социалистических странах марксизм-ленинизм являлся официальной идеологией -- «идеологией рабочего класса». Учение не было статичным, а видоизменялось, подстраиваясь под нужды властвующей элиты, а также включая в себя учения региональных коммунистических лидеров, имеющие значения преимущественно для руководимых ими государств социализма.

В советской идеологической парадигме марксизм-ленинизм преподносился как претендующая на универсальность единственно истинно верная научная система философских, экономических и социально-политических взглядов, интегрирующая концептуальные воззрения относительно познания и революционного преобразования мира. О законах развития общества, природы и человеческого мышления, о классовой борьбе и формах перехода к социализму (включая свержение капитализма), о созидательной деятельности трудящихся, непосредственно занятых строительством социалистического и коммунистического общества.

Марксизм-ленинизм не только существенно упростил и огрубил марксизм, но и ввел в него целый ряд принципиально новых идей. Важные шаги в постоянно нараставшем процессе «очищения» концепции К. Маркса от элементов «спекулятивной философии» сделал уже Ленин, никогда, впрочем, не признававшийся в том, что в чем-то существенном отступает от ведущих идей марксизма. Радикальному упрощению Марксизма-ленинизма был подвергнут И.В. Сталиным, сведшим его к немногим, понятным для коммунистической элиты тезисам. Упрощение и идейное обеднение марксизма было вызвано объективными причинами: марксизм все более превращался из философской концепции в основу идеологии массового, энтузиастического коммунистического движения.

В итоге эволюции в Марксизме-ленинизме вошли следующие основные элементы:

• * диалектический материализм, которым сам Маркс вообще не интересовался;
• * исторический материализм, включенный в конце 1970-х гг. в диалектический материализм и истолкованный как распространение принципов последнего на область общественных явлений;
• * критический анализ капитализма, имевший целью приспособить старое описание капитализма к реалиям 20 в. и, вопреки фактам, отстоять старую идею, что общий кризис капитализма продолжает углубляться;
• * теория партии особого типа и связанного с партией революционного движения, развитая Лениным и не имеющая никакого отношения к ортодоксальному марксизму;
• * коммунистическое пророчество, то объявлявшее построение коммунизма делом ближайших десятилетий, то отодвигавшее его на «исторически обозримый период».

Хотя в современных условиях марксистко-ленинская парадигма является, по большей части, маргинальной, идеи марксизма-ленинизма сохраняют прочные позиции в теории международных отношений, оказывая также значительное влияние на другие международно-политические науки.

Основные положения марксистко-ленинской парадигмы:

• 1. Главным действующим лицом международных отношений являются социальные классы (буржуазия и пролетариат), поэтому государства как акторы международных отношений вторичны. Национальные государства были созданы буржуазией с целью классового господства и подчинения. На основании своих эгоистических целей (извлечение сверхприбыли, поиск дешёвой рабочей силы, новых рынков сбыта продукции) и с использованием внешнеполитических инструментов государства буржуазия дестабилизирует международные отношения, способствует разгоранию войн и конфликтов.
• 2. Международные отношения не отличаются от внутриобщественных отношений (исключение -- масштаб), имеют «вторичный и третичный» характер (являются одним из элементов надстройки, определяемой экономическим базисом; отражают особенности взаимодействия буржуазии и пролетариата в рамках национальных государств), носят капиталистический характер.
• 3. Главные международные процессы -- социалистические революции, классовые конфликты, кризисы и войны.
• 4. Цели участников международных отношений диаметрально противоположны: буржуазия стремится к извлечению прибыли, пролетариат -- к мировой социалистической революции, которая освободит мир от эксплуатации со стороны буржуазии и установит социалистический, а затем коммунистический строй.
• 5. Средства достижения этих целей также различаются: буржуазия использует усиление эксплуатации, пролетариат -- мировую социальную революцию).
• 6. Будущее международных отношений определено объективными законами общественного развития. Произойдет отмирание государства, установятся простые нормы нравственности и справедливости.

Коллективными усилиями советских «философов», закреплявшимися решениями съездов коммунистической партии, Марксизму-ленинизму была придана чрезвычайно простая, общедоступная форма. Исчезли многие темы, казавшиеся важными Марксу, в частности проблемы гуманизма, праксиса, отчуждения, гражданского общества, демократии, «всестороннего человека», «азиатской общественно-экономической формации» и др. При этом марксистская доктрина получила ортодоксальную форму, малейшее отступление от которой расценивалось как явный ревизионизм и сурово каралось. Догматизированный Лениным, Сталиным и их последователями марксистский дискурс обрел ясность, простоту и твердость. Он начинается с изложения законов диалектики (противоречие как источник всякого развития, скачкообразный переход количественных изменений в качественные, отрицание отрицания и восходящее развитие по спирали) и диалектики природы. Затем следует исторический материализм (примат производительных сил и производственных отношений над всеми иными социальными отношениями); далее идет анализ капиталистического строя с целью проиллюстрировать истинность исторического материализма; из этого анализа выводится необходимость организации партии революционного действия и делается вывод не столько о неизбежном крахе капитализма, сколько о неотвратимой победе коммунизма и тем самым завершении предыстории человечества. Эта схема не только вошла во все учебники по марксистско-ленинской философии и научному коммунизму, но и являлась руководством для всех тех, кто занимался теоретическими проблемами философии и идеологии. На долю последних оставалась только некоторая детализация общей, не допускающей даже малейших отступлений схемы. «В Москве и в так называемых социалистических странах создали определенную доктрину, идеологический катехизис, возведенный в ранг государственной истины» (Р. Арон).

По Марксу, диктатура пролетариата является необходимым средством для перехода от капитализма к коммунизму. Учением о «партии нового типа» Марксизм-ленинизм, в сущности, свел диктатуру пролетариата к диктатуре революционной партии, полновластно контролирующей все стороны жизни коммунистического общества, начиная с политики и экономики и кончая частной жизнью его членов. «...Диктатура пролетариата есть власть, осуществляющаяся партией, опирающейся на насилие и не связанной никакими законами» (Ленин). Находясь у власти, монопольно правящая партия сочетает идеологию, призванную вызывать энтузиазм, с террором, постоянно внушающим страх. Партия предлагает новое решение всех экзистенциальных проблем, касающихся смысла истории и человеческой жизни, человеческого счастья, справедливости и т.д. Она обосновывает также новый кодекс моральных предписаний, в котором высшим долгом объявляется служение не обществу в целом, а какой-то узкой его части, и в первую очередь самой партии. «Партии нового типа» не было в марксизме. Маркс и Энгельс представляли себе коммунистическую партию похожей на другие политические партии, и в особенности на партии рабочего класса. «Коммунисты не являются особой партией, противопоставляющей себя другим рабочим партиям... Они не выставляют никаких особых принципов, под которые они хотели бы подогнать пролетарское движение» («Манифест Коммунистической партии»).

Другим важным моментом, в котором Марксизм-ленинизм отошел от марксизма, была трактовка предпосылок победы социалистической революции. Согласно Марксу, успех последней возможен только при условии, что она происходит одновременно в наиболее развитых капиталистических странах. Марксизм-ленинизм выдвинул положение о возможности победы социализма в одной отдельно взятой стране, если последняя является отсталой, по преимуществу крестьянской страной. Теория «перманентной революции» Л.Д. Троцкого, развивавшаяся им начиная с 1905, отрицала промежуток между антифеодальной (демократической) и антикапиталистической (социалистической) фазами революции и утверждала неизбежность перехода от фазы национальной к фазе интернациональной: начавшись в России, революция непременно должна выйти за ее границы. Ленин долгое время отклонял формулировку Троцкого, но в 1917 согласился с тем, что революция в России добьется успеха, только если вслед за нею вспыхнет интернациональная революция: «Для окончательной победы социализма усилий одной страны, особенно такой отсталой крестьянской страны, как Россия, недостаточно, для этого требуются усилия пролетариата нескольких развитых стран». Положение о возможности победы социализма в одной отдельной стране, в частности в России, было выдвинуто Сталиным. Однако последний приложил все усилия для того, чтобы отказаться от своего авторства. Он приписал эту идею Ленину, для чего потребовалась фальсификация высказываний как Ленина, так и Троцкого. Отказавшись от авторства, Сталин получил возможность резко противопоставить «ленинизм», включающий веру в возможность построения социализма в одной России, «троцкизму», преподносимому как пораженческая, антиленинская позиция.

Согласно Марксу, любая социальная революция развивается следующим образом: материальные условия производства растут и зреют до тех пор, пока они не вступят в конфликт с социальными и правовыми отношениями и, вырастая из них как из одежды, не разорвут их. Политическая же революция может привести только к тому, что один набор правителей уступит свое место другому, а это -- всего лишь простая смена лиц, осуществляющих государственное управление. Октябрьская революция 1917 опровергла рассуждения Маркса о характере «грядущей революции». Однако Марксизм-ленинизм вместо того, чтобы признать это опровержение, переинтерпретировал как общую теорию социалистической революции, так и Октябрьские события с тем, чтобы привести их в соответствие. В результате данная теория утратила всякое эмпирическое содержание и сделалась в принципе нефальсифицируемой. Сходным образом Марксизм-ленинизм трансформировал ключевые позиции марксизма о соотношении базиса и надстройки, о социализме как коротком переходном периоде от капитализма к коммунизму и др. Все эти изменения позволили, в конечном счете «интерпретировать марксизм в таком духе, от которого сам Маркс пришел бы в бешенство» (Г.П. Федотов).

Маркс настаивал на том, что его концепция является открытой и должна постоянно трансформироваться под воздействием новых социальных факторов, а не застывать в догмах и стереотипах. Под влиянием политической ситуации Марксизм-ленинизм изменил духу изначального «открытого марксизма» и превратил его, в конце концов, в схоластику, равнодушную к изучению социальной проблематики постиндустриального общества.

Процесс разложения Марксизма-ленинизма как ядра коммунистической идеологии начался в 1960-е гг. В условиях, когда разрядилась атмосфера страха, составлявшая главную особенность сталинизма, стало заметно, что коммунистический энтузиазм постепенно изнашивается и его нужно поддерживать особо завлекательными обещаниями. Первым глубинным свидетельством ослабления Марксизма-ленинизма явилась новая программа коммунистической партии, провозгласившая, что «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Обещание наступления коммунистического изобилия уже в ближайшие десятилетия говорило о непонимании теоретиками Марксизма-ленинизма не только процессов, шедших в советской экономике, но и самой сути коммунизма. Вера в реальность построения коммунизма стала быстро угасать с конца 1970-х гг. «...Убогая, хотя и относительно мягкая брежневская эпоха подорвала веру в идеалы гораздо сильнее, чем пронизавший все общество тотальный, непредсказуемый и в высшей степени разрушительный сталинский террор, который по крайней мере можно было воспринимать как леденящее душу драматическое предвестие рождения нового общества, пришествия нового человека» (Э. Гэллнер).

История стран, пытавшихся построить совершенное коммунистическое общество, хорошо показала внутреннюю парадоксальность Марксизма-ленинизма. Созданный в качестве теоретического обоснования такого общества, он оказался, в конечном счете, идеологическим обоснованием тоталитарных коммунистических режимов.

Марксизм-ленинизм иррационален в том смысле, что он ставит перед собой одну цель, а достигает прямо противоположного, несовместимого с нею результата.

Во-первых, мне хотелось бы отметить, что Ф. Энгельс, классифицируя в своем знаменитом, “Анти-Дюринге” науки по степени сложности, писал, что социология является важнейшей - из наук. Когда имеешь дело с социологией, убеждаешься, что сложность ее проистекает не только из указанных Ф. Энгельсом весьма важных причин, но также и из того факта, что предмет социологии - общество - сам по себе многогранен. А прежде чем начать изучение любого предмета, следует четко определить все аспекты этого предмета. Иначе нельзя, т.к. нам приходится заниматься сложной проблемой, аспекты которой трудно ограничить.

Следующая проблема состоит в четком определении области взаимодействия различных аспектов социологии между собой. И когда мы сможем определить взаимодействие этих аспектов друг с другом, необходимо перейти к последней проблеме - это видение развития такого взаимодействия. Вот почему, говоря о марксизме как о науке об обществе, мы, на мой взгляд, имеем в виду сложнейшую из наук.

Во-вторых, марксизм - это первая целостная наука об обществе в истории человечества. И до К. Маркса и Ф. Энгельса были социологи, но ни один из них, в условиях своей исторической эпохи и соответствующего уровня развития производительных сил и культуры в обществе, не сумел создать целостную научную теорию об обществе. По тому или иному вопросу существовали различные научные и ненаучные идеи и воззрения, однако именно К. Маркс, опираясь на мировое историческое наследие смог научные основы теории об обществе, т.е. то, что мы сегодня обозначаем термином “марксизм”.

Это второе положение, которое мы должны принять в расчет, когда говорим о марксизме.

Марксизм как наука, как считают все, опирается на диалектико-материалистический метод. Однако, хотелось бы спросить: если значение науки состоит лишь в ее методе, то каково же ее практическое значение в жизни? Я думаю, что значение науки не только в том, что она опирается на метод.

Отправной пункт для определения ценности той или иной науки - это, действительно, метод. Но значение метода и значение науки - в применении их на практике. Применяя научный метод на практике, мы можем лучше познать саму объективную реальность, открыть ее законы, действующие помимо нашей воли. Марксизм как наука об обществе за 150 лет своего существования сумел открыть многие объективные законы, по которым развивается общество.

К. Маркс применил свой метод к конкретной исторической реальности, капитализму, и в процессе этого открыл десятки законов. Я думаю, что настанет время, когда ученые займутся систематизацией законов, открытых К. Марксом. Поэтому, когда мы говорим, что на сегодняшний день от марксизма остался только его метод, мы косвенно отрицаем все то, что было достигнуто марксизмом с помощью этого метода в течение последних 150 лет. Есть законы, которые действуют до сих пор, поскольку существует само явление и предмет исследования - капитализм. Наряду с этим марксизм, как любая другая наука, обладает, как уже было сказано, своими законами и своим методом, и он также вправе иметь гипотезы, которые не осуществились вследствие изменения условий. В.И. Ленин лучше других сумел работать с выдвинутыми К. Марксом гипотезами. Он творчески работал с ними. Он определил некоторые из них как устаревшие. Если бы В.И. Ленин относился к марксовым гипотезам как к непреложной истине, он не стал бы говорить о возможности победы пролетарской революции в одной отдельно взятой стране, отрицая такую вероятность для всей Европы в целом.

Опираясь на разработанное им положение о развитии капитализма в новых условиях, в условиях империализма, В.И. Ленин открыл закон неравномерности развития, что позволило ему сделать новый гениальный вывод о возможности победы социалистической революции в одной отдельно взятой стране.

Это означает, что В.И. Ленин, используя метод К. Маркса и открытые им законы, сумел выдвинуть новые гипотезы и даже вывести новые законы, обновив тем самым собственный взгляд на формы проявления старых законов.

Сводить марксизм только к методу - значит наносить вред не только самой теории марксизма, но и всему мировому прогрессивному наследию человечества, апогеем которого в области социологии по сей день является данная теория. Практически это означало бы отказ от части этого наследия.

Когда теорию марксизма назвали по имени К. Маркса, имелась в виду подлинно научная разработка научных открытий.

В связи с этим возникает вопрос: почему в социологии не дозволено то, что возможно в других науках? Закон земного притяжения назван по имени Ньютона, закон относительности - по имени Эйнштейна и т.д. Почему же в социологии совокупность законов, открытых Марксом, нельзя назвать “марксизмом”?

В свою очередь В.И. Ленин был не только гениальным практиком и экспериментатором, он был также великим теоретиком, развивавшим марксизм в новых условиях и углубившим науку о капитализме, основы которой были заложены К. Марксом. Он развил ее в условиях империализма, открыл новые законы развития капитализма в новых условиях. Разрабатывая ту же область, что и К. Маркс до него, В.И. Ленин пошел дальше, создав целую науку о социалистической революции. Законы социалистической революции были практически сформулированы именно В.И. Лениным. Вот почему мы называем эту теорию марксизмом-ленинизмом и абсолютно заслуженно ставим имя В.И. Ленина рядом с именем К. Маркса.

Даже если бы Великая Октябрьская социалистическая революция не произошла, все равно место В.И. Ленина - рядом с К. Марксом, среди великих личностей истории, в знак оценки его заслуг в открытии законов и его вклада в сокровищницу марксизма.

Поэтому, говоря о В.И. Ленине, мы говорим не о чисто российском явлении. В.И. Ленин - явление мирового научного масштаба. В.И. Ленин со всей гениальностью сумел приложить общенаучные идеи к конкретным российским условиям.

И это еще одно проявление его творческого подхода. Вот почему, рассуждая о марксизме-ленинизме, мы должны четко определить понятия: метод, теория и наука. Марксизм - это наука; наука, в свою очередь, опирается на метод; практическое применение метода к реальной действительности позволяет вывести определенные законы; метод и законы - допускают гипотезы; метод, законы и гипотезы в совокупности образуют теорию.

Эта теория может развиваться до бесконечности, пока существует предмет ее изучения - капитализм. Порой можно встретить языковую двусмысленность по поводу понятия “теория”, которая, если обратиться к области математики, выражается двумя латинскими словами: ТНЕОRЕМЕ и ТНЕОRIЕ, по-арабски оба они переводятся одним словом “Ан-назарийя” (теория). Первое слово ТНЕОRЕМЕ в математике означает допустимую реальность, требующую доказательств, после чего она принимается как теория. Второе же слово ТНЕОRIЕ есть совокупность идей и законов, существующих в определенной области относительно определенного предмета. С этой точки зрения марксизм - это ТНЕО RIЕ, т.е. теория, поскольку он опирается на метод и законы, содержит определенные гипотезы, однако эта теория “открытая”, способная развиваться, и которая не может не развиваться, если она должна делать свое дело в жизни, И мне хочется повторить слова Халеда Багдаша на VII съезде нашей партии:

“Марксизм-ленинизм может устареть и неизбежно оказаться в музее истории, но не раньше, чем исчезнет капитализм; только тогда мы сможем сказать, что марксизм устарел, устарели его идеи.

А до того говорить, что марксизм устарел, значит похоронить его заживо, не использовав всех его возможностей”.

МАРКСИЗМ И РЕВИЗИОНИЗМ

В.И. Ленин совершенно справедливо называл Каутского ревизионистом.

Говоря о ревизионизме, В.И. Ленин в своей работе “Философские тетради” именно философски исследовал эту проблему, сделав вывод о двух причинах ревизионизма.

Причина первая: неумение применить диалектико-материалистический метод при рассмотрении объективной действительности, что ведет к ошибочным выводам, не соответствующим существующей реальности, и не дает возможности воздействовать на нее.

Причина вторая: имея в распоряжении диалектико-материалистический метод, человек может недостаточно знать объективную реальность, к которой следует приложить этот метод, что ведет к тем же самым результатам. Иногда обе эти причины наличествуют одновременно.

“Неумение применить метод и недостаточное знание действительности” - вот что, следовательно, делает ревизионизм объективной реальностью... Ее объективность связана с объективностью окружающих нас материальных явлений и проистекает из сложности и многообразия жизни.

Ревизионизм означает пересмотр, а применительно к марксизму - пересмотр основ, остающихся верными.

Возникает вопрос: что считать устаревшим, а что - нет? Мы все сходимся на том, что марксизм не устарел, но кое-что из него устарело. Но граница в споре и разногласиях находится здесь: что устарело и что не устарело? Вот в чем сейчас вопрос. Важность дискуссии заключается в четком разграничении между нами, поскольку, высказывая различные точки зрения, мы, в конечном счете, постепенно приближаемся к истине или к тому, что считаем истиной. Я по-прежнему придерживаюсь идеи, упомянутой мной вначале: сводить марксизм-ленинизм к одному лишь методу косвенно означает, что все содержащиеся в этой доктрине категории и постулаты, действующие по сей день, устарели. Именно такая постановка вопроса подразумевается, хотя об этом и не говорится в открытую. И именно такая постановка вопроса наносит вред не только самому марксизму, но и рабочему классу, лишая его одной из главных теоретических опор; такая постановка вопроса вредит и как самой науке, так и всему ее прогрессивному человеческому наследию, крупной составной частью которого является марксизм. Вопрос, по сути, не в том — устарел ли марксизм в целом или нет? Вопрос в том, чтобы определить границы того, что устарело. На мой взгляд, большая часть теории марксизма не потеряла своей жизненной силы и эффективности, ее следует практически использовать и развивать.

Второе, на что мне хотелось бы обратить внимание, говоря о развитии марксизма, это то, что всегда есть две опасности, влияние которых видоизменяется в зависимости от этапа развития.

Опасность первая: это нигилизм в отношении теории марксизма, нигилизм, который можно назвать селекцией относительно некоторых идей и законов, которые поспешно отвергаются некоторыми деятелями, несмотря на жизнеспособность этих законов и идей.

Опасность вторая: “текстовое” отношение к марксизму, т.е. некоторое обожествление всего написанного К. Марксом, где неприкосновенность его текстов не подлежит обсуждению. Между этими двумя крайностями и находится истина...

Наибольшую опасность для марксизма на сегодняшний день представляет собой нигилизм. Это один из результатов “текстового” (начетнического) отношения к марксизму, которое само является одной из угрожавших марксизму в прошлом опасностей. В.И. Ленин говорил, что левый оппортунизм - это налог (пошлина) со стороны правого оппортунизма, а нигилизм - это налог с “текстового” отношения к марксизму, и мы, как марксисты, должны всегда помнить, какие именно идеи остаются жизнеспособными и по сей день.

Суть дела состоит в следующем: есть не только диалектико-материалистический метод, но и законы, и необходимые для их толкования категории, действующие независимо от нашего сознания: и мы должны определить, где гипотезы, а где идеи, поясняющие некоторые проблемы, время которых прошло.

Когда мы четко определим все то, что устарело, мы сможем ослабить влияние “текстовиков” и нигилистов относительно марксистской теории.

И, наконец, я убежден, что есть еще одна связанная с марксизмом важная проблема, которую надо иметь в виду.

Рассматривая марксизм как науку, мы должны использовать научный подход к действительности, независимо от сиюминутных настроений масс. Изучив эту реальность с научной точки зрения и сформулировав ее составляющие и действующие в ней законы, принимаются во внимание настроения масс, чтобы связать с этими настроениями сформулированные идеи. Если же мы, будучи марксистами, во главу угла поставим только сиюминутные настроения масс, то это создаст большую проблему, поскольку настроения масс переменчивы и не являются четкой данностью, это категория изменяющаяся, и все это ведет к нечеткости, расплывчатости в формулировании основных идей и политических планов.

Следовательно, истинно марксистская позиция - это позиция, которая отталкивается от реальной действительности, несмотря на сиюминутные настроения масс. Ведь если бы немецкие марксисты приняли во внимание настроения масс в момент прихода Гитлера к власти, они перестали бы быть марксистами...

Тогда где же граница между позицией авангарда, который хочет сохранить себя как авангард, смотрящий далеко вперед и все видящий перед собой, и между позицией той силы, которая остается связанной со стихийным движением масс?

Применяя научный подход к нашей действительности, основанный на теории марксизма, мы должны использовать все возможные средства для установления связи с массами. На мой взгляд, практический опыт содержит множество путей, средств и готовых примеров, позволяющих сделать вывод, что связь с массами возможна в любых условиях. Но это одно дело. И совсем другое - не замечать влияния объективных условий, в которых бывают совершенно объективные “приливы и отливы”.

Эти объективные “приливы и отливы”, оказывающие влияние на нас и наши связи с массами, не являются единственным показателем того, насколько верны или не верны те или иные средства наших связей с массами в тот или иной исторический момент. Эта проблема представляется наиболее сложной и запутанной, требующей изучения. Но отправной пункт должен быть, если мы хотим остаться на верном пути, не в сиюминутных спонтанных настроениях масс, а совсем наоборот, в объективной реальности, в ее правильном анализе и лишь потом принимать в расчет стихийные настроения масс с целью установлёния контакта с ними.

МАРКСИЗМ И СОВЕТСКИЙ ОПЫТ

Чтобы разобраться, в частности, в советском опыте, нужно разделить этот опыт на два этапа: 35 лет неуклонного движения вперед во всех областях экономической, социальной и политической жизни. К советскому опыту, как к Мекке, были обращены взоры всех борцов на Земле. Последовавшие за этим другие 35 лет по всем социально-экономическим показателям были годами отката назад. Апогеем этого регресса явился 1985 год - год начала горбачевской перестройки, которая явилась результатом, а не неожиданностью, разве только для стороннего наблюдателя, который не мог следить за развитием внутри политического процесса в тот период. Если говорить об этом процессе на основе конкретных реальных показателей, а обсуждение должно опираться на факты, а не на предположения, то здесь нужно выделить два периода: 1) период движения вперед и 2) период регресса. В чем тут проблема?

Чтобы понять, что же произошло, необходимо, на мой взгляд, разобраться в следующей проблеме:

Образец, который был пригоден в течение первых 35 лет, и создал в СССР все условия для развития этого строя, способствовал росту его авторитета на мировой арене, как влиятельной силы, когда созрели объективные условия для изменения его основных параметров и перехода к новому этапу развития, не сумел вовремя провести такие изменения. Поэтому он замкнулся в себе, и эта замкнутость привела к своему логическому концу в середине 80-х годов. Но где же те основные составляющие, некие точки опоры, на базе которых происходило развитие этой модели в указанный первый период и происходил последующий откат назад во второй период? В конечном счете дебаты на этот счет касаются трех центральных проблем:

Проблема первая : это связь между централизацией и децентрализацией в руководстве социалистической экономикой. Очевидно, что это проблема не волевая, у нее есть свои объективные закономерности, опирающиеся на уровень развития производительных сил. В первые 35 лет эта проблема решалась правильно, а в последующие 35 лет - неправильно, потому что на втором этапе применялся тот же уровень централизации экономики, что и в первые 35 лет, когда такое применение было правильным. Экономика 30-х и 40-х годов, когда она включала в себя несколько сотен предприятий определенного профиля, ориентированных, в первую очередь, на тяжелую промышленность, естественно, и по необходимости управлялась из одного центра, наделенного особыми чрезвычайными и широкими полномочиями, с учетом условий капиталистического окружения. Однако, дальнейшее развитие советской экономики по горизонтали, появление тысяч и десятков тысяч одних только новых экономических единиц - сделало невозможным руководство экономикой прежними методами. Однако, управление ею осталось прежним. Прежняя степень централизации управления, которая была оправданной в свое время, в последующие 35 лет себя уже не оправдывала.

Эта проблема не была разработана теоретически, она практически была решена в какой-то период, но не была разрешена в последующем.

Проблема вторая : на нее указывал еще В.И. Ленин, однако, к великому сожалению, не разрабатывал ее теоретически в течение 30 последних лет своей жизни - это проблема товарной экономики, проблема товарного производства и его связи с социализмом. В.И. Ленин высказывался в том смысле, что тот, кто не признает необходимости разрушения товарного производства, не имеет никакого отношения к социализму.

Опираясь на учение К. Маркса, В.И. Ленин считал, что переход от капитализма к коммунизму должен происходить через постепенное сужение звеньев товарного производства к нетоварному производству.

Советская экономика в ее первый 35-летний период сумела найти правильное соотношение между товарным и нетоварным типами материального производства; в последующие же 35 лет такое соотношение между двумя противоречащими друг другу типами производства было определено неверно, что привело к торможению развития производительных сил, отразилось и на надстройке в социальной, нравственной и других областях. Товарный уклад производства - это рудимент капитализма. Данная проблема также не была решена научно-теоретически, а решалась экспериментально, причем в первые 35 лет она решалась успешно, а в последующие 35 лет такого уже не наблюдалось. Начиная с 1957 года, основная трудность всех экономических реформ состояла в том, что от реформы к реформе углублялся товарный характер производства и, соответственно, сдерживалось развитие производительных сил. Практически это и получилось. Это было существом всех реформ. Это было и их результатом.

До середины 50-х годов производство внутри 1 группы общественного воспроизводства (т.е. производства средств производства - группы А) носило нетоварный характер в том смысле, что товарный обмен внутри этой группы происходил не на основе цены или рыночных условий, а на основе реального количества производительного труда в различных областях этой группы экономики. Это дало возможность широкого развития в пределах указанной группы (производство средств производства), потому что развитие нетоварного производства с опорой на существовавший уровень производительных сил было для того времени оптимальный вариантом развития этой отрасли, т.е. производства средств производства. Для экономического аспекта марксистской науки эта проблема была нова, и решалась она экспериментальным путем сначала успешно и правильно, а в последующий период ошибочно.

Это, следовательно, второй опорный момент существовавшей модели, которая сначала нашла верное решение, но затем, в последний период, не смогла дать правильного решения.

Проблема третья : третьей опорной точкой служит проблема демократических структур и их уровня. Исследуя эту проблему, Ф. Энгельс отмечал, что демократия есть данность объективная, а не волюнтаристская. И ее уровень зависит от двух моментов: уровня развития производительных сил, во-первых, и, во-вторых, от уровня культуры и цивилизованности людей, участвующих в этом процессе.

Социализм подразумевает постоянное расширение участия людей в принятии различных решений, касающихся их жизни. Когда в середине 50-х годов на основе уровня развития производительных сил сложились новые объективные условия для пересмотра структур и форм реализации демократии, практически в этой области начался процесс скатывания назад. Этот регресс привел к появлению большой проблемы, связанной с государственной собственностью на средства производства. В условиях власти рабочего класса это была общественная собственность, а при сокращении власти рабочего класса в новых условиях она практически стала собственностью бюрократического аппарата, который сумел превратить ее в свою привилегию. Отсюда становится понятным, почему руководство КПСС и большая часть партийно-государственного аппарата оказались во главе ренегатов, в авангарде тех, кто повернул процесс развития страны вспять. Дело не в государственной собственности как таковой. Вопрос в том, кого представляет политическая власть и каким должен быть уровень демократии, необходимый для того, чтобы власть действительно оставалась в руках рабочего класса? Эта проблема получила общетеоретическую разработку, но практического решения она так и не нашла. Здесь я не могу не согласиться с товарищем Даудом в том, что только такому великому руководителю как В.И. Ленин было под силу путем изучения объективной действительности разработать тактику и необходимые пропорции для продолжения процесса движения вперед, потому что этот процесс еще не имеет теоретического обоснования, известны лишь его общие направления, не более. Мне кажется, что указанные три проблемы и были основными опорными моментами в продвижении СССР вперед, они же явились и причиной последующего регресса, ввиду неверного подхода к их решению.

Централизация и децентрализация - товарный и нетоварный характер экономики - уровень демократии. Эти проблемы, которые в прошлом решались методом проб и ошибок, позволят социалистическим экспериментам в других странах мира или экспериментам, которые будут иметь место в будущем, найти правильное, более
успешное решение, чем раньше.

Государственная собственность - это необходимое условие социализма, но одного его недостаточно. Необходима прежде всего власть рабочего класса. В последние 30 лет государственная собственность характеризовалась как единственная гарантия для продолжения строительства социализма, тогда как гарантией такого продолжения может быть ТОЛЬКО власть рабочего класса с опорой на государственную собственность на средства производства. Власть рабочего класса воплощается в конкретных формах... В форме демократии, опирающейся на уровень развития производительных сил, общеобразовательный и культурный уровень. Эти формы следует рассматривать, исходя из реальной действительности, поскольку их характеристик нет ни в одной книге. Задача коммунистов - выявить такие формы, когда происходит отставание в этой области, а иначе процесс пойдет в обратном направлении и в конечном счете отразится на самом развитии производительных сил. Это во-первых.

Во-вторых, К. Маркс, говоря о теории общественно-экономических формаций как о науке, облекал ее в абстрактную форму, так же, как и в рассуждениях о капитализме, о товаре, имея в виду их абстрактную форму, не существующую в таком виде в реальности. Однако, абстракция в науке необходима для понимания сути явлений и перехода от нее к реальной действительности. То же самое применимо и к теории формации К. Маркса - рассуждения его абстрактны, потому что формаций в чистом виде, как у К. Маркса, не существует. Любая формация берет что-то от предыдущей и от последующей. А что это значит? Это значит, что В.И. Ленин, изучив теорию формаций, установил главную проблему социализма и власти рабочего класса. Для социализма и власти рабочего класса необходимо, в первую очередь, сознательное овладение открытыми объективными законами общественного развития и их использование во благо всего общества. Исходя из этого, в ответ на вопрос: “Достаточен ли уровень развития производительных сил в нашей стране для построения социализма, о котором К. Маркс в свое время писал, что он возможен лишь в высокоразвитых странах?” — он произнес свою знаменитую фразу: “Мы начнем с другой стороны. Возьмем политическую власть, ускорим развитие производительных сил на этой основе и затем осуществим строительство социализма”. И именно этот процесс реально произошел, т.к. переходный период в СССР на практике длился дольше, чем ожидалось бы теоретически в странах с гораздо более высоким уровнем развития производительных сил, если бы власть в них взял рабочий класс. С этой точки зрения история дала В.И. Ленину полное право творчески применить и развить идеи К. Маркса. Методу абстракции, который использовал К. Маркс в теории формаций, В.И. Ленин нашел творческое и конкретное применение на практике. Таким образом, и эту проблему можно отнести к большим теоретическим и практическим достижениям В.И. Ленина.

О НЭПе

Говоря о НЭПе, В.И. Ленин считал его поправкой в общем ходе проведения экономической политики партии. Почему он так считал?

Приход к власти осуществлялся с опорой на прежние теоретические посылки, предполагающие, что произойдет переход от товарного производства к нетоварному. На деле выяснилось, что это сложный процесс, требующий корректировки, поскольку объем натурального производства был настолько большим, что мешал всему последующему процессу перехода. И тут встала задача развития товарного уклада производства посредством НЭПа с целью разрушения остающегося натурального уклада производства и последующего создания соответствующих условий для перехода к нетоварному производству. Такой разговор о НЭПе был в начале 20-х годов, когда наличествовали и натуральный, и товарный уклады производства. Сегодня же, когда мы говорим о 80-х и 90-х годах, задача эта рассматривается уже не совсем в том ракурсе, в каком она рассматривалась раньше.

Поскольку в 80-х нет нужды развивать товарный уклад производства, а совсем наоборот, ибо отсутствует историческая обоснованность для его развития, потому что натуральный уклад производства был окончательно давно уничтожен. Требуется лишь определенное соответствие определенному уровню развития производительных сил, определенное соотношение этих двух укладов и их объемов. И эта проблема оказалась решенной неправильно в последние 35 лет развития СССР.

И последнее: противоречие между производительными силами и производственными отношениями является движущей силой всех общественно-экономических формаций. А как это проявляется при социализме? При социализме это выражается в своеобразной форме отношений между уровнем развития производительных сил и формами организации производственных отношений. В середине 50-х годов, когда необходимо было пересмотреть формы организации производственных отношений (централизация - децентрализация, товарный - нетоварный, демократия и претворение рабочим классом демократии на практике для большего контроля над производством и распределением), этот процесс приобрел обратное направление, и, следовательно, существующее противоречие между производительными силами и новыми формами производственных отношений не было разрешено. И.В. Сталин предрекал замедление темпов развития производительных сил в конце 40-х годов. Произошло закрепление прежних форм, заморозивших ситуацию, что отрицательно сказалось на развитии производительных сил. И каков же общий результат всего? Это то, что мы увидели в последнее время.

БУДУЩЕЕ МАРКСИЗМА

Марксистская наука - это плод гениального творчества ее основоположников - К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина. Возникает вопрос: кто будет дальше развивать эту доктрину? Неужели проблему следует рассматривать так же, как она стояла раньше - в ХIХ веке и начале ХХ века, т.е. что это возможно силами немногих одиночек, какими бы великими для своего времени они ни были?

Исторический опыт, и в частности опыт последних 20 лет, показывает, что развитие науки в различных ее областях есть результат коллективных исследований. Исходя из этого, я думаю, что и развитие марксизма - задача коллективная, ею должны заниматься исследователи, ученые-марксисты.

Отсюда вытекает необходимость коллективных обсуждений и коллективных исследований стоящих проблем, и в этом контексте, на мой взгляд, перед нами во всем объеме встает проблема сущности марксизма как связи между теорией и практикой. Любой разрыв между теорией и практикой наносит ущерб и тому, и другому, и такой разрыв уже имел место в истории. Иными словами, идеи и политика - это отражение теории и практики, а разрыв между идеями и политикой наносит вред одновременно обоим элементам этого тандема. Политика в процессе своего развития на здоровой теоретической основе поставляет все “необходимое сырье” для дальнейшей эволюции идей, а такая эволюция, в свою очередь, создает здоровую основу для правильных политических выводов. Искусство марксистов состоит, на мой взгляд, в правильном решении этого действительно сложного уравнения в полном смысле этого слова.

Теория не должна отделяться от практики, и в начале века эта проблема была решена, т.к. все крупные политики-марксисты были еще и теоретиками, а все крупные мыслители были также и политиками. Но с течением и усложнением жизни, с возникновением все новых и новых проблем происходила специализация - появились теоретики и появились политики. Оправданно ли это? Но так произошло.

Теперь мы вынуждены искать приемлемую форму связи теории с политикой во избежание разрыва между ними, создавая условия для развития теории и нахождения здоровой идейной основы для развития политики. Политическое развитие, лишенное теоретической основы, может привести к нигилизму, а развитие идеи без связи с политикой может ограничить ее замкнутым пространством, оторванным от действительности. Таким образом, данная проблема, как я думаю, требует от марксистов работы мысли. Как никогда прежде усложнилось решение проблемы связи идей и политики, теории и практики в новых условиях.

Что отличает наши сегодняшние условия?

Полагаю, что их отличает следующее:

Во-первых, классовая борьба приняла глобальный характер; борьба эта была всемирной и тогда, когда К. Маркс выдвинул лозунг: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!”. Однако сегодня географические границы потеряли смысл относительно процессов экономических и информационных, происходящих в мире, и этот новый факт, как никогда ранее, оправдывает лозунг и Манифеста Коммунистической партии: “Пролетарии всех стран, соединяйтесь!” и с беспрецедентной актуальностью выдвигает его на повестку дня. Практика жизни подтверждает глобальный характер капитализма, существование капиталистической солидарности и мировых руководящих центров капитализма. Это ставит перед отрядами рабочего класса задачу найти решение своих глобальных проблем в противостоянии мировому капитализму. Только исходя из этого, он может разрешить свои задачи местного и национального масштаба, поскольку такие задачи неотделимы от мировых проблем и являются частью и звеном этих проблем. Т.е. на сегодняшний день первой отличительной чертой новых исторических условий является глобальный масштаб явлений и, соответственно, усиление борьбы. Второй отличительной чертой являются сказанные К. Марксом в Манифесте Коммунистической партии слова: “Рабочий класс, защищая свои собственные интересы, защищает одновременно интересы всего человечества”.

К. Маркс имел в виду прежде всего то, что рабочий класс, защищая свои классовые интересы, косвенно защищает интересы всех угнетаемых капитализмом классов.

Современная действительность доказывает, что капитализм в процессе развития превратился во всех его проявлениях в подлинного врага человечества, и все человечество объективно осознанно или неосознанно испытывает негативное воздействие капитализма. Поэтому классовая борьба против капитализма приняла общечеловеческий характер больше, чем когда бы то ни было. А это означает, что коммунисты теперь могут блокироваться со всеми, кто стремится противостоять капитализму, кто является его жертвой, кого капитализм лишил куска хлеба, кто дышит загрязненным воздухом по вине капиталистов и сталкивается по их вине с целым рядом других проблем. Иными словами, социальная база антиимпериалистических сил объективно расширилась до невиданных доселе человечеством масштабов. И в этом заключается вторая отличительная особенность новых исторических условий, исходя из которых следует искать дальнейшие пути развития марксистской мысли.

Что же до третьей особенности новых условий, то она представляет наблюдаемое нами временное явление, которое можно назвать отходом от социализма в бывших социалистических странах. Эта ситуация отхода или отступничества, очевидно, также требует изучения, поскольку имеет свои закономерности. Изучение истории требует знания закономерностей явления ренегатства в революционных движениях не только в нашем движении, но и в других, предшествовавших нашему движению.

Понимание таких закономерностей, как я думаю, позволит нам найти правильный подход к рассмотрению проявлений ренегатства с учетом его объективных и субъективных условий.

Ренегатство выглядит порой как внезапное явление вне времени и пространства, однако оно, как это выявляется при изучении истории, имеет свои закономерности, которые следует прежде всею определить.

Такие закономерности на сегодняшний день не выявлены, поскольку марксизм - наука относительно молодая, имеющая множество еще не разработанных проблем. Поэтому от марксистов требуется проявить самый серьезный подход к изучению данного вопроса.

Вот из этих новых исторических условий и приходится исходить при исследовании возможностей дальнейшего развития марксистской мысли, основных направлений этого развития на рубеже ХХ-ХХI веков.

Прошлый опыт подтверждает наличие множества неизученных проблем. Их решение жизнь возлагает на марксистов, от которых требуется большая умственная работа в этом направлении.

Первое, что требуется разработать с помощью марксистской теории, это, на мой взгляд, тема “Капитализм в новых условиях”. В начале ХХ в. марксисты в лице В.И. Ленина сумели хорошо изучить капитализм во всех его новых на тот момент проявлениях, однако марксисты второй половины ХХ века не сумели, как представляется, в достаточной мере изучить капитализм в его новых проявлениях.

Развитие капитализма в современных условиях, на мой взгляд, можно было бы рассмотреть в следующих аспектах:

1) В.И. Ленин открыл закон неравномерности развития в связи с тезисом К. Маркса о возможности победы революции в Европе. В.И. Ленин сделал свое открытие на основе научного исследования органичной структуры капитала, сформулировав закон неравномерности развития.

В современных условиях, когда налицо глобальный масштаб всех происходящих процессов, что можно сказать о законе неравномерности развития?

Неужели он по-прежнему действует, как и в начале ХХ века? Полагаю, что он стал проявляться в новой форме: если в начале ХХ в. закон этот был применим к целому ряду стран и, в особенности, к империалистическим странам, в силу разности их уровня развития, то в наше время можно отметить два полюса в развитии стран: полюс северный, т.е. капитализм, “развитые капиталистические страны”, между которыми постепенно стираются различия, и полюс южный, на котором мы находимся, - страны, эксплуатируемые развитым мировым капитализмом. И здесь, на южном полюсе, стираются различия в уровне развития, происходит это со знаком +, а другой полюс стирает эти противоречия со знаком - ; таким образом, очевидно, что закон неравномерности развития продолжает действовать, но уже в новых формах. Неравномерность эта находится где-то между южным и северным полюсами. Исходя из этого, возможна ли по-прежнему победа социалистической революции в одной отдельно взятой стране, в современных условиях единого мирового капиталистического рынка? Сегодня, скорее всего, можно выбраться из мирового капиталистического рынка только совместно, может быть, не на уровне всего Земного шара, а на уровне Юга или Севера. Этот вопрос следует изучить применительно к целым регионам.

Объективная реальность побуждает нас размышлять в этом направлении с использованием того, что было создано марксистской мыслью в начале ХХ века. Это и есть первая задача.

2) Природа и прибавочная стоимость. К. Маркс, говоря в ХIХ в. о прибавочной стоимости, стремился четко определить, что прибавочная стоимость - это присвоение затрат чужого живого производительного труда.

Сегодня, в условиях нещадной эксплуатации капитализмом природы, можно сказать, что для восстановления природы с целью ее сохранения в будущем требуются практически безвозмездные усилия многих последующих поколений ради продолжения жизни на Земле. И все это для компенсации вреда, нанесенного природе капитализмом в виде экологических катастроф. Можем ли мы говорить в данном случае о новых формах проявления прибавочной стоимости в виде присвоения еще не затраченных количеств живого труда других людей? Если при монополистическом капитализме времен свободной конкуренции прибавочная стоимость означала присвоение затрат живого чужого труда, то при капитализме рубежа ХХ-ХХI веков прибавочная стоимость при сохранении старых форм является также и присвоением еще не затраченного, последующего количества труда других производителей. А это - один из резервов капитализма в борьбе за выживание, за то, что именуется “процветанием”.

3) К. Маркс сделал гениальный вывод о том, что коммунизм - это стирание противоречий между трудом физическим и умственным. Что доказала нынешняя научно-техническая революция? Она доказала растущее сращивание труда умственного и физического. Это сращивание отличается увеличением доли умственного труда в новых количествах затраченного труда, ростом его удельного веса, другими словами, удельный вес затрат умственного труда во вновь производимых ценностях при научно-технической революции качественно растет.

Это ставит перед нами вопрос об оценке стоимости рабочей силы. К. Маркс писал о стоимости рабочей силы в ХIХ веке, когда на первом месте в обществе стоял физический труд. Стоимость рабочей силы, по К. Марксу, определяется прежде всего стоимостью средств, необходимых для воспроизводства этой рабочей силы - это продукты питания, одежда, жилье и т.д. Другими словами, мускульный труд имеет ряд минимальных показателей для своего воспроизводства. Но можем ли мы сказать то же об умственном труде? Разве стоимость умственного труда можно приравнять к стоимости труда физического в условиях капитализма? Физический труд действительно требует для своего минимального воспроизводства определенного количества продуктов питания, одежды, жилища и пр. А труд умственный - это совсем иной процесс, его воспроизводство требует максимального удовлетворения материальных потребностей и определенных условий, гарантирующих удовлетворение духовных потребностей. И здесь появляется противоречие нового рода: между возможностями капитализма удовлетворять потребности умственного труда и между тем, что ему действительно необходимо для дальнейшего развития.

На повестке дня опять, причем в новой форме, оказывается проблема новых проявлений противоречия между производительными силами и производственными отношениями в условиях капитализма. Производительные силы, характеризующиеся увеличением в них доли умственного труда, входят в противоречие с формой присвоения прибавочной стоимости, на которой, по-прежнему, основывается капиталистическое производство.

Эту проблему некоторые пытались рассматривать с точки зрения того, что научно-техническая революция дает капитализму определенные преимущества, но практика показывает, что в условиях НТР глубокие противоречия между умственным трудом в его новых пропорциях и развитием капитализма неразрешимы и могут исчезнуть лишь с исчезновением самого капитализма.

То есть, другими словами, если резюмировать некоторые мысли относительно прибавочной стоимости, то требуется не столько формулирование новой теории прибавочной стоимости, сколько распознавание новых форм проявления прибавочной стоимости в новых исторических условиях. Основная идея о прибавочной стоимости была сформулирована К. Марксом и остается верной по сей день; от марксистов лишь требуется выявить новые формы ее проявления.

И второе, что следует разработать марксистам: вопрос о социализме, где также есть проблемы, требующие углубленного изучения. Прежде чем указать на З основные, на мой взгляд, проблемы, хотелось бы отметить, что все сложности, связанные с социализмом и его построением, проистекают из слабости теоретико-познавательной базы этого нового исторического опыта, вызванной недостатком или отсутствием “сырья” для глубоких теоретических выводов.

1) Проблема первая, требующая решения при социализме: каково основное противоречие социализма?

Если считать социализм переходным этапом в широком смысле, как у К. Маркса, от капитализма к коммунизму, то в нем выявляется противоречие между формами проявления двух этих укладов в самом социализме, в особенности в области экономики. И чтобы углубить эту идею, нам следует, как я полагаю, реабилитировать марксову идею о нетоварном производстве. Идее К. Маркса о нетоварном производстве в последние 30 лет уделялось мало места в марксистской науке. Как известно, в марксистской экономической науке есть два направления: - товарное и нетоварное.

В начале 60-х годов практически превалировало товарное направление. Оно навязало одностороннюю концепцию всем школьным и вузовским учебникам, научным исследованиям, а другая точка зрения, опирающаяся на разработанный К. Марксом вопрос о нетоварном производстве, замалчивалась. Поэтому наше поколение (а я имею в виду и себя), познакомившееся с марксизмом в течение последних 20 лет, мало знает о нетоварном производстве, поскольку в процессе изучения марксизма мы пользовались учебниками с толкованием марксизма. В то же время, если вернуться к первоосновам, то увидим, что К. Маркс, а затем и В.И. Ленин опирались на концепцию нетоварного производства и считали, что тот, кто не признает нетоварное производство, не имеет ничего общего с социалистической идеей.

В.И. Ленин именно так определенно и остро ставил вопрос. Мы не будем сейчас широко и подробно обсуждать этот вопрос. Но я думаю, после всех испытаний, выпавших на долю мирового социалистического движения в последний период экспериментов социалистического строительства, вышеуказанная проблема достойна пристального внимания и изучения — не с тем, чтобы принять ее за постулат, а для того, чтобы исследовать ее в духе К. Маркса и В.И. Ленина. Если найти теоретическое решение этой проблемы, легче будет решить другую теоретическую проблему - основного противоречия при социализме. Все мы читали работы о социализме, о существе противоречий при социализме, о которых мы уже говорили.

Но сейчас не удается вспомнить ни одного упоминания ни в одном источнике об основном противоречии.

Марксистский методологический подход, как учит К. Маркс, требует определить отправную точку при рассмотрении любого явления. Отправная точка - это определение основного противоречия в данном явлении. Его разрешение позволит разрешить второстепенные противоречия. Итак, основное противоречие связано с проблемой нетоварного производства.

2) проблема вторая, требующая решения, - это подтвержденное самой жизнью противоречие, возникшее в вопросе о государстве.

Согласно К. Марксу и В.И. Ленину, при социализме с развитием производительных сил государство будет постепенно отмирать, и функции государственного управления экономикой также постепенно будут переходить к трудовым коллективам посредством того, что называется самоуправлением. Это верный тезис. Однако опыт СССР в условиях существования в мире двух социальных систем и их непрекращающегося противоборства требовал дальнейшего развития государства и его функций.

И тут появляется новое противоречие - между необходимостью исчезновения государственных функций, т.е. их изменения, их перехода в вопросы хозяйственного строительства, и между усилением роли государства в решении стоящих перед ним задач международного характера. Это противоречие основано на реальной действительности. Одной из задач марксистов конца ХХ - начала ХХI веков, на мой взгляд, является разработка и решение этой проблемы в нынешних и будущих экспериментах. Неверное разрешение этой проблемы в прошлом явилось одной из причин, которые привели к распадам. Мы много говорили о проблеме государства, управленческом аппарате и выходе его из-под контроля со стороны народных масс. Я думаю, что проблема находится в этих рамках.

3) Каковы на сегодня идейные задачи, стоящие перед нами как марксистами в условиях наших стран?

Задача первая, требующая серьезной теоретической работы, непривычной для нас в прошлом. Необходимо выявить различные формы империалистической эксплуатации, которым подвергаются наши страны. Выявить, исследовать и в доступной форме довести до сознания народных масс, чтобы последние, благодаря этому, сумели осознать всю степень вреда, наносимого им эксплуатацией со стороны мирового империализма. Эту проблему раньше мы решали просто - существовал Советский Союз, существовали мировые центры исследований, где можно было узнать все сведения, цифры и факты, и задача мобилизации масс против империализма и его различных проявлений была задачей несложной.

Как же решать эту проблему в нынешних условиях? На марксистов, где бы они ни находились, теперь ложится задача конкретного исследования конкретных проявлений империалистической эксплуатации и мобилизации народных масс.

Эта задача не только политическая. Для ее правильного решения необходима глубокая теоретическая работа, сбор и анализ информации, формулирование задач на основе этой информации. Раньше такие вопросы практически решались целыми институтами и исследовательскими группами. Как могут сегодня марксисты из стран третьего мира, в частности арабских стран, Сирии, решить такую сложную задачу? Нам следует подумать о средствах, которые позволят решить ее.

Задача вторая: опираясь на один из ранее указанных выводов, можно сказать о все большем совпадении прямых задач рабочего класса и задач общечеловеческого характера.

Как могут марксисты, носители идеологии рабочего класса, сформулировать конкретно общечеловеческие задачи, отражающие интересы всего человечества?

Марксисты учились формулировать конкретные классовые задачи, отражающие интересы конкретного процесса, но их опыт недостаточен для формулирования общечеловеческих задач в мировом масштабе, таких, как экологические проблемы и т.п.

Отставание коммунистов в этом вопросе в рамках Европы привело к появлению новых сил, активно действующих на этом поприще, хотя эта проблема объективно является задачей идейного авангарда общества, думаю, что мы должны обратить внимание на эту проблему, пусть сейчас и не актуальную для наших стран настолько, насколько она актуальна для Западной Европы. И тем не менее, всему миру грозит обострение экологического кризиса, и крупные города третьего мира находятся не в лучшем положении, чем крупные города в развитых капиталистических странах.

Задача третья: она тоже относится к задачам, требующим решения, и касается изучения всего прогрессивного в нашем наследии с целью использования его в нашей общей сегодняшней борьбе. Это задача не только пропагандистская, ее следует рассматривать под углом зрения борьбы за удовлетворение материальных и духовных потребностей народных масс и взаимосвязи этих потребностей.

Используя для решения этой задачи все то прогрессивное, что было накоплено в нашем наследии, мы сможем найти верную форму связи в этой борьбе.

И, наконец, хочется согласиться с трактовкой вопроса об информации и ее важности в современных условиях. Сейчас это важнее, чем когда бы то ля было.

Необходимо уделить внимание проблеме связи социальной психологии и информации. Без углубленного марксистского подхода к социологии невозможно правильно решить проблему информации и ее влияния на массы.

В начале ХХ века В.И. Ленин сумел правильно решить эту задачу, считая газету совершенно необходимым высшим элементом информации для своего времени, и сумел творчески ее использовать.

Но сегодня у марксистов в лучшем случае есть газета и лишь в редких случаях к этому добавляется еще что-либо. Как же решить эту проблему, как эффективно использовать газету? Можем ли мы конкурировать со всей буржуазной пропагандистской машиной? Конечно, нет.

Как же нам создать новый вид информации, способный конкурировать со всем объемом пропагандистской машины другого типа? Эту проблему можно решить лишь с помощью социологии.

Следует искать ответы на все вопросы, которые ставит перед нами жизнь. Люди обращаются к нам всякий раз, когда мы находим ответы на волнующие их вопросы.

Январь 1993 года
Кадри Джамиль ,
кандидат экономических наук,
член политбюро Сирийской коммунистической партии

Глава 2. МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ

127. Марксизм - доктринальная основа общества. Социалисти­ческая революция сопровождалась широкомасштабным критическим пересмотром всех институтов, которые по большей части были отвер­гнуты или трансформированы в свете учения марксизма-ленинизма, рассматриваемого как непреложная истина. Чтобы понять политику, новые институты и новое право социалистических стран, необходимо иметь представление хотя бы об основных положениях этого учения.

Марксизм-ленинизм в социалистических странах - это совсем не то, что любая философская доктрина в западных странах. Это официально признанное учение, а всякое иное, противоречащее, счи­тается не только ложным, но и опасным, угрозой общественному строю. Марксизм-ленинизм раскрыл законы, определяющие развитие общества, основанного на гармонии и согласии. Каждый, кто не сог­ласен с этой доктриной, кто отрицает и даже просто ставит под со­мнение постулаты марксизма, является, сознательно или нет, врагом человеческого рода, и его ложные взгляды должны быть пресечены.

Марксизм-ленинизм - это одновременно и мировоззрение, и ру­ководство к действию, доказывающее, как надо поступать, чтобы мир стал лучше. Знание принципов марксизма-ленинизма необходимо всем гражданам. Практика без революционной теории слепа, учил Сталин. Важно, чтобы руководители принадлежали к кругу просве­щенных людей, которые знают эту доктрину и полностью преданы ей. Не менее важно, чтобы те, кто управляет, судьи, граждане, также были верны доктрине и вносили свой сознательный вклад в реализа­цию политики, направленной на то, чтобы вести общество к прогрес­су по открытому ею пути.

128. Исторический материализм. Марксистское учение, основа­телями которого являются Карл Маркс (1818-1883 гг.) и Фридрих Энгельс (1820-1895 гг.),исходит, с одной стороны, из материалисти­ческой философии, с другой - из идеи развития. Согласно материа­листическому подходу, объекты, существующие в природе, первич­ны; мысль, дух, сознание - это отражение материального мира. Идея развития означает, что в природе нет ничего раз и навсегда данного, все изменяется в процессе постоянной эволюции.

Дарвин в 1859 году в своей книге «Происхождение видов» объяс­нил принцип, управляющий эволюцией в сфере биологии. Маркс и Энгельс полагали, что и в области общественных наук - а не только естественных - имеются законы, управляющие развитием челове­чества. Они стремились открыть эти законы и таким путем поставить на место старого утопического социализма научный социализм.

Их отправная точка - гегелевский тезис о диалектическом разви­тии; за тезисом следует антитезис, а противоречие между ними реша­ется в синтезе, который и есть двигатель прогресса. Однако Маркс и Энгельс по-иному, чем Гегель, понимали причинные зависимости в ходе эволюции. Гегель - идеалист, и развитие общества он объяснял прогрессом человеческого разума. Учение Маркса и Энгельса - исто­рический материализм: объективное обусловливает сознание, реаль­ность рождает идеи, человек - прежде всего homo faber и лишь затем homo sapiens. «Анатомию гражданского общества следует искать в по­литической экономии, - писал Маркс. - Способ производства мате­риальной жизни обусловливает социальный, политический и духов­ный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяетих сознание».

129. Базис и надстройка. Марксистское учение отнюдь не носит печати фатализма. Оно отводит человеку важную роль в реализации законов истории. Но, тем не менее, его возможности ограниченны, ибо, как писал Ф. Энгельс, «люди сами делают свою историю, однако в данной, их обусловливающей среде, на основе уже существующих действительных отношений».

Решающую роль в обществе играют экономическая инфраструк­тура, условия, в которых используются средства производства. Вслед за Сен-Симоном марксизм говорит о том, что принципы политичес­кой экономии первичны по отношению к принципам гражданского права. Все находится в зависимости от экономической структуры - идеи людей, нравы, мораль, религия.

Точно так же и право - это не более чем надстройка, его реальное назначение - служить интересам тех, в чьих руках находятся рычаги власти в данном обществе. Оно - инструмент, используемый теми, кому принадлежит власть и кто распоряжается средствами про­изводства. Право - это средство подавления эксплуатируемого клас­са. Оно справедливо только с субъективной точки зрения господству­ющего класса. Говорить о справедливом праве вообще - это значит обратиться к идеологии, то есть ложному отражению реальности. Справедливость - это историческое понятие, зависящее от условий жизни определенного класса. Право буржуазного государства, прене­брегающее интересами пролетариата, является, с его точки зрения, отрицанием справедливости.

Таким образом, марксистская трактовка права прямо противопо­ложна нашим традиционным представлениям о нем. Чтобы несколь­ко глубже разобраться в этом вопросе, а также понять, как представ­ляется в этой связи будущее коммунистическое общество, следует обратиться к взглядам Ф. Энгельса на государство и право, изложен­ным в книге «Происхождение семьи, частной собственности и госу­дарства» (1884 г.).

130. Марксистская концепция государства и права. По Энгель­су, в начале истории мы видим общество без классов, где все его чле­ны находились в равном положении по отношению к орудиям произ­водства. Все были равны, независимы друг от друга, ибо эти орудия находились в свободном распоряжении всех. Правила поведения со­блюдались, но, походя на нравы и не будучи снабжены принудитель­ными санкциями, эти правила не были нормами права.

Позднее в результате общественного разделения труда в прими­тивном обществе произошло расслоение, и выделилось два класса. Один из них овладел средствами производства и начал эксплуатиро­вать другой класс, лишенный этих средств. В этот момент появляют­ся право и государство. Между этими двумя явлениями марксист ви­дит прямую связь. Право - это такое правило поведения, которое, в отличие от всех других, содержит принудительный момент, возмож­ность вмешательства государства. Властвующее в обществе государ­ство, угрожая принуждением или применяя его, обеспечивает соблю­дение этого правила. Нет права без государства и государства без права. Это два слова, которые обозначают одно и то же явление.

Не всякое человеческое общество знает государство и право. Они - продукты определенной экономической структуры и не возникают до тех пор, пока не произойдет раскола общества на классы, из которых один эксплуатирует другой или другие. Господствующий класс ис­пользует в этих условиях государство и право, чтобы укрепить и продлить свое государство.

Право - это орудие классовой борьбы, служащее защите интере­сов господствующего класса и сохранению выгодного для него социаль­ного неравенства. Оно может быть определено как совокупность со­циальных норм, которые регламентируют отношения господства между правящим и подчиненными классами в той части, в какой эти отноше­ния не могут сохраняться без опоры на принудительную силу хорошо организованного государства. Что касается государства, то это организа­ция господствующего класса, с помощью которой этот класс обеспечи­вает подавление эксплуатируемого класса и охрану своих интересов.

Право и государство существовали не всегда. Их появление - это «диалектический скачок». Переход от общества без государства и пра­ва к обществу с правом и государством - это невиданная дотоле соци­альная революция. Все последующее развитие носило скорее «количес­твенный» характер в том смысле, что лишь видоизменяло уже существующее государство и право, но в рамках классового общества, основанного на частной собственности на средства производства. Ис­тория общества - это по преимуществу, история борьбы классов. По­вороты истории связаны с победой части ранее эксплуатируемого класса, который отныне становился эксплуататорским классом. Появ­ление нового социального класса прогрессивно, ибо соответствует бо­лее развитому состоянию способа производства, техническому про­грессу, общим устремлениям общества. Однако средства производства по-прежнему в частной собственности небольшого числа лиц и, следо­вательно, сохраняется деление на эксплуататоров и эксплуатируемых.

131. Предвидение общества без права. Марксизм как политичес­кая доктрина исходит из того, что причиной всех зол в обществе яв­ляется антагонизм социальных классов, который исчезнет лишь тог­да, когда будет положен конец частному присвоению средств производства и они будут переданы в распоряжение всех и использо­ваться в интересах всех. Так появится новое, коммунистическое об­щество, не знающее эксплуатации человека человеком и руковод­ствующееся принципом «от каждого по способностям, каждому по потребности». Принуждение станет ненужным, а его носители - го­сударство и право - отомрут. Эта доктрина полностью противопо­ложна фашистской, превозносящей роль государства, всемогуществу которого приносятся в жертву интересы индивидов.

Переход к новому обществу без государства и права - это еще один диалектический скачок в истории, но обратный тому, о котором говорилось выше. Человек становится свободным, он принадлежит самому себе и не должен продавать свою рабочую силу в интересах эксплуататоров из господствующего класса. Нормы поведения, кото­рые сложатся в этом будущем обществе, приобретут такой же харак­тер, как и в ранних обществах, то есть это будут правила морали, обычаи, технические предписания. Они будут соблюдаться спонтан­но в силу убежденности в их соответствии общему интересу и под­линной справедливости. Все граждане в меру своих способностей примут участие в управлении делами общества. Уровень производст­ва позволит удовлетворить разумные потребности каждого.

132. Марксизм как теория действия. Марксистская доктрина, сформулированная в основных чертах в 1848 году в «Манифесте Коммунистической партии», развивалась затем Марксом и Энгель­сом на протяжении всей их жизни. Они защищали ее от противни­ков, уточняли для последователей. Маркс и Энгельс были не только мыслителями, но и партийными деятелями. Они внимательно следи­ли за событиями своего времени, анализировали ситуации, возникав­шие в разных странах, и формулировали выводы о том, какова долж­на быть линия поведения, призванная привести к конечному успеху сторонников доктрины. Марксизм, таким образом, - это не только объяснение истории, но и основанное на диалектическом методе ру­ководство по политической деятельности и революционной практи­ке.

В отличие от исторической и философской частей марксистско­го учения, его политическая часть требовала постоянного учета изме­няющихся условий, и особенно после того, как партия большевиков пришла к власти в России в 1917 году. Роль Ленина в этой связи была настолько велика, что и в Советском Союзе, и в других странах мар­ксизм в наше время называют марксизмом-ленинизмом.

Маркс и Энгельс не могли предвидеть, в какой стране впервые произойдет революция, приведшая к власти марксистскую партию, и какова будет обстановка в мире в этот момент и в последующем. В трудах Маркса имелось лишь указание на то, что между капитализ­мом и коммунизмом должен быть переходный период. «Между капи­талистическим и коммунистическим обществом лежит период рево­люционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство это­го периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата». После завоевания власти надо было оп­ределить, каковы должны быть структура и задачи социалистическо­го государства. Ленин попытался это сделать в начальный, трудный период. Но он умер в 1924 году, и его наследник Сталин придал со­ветскому обществу его характерные черты, проведя тотальную кол­лективизацию экономики и создав тоталитарное государство, вся власть в котором была бесконтрольно сосредоточена в руках вождя.

133. Значимость марксизма-ленинизма. Прежде чем изучать со­зданные в стране институты, следует еще раз подчеркнуть значение марксизма как учения и вытекающей из него концепции права. Даже общество, образовавшееся в СССР, рассматривалось его руководите­лями как несовершенное (хотя и значительно более высокое, чем общества капиталистические). Общественные отношения в нем соот­ветствовали лишь первому необходимому этапу на пути к коммунис­тическому обществу - этапу социалистического государства. Совет­ская страна еще не завершила революцию. Государство было и остается революционным. Нельзя упускать из виду это марксистское видение. Благодаря ему в СССР право трактовалось весьма своеобразным образом и ему была отведена иная роль в сравнении с запад­ноевропейским пониманием роли права.

Охрана порядка путем выработки принципов решения конфликтов не является основной задачей социалистического права. Оно прежде всего - средство трансформации общества, движения к коммунисти­ческому идеалу, до достижения которого не могут существовать под­линные свобода, равенство, мораль. Право - инструмент на службе господствующего класса, и это заявляется без стеснения, поскольку политика социалистических стран как таковая нечто иное, чем поли­тика буржуазных государств. Осененные марксистской доктриной, со­ветские руководители знают цели, к которым следует идти в соответ­ствии с научными законами, управляющими развитием общества. Цель права совпадает с целью политики: оно должно дать обществу организа­ционные формы, соответствующие этим законам, воспитывать граждан, показывая им, насколько противоправно сегодня поведение, которое при капитализме признавалось допустимым и, более того, нормальным.

Характер, который придал советскому праву экономический ба­зис, его воспитательная роль делают его отличным от «буржуазного права», пытающегося вслепую установить порядок и господство мо­рали в мире, порочная экономическая организация которого не поз­воляет это сделать. В глазах советских граждан политики и юристы буржуазных стран действуют вслепую, плывут по течению, при этом не имеют компаса и не могут должным образом маневрировать. Руко­водители и юристы социалистических стран, наоборот, нашли такой компас в виде марксистско-ленинского учения. Поэтому советское право не такое, как «другое право».

Таким образом, очевидно, что понимание этого права неотделимо от знания марксизма-ленинизма, определяющего его цели, развитие, толкование и применение. Нельзя понять советский строй, если не подходить к нему в свете марксистско-ленинского учения, которое признается единственно истинным. В свете этого учения многие вещи приобретают иной смысл, чем тот, к которому мы привыкли. Такова, например, новая концепция морали: быть нравственным - это значит отдавать все свои силы и энергию делу строительства ком­мунизма. Свобода отнюдь не упраздняется, но понимается иначе и в определенном смысле напоминает концепцию, которая господствова­ла во Франции до XVIII века и которую Шарль Монтескье сформу­лировал следующим образом: «Свобода состоит совсем не в том, что­бы... делать то, что хочется. В государстве, т.е. в обществе, где есть законы, свобода может заключаться лишь в том, чтобы... делать то, что должно хотеть, и не быть принуждаемым делать то, чего не долж­но хотеть» 2 . Марксизм также учит человека, чего должно хотеть.

Основанное на научной теории, советское общество - это не просто общество нового типа, но высший тип общества, значительно более прогрессивный, чем буржуазные общества. Если в этих последних кто-то и попытается приложить усилия, чтобы добиться большей социаль­ной справедливости, эта попытка обречена на неуспех, поскольку сохраняются социальные структуры - носители недопустимых, отвра­тительных неравенств. Вне марксистской доктрины и ее постулата о необходимости обобществления всех средств производства нет правиль­ных решений. Несоциалистические государства в международном плане являются постоянной угрозой человечеству. Их внутренние сущность и структура с неизбежностью порождают внутренние противоречия, выход из которых эти государства, чтобы продолжать свое существование, ищут, порабощая другие народы (колониализм) или прибегая к войне (империализм). Эта опасность существует всегда, и мирное сосущество­вание с этими государствами возможно, если быть более сильным.

134. Наступивший кризис. Марксистская доктрина, давшая ши­рокую картину прошлого и будущего общества, несомненно, сохра­нила свой след и сегодня в бывшем СССР: таков, например, тезис о необходимости обеспечить благосостояние всех. Но разве сегодня в западных странах дело обстоит по-иному? Здесь уже не понимают со­бственность по старой модели Тьера, а жизненные условия трудящих­ся существенно улучшены.

В конечном счете отпали структуры, на которых была основана система власти Сталина и его наследников. Несостоятельным оказа­лось стремление обосновать их авторитетом Маркса и даже Ленина. Нельзя сохранить структуры, которые опирались на диктатуру моно­литной и централизованной партии, но оказались не только неспо­собными построить коммунистическое общество, но, наоборот, от­странили массы граждан от решения общественных дел, породили безответственную и часто коррумпированную бюрократию и были за­частую разрушительны в экономическом плане.

По инициативе М.С.Горбачева, а затем Бориса Ельцина прошла волна реформ, первоначально имевших целью тотальную перестрой­ку Советского государства и его экономики, но приведших к распаду СССР и созданию Содружества Независимых Государств. Когда пи­шутся эти строки, трудно еще оценить масштабы и значимость ре­форм и новых структур.

135. Отношения между советскими и иностранными юристами. Из учения марксизма-ленинизма следует, что в силу различия эконо­мической структуры социалистических стран, с одной стороны, и ка­питалистических - с другой, советское право по определению - хо­рошее, а буржуазное право - плохое. В Советском Союзе не было сомнений и в том, что буржуазные юристы не могут не быть созна­тельными или несознательными выразителями интересов буржуазно­го класса. Все, что делалось в буржуазных странах, интерпретирова­лось в свете марксизма как направленное на поддержание диктатуры имущих. Правда, правящая буржуазия в страхе перед пролетариатом шла на известные улучшения. Однако нельзя надеяться на то, что об­щество и право станут справедливыми, пока не удастся избавиться от коренного порока общества - отменить возможность присвоения средств производства частными лицами. Неизбежное следствие лю­бой частной собственности - эксплуатация человека человеком.

Западные юристы с трудом верили, что можно видеть неоспори­мую истину в доктрине, которая, раз сложившись, не претендует на дальнейшее развитие, хотя, очевидно, принадлежит к движению идей XIX века и во второй половинеXX века является пройденным эта­пом. Советских юристов не посещала идея проверить обоснован­ность марксизма-ленинизма, для них это учение в его постулатах было вне пределов дискуссии.

Очевидно, таким образом, что на уровне принципов согласие между советскими и буржуазными юристами достигнуто быть не мо­жет и сравнение соответствующих правовых систем будет плодотвор­но только в юридико-техническом плане.

Несмотря на различие политических систем, и тут, и там могут воз­никать сходные проблемы, порожденные экономическими, социаль­ными и моральными причинами. Принципиальные расхождения не­редко стираются, когда вопрос переходит в практическую плоскость. И тогда мы убеждаемся в том, что можем многое узнать, обратившись к опыту Советского Союза. Такова, например, идея о том, что участие трудящихся в управлении необходимо для того, чтобы оно стало эф­фективным и подлинно демократичным. Эта идея получает все боль­шее распространение и за пределами марксистских стран.

Философское, политическое и социально-экономическое учение, созданное В. И. Лениным в развитие марксизма. Специфика диалектического единства теории и практики в ленинизме заключается в том, что он является одновременно и учением (логически взаимосвязанной системой категорий, совокупностью умозаключений, отражающих объективно существующие отношения и связи между явлениями объективной реальности), и доктриной , то есть, целеполагающим изложением практических шагов по проведению в жизнь политики, основанной на соответствующей теории.

В своей доктринальной части ленинизм соответствует большевизму (начало которому положил в 1903 году сам В. И. Ленин), и эти два понятия не противопоставимы вплоть до 1922 года, то есть пока Ленин активно действовал как руководитель партии большевиков, и его трудами продолжали развиваться, по определению, и большевизм, и ленинизм.

Возникновение и применение термина

Вплоть до 1917 года межпартийная полемика между двумя крупнейшими фракциями российских социал-демократов ведётся, в основном, в терминах «большевизм» против «меньшевизма», олицетворением которых были, соответственно, Ленин и Троцкий. Появление последнего в рядах большевиков (избран в ЦК летом 1917 года) и последовавшие за этим внутрипартийные конфликты вызвали к активной жизни термин «троцкизм». Однако поскольку Троцкому как лидеру различных платформ и оппозиций В. И. Ленин противостоял не лично, а совместно с другими руководителями партии большевиков, «зеркальное» понятие ленинизма в партийных документах не использовалось; троцкизм противопоставлялся не ленинизму, а большевизму.

Активно использоваться понятие «ленинизм» стало после ухода В. И. Ленина от дел по причине болезни (1922). С этого момента вожди РКП(б) часто употребляют его в своих публичных выступлениях на разных уровнях, вплоть до съездов и конгрессов. Так, например, на XII съезде РКП(б) (17-25 апреля 1923 г.) Н. И. Бухарин говорит:

После смерти Ленина (январь 1924 года) одним из первых деятелей международного коммунистического движения, кто попытался дать научную формулу ленинизма, был венгерский философ-марксист Дьёрдь Лукач. В брошюре «Ленин. Исследовательский очерк о взаимосвязи его идей » (Вена, февраль 1924 года) Лукач уже ставит вопрос «о ленинизме как новой фазе в развитии материалистической диалектики». Обрисовав эволюцию марксизма и напомнив про «вульгарный марксизм», Лукач в этой же работе отзеркаливает последнюю дефиницию (применительно к венгерским коммунистам) в термине «вульгарный ленинизм». Дополнив картину эволюции марксизма фактами его ревизии, Лукач формулирует лемму:

которая затем кладётся в основу последующих определений ленинизма. Примерно в то же время «конспективное изложение основ ленинизма» пишет и И. В. Сталин, и в марте 1924 года оно выходит в виде брошюры «Об основах ленинизма ». Позже Г. Е. Зиновьев как председатель ИККИ озвучивает своё понимание ленинизма с международной трибуны Коминтерна, на его V Конгрессе (июнь - июль 1924 года). В написанных им и принятых на V (расширенном) пленуме ИККИ (апрель 1925) «Тезисах о большевизации партий Коминтерна » Зиновьев также упоминает «принципы ленинизма», используя связку последнего с большевизмом : «Большевизация есть умение применить общие принципы ленинизма к данной конкретной обстановке в той или другой стране». Персонификация названия учения, использование в его наименовании имени того или иного основоположника (смитианство, картезианство, марксизм, ленинизм, сталинизм и пр.) иногда приводит к коллизиям между сторонниками учения после смерти его эпонима. Каждая из сторон развёртывает свою систему аргументов в защиту «истинности» своего видения, каким это учение должно быть. На XIV съезде ВКП(б) эти противоречия достигли такой остроты, что вдова Ленина, Н. К. Крупская, взяв слово, сказала: «Я думаю, что тут неуместны крики о том, что то или иное - это истинный ленинизм», после чего по памяти сослалась на слова Ленина:

В истории были случаи, что учения великих революционеров искажались после их смерти. Из них делали безвредные иконы, но, представляя их имени почёт, притупляли революционное острие их учения

после чего призвала «не покрывать те или другие наши взгляды кличкой ленинизма». Ретроспективные поиски истины в этих спорных вопросах требуют глубокого понимания исторического материала, и предполагают тщательный анализ общественных сил, стоящих за течениями и лицами, либо принимающими самоназвание ленинцев (марксистов, большевиков и т. п.), либо тех, кого называют ленинцами или считают таковыми со стороны.

Ленинизм и марксизм

Распространённое в литературе определение

подразумевает, что: 1) теоретические корни ленинизма лежат в марксизме; 2) что зародился он в эпоху, когда резко ускорившееся развитие капитализма сопровождалось грандиозными социальными потрясениями, вплоть до революционного свержения прежнего строя; 3) что ленинизм при этом есть не повторение марксизма, а новое, основанное на нём учение, учитывающее изменения, произошедшие после смерти К.Маркса и Ф.Энгельса. Факт, что успешная социалистическая революция свершилась далеко не в самой развитой индустриальной державе (как полагали классики марксизма), безусловно существенен, но далеко не исчерпывает вопрос о соотношении марксизма и ленинизма, тем более, что относится он лишь к практической, доктринальной части обоих учений.

В части же философской, теоретической оба учения тождественны в силу общности их базиса - диалектического материализма. Работая в русле марксизма, В. И. Ленин не только использовал тезисы, ранее сформулированные Марксом, но и дополнил учение марксизма своими философскими работами: «Материализм и эмпириокритицизм», «О значении воинствующего материализма». В частности, Ленин развил интерпретацию диалектического и исторического материализма и дал критику философии эмпириокритицизма (махизма), неокантианства и прагматизма. Он также отграничил диалектический материализм от ряда учений, развивавшихся вне марксизма: от сенсуализма, наивного реализма, релятивизма, а также от вульгарного материализма.

В области понимания общественных явлений Ленин восстановил единство естественно-научного материализма с материализмом историческим и единство между диалектическим пониманием природы и диалектическим пониманием общественного развития, то есть истории. Настаивая на единстве диалектическо-материалистического понимания, Ленин показал, что диалектический материализм есть методология исследования и природных, и общественных явлений, конкретизируясь для последних как исторический материализм, требуя от диалектиков, чтобы они следили за развитием естественных наук.

Основные положения

• Империализм - высшая и последняя стадия капитализма.
• Революции раньше всего произойдут в «слабых звеньях», то есть в неразвитых странах.
• Для победы революции должен сложиться союз рабочих и крестьян, с руководящей ролью у первых.
• Диктатура пролетариата осуществляется под руководством партии революционного авангарда.

МАРКСИЗМ ЛЕНИНА

Я подхожу теперь к вопросу относительно ленинизма. Мне рассказывали, что на одном из знамен Института Красной Профессуры написано: «Марксизм в науке, ленинизм в тактике – таково наше знамя». Мне кажется, что деление в высшей степени неудачно и отнюдь не соответствует «передовому авангарду на идеологическом фронте», как себя называют наши красные профессора, потому что так отрывать теорию от практики борьбы абсолютно нельзя. Если ленинизм как практика – это не то, что марксизм, то тогда происходит тот именно отрыв теории от практики, который особенно вредоносен для такого учреждения, как Институт Красной Профессуры. Ясное дело, что ленинский марксизм представляет из себя своеобразное идеологическое образование по той простой причине, что он сам есть дитя несколько иной эпохи.

Он не может быть простым повторением марксизма Маркса потому, что эпоха, в которую мы живем, не есть простое повторение той эпохи, в которую жил Маркс. Между той эпохой и этой есть нечто общее: и та эпоха не была органической эпохой, и наша эпоха в еще меньшей степени является органической эпохой. Марксизм Маркса был продуктом революционного времени. И ленинский марксизм, если можно так выразиться, является продуктом необычайно бурной и необычайно революционной эпохи. Но само собой понятно, что здесь так много нового в самом ходе общественного развития, в самом эмпирическом материале, который дается как материал для теоретических обобщений, в тех задачах, которые ставятся перед революционным пролетариатом и, следовательно, требуют соответствующего ответа и соответствующей реакции, – так много нового, что наш теперешний марксизм не есть простое повторение той суммы идей, которая была выдвинута Марксом.

Необходимо самым решительным образом подчеркнуть, что отнюдь нельзя противопоставлять ленинизм марксизму, я отнюдь не хочу противопоставлять одно учение другому. Одно есть логическое и историческое завершение и развитие другого. Но я хотел бы раньше остановиться на тех новых фактах социально-экономической политики, которые являются базой для ленинского марксизма. В самом деле, что нового в этой области мы имеем перед собой, нового в том смысле, что эти явления были недоступны Марксу, потому что их просто не было в то время, в какое жил Маркс? Мы имеем, прежде всего, некоторую новую фазу в развитии капиталистических отношений. Маркс знал эпоху торгового капитала, который лежал за ним. Маркс знал промышленный капитал. Эпоха промышленного капитала считалась, можно сказать, классическим типом капитализма вообще. Вы отлично знаете, что только при Энгельсе начали складываться такие организации, как синдикаты и тресты. А целую новую стадию капиталистического развития, с большой переорганизацией производственных отношений в капитализме, того, что Ленин обозначал как монополистический капитализм, – сумму всех явлений, ясное дело, Маркс знать не мог, потому что их не было, и по этой простой причине он не мог их теоретически выразить и обобщить.

Эти новые явления должны быть теоретически схвачены, и, поскольку они теоретически схвачены, они представляют собой дальнейшее звено, в старой цепи теоретических рассуждений и положений. Все это – явления из области финансового капитала, из области империалистической политики этого финансового капитала. Вопрос о создании и сплочении мировых экономических организаций капитала и его государственной организации и целый ряд аналогичных вопросов, вытекающих из специфической структуры капитализма, как он выражен в последние годы XIX и в первые десятилетия XX столетия, – это все есть вопросы, которые не были известны Марксу и которые должны были подвергнуться теоретическому анализу. Вторая сумма вопросов – это суть вопросы, связанные с мировой войной и с распадом капиталистических отношений. Как бы я сейчас ни оценивал степень и глубину распада капиталистических отношений, какой бы прогноз я ни ставил в этом отношении, как бы я ни оценивал, в частности, теперешнюю экономическую ситуацию в Западной Европе, как бы я ни говорил о глубоком кризисе или крахе, какую бы радикальную формулировку ни привести в ту или другую сторону, – все-таки совершенно ясно, что перед вами налицо такого рода явления, которых не было раньше. Ни государственного капитализма в его специфической формулировке, ни связанных вместе с ним явлений распада и дезорганизации капиталистического механизма с совершенно специфическими явлениями в области социальной, распада по всей линии, начиная от производственного базиса и кончая явлениями из области денежного обращения, – всех этих явлений не было во времена основоположников научного коммунизма. Эти вопросы ставят перед нами ряд интереснейших и новых теоретических проблем, и само собою разумеется, что вместе с этими теоретическими проблемами необходимыми являются и соответствующие практически-политические выводы, которые на них основаны и с ними связаны. Это другой род явлений, очень большой, делающий эпоху в точном смысле слова, явлений, которые не были известны ни Марксу, ни Энгельсу. Наконец, третий ряд явлений, которые связаны непосредственно с рабочими восстаниями в период краха капиталистических отношений – в период, который получается в результате громадного столкновения этих чисто капиталистических тел в их войнах, которые суть не что иное, как своеобразная форма их капиталистической конкуренции, специфическая формулировка, неизвестная тому времени и той эпохе, в которую жил и учил сам Маркс и его ближайшие единомышленники и друзья. Сейчас же эти вопросы непосредственно связаны с процессом социалистической революции, они тоже представляют из себя громаднейший социальный феномен, социальное явление совершенно объективного порядка, которое точно так же нужно теоретически изучить, которое имеет своеобразную закономерность, которое ставит перед нами целый ряд теоретических и практически-политических вопросов. Само собою понятно, что во времена Маркса можно было давать лишь самые общие формулировки этого, а теперешний эмпирический материал дает громаднейшее количество всевозможных новых явлений, которые подлежат теоретической обработке. Вот это есть третий род явлений, и связанных с ними вопросов, и связанных с решением этих вопросов практически-политических выводов. Это есть третий род проблем и теоретических и практических, которые не были известны Марксу, потому что они не были известны вообще той эпохе. Наконец, есть еще четвертый ряд, который стоит, как глыба совершенно новых постановок вопроса, это – ряд, связанный с эпохой, или началом эпохи, господствующего рабочего класса. Как Маркс ставил вопрос? Я напомню марксовскую формулировку, которую я приводил:

«Мое учение и его сущность состоит не в том, что речь идет о классовой борьбе, а в том, что оно неминуемо ведет к диктатуре пролетариата». Вот это была граница. Когда эта диктатура пролетариата является уже фактом, то совершенно естественно, что дальше мы уже выходим за границу. Сущность марксова учения – это есть неизбежная диктатура пролетариата, и только. И здесь остановка. Иначе не могло быть в ту историческую эпоху, потому что пролетарская диктатура не была дана как реальный факт и сопутствующие ей явления не были даны как материал чисто опытных явлений и наблюдений, которые могли бы быть теоретически обобщены и которые могли бы служить объектом теоретического анализа или практической реакции. Этого не было. Поэтому само собою разумеется, что весь цикл этих громаднейших явлений представляется совершенно новым, ибо мы уже пришли к тому, о чем Маркс сам сказал: для меня это – грань. Теперь мы имеем род явлений, стоящих за этой гранью. Чем более эти явления принципиально новы, тем более они должны являться принципиально новыми и теоретически; тем, следовательно, оригинальнее должна быть та концепция, которая включает в себя общее рассмотрение и этих явлений, принципиально новых для всех предыдущих эпох. Вот это есть 4-й разрез тех явлений социально-экономических, политических и всякого иного порядка, которые должны служить и объектом теоретического рассмотрения, и теоретически-систематизированных норм поведения со стороны рабочего класса. Я привел здесь 4 ряда. Само собою разумеется, что все они представляют из себя не что иное, как некоторую колоссальную эпоху в развитии не только европейского капитализма, но и вообще всего человеческого общества. Вся эта эпоха, во всей ее сложности и конкретности, представляет из себя такое колоссальнейшее богатство всевозможных проблем, и теоретических и практических, такое богатство, такую огромную махину этих проблем, что совершенно естественно, что тот ученый диалектик и практик, который соединяет разработку теоретических вопросов с практикой на этом эмпирическом материале, – он уже выходит за пределы того, чем был марксизм в его старой формулировке.

Здесь я должен остановиться на одном, чтобы не было недоразумения. Что мы можем подразумевать под марксизмом? Под ним можно подразумевать две вещи: или перед нами методология – система методов исследования общественных явлений, или – это определенная сумма идей, – скажем, мы сюда включаем теорию исторического материализма, учение о развитии капиталистических отношений и пр. и, кроме того, включаем целый ряд конкретных положений, т. е. берем марксизм не только как метод или теоретически сформулированную методологию, но берем целый ряд конкретных приложений этого метода, всю сумму идей, которые получились в результате этого приложения. С последней точки зрения совершенно ясно, что ленинский марксизм есть поле гораздо более широкое, чем марксизм Маркса. Понятно почему. Потому что к той сумме идей, которая была тогда, прибавилась, как результат анализа совершенно новых явлений, совершенно новой исторической полосы, новая сумма конкретных положений. В этом условном смысле ленинизм есть вывод за грань марксизма. Но если мы под марксизмом будем подразумевать не сумму идей, какова она была у Маркса, а тот инструмент, ту методологию, которая заложена в марксизме, то само собою разумеется, что ленинизм не есть нечто видоизменяющее или ревизующее методологию марксова учения. Наоборот, в этом смысле ленинизм есть полный возврат к тому марксизму, который был сформулирован самими Марксом и Энгельсом.

Так разрешаются, мне кажется, противоречия, которые в значительной мере базируются на смешении терминов, на том, что целый ряд терминов употребляется в различных значениях.

Если теперь мы спросим себя, как мы можем характеризовать в общем и целом историческое лицо этого ленинского марксизма, то мне кажется, что его можно рассматривать как соединение, как синтез троякого порядка. Во-первых, это есть возврат к марксовой эпохе, но не просто возврат, а возврат, обогащенный всем новым, т. е. это – синтез марксизма Маркса со всеми результатами анализа новейших социально-экономических явлений; сюда входит, следовательно, марксистский анализ всего колоссально нового, что дает нам новая эпоха. Это во-первых. Во-вторых, это есть соединение и синтез теории и практики борющегося и побеждающего рабочего класса, и, в-третьих, это есть синтез разрушительной и созидательной работы рабочего класса, причем последнее обстоятельство мне кажется наиболее важным.

Здесь я позволю себе по поводу этого третьего положения сказать несколько слов в его разъяснение. Ортодоксальный марксизм, т. е. революционный марксизм, т. е. наш марксизм, само собой разумеется, имеет перед собой разные практические задачи в разные исторические эпохи, и соответственно этому идет и логический, идеологический подбор, потому что практические задачи в конечном счете определяют и наши теоретические суждения, и сцепления отдельных теоретических положений и звеньев в некоей системе, в теоретической цепочке. Когда рабочий класс и когда революционная партия занимают положение борющихся за власть, то во всех решительно идеологических работах, всюду и везде, мы должны неизбежно заострять, делать ударения, специально анализировать все противоречивые стороны, мы должны отмечать все основные неслаженности капиталистического общества, мы должны тщательно отмечать, подбирать и перестраивать в теоретическом ряду то, что разъединяет различные элементы этого общества. По той простой причине, что для нас практически важно, выискав щели, вогнать в эти щели наиболее остро и наиболее резко действующий клин. Перед нами задача разрушительная, нам нужно опрокинуть капиталистический режим, и поэтому само собой понятно, что в первую очередь подбор всех теоретических положений и звеньев идет именно по этой линии. Нам теоретически важно отмечать все противоречия, которые практически важно углублять; нужно от общих теоретических положений идти через промежуточные звенья, через наших агитаторов, дальше, потому что здесь перед нами основная разрушительная, ниспровергательная задача. И весь характер всех теоретических сочинений Маркса был построен по этой линии. Когда рабочий класс становится у власти, перед ним встает задача склеивания различных частей общественного целого под определенной гегемонией рабочего класса. Практический интерес представляет целый ряд вопросов, которые раньше интереса не представляли, которые теперь должны поэтому быть в гораздо большей степени осмыслены. Мы должны сейчас не разрушать, а строить. Это совершенно другой аспект, совершенно другой угол зрения. Я думаю, что каждый из нас, когда он сейчас читает целый ряд вещей или даже делает целый ряд наблюдений над текущей жизнью, скажет, что у него порой получается совершенно иной аспект на те же самые явления, на которые он раньше смотрел другими глазами, по той простой причине, что раньше практически он должен был разрушать какой-нибудь определенный комплекс, а теперь он должен его построить, так или иначе склеить. Вот почему мне кажется, что эта струя находит себе соответствующее теоретическое отражение и теоретическое выражение в целом ряде вопросов, относящихся к этому порядку проблем. Они не ставились раньше, в эпоху первой формулировки марксова учения – формулировки, которую давал сам Маркс. В эпоху II Интернационала они ставились под углом зрения врастания в буржуазное государство, и, так как они ставились под углом зрения врастания в буржуазное государство, т. е. поскольку социалдемократические оппортунистические партии ставили своей задачей мирное культурное строительство не для опрокидывания капиталистического режима, а для приспособления и молекулярноэволюционной переделки этого капиталистического режима, ясное дело, что эти зачатки теории «строительства» встречали враждебное отношение у нас, марксистов-революционеров. Ибо все это обобщалось с точки зрения врастания в капиталистическое государство, врастания организаций в механизм капиталистического аппарата, который мы ставили своей целью разрушить. Но диалектика истории такова, что когда мы стали у власти, то, как это совершенно понятно для нас, стал необходим другой аспект, как практический, так и теоретический. Ведь нам надо, с одной стороны, разрушить, а с другой – построить. Мы должны были поставить перед собой ряд таких вопросов, которые бы нам дали синтез этого разрушения старого и построения нового и синтез этих аспектов в некотором едином целом. Вот с этой точки зрения, поскольку дело идет о теоретических обобщениях, В. И. этот синтез дал. Здесь чрезвычайно для нас трудно сформулировать общие основные положения из этой области, потому что здесь опять-таки мы имеем перед собой целый ряд отдельных замечаний, разбросанных по всем решительно томам Сочинений В. И., и особенно в его речах и пр., но совершенно ясно, что это есть самое новое, самое значительное в том, что дал ленинизм как теоретическая система в дальнейшем развитии марксизма. Конечно, было очень много сделано в области теоретического подбора по разрушительной линии, но в области созидательной было очень мало точек опоры в прежних формулировках Маркса. Здесь также нужно было строить заново, и поэтому мне кажется, что самое большое и самое великое, что внес в теоретическую и практическую сокровищницу марксизма тов. Ленин, можно формулировать таким образом: у Маркса была главным образом алгебра капиталистического развития и революционной практики, а у Ленина есть и эта алгебра, и алгебра новых явлений (разрушительного и положительного порядка) и их арифметика, т. е. расшифровка алгебраической формулы под более конкретным и под еще более практическим углом зрения.

Марксизм как государственная идеология – Почему марксизм стал государственной идеологией Советского Союза?– Новое общество, которое стало формироваться в Советском Союзе, по самой своей сущности нуждалось в единой организующей идеологии. Без нее оно не могло