Ваши творческие планы.
I
Старец Зосима и его гости
Когда Алеша с тревогой и с болью в сердце вошел в келью старца, то остановился почти в изумлении: вместо отходящего больного, может быть уже без памяти, каким боялся найти его, он вдруг его увидал сидящим в кресле, хотя с изможженным от слабости, но с бодрым и веселым лицом, окруженного гостями и ведущего с ними тихую и светлую беседу. Впрочем, встал он с постели не более как за четверть часа до прихода Алеши; гости уже собрались в его келью раньше и ждали, пока он проснется, по твердому заверению отца Паисия, что «учитель встанет несомненно, чтоб еще раз побеседовать с милыми сердцу его, как сам изрек и как сам пообещал еще утром». Обещанию же этому, да и всякому слову отходящего старца, отец Паисий веровал твердо, до того, что если бы видел его и совсем уже без сознания и даже без дыхания, но имел бы его обещание, что еще раз восстанет и простится с ним, то не поверил бы, может быть, и самой смерти, всё ожидая, что умирающий очнется и исполнит обетованное. Поутру же старец Зосима положительно изрек ему, отходя ко сну: «Не умру прежде, чем еще раз не упьюсь беседой с вами, возлюбленные сердца моего, на милые лики ваши погляжу, душу мою вам еще раз изолью». Собравшиеся на эту последнюю, вероятно, беседу старца были самые преданные ему друзья с давних лет. Их было четверо: иеромонахи отец Иосиф и отец Паисий, иеромонах отец Михаил, настоятель скита, человек не весьма еще старый, далеко не столь ученый, из звания простого, но духом твердый, нерушимо и просто верующий, с виду суровый, но проникновенный глубоким умилением в сердце своем, хотя видимо скрывал свое умиление до какого-то даже стыда. Четвертый гость был совсем уже старенький, простенький монашек, из беднейшего крестьянского звания, брат Анфим, чуть ли даже не малограмотный, молчаливый и тихий, редко даже с кем говоривший, между самыми смиренными смиреннейший и имевший вид человека, как бы навеки испуганного чем-то великим и страшным, не в подъем уму его. Этого как бы трепещущего человека старец Зосима весьма любил и во всю жизнь свою относился к нему с необыкновенным уважением, хотя, может быть, ни с кем во всю жизнь свою не сказал менее слов, как с ним, несмотря на то, что когда-то многие годы провел в странствованиях с ним вдвоем по всей святой Руси. Было это уже очень давно, лет пред тем уже сорок, когда старец Зосима впервые начал иноческий подвиг свой в одном бедном, малоизвестном костромском монастыре и когда вскоре после того пошел сопутствовать отцу Анфиму в странствиях его для сбора пожертвований на их бедный костромской монастырек. Все, и хозяин и гости, расположились во второй комнате старца, в которой стояла постель его, комнате, как и было указано прежде, весьма тесной, так что все четверо (кроме Порфирия-послушника, пребывавшего стоя) едва разместились вокруг кресел старца на принесенных из первой комнаты стульях. Начало уже смеркаться, комната освещалась от лампад и восковых свеч пред иконами. Увидав Алешу, смутившегося при входе и ставшего в дверях, старец радостно улыбнулся ему и протянул руку.
— Здравствуй, тихий, здравствуй, милый, вот и ты. И знал, что прибудешь.
Алеша подошел к нему, склонился пред ним до земли и заплакал. Что-то рвалось из его сердца, душа его трепетала, ему хотелось рыдать.
— Что ты, подожди оплакивать, — улыбнулся старец, положив правую руку свою на его голову, — видишь, сижу и беседую, может, и двадцать лет еще проживу, как пожелала мне вчера та добрая, милая, из Вышегорья, с девочкой Лизаветой на руках. Помяни, господи, и мать, и девочку Лизавету! (Он перекрестился). Порфирий, дар-то ее снес, куда я сказал?
Это он припомнил о вчерашних шести гривнах, пожертвованных веселою поклонницей, чтоб отдать «той, которая меня бедней». Такие жертвы происходят как епитимий, добровольно на себя почему-либо наложенные, и непременно из денег, собственным трудом добытых. Старец послал Порфирия еще с вечера к одной недавно еще погоревшей нашей мещанке, вдове с детьми, пошедшей после пожара нищенствовать. Порфирий поспешил донести, что дело уже сделано и что подал, как приказано ему было, «от неизвестной благотворительницы».
— Встань, милый, — продолжал старец Алеше, — дай посмотрю на тебя. Был ли у своих и видел ли брата?
Алеше странно показалось, что он спрашивает так твердо и точно об одном только из братьев, — но о котором же: значит, для этого-то брата, может быть, и отсылал его от себя и вчера, и сегодня.
— Одного из братьев видел, — ответил Алеша.
— Я про того, вчерашнего, старшего, которому я до земли поклонился.
— Того я вчера лишь видел, а сегодня никак не мог найти, — сказал Алеша.
— Поспеши найти, завтра опять ступай и поспеши, всё оставь и поспеши. Может, еще успеешь что-либо ужасное предупредить. Я вчера великому будущему страданию его поклонился.
Он вдруг умолк и как бы задумался. Слова были странные. Отец Иосиф, свидетель вчерашнего земного поклона старца, переглянулся с отцом Паисием. Алеша не вытерпел.
— Отец и учитель, — проговорил он в чрезвычайном волнении, — слишком неясны слова ваши... Какое это страдание ожидает его?
— Не любопытствуй. Показалось мне вчера нечто страшное... словно всю судьбу его выразил вчера его взгляд. Был такой у него один взгляд... так что ужаснулся я в сердце моем мгновенно тому, что уготовляет этот человек для себя. Раз или два в жизни видел я у некоторых такое же выражение лица... как бы изображавшее всю судьбу тех людей, и судьба их, увы, сбылась. Послал я тебя к нему, Алексей, ибо думал, что братский лик твой поможет ему. Но всё от господа и все судьбы наши. «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода». Запомни сие. А тебя, Алексей, много раз благословлял я мысленно в жизни моей за лик твой, узнай сие, — проговорил старец с тихою улыбкой. — Мыслю о тебе так: изыдешь из стен сих, а в миру пребудешь как инок. Много будешь иметь противников, но и самые враги твои будут любить тебя. Много несчастий принесет тебе жизнь, но ими-то ты и счастлив будешь, и жизнь благословишь, и других благословить заставишь — что важнее всего. Ну вот ты каков. Отцы и учители мои, — умиленно улыбаясь, обратился он к гостям своим, — никогда до сего дня не говорил я, даже и ему, за что был столь милым душе моей лик сего юноши. Теперь лишь скажу: был мне лик его как бы напоминанием и пророчеством. На заре дней моих, еще малым ребенком, имел я старшего брата, умершего юношей, на глазах моих, всего только семнадцати лет. И потом, проходя жизнь мою, убедился я постепенно, что был этот брат мой в судьбе моей как бы указанием и предназначением свыше, ибо не явись он в жизни моей, не будь его вовсе, и никогда-то, может быть, я так мыслю, не принял бы я иноческого сана и не вступил на драгоценный путь сей. То первое явление было еще в детстве моем, и вот уже на склоне пути моего явилось мне воочию как бы повторение его. Чудно это, отцы и учители, что, не быв столь похож на него лицом, а лишь несколько, Алексей казался мне до того схожим с тем духовно, что много раз считал я его как бы прямо за того юношу, брата моего, пришедшего ко мне на конце пути моего таинственно, для некоего воспоминания и проникновения, так что даже удивлялся себе самому и таковой странной мечте моей. Слышишь ли сие, Порфирий, — обратился он к прислуживавшему его послушнику. — Много раз видел я на лице твоем как бы огорчение, что я Алексея больше люблю, чем тебя. Теперь знаешь, почему так было, но и тебя люблю, знай это, и много раз горевал, что ты огорчаешься. Вам же, милые гости, хочу я поведать о сем юноше, брате моем, ибо не было в жизни моей явления драгоценнее сего, более пророческого и трогательного. Умилилось сердце мое, и созерцаю всю жизнь мою в сию минуту, како бы вновь ее всю изживая...
Здесь я должен заметить, что эта последняя беседа старца с посетившими его в последний день жизни его гостями сохранилась отчасти записанною. Записал Алексей Федорович Карамазов некоторое время спустя по смерти старца на память. Но была ли это вполне тогдашняя беседа, или он присовокупил к ней в записке своей и из прежних бесед с учителем своим, этого уже я не могу решить, к тому же вся речь старца в записке этой ведется как бы беспрерывно, словно как бы он излагал жизнь свою в виде повести, обращаясь к друзьям своим, тогда как, без сомнения, по последовавшим рассказам, на деле происходило несколько иначе, ибо велась беседа в тот вечер общая, и хотя гости хозяина своего мало перебивали, но всё же говорили и от себя, вмешиваясь в разговор, может быть, даже и от себя поведали и рассказали что-либо, к тому же и беспрерывности такой в повествовании сем быть не могло, ибо старец иногда задыхался, терял голос и даже ложился отдохнуть на постель свою, хотя и не засыпал, а гости не покидали мест своих. Раз или два беседа прерывалась чтением Евангелия, читал отец Паисий. Замечательно тоже, что никто из них, однако же, не полагал, что умрет он в самую эту же ночь, тем более что в этот последний вечер жизни своей он, после глубокого дневного сна, вдруг как бы обрел в себе новую силу, поддерживавшую его во всю длинную эту беседу с друзьями. Это было как бы последним умилением, поддержавшим в нем неимоверное оживление, но на малый лишь срок, ибо жизнь его пресеклась вдруг... Но об этом после. Теперь же хочу уведомить, что предпочел, не излагая всех подробностей беседы, ограничиться лишь рассказом старца по рукописи Алексея Федоровича Карамазова. Будет оно короче, да и не столь утомительно, хотя, конечно, повторяю это, многое Алеша взял и из прежних бесед и совокупил вместе.
Начнет человек ко Христу приступать, а сатана в след его женет и отвлекает от Христа; начнет работать Христу, и запинает ему враг и различные простирает сети.
1) Влагает ему отчаяние милосердия Божия и правосудия Божия. Грешнику надобно противу того бороться, и утвердиться в надежде милосердия Божия, поминая утешительное слово: Христос Иисус пришел в мир грешников спасти .
2) Искушает различными помыслами злыми и закону Божию противными. Надобно грешнику противу всех тех помыслов подвизаться и не соизволять им. В сем бо весь подвиг христианский состоит.
3) Между прочими злыми помыслами влагает враг хульные помыслы, различные сомнения и неверие. Надобно противу всего того подвизаться и отражать тое все мечем слова Божия и молитвою.
4) Хотя и всем, но наипаче безбрачно живущим, всегда скучает он блудными помыслами. Надобно противу тех стоять, и как только оные возникают, тот час пресекать, призывая на помощь всесильного Помощника Иисуса Христа, и хотя отъидет помысл злой, однакож враг, как пес в своей ловитве, паки возвращается. Сего ради всегда его ожидать должно и, как воину, на карауле стоять. К сему пользует: всегда быть в трудах, часто молиться, мало есть, пить, и мало спать. Ничто так сей похоти не угашает, как смиренная, и от сокрушенного сердца происходящая слеза. Внимай сему.
5) Прельщает враг любовию мира и соблазнами, и отвлекает от пути скорого: хорошо-де быть в мире почтенным, быть в славе, чести, богатстве, в веселостях, знаться с людьми, проезжаться колясками, ездить в гости, и принимать гостей, и прочая. Сии его советы, по-видимому, сладкие, яко плоти угодные, но внутрь горькие и душепагубные. Берегись их, уклоняйся от мира, как от Содома и Гоморры, да не сгориши. Слыши Христово слово: никтоже возложь руку свою на рало и зря вспять, управлен есть в царствии Божии . Отвещай внутрь себе так: пусть, что мне предлагаеши, хорошо будет тем, которые ищут того; а мне несравненно лучший есть Христос и святое Его иго. Он мене несравненно более утешит и увеселит, нежели весь мир. Зде я хощу с Ним быть, да и тамо с Ним буду.
6) Когда враг не успеет чрез злые свои советы, и не совратит человека с пути доброго, то ищет другого к тому посредствия, наводит тоску, уныние, печаль и проч. Надобно все тое преодолевать и крепиться.
7) Когда человек твердо в своем предложении стоит, то враг начнет чрез злых людей беспокойствовать; и тогда, откуда что возьмется. Тогда различная напасть нападет на него. Все сие злокозненного врага есть тщание и ухищрение; и сие-то есть, что написано: вси, хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут . Тогда вси Его отрекаются и ненавидят, и бывает, что и самые прежде бывшии други во враги обратятся. Но благо и утешительно нам, что кого мир ненавидит, того Бог любит. А егоже любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, егоже приемлет. "Христианин, егда ненавидим есть от мира, любим есть от Бога", глаголет святой Игнатий священно-мученик (Декемврия 20 числа). Сего ради надобно всякое злоключение и напасть терпением преодолевать.
8) Отсюда бывает, что многие начинают, но не многие кончают благочестно жить, понеже не хотят терпеть искушений, и скорбным путем идти, и так с него совращаются. Но глаголет Христос наченшему благочестно жить: буди верен даже до смерти, и дам ти венец живота.
9) Отсюда видим, как нужно христианину непрестанное тщание, воздыхание и молитва, чтобы не совратиться с пути истинного, но до конца верным пребыть.
10) К тому пользует всегдашняя память о смерти, что она нечаянно и различным образом восхищает людей, память о страшном суде Христовом, о муке вечной, о царствии небесном: память о сих и верное рассуждение не попустить совратиться с пути. Поминай о сих часто, и рассуждай: благополучие и неблагополучие временное минется, но то, что после смерти будет, не минется; все зде мирское останется, и самое тело в земле погребается, а едина душа на оный век отъидет, и с душою добродетель или грех неотступно. Горе душе, когда со грехом отъидет! Ибо с чем отъидет, с тем и на суде Христовом явится. Поминай сие, и будешь себе очищать покаянием, слезами и воздыханием, да не явишися пред Господем Богом твоим со грехами.
11) Лучше все зде терпеть, что ни приключится, нежели в будущем веке терпеть. Ибо зде какое ни бывает бедствие и страдание, легкое есть и краткое, а тамо тяжкое, нестерпимое и вечное. Все бо временное в сравнении с вечным есть как ничто. Тамо страдание без утешения. Зде страждем и надеждою избавления прохлаждаемся: тамо страдание и мучение с отчаянием, ибо без конца. Зде тяжкое и несносное страдание смертию кончится, смерть бо всему полагает конец: тамо же человек будет страдать и умирать, но никогда не умрет; будет мучиться, но никогда не замучится. Поминай сие, и утвердишься в терпении.
12) Лучше утешаться и веселиться вечно, нежели временно. Ибо временное все минуется, а вечное всегда пребывает и, как река, непрестанно течет. Где тии, которые в веселостях мира сего пожили? Нет их, и веселости их кончились. Но претерпевшии ради благочестия утешаются в лоне Авраама, и память их пребывает в род и род. Тако по суетном и кратком веселии следует вечная скорбь и горесть: по краткой и благочестия ради претерпенной скорби, наступает вечное утешение и веселие. Душа благочестивая только что изъидет из тела, как из темницы, тотчас чистейший и яснейший свет видит, и во свете видит свет, и начинает новое, благоприятное веселие, радостное, покойное, мирное, безмятежное, славное, вечное и блаженнейшее житие, и забывает все, что в мире ей ни приключилось. Тогда видит и получает все обещания Божии, о которых слышала в святом Божием слове. Сего, как себе, так тебе, и всем, получить желаю.
Из слова Феолипта, Митрополита Филадельфийского о том, в чем состоит главное дело монашеского чина.
Может поруководить тебя к уразумению образа чистой молитвы и то, как обычно действуют пред лицем земного царя. Если случится тебе получить доступ к царю, то ты и телом стоишь пред ним (достодолжно), и языком умоляешь, и очи на него (просительно) устремляешь, - и таким образом привлекаешь себе царское благоволение. Делай то же и в молитве, в церковном ли стоишь собрании, или молишься в келейном уединении. Приходя в церковь на общую с братиями молитву в Господе, как телом предстоишь Ему и языком приносишь псалмопение, так и ум держи во внимании к словам и к Богу и в ясном познании Того, с Кем беседуешь и к Кому обращаешься; помни, что если мысль усердно и чисто занимается молитвою, то сердце сподобляется неотъемлемой радости и мира неизреченного. - Когда же уединенно пребываешь в келлии, мысленную держи молитву, в трезвении ума, с сокрушением сердца, - и видение осенит тебя ради трезвения, ведение вселится в тебя ради молитвы, и мудрость почиет в тебе ради умиления, изгоняя бессловесное сластолюбие и водворяя Божественную любовь.
Поверь мне, - истину тебе говорю: если во всяком труде твоем будешь иметь при себе неотлучную матерь всего доброго - молитву, то она не воздремлет, пока не покажет тебе брачного чертога, и не введет тебя внутрь, и неизреченной славы и радости не исполнит тебя. Она, отстраняя все вокруг препятствия, уравнивает стезю добродетели и делает ее удобною для ищущих (спасения).
25 января / 7 февраля исполняется 125 лет с представления преподобного Анатолия Старшего, старца Оптинского (☦1894). - ред.
Когда преподобный Макарій Оптинскій былъ уже на склонѣ лѣтъ жизни своей, Господь по молитвамъ св. Іоанна Крестителя - покровителя скита, привелъ туда того, котораго избралъ быть сначала помощникомъ, а потомъ и преемникомъ великому старцу преп. Амвросію - преп. Анатолія.
Преп. Анатолій (Зерцаловъ) родился 24 марта 1824 г. въ селѣ Боболи Калужской губерніи въ семьѣ діакона и во святомъ крещеніи былъ названъ Алексѣемъ, въ честь св. Алексѣя, человѣка Божія. Благочестивые родители Алексѣя имѣли святое желаніе, чтобы ихъ сынъ сталъ инокомъ, и воспитывали его соотвѣственно этому. Въ свое время Алексѣй былъ отданъ въ Боровское духовное училище, а когда окончилъ курсъ ученія, былъ переведенъ въ семинарію въ Калугу. 14-ти лѣтъ онъ заболѣлъ горячкой и пропустилъ годъ ученія. Здоровьемъ онъ не отличался. Стремленіе къ монашеству въ немъ было развито рано, и Алексѣй чуть не ушелъ въ Рославльскіе лѣса къ пустынникамъ.
Игумен Гавриил (Гаврилов) с братей Валаамского монастыря (1900-е гг.)
Сия есть воля Божия, святость ваша
(1Фес. 4:3).
Часто ли приходит вам, слушатели, на мысль вопрос: зачем мы существуем на земле? - Не часто?.. Мы как будто даже не хотим помнить, что мы предназначены собственно не для земли, а для неба, для Бога, для вечности, что мы - только временные граждане грешной земли и странники в этом привременном мире, что наше отечество на новой земле, под новым небом (2Пет. 3:13.), что мы живем здесь, дабы получить утверждение в своих правах на нетленное, непорочное, неувядаемое, хранящееся для нас на небесах наследство (1Пет. 1:4). А между тем помнить это внушает нам святая вера наша; это проповедует апостол Павел, убеждая: вышних ищите, идеже есть Христос, одесную Бога сидя; горняя мудрствуйте, а не земная (Кол. 3:1-2.). А потому, к какому бы кто званию земному ни принадлежал, общая для нас всех, удостоенных христианского звания, обязанность - стремиться к почести вышнего звания Божия о Христе Иисусе (Флп. 3:14), жить согласно воле Божией, желающей нашей святости, т.е. нравственного освящения, очищения и исправления души, соответственно нашему высокому призванию.
Члены Братства русских обителей на Афоне
Схимонахъ Иларій, въ мірѣ Іоаннъ Симеонидъ, изъ македонскихъ болгаръ, былъ много лѣтъ учителемъ въ Терновѣ; послѣдніе годы провелъ на Аѳонѣ, въ русскомъ св. Пантелеимона монастырѣ, гдѣ принялъ схиму; онъ отъ юности и до кончины (†1864 г.) велъ подвижническую жизнь. - ред.
Въ концѣ 1864 года въ русской на Аѳонѣ обители св. Пантелеимона скончался мирно маститый старецъ изъ болгаръ, схимонахъ Иларій. Благочестивый отъ юности и образованный, онъ посвятилъ часть своей жизни па христіанское воспитаніе дѣтей, часть на монашеское жительство. Онъ имѣлъ обильнѣйшій даръ радостотворныхъ слезъ и другіе благодатные дары благочестія. Старческій видъ его, при согбенности и выплаканныхъ глазахъ, являлъ въ немъ простосердечіе и смиреніе евангельскихъ дѣтей (Матѳ. 18, 3-4) съ полнотою любви, готовой всякаго «не тѣсно вмѣстить» въ свое боголюбивое сердце.
Разсказы объ Оптинскихъ старцахъ.
Разсказъ монахини Екатерины (Румановой) о старцѣ Амвросіи Оптинскомъ.
«Изъ всего нашего села только наша семья была близка къ Оптиной. У меня тутъ двѣ тетки умерли схимницами. Такъ вотъ, бывало, что случится у нашихъ деревенскихъ, сейчасъ намъ пишутъ: спросите у батюшки то, или то. Одинъ разъ написали, что у сосѣда телка пропала — въ лѣсу осталась — цѣлый годъ не могли найти ее, вотъ и пишутъ: спросите батюшку, найдется телка или нѣтъ. Батюшка выслушалъ, улыбнулся и сказалъ: "Ну, нѣтъ, теперь ужъ не найдется".
А то еще одинъ написалъ, сынъ у него полтора года пропадалъ, а пришелъ домой, хочетъ дѣлиться, а отецъ-то не хочетъ — спрашиваетъ батюшку, можно-ли съ сыномъ потягаться. Батюшка велѣлъ ему написать, чтобы сына наградилъ, хорошо бы его надѣлилъ и будетъ миренъ. Старикъ послѣ прислалъ письмо, и въ немъ три рубля батюшкѣ. Батюшка далъ намъ для него двѣ иконы. Отцу — Спасителя, а сыну — Матерь Божію.
Собор преподобных Оптинских старцев.
Указъ Архіерейскаго Синода о прославленіи Оптинскихъ старцевъ.
(Изъ дѣяній Архіерейскаго Собора Русской Православной Церкви Заграницей).
Въ пятницу четвертой седмицы по Пасхѣ, 28-го апрѣля ст. ст. 1990 года, мы, архіереи Русской Православной Церкви Заграницей, въ преполовеніе нынѣшней сессіи нашего Собора въ обители Преображенія Господня въ Мансонвиллѣ (Канада), завершая подготовку къ прославленію Богу угодившихъ приснопамятныхъ старцевъ Оптинскихъ, предначатую Соборомъ нашимъ въ 1988 юбилейномъ году, когда празднуемо было 1000-лѣтіе крещенія Руси, молитвенно обращая сердца и умы наши къ этимъ знаменитымъ подвижникамъ благочестія, процвѣтшимъ въ странѣ Россійской, согласно признаемъ, что:
Русские монахи в день своего пострига. Фотография начала XX в.
Редакция миссионерского центра предлагает читателям познакомится с нижепомещенной статьей, в которой изложен подлинный смысл этого ангелоподобного жития-подвига - ред.
«Иночестно доброе — спасительно не только для людей,
ему себя посвящающихъ, но и для прочихъ... »
(Житіе преп. Саввы Сторожевскаго. Леонида Еп. Дмитровскаго).
Съ самыхъ древнихъ временъ, при самыхъ разнообразныхъ культурахъ, не взирая на то или иное положеніе въ мірѣ, были люди, стремившіеся уйти отъ людей, въ глубокомъ одиночествѣ предаваться размышленіямъ, вдумываться въ самихъ себя, въ жизнь, въ окружающія явленія.
Еще Царь и Пророкъ Давидъ, при всемъ своемъ могуществѣ и величіи, ничего другаго не желалъ, какъ удалиться отъ міра и блеска и въ пустынѣ отдохнуть отъ треволненій и бурь житейскихъ. И въ подобномъ стремленіи къ уединенію, къ самоуглубленію, въ такомъ презрѣніи міра и всѣхъ его благъ ничего нѣтъ удивительнаго или ненормальнаго. Мало того, что исторія указываетъ намъ цѣлый длинный рядъ личностей бѣжавшихъ изъ міра, — и психологія, занимающаяся всецѣло изученіемъ души человѣка, подвергающая изслѣдованію малѣйшія ея движенія, говоритъ, что бываютъ въ психической жизни человѣка моменты, когда все существо его стремится отвлечься отъ всего внѣшняго, окружающаго его, и углубиться въ себя, обновить свой духъ путемъ сосредоточенныхъ и спокойныхъ размышленій.
Посещение митрополитом Анастасием монастыря Преп. Иова. Ладомирова, 1940 г.
Всякій, кто хочетъ сознательно и неуклонно идти по пути благочестія, долженъ приготовить душу свою къ искушеніямъ, по слову Премудраго Сираха (Сир. 2, 1-2). Въ наибольшей степени они постигаютъ инока, для котораго служеніе Богу и исполненіе Его вѣчнаго закона составляетъ весь смыслъ и все содержаніе жизни.
Богъ, по свидѣтельству Апостола Іакова, «не искушается зломъ и Самъ не искушаетъ никого» (Іак. 1,13). Искушенія ко злу исходятъ съ одной стороны отъ закона грѣха, живущаго въ нашей испорченной природѣ (Римл. 7, 23): «каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотію» (Іак. 1, 14), а съ другой отъ источника всякаго зла - діавола, который подлинно, какъ левъ, рыкая ходитъ ища добычи, чтобы поглотить ее. Всякій соблазнъ означаетъ прикосновеніе злой стихіи къ душѣ человѣка, пытающейся вызвать въ послѣдней сродный себѣ откликъ, и такъ какъ подвижники тщательно блюли свой внутренній миръ и нравственную чистоту, то они особенно болѣзненно переживали малѣйшее ощущеніе того или иного искушенія. Ихъ совѣсть была столь чувствительна, что заставляла ихъ глубоко страдать отъ самыхъ малыхъ духовныхъ ранъ, которыхъ обыкновенно совсѣмъ не замѣчаютъ мірскіе люди. Съ другой стороны на этихъ великановъ духа съ особою силою нападалъ искуситель. Дерзнувшій нѣкогда приступить со словами соблазна къ Самому Богочеловѣку въ пустыни, и боровшійся съ великимъ адамантомъ вѣры и благочестія Іовомъ, онъ всегда хочетъ сокрушить наиболѣе мужественныхъ своихъ противниковъ, побѣда надъ которыми доставила бы ему особое торжество.
«Чертог Твой вижду, Спасе мой»
31 марта исполняется 45 лет со дня иерейской хиротонии магистра богословия схиархимандрита Иоанна (Маслова), автора многих фундаментальных богословских сочинений.
Отец Иоанн начал свое служение Господу в знаменитой Глинской пустыни под руководством духовно опытных Глинских старцев. В этом монастыре он принял монашеский постриг, а после закрытия пустыни в 1961 году продолжил свое образование в Московской Духовной Семинарии и Московской Духовной Академии. Долгие годы преподавал в Московских Духовных школах и воспитал целую плеяду священнослужителей. Прославился многими благодатными способностями и подвигом старчества.
Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II называет отца Иоанна выдающимся подвижником ХХ века. По словам Святейшего Патриарха, «благополучие общества, то, как будут жить у нас на Руси, зависит от усердия пастыря».
Предлагаем вниманию читателей нашего журнала одну из проповедей отца Иоанна.
Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Возвышенны все песнопения наших церковных служб, ибо в них мы призываем Бога, просим, благодарим и славословим Его. Но наиболее глубоко проникают в сердца молящихся песнопения Великого поста, в которых выражены воздыхания и вопли души, осознавшей всю тяжесть содеянных грехов, скорбящей об утрате чистоты и райского блаженства. Великопостные песнопения вызывают раскаяние в грехах, воодушевляют верующего на подвиги поста, к умерщвлению страстей и очищению сердца.
Особенно благотворное воздействие на душу оказывают песнопения Страстной седмицы. «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду в онь; просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя», - молится христианское сердце Богу, милующему грешников. Вникнем в смысл этих слов. Чертог Спасов - место особенного присутствия Вездесущего Бога. Бог всюду: на небе и на земле, на всяком месте владычества Своего, но Чертог Спасов есть Небо, где Бог во свете живет «неприступнем» (1 Тим. 6, 16), восседая на Престоле Славы Своей в окружении множества воинств Небесных (Дан. 7, 10; Апок. 5, 11). Из Чертога Небесного сошел на землю Христос, туда же восшел по Воскресении Своем и воссел одесную Бога, и оттуда Он вновь придет во Славе Своей судить живых и мертвых.
В Чертоге Спасове пребывают с Господом во Свете и Славе Его, сияют яко солнце (Мф. 13, 43), все праведники.
Некоторые из них еще во время своей земной жизни удостаивались видения чудного Чертога Божия. Апостол Павел был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2 Кор. 12, 4). Святой Андрей, Христа ради юродивый, удостоился однажды такого видения. Прекрасный юноша, сшедший с горних обителей, держал в руке три венца. Святой Андрей, подойдя к юноше, спросил: «Продаешь ли венцы эти? Сам я хотя и не могу купить, но я пойду и скажу господину моему, и он даст тебе за них столько золота, сколько хочешь». На это юноша отвечал: «Поверь мне, что если бы ты принес золото всего мира, то и тогда я не отдал бы ни тебе, ни другому кому ни одного венца, ибо они не от мира сего суетного, но из сокровищ Небесных. Все сокровища мира сего не стоят и одного венца райского» (Четии-Минеи, 2 октября). Как свет солнца превосходит всякий земной свет, так Чертог Небесный превосходит всю красоту земную. Свою обитель Господь отдает людям и Сам призывает в нее: Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира (Мф. 25, 34). Но вот беда: не готовы мы к тому, чтобы явиться в Небесный Чертог Господень - «одежды не имам, да вниду в онь». Живя беспечно, согрешая беспрерывно, мы уклонились от благодати Божией, обнажили свою душу, а теперь не имеем одежды - чистоты души и жизни христианской, чтобы войти в святые обители Господа. Какими только греховными сквернами ни обременена душа наша: леность, сластолюбие, празднословие, осуждение, клевета, самолюбие, честолюбие, корыстолюбие, зависть, ненависть. Эти пороки совлекли с нас одежду брачную, одежду жизни вечной, и одели в одежды греховные, а в одежде беззакония - как явимся Богу нашему? Однажды, учит нас Спаситель в Своей притче, один человек - царь - устроил брачный пир для сына своего и послал рабов своих звать званных на брачный пир, но те не захотели прийти. Он послал другой раз, но те опять не пришли. Тогда царь приказал рабам идти на распутия и звать на пир всех, кого найдут. Рабы исполнили приказание своего господина, и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, вошедши посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду. И говорит ему: друг, как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов. Ибо много званных, а мало избранных (Мф. 22, 2-14). Чтобы не случилось подобного с нами, возвратимся от беззакония нашего, сотворим суд и правду (Иез. 33, 19), облечемся в светлую одежду спасения, и как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного (1 Кор. 15, 49). Но где же взять эту одежду? Ее подает Спаситель наш Господь Иисус Христос. Поэтому в великопостном песнопении мы и обращаемся к Нему: «просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя». Он, Милосердный, даровал нам эту одежду в таинстве Крещения, дал залог Духа в сердца наши (2 Кор. 1, 22), чтобы быть нам чадами Божиими (Ин. 1, 12), ибо все, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3, 27).
Крещение сняло с нас первородный грех, сделало нас чистыми и невинными пред Богом. Но наша беда в том, что, облекшись во Христа в Таинстве Крещения, мы опять запутываемся в грехах, опять забываем Христа, живем по обычаю мира сего, по воле... духа, действующего... в сынах противления (Еф. 2, 2). И Святая Церковь, как заботливая мать, напоминает нам о высоком предназначении христианина, указывает на наше удаление от Бога, и мы сокрушенно взываем к Нему: Светодавче, спаси мя! И Милосердный Господь, зная немощь нашу, даст нам средство вновь облечься в одежду спасения. Средство это - покаяние и причащение Святых Христовых Тайн. Слезами покаяния, как вторым Крещением, мы омываем скверну души своей, а причастившись Святых Тайн, вновь облекаемся во Христа, ибо Он сказал: Ядый Мою Плоть и пияй Мою Кровь во Мне пребывает, и Аз в нем (Ин. 6, 56). Правая вера, чистая и добродетельная жизнь во Христе - вот одежда нашей души, необходимая, чтобы войти в Чертог Спасов. Облечемся же, «якоже избраннии Божии», в смиренномудрие, кротость, долготерпение и любовь (Кол. 3, 12-14). Из глубины наших сердец возопием к Богу вместе со всей Церковью: «Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя, и введи в Твой Небесный Чертог». Аминь.
