Знаки препинания в сложноподчинённом предложении и сложном предложении с различными видами связи. Принцесса на матрасе
Теперь опишу чудо Божьей милости, явленное в отпевании Сергея Есенина. З.мне также рассказала следующую историю, которая произошла с хорошо ей знакомой прихожанкой храма св.муч.Феодора Тирона, Т.
На следующий день она пошла к своей старшей сестре и рассказала ей об этом удивительном сне. Сестра ей посоветовала, что если этот молодой мужчина опять ей приснится и будет просить ее о том же, то спросить его, кто он такой, как его имя и фамилия и отчего он умер.
Через день Т. опять явился этот молодой человек во сне и стал просить ее о необходимой для него услуге, говоря, что Господь Бог по Своей необычайной милости позволил ему явиться к ней и просить ее об этой чрезвычайно важной для него, усопшего, милости. На вопрос "Кто ты?" - он ответил: "Я Сергей Есенин. Похоронен в Москве без отпевания".
Прибежав к сестре, она сообщила ей эту новость. "Это невозможно!", - воскликнула сестра: "Ты что, не знаешь, кто такой Сергей Есенин?". Но Т. в самом деле не знала о нем. В школе они не проходили о его творчестве. Стихов его она не читала, жила она в простой рабочей среде, где разговоры о поэзии ведутся очень редко. К тому же, став певчей храма, она почти не интересовалась светской литературой. "Сергей Есенин – объяснила ей ее старшая сестра - это знаменитый русский поэт. Но жизнь он вел далекую от совершенства. Злоупотреблял алкоголем, был много раз женат, но самое главное - умер от самоубийства. Его нашли в номере гостиницы "Англетер" (ныне "Астория"), висящем на собственном шнурке от ботинка на радиаторе отопления. Причем, повесился он, стоя на коленях. Как о висельнике, о нем вообще нельзя молиться в церкви. Поэтому и похоронили его без отпевания". "Что же делать?", - спросила Т. "Ничего. Наверное это просто искушение, отпевать его нельзя", - ответила сестра.
Однако, на следующую ночь Сергей опять явился Т. и опять стал ее просить об его отпевании, объясняя ей, что его оклеветали и что он не самоубийца, а его убили. Т., проснувшись, прибежала к сестре и рассказала ей об увиденном сне. "Пойдем в церковь, закажем молебен, будем просить Бога о заступлении от напасти", - предложила сестра. Так они и сделали.
Неделю-две Т. спала спокойно. Но, вот, опять видение повторилось. На этот раз Сергей не только просил ее отпевать его, но и сам предлагал ей, как это сделать: "Не бойся меня - говорил он ей - По великому Милосердию Божиему мне позволено просить тебя о помощи. Ты не берешь ответственности за мою душу, даже если не веришь мне. Пойди на кладбище, что по Армянской улице, там настоятелем прот.Николай - он будет меня отпевать".
На следующий день они вместе с сестрой отправились в храм Всех Святых на кладбище по ул.Армянской. Действительно, настоятелем там был прот.Николай. Т. подробно рассказала ему о своих видениях. Батюшка внимательно слушал ее, а затем, заплакав, сказал, что будет отпевать Сергея, обязательно будет его отпевать. Потом он рассказал им следующую историю.
"Да. Я знал Сергея Есенина. Я очень ему обязан. Это был добрый человек. Вот какой случай произошел со мной.
Это было в двадцатые годы. В то время я учился в Духовной Академии в Петрограде. Как-то будучи в городе со своим приятелем, мы очень проголодались и решили зайти в ближайший ресторанчик. Скромно пообедав, мы попросили официанта подойти к нам, чтобы рассчитаться. Официант, куда-то очень спешивший, оторвал чек и, быстро положив его нам на стол, побежал по своим делам. Взглянув на счет, мы обомлели. Мы не посмотрели меню и не знали, что цены здесь гораздо выше тех, где мы иногда обедали. Посчитав все деньги, которые у нас были, мы обнаружили, что не достает еще значительной суммы – нескольких рублей. Что делать?! Мы в замешательстве сидели, как оглушенные: мы семинаристы, и одеты были по форме; будущие священники, лица, подающие пример другим своим поведением. А, тут! Какой позор! Нам нечем расплатиться за съеденный обед.
Находясь в таком удрученном состоянии, мы вдруг услышали, как громко хлопнула дверь и, подняв глаза, увидели входящего в зал мужчину. Он был одет в дорогую длинную бобровую шубу и, казалось, кого-то искал, т.к. встав посреди зала, внимательно рассматривал сидящих за столиками, медленно поворачивая головой. Вдруг взгляд его остановился на нас, глаза его заискрились, легкая улыбка коснулась его уст и он решительно направился к нам. Поравнявшись со столиком, он, вынув из кармана шубы руку и положив к нам на стол червонец (десять рублей), ласково и понимающе кивнул: "Что голубчики! Не хватает?". Затем, резко повернувшись, направился к выходу.
Мы даже не успели рта открыть от удивления и только благодарили Бога за дивную помощь, через этого доброго человека нам посланную. От официанта мы узнали его имя. Это был в ту пору уже очень известный и популярный поэт Сергей Есенин. Вот, таково было с ним мое знакомство. Я буду отпевать его обязательно. Прямо сейчас", - закончил прот.Николай и, встав, стал готовиться к молебну.
После молебна он дал нам освященную землю и сказал, что ее надо поместить на могиле Сергея. А затем, увидев наше недоумение, заметил: "Господь поможет вам в этом. Если вам дано было от Бога такое серьезное поручение и вы исполнили его, то Бог поможет вам сделать и это малое".
Домой мы возвращались (рассказывала Т.), обсуждая то, каким образом я могу поехать в Москву и найти могилу Сергея. Т. ни разу далеко от К. не ездила, тем более - в Москву. Кроме того, кто скажет ей, где он похоронен и как туда добраться?
Заходя во двор дома, они услышали разговор соседей, которые, стоя у забора, обсуждали предстоящую поездку в Москву. Услышав это, сестра быстро подошла к ним и завязала с ними разговор. Оказалось, что к соседям приехали гости из Москвы, которые как раз вместе с ними обсуждали вопрос о покупке обратных билетов. Узнав о нашей проблеме, они воскликнули, что как раз живут неподалеку от кладбища, где похоронен Сергей Есенин и что будут рады помочь нам в нашем деле, т.к. сами любят этого поэта и часто бывают на его могилке. А, кроме того, у них дома достаточно места, чтобы принять нас к себе в Москве на несколько дней. Да, слова батюшки Николая оказались пророческими. Бог Сам помогал нам через обстоятельства.
Приехав в Москву и расположившись у этих добрых людей, мы тотчас решили пойти на кладбище. Могила вся была завалена цветами и возле нее толпился народ. Наши добрые хозяева предложили нам обратиться за советом к смотрителю кладбища, сказав нам, что это добрый старичок.
Действительно, это был добрый интеллигентный старичок с седой, аккуратно подстриженной бородкой. Мы ему объяснили о нашем деле: что нам нужно освященную землю поместить в землю могилы. Внимательно выслушав нас, смотритель посоветовал нам прийти на следующий день рано утром, "часиков в шесть, т.к. позднее уже приходят люди навестить могилку Сережи и вам будет неудобно это сделать".
На следующий день в шесть часов утра мы уже были на кладбище. Вместе со старичком-смотрителем и нашими добрыми хозяевами мы отправились на могилку Сергея Есенина. Нашли место, где можно было немного расковырять землю, и высыпали туда освященную на отпевании землю, данную нам батюшкой Николаем.
Наши цветы, возложенные на могильную плиту Сережи, в тот день были первыми.
Когда мы возвращались, старичок-смотритель рассказал нам следующую историю.
Он оказывается знал Есенина Сергея лично. Жил он рядом с ним в номере гостиницы "Англетер". Как-то Сергей из Америки приехал в дорогой бобровой шубе - рассказывал он дальше. И, вот, однажды, идя по коридору гостиницы, встречаю я Сережу в одном пиджаке, буквально посиневшим от холода. А в то время зима была очень суровая - на улице около тридцати градусов мороза. "Сережа! В чем дело?", - воскликнул я, мысленно предполагая уже что угодно: "Где твоя шуба? Ведь ты совсем замерз, на тебе лица нет!". "Ничего, переживу", - спокойно возразил Сергей: "А шубу? Шубу куплю новую. Была бы охота".
Спустя некоторое время, я узнал в чем было дело. В тот день, в воскресенье, Сергей, заходя в церковь, по своему обычаю раздавал милостыню сидевшим на паперти нищим. Один нищий был едва одет и в такой мороз весь дрожал от холода. Сергей, раздав милостыню, зашел было в храм, но вдруг через мгновение вернулся обратно. Подойдя к дрожавшему всем телом нищему, он снял с себя шубу и накрыл ею этого нищего, заботливо подоткнув полы ее под него. На удивленные возгласы сопровождавших его приятелей он сказал: "Ему сейчас она нужнее. А обо мне не волнуйтесь. Не замерзну".
Вот таким был поэт Сергей Есенин. Его доброе сердце выводило чудную лирическую музыку его стихов. Доброта души его и покоряет читателя, она сквозит сквозь их строки. Судя по последним исследованиям и публикациям рассекреченных сведений из НКВД, Сергей Есенин принял насильственную смерть. На голове его (исследования по фотографиям) явно заметные углубления от ударов тупым предметом, на лице - следы ударов: кровоподтеки, ссадины. Т.е. он был сначала убит (или оглушен) ударом по голове, а затем подвешен на радиаторе отопления.
Известно, что незадолго до смерти он через коридорного работника передал свое последнее написанное кровью стихотворение "До свиданья, мой Друг, до свиданья!". В.Маяковский даже по этому поводу написал стихотворенье, иронизируя, что, мол, "в Англетер не нашлось чернил". А дело, наверное было не в чернилах. Ему, по-видимому, очередной раз предлагали сотрудничество со спецслужбами, и он, как и всегда, - отказался. Его избили и предложили подумать, назначив определенное время, например, два часа. Он понимал, что бежать бессмысленно. Он будет убит все равно. К тому же его могли остановить тем, что в этом случае пострадают его близкие родственники (что, как известно, особенно культивировалось советскими спецслужбами). Ожидая своей смерти в номере гостиницы, он и написал свое знаменитое стихотворение кровью, т.к. выйти он не мог, а в номере в этот момент писать было нечем.
Как утверждают последние исследования стихотворение это было адресовано Самому Иисусу Христу.
По возвращении в К. сестра посоветовала Тамаре, если явится к ней еще раз Сергей Есенин, то спросить его почему он захотел, чтобы отпевали его в К., ведь его знает хорошо вся огромная Россия, и почему именно Т., когда в К. кроме ее еще тысячи верующих во Христа и, возможно, более ее достойные.
Действительно, Сергей Есенин явился к ней еще раз. Он очень благодарил ее за содеянную для него милость. А на вопрос, почему в К. и почему именно она, он ответил: "В К. - потому, что из всех священников меня согласился бы отпевать только батюшка Николай, а он жил в К. Почему ты, Т.?, - потому, что ты единственная в К., кто за пение свое в церкви не берешь деньги".
Узнал я об этом случае в 1983 году летом. Кстати, духовник мой, прот.Георгий (Морошан Георгий Иосифович, настоятель храма "Всех Святых" в К., +2001г), говорил, что бывший за несколько лет до него настоятелем этого храма прот.Николай имел такое доброе сердце, что не мог отказать никому в утешении. Некоторые старые люди, не имевшие близких родственников, просили его служить заупокойный молебен для них в их присутствии. И он не мог им отказать. Ради утешения их он делал это, уповая на Божье Милосердие, хотя по церковным канонам делать этого не имел права. Вот такое доброе сердце было у этого человека.
А вот написанное кровью последнее стихотворение Сергея Есенина, адресованное к Иисусу Христу.
До свиданья, Друг мой, до свиданья.
Милый мой, Ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, Друг мой, без руки и слова.
Не грусти и не печаль бровей.
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Поделиться в социальных сетях!
Невероятно талантливой, но скандальной и одиозной личностью запомнился современникам Сергей Есенин. В стихах он много раз говорил о самоубийстве. Тем не менее смерть тридцатилетнего поэта повергла в шок Москву и Петербург. Как прошли последние дни его жизни? Где похоронен Есенин? Ответы на эти вопросы в сегодняшней статье.
Там, где похоронен Есенин
У него было много друзей: искренних и лживых, верных и способных на предательство. Но умер он в полном одиночестве, в ночь на 28 декабря, в казенном номере гостиницы " Англетер " . Прошло много лет со дня его смерти. На кладбище, где похоронен Есенин, никогда не проникает яркий солнечный свет. Здесь, несмотря на большое количество посетителей, всегда тихо и спокойно. Вековые дубы защищают от шума и яркого света тех, кто не нашел при жизни ни покоя, ни гармонии в душе.
Самая протоптанная тропа на кладбище ведет к белому мраморному памятнику, изображающему молодого человека в простой русской рубахе. Место, где похоронили Есенина, посещают тысячи почитателей таланта русского поэта. При жизни искренних поклонников у него было куда меньше.
В Ленинград
Есенин любил переезды. В девятнадцатилетнем возрасте он навсегда покинул Рязанщину. Затем несколько лет прожил в Москве. В столице к нему пришла известность. Не только благодаря стихам, но и скандалом, которые талантливый поэт устраивал с завидной регулярностью. В 1922-м он женился на американской танцовщице — личности не менее эксцентричной — и уехал за границу, где провел почти два года.
24 декабря 1925 года Сергей Есенин неожиданно отбыл в Петербург, заявив друзьям, что в Москву больше не вернётся. Он снял номер в гостинице " Англетер " , связался со своими знакомыми, которых у него было немало и в Северной столице, и предложил им отпраздновать его приезд и начало новой жизни. В эти дни, как уверяют очевидцы, поэт был в исключительно приподнятом настроении. Шампанское пил в меру, шутил, строил планы на будущее .
Страх перед одиночеством
Большую часть следующего дня Есенин провел в компании Владимира Эльриха . Он встречался и с Клюевым — поэтом-народником, которого нередко называл своим учителем. " Учитель" нелестно отозвался о новых сочинениях Есенина, но тот хотя и холодно, но пригласил его на празднование своего очередного переезда. Клюев обещал, но не пришёл.
В эти дни Есенин был охвачен страхом перед одиночеством. А ещё его мучила мания преследования. Портье Есенин не раз просил никого из посторонних не пускать к нему в номер. Нередко намекал, что за ним ведут слежку из Москвы. Время от времени читал " Черного человека" .
До свидания, друг мой...
Знакомые поэта и сотрудники гостиницы утверждали, что Есенин последние дни боялся оставаться один в своей комнате. По вечерам он долго просиживал в вестибюле, нередко наведывался к друзьям. Однажды пожаловался, что в номере нет чернил, а за несколько дней до смерти положил Эльриху в карман клочок бумаги. Прочитай кто-нибудь из друзей стихотворение, написанное в тот день, возможно, поэт остался бы жив.
На клочке бумаги, кровью, было написано знаменитое стихотворение. " До свидания, друг мой, до свидания..." - Владимир Эльрих прочитал эти строки лишь после смерти поэта. Это были предсмертные стихи, известные многим. Стихи, которыми завершается почти каждый сборник лирических произведений Сергея Есенина.
Смерть
Утром 28 декабря одна из петербургских знакомых поэта, с которой он общался последние дни, постучала в дверь гостиничного номера. Ей никто не ответил. Тогда она обратилась к управляющему гостиницы с просьбой открыть дверь, воспользовавшись запасным ключом. Это оказалось непросто. Дверь заперта была изнутри, ключ торчал в замке. Когда в номер Есенина всё-таки вошли, увидели его, висевшим в петле.
Прощание с поэтом
Где похоронен Есенин? Конечно, в Москве. 24 декабря он отправился в Петербург, уверенный в том, что никогда уже не вернется . Но уже в ночь на 30 декабря гроб с его телом прибыл в столицу. Его встречало несколько тысяч человек. Они шли за катафалком от самого вокзала до Дома печати, расположенного на Никитском бульваре. На этом здании висел огромный плакат со словами " Здесь стоит гроб с телом великого русского поэта" .
Похороны состоялись 31 декабря. Траурная процессия останавливалась у памятника Пушкину, Камерного театра, дома Герцена. Рядом с кладбищем, где похоронили Есенина, до поздней ночи толпились почитатели его таланта. Такое масштабное столпотворение столица узнала лишь спустя более полувека. Тогда, когда на кладбище, где похоронен Есенин, прощались с Владимиром Высоцким.
Галина Бениславская
Много женщин его любило, да и сам он любил не одну. Однако так самоотверженно, как Галина Бениславская , никто не относился в судьбе поэта. На некоторое время она ему заменила личного секретаря, жену, сестру, мать.
Ее не пугали ни знаменитые скандалы Есенина, ни темная сила, приучившая его к вину. Смириться Бениславская не смогла лишь с его многочисленными любовными романами . Их разрыв произошел за несколько месяцев до последней женитьбы Есенина. После ссоры с Галиной Бениславской поэт, как свидетельствовал позже один из друзей, сказал, что, вероятно, его уж теперь никто не полюбит.
31 декабря 1925 года в Москве ее не было. Узнав о смерти Есенина, она тут же приехала в столицу. Где похоронен Есенин, на каком кладбище, Бениславская узнала без труда. В день приезда посетила могилу. После гибели Есенина жизнь ее уже не могла наладиться. Об этом свидетельствуют записи в дневнике. " Лучше смерть, чем постоянно продолжающаяся болезнь" - пишет Бениславская .
Всего в метре от того места, где похоронили Сергея Есенина, можно видеть небольшую могильную плиту, а на ней предсмертные слова женщины, которая самоотверженно любила. Галина Бениславская покончила с собой спустя год после смерти поэта. Она застрелилась на могиле Есенина.
По прошествии лет это событие породило множество слухов. Одни повествуют о череде самоубийств, произошедших на могиле поэта после смерти Бениславской . Другие - о призраке девушки, которая появляется в декабре у того самого места, где похоронен Есенин.
На каком кладбище находится могила поэта?
Есть в Москве два некрополя, на которых нашли последнее пристанище самые знаменитые люди страны. Первый находится недалеко от станции метро " Спортивная" . Это Новодевичье кладбище, где, как правило, в советские времена хоронили тех, что не вызывали неприятие у власти.
Второе - Ваганьковское - расположено в десяти минутах пешей ходьбы от станции " Улица 1905 года" . Здесь похоронены известные актеры , художники, режиссеры , поэты. Некоторые могилы принадлежат всенародным любимцам, знаменитым в России и за ее пределами творческим личностям, которые при жизни находились в опале.
Итак, где похоронен Сергей Есенин? Конечно, на Ваганьковском кладбище. История легендарного некрополя началась в XVIII веке с эпидемией чумы, охватившей Москву.
Ваганьковское кладбище
Когда-то на месте благоустроенного района с огромным количеством модных ресторанов располагалось село Ваганьково . Здесь нередко проводились громкие народные гуляния. До тех пор, пока царь не запретил их. Однако бродячие актеры , полюбившие эти места, покидать их не спешили. Они так и осели в Ваганьково . А чуть позже на территории села было открыто кладбище, где, так уж повелось, в двадцатом столетии хоронили преимущественно артистов.
В семидесятые годы XVIII столетия на Москву надвинулась страшная беда. Чума уничтожила пятую часть московского населения. Хоронить жертв эпидемии в черте города власти запретили. А потому и было принято решение открыть новое кладбище на окраине. В 1812 году здесь появилась братская солдатская могила. Спустя 80 лет недалеко от кладбища, на Ходынском кладбище, произошло трагическое событие. Погибло более тысячи человек, большая часть из них нашла последнее пристанище на Ваганьковском кладбище. В советское время здесь уже начали хоронить людей знаменитых.
На Ваганьковском кладбище похоронены Окуджава, Тальков, Листьев, Миронов. Самые известные захоронения - могилы Владимира Высоцкого и Сергея Есенина. Первая находится прямо у входа, в начале Центральной аллеи. Могила Есенина - в глубине кладбища. Найти ее несложно. На кладбище везде указатели. По ним нужно свернуть на аллею, названную в честь поэта, - Есеневскую . А продвигаясь по этой широкой асфальтированной дорожке, пройти мимо высокого памятника из белого мрамора невозможно.
"Звездный" некрополь: какие тайны хранит Ваганьковское кладбище
История столичных кладбищ насчитывает сотни тайн и легенд. Перезахоронения, при которых исчезали головы покойников, зашифрованные надписи на памятниках, скандинавские метки и пуленепробиваемые колпаки для надгробий...
Сетевое издание сайт запустило проект, в рамках которого вы узнаете об истории, легендах и современном состоянии столичных кладбищ. В первом материале мы о Новодевичьем кладбище, на очереди – не менее известное и легендарное Ваганьковское.
Официально история Ваганьковского кладбища началась почти 250 лет назад, когда в Москве разразилась эпидемия чумы. Императрица Екатерина II издала указ о том, что хоронить всех чумных будут за пределами города.
До начала XX века на Ваганьковском находили последний приют небогатые люди – крестьяне и мещане, а также мелкие чиновники и отставные военные. И только в начале прошлого века здесь стали появляться могилы людей, оставивших след в истории.
Сергей Есенин, Владимир Высоцкий, Игорь Тальков, Булат Окуджава, Василий Аксенов, Леонид Филатов, Лев Яшин... Ваганьковское кладбище – настоящий "звездный" некрополь. Люди приходят сюда, как на экскурсию, – посмотреть памятники и вспомнить любимого артиста, поэта или спортсмена.
Здесь также много братских могил. Например, в дальнем углу кладбища похоронены жертвы массовой давки на Ходынском поле, происшедшей в мае 1896 года в дни коронации императора Николая II. Революционер Бауман, чьи похороны большевики превратили в грандиозную демонстрацию и использовали для подготовки восстания, тоже покоится на Ваганьковском кладбище, а рядом с ним – легендарный матрос Железняк.
Памятник без могилы
В отдалении от центральной аллеи кладбища покоится супруга театрального режиссера Всеволода Мейерхольда, актриса Зинаида Райх и ее дети от брака с Сергеем Есениным Константин и Татьяна.
На памятнике также есть надпись "Всеволод Эмильевич Мейерхольд", хотя прах режиссера находится на кладбище московского крематория у Донского монастыря. Супруги погибли при трагических обстоятельствах – Мейерхольда расстреляли за "контрреволюционную деятельность", а Райх была убита неизвестными лицами вскоре после ареста мужа.
Памятник на могиле Райх был установлен внучкой Мейерхольда Марией Валентей в 1956 году, когда она еще не знала обстоятельств гибели деда. Подлинное место захоронения режиссера стало известно лишь в 1987 году.
"В этой могиле для меня все самое дорогое"
Через год после смерти Сергея Есенина на его могиле покончила с собой Галина Бениславская – подруга и литературный секретарь поэта. Она оставила записку: "Самоубилась здесь, хотя знаю, что после этого еще больше собак будут вешать на Есенина. Но и ему, и мне все равно. В этой могиле для меня все самое дорогое".
Бениславская выстрелила себе в голову и целую ночь пролежала на могиле. Похоронили ее рядом с Есениным, на мемориальной доске – выдержка из письма Есенина. Ходят слухи, что после Бениславской на могиле Есенина покончили с собой еще несколько человек.
Вдохновение поэтов и слезы Влади
Вокруг похорон Владимира Высоцкого ходило много слухов. Якобы его планировали похоронить в дальнем углу, но директор – большой поклонник творчества артиста – выделил место прямо у входа. Также говорили, что до Высоцкого на этом месте был похоронен другой человек, останки которого незадолго до смерти барда перевезли в Сибирь, на малую родину.
Чтобы проводить Высоцкого в последний путь, на кладбище собралось столько людей, что многим пришлось забираться на ограды и деревья. Есть мнение, что памятник дарует вдохновение поэтам и музыкантам.
На памятнике Высоцкий изображен в полный рост, стянутый полотном, что навевает мысли о его непростых отношениях с цензурой. Над головой – гитара, напоминающая нимб, за которой "прячутся" головы коней. Образы этих животных были использованы неслучайно: лейтмотивом памятника стала трагическая и надрывная песня Высоцкого "Кони привередливые".
Супруге Высоцкого Марине Влади памятник не понравился до такой степени, что, увидев его, она расплакалась. "Наглая позолоченная статуя, символ социалистического реализма", – это был ее отзыв.
Два креста Талькова
За несколько лет до смерти поэт и композитор Игорь Тальков, гуляя в парке "Коломенское", нашел крест, упавший с одного из куполов церкви Усекновения главы Иоанна Предтечи. Музыкант решил забрать крест домой, чтобы потом вернуть его в церковь, когда ее начнут реставрировать. Сделать это он так и не успел.
Сейчас на могиле Талькова установлен большой бронзовый крест, выполненный в старославянском стиле. На памятнике выгравирована строчка из его песни: "И поверженный в бою, я воскесну и спою".
Рассказывают, что одна фанатка решила захоронить себя рядом с любимым певцом. Вырыла рядом яму, придумала конструкцию, чтобы ее сразу накрыло землей… К счастью, девушку удалось спасти.
Веселый клоун с грустными глазами
Знаменитый клоун-мим умер в 37 лет от разрыва сердца. В Москве стояла июльская жара, все было в дыму от торфяных пожаров. Енгибарову стало плохо. Во время одного из приступов он попросил у матери принести ему холодного шампанского. Сердце клоуна не выдержало, и у он умер. Когда Енгибарова хоронили, в столице начался проливной дождь.
Памятник изображает артиста с зонтиком в руке. "Веселый клоун с грустными глазами под дырявым зонтом" – один из любимых образов Енгибарова на манеже.
Айсберг для Абдулова
Памятник актеру Александру Адбулову, скончавшемуся от рака легких в 2008 году, выполнен в стиле конструктивизма. Представляющий собой глыбу серо-белого гранита, над которой возвышается белый мраморный крест, памятник напоминает айсберг.
В глыбу вмонтирована плита с изображением Абдулова в роли Ланцелота из фильма "Убить дракона", а буквы имени актера сделаны в виде лестницы. Инициаторами возведения этого памятника стали жена Абдулова, его друзья и близкие.
Дети Норд-Оста
Рядом с колумбарием похоронены двое юных артистов мюзикла "Норд-Ост" – 13-летний Арсений Куриленко и 14-летняя Кристина Курбатова, ставшие жертвами террористического акта на Дубровке в 2002 году.
Их родители захотели, чтобы два гроба лежали рядом друг с другом. Над белыми памятниками трогательно склоняются ветви березы, будто охраняющие покой уснувших навсегда детей.
Также читайте со смотрителем Ваганьковского кладбища.
На северо-западе Москвы, недалеко от площади Краснопресненская застава расположено кладбище, которое на протяжении уже многих десятилетий является одной из главных достопримечательностей столицы. Здесь похоронены певцы, артисты, художники, писатели и спортсмены. Но самым известным и легендарным местом на этом кладбище, пожалуй, является могила Есенина.
Памятник
Горькая слава «похабника и скандалиста» преследует поэта и после смерти. У надгробия и по сей день собираются личности, воспринимающие кладбище как подходящее место для употребления горячительных напитков. Они громко читают стихи и рассказывают многочисленные байки. Однако сюда не реже наведываются и поклонники классика русской поэзии с целью почтить память тихим молчанием.
Где находится могила Есенина? На вопрос этот может найти ответ даже человек, впервые оказавшийся на старом московском кладбище. Дорогу к ней покажет почти каждый посетитель. Но едва ли можно пройти мимо памятника Есенину. Достаточно всего лишь идти по центральной аллее, и памятник золотоволосому поэту бросится в глаза.
Он стоит как живой, скрестив руки, в простой крестьянской рубахе... И очень молодой. При взгляде на него вновь вспоминаешь, насколько быстро, хотя и чрезвычайно ярко прожил свою жизнь гениальный поэт из рязанской глубинки.
Как добраться?
Найти Ваганьковское кладбище несложно. Необходимо доехать до станции метро «Улица 1905 года», и уже при выходе из вагона, на колоннах, можно увидеть указатели.
После выхода из необходимо пройти по улице Большой Декабрьской мимо жилых домов. И через пять минут взору открывается Храм Воскресения Словущего.
В этой исторической части Москвы царит необыкновенная атмосфера. Духом народной поэзии здесь как будто пропитан воздух. И даже не доходя до самого кладбища, вы услышите записи с хриплым голосом Высоцкого. Последнее пристанище здесь нашли поэты, чье творчество любил простой народ, но чья жизнь была трагична и прервалась слишком рано. А в самом центре кладбища проходит аллея, названная в честь величайшего из них, - Есенинская. Пройдя по ней, можно увидеть мраморный памятник, изображающий молодого светловолосого мужчину. Это и есть могила Есенина.
История кладбища
В конце XVIII века на окраине Москвы, которая в те времена была еще городом небольшим, образовалось село Новое Ваганьково. Тогда же было создано место захоронения безымянных москвичей, названное в честь этого населенного пункта.
Первые могилы на принадлежали жителям Москвы, умершим во время чумы. В последующие годы здесь также хоронили простой небогатый люд. Могилы представителей крестьянского сословия расположены сегодня в старой части этого места. Позднее был воздвигнут храм, и со временем Ваганьковское кладбище превратилось не только в место для захоронений, но и в своеобразное скопление исторических памятников.
Похороны Есенина
В последний зимний день 1925 года воздвигнут здесь был крест, на котором стояли даты жизни и его имя - Сергей Александрович Есенин. Могила, кладбище были окружены людьми. По словам очевидцев, так не хоронили ни одного русского поэта. Помимо многочисленных поклонников, проститься с «последним поэтом деревни» пришли родственники и друзья. Не было лишь В эти дни ее не было в Москве.
Существует версия, согласно которой поэт не покончил с собой, но был убит сотрудниками НКВД. Этой гипотезе посвящены работы Эдуарда Хлысталова, исследователя Но к доказательствам версии об убийстве у поклонников творчества русского классика принято приписывать и тот факт, что Есенин был похоронен на территории кладбища, а не за его оградой. Священнослужители якобы догадались об истинной причине смерти и согласились отпевать погибшего. Но стоит помнить, что похороны состоялись в 1925 году. Власти дали согласие выделить для захоронения почетное место. Дело, скорее, было в том, что именно они и решали в те годы подобные вопросы, но никак не священники. А традиция хоронить самоубийц за кладбищенской оградой была забыта.
Легенды
Могила Есенина на Ваганьковском кладбище является одним из посещаемых мест. А потому и без слухов и легенд здесь не обошлось. По словам частых посетителей кладбища, могила Есенина периодически посещается призраком в женском обличии. Привидение является в ночи и безмолвно стоит у памятника. И те, кто видел или верят в его существование, уверены, что это Галина Бениславская.
Галина Бениславская
Рядом с покоится Галина Бениславская - женщина, которая была не любима поэтом, но патологически ему верна. Спустя год после его смерти на безлюдном кладбище, у самой его могилы она покончила жизнь самоубийством, оставив На небольшом надгробии выгравированы слова из письма Есенина, адресованного Бениславской.
Могила Есенина - одно из самых известных захоронений на Ваганьковском кладбище, а потому здесь всегда лежат живые цветы. Для того чтобы найти место, где покоится прах поэта, достаточно лишь зайти на кладбище. Путь к нему может показать любой человек. С дня смерти поэта прошло почти столетие, но к его памятнику «не зарастет народная тропа».
Дверь, как и тогда, отворилась на крошечную щелочку, и опять два вострые и недоверчивые взгляда уставились на него из темноты. Тут Раскольников потерялся и сделал было важную ошибку. Опасаясь, что старуха испугается того, что они одни, и не надеясь, что вид его ее разуверит, он взялся за дверь и потянул ее к себе, чтобы старуха как-нибудь не вздумала опять запереться. Увидя это, она не рванула дверь к себе обратно, но не выпустила и ручку замка, так что он чуть не вытащил ее, вместе с дверью, на лестницу. Видя же, что она стоит в дверях поперек и не дает ему пройти, он пошел прямо на нее. Та отскочила в испуге, хотела было что-то сказать, но как будто не смогла и смотрела на него во все глаза. Здравствуйте, Алена Ивановна, начал он как можно развязнее, но голос не послушался его, прервался и задрожал, я вам... вещь принес... да вот лучше пойдемте сюда... к свету... И, бросив ее, он прямо, без приглашения, прошел в комнату. Старуха побежала за ним; язык ее развязался. Господи! Да чего вам?.. Кто такой? Что вам угодно? Помилуйте, Алена Ивановна... знакомый ваш... Раскольников... вот, заклад принес, что обещался намедни... И он протягивал ей заклад. Старуха взглянула было на заклад, но тотчас же уставилась глазами прямо в глаза незваному гостю. Она смотрела внимательно, злобно и недоверчиво. Прошло с минуту; ему показалось даже в ее глазах что-то вроде насмешки, как будто она уже обо всем догадалась. Он чувствовал, что теряется, что ему почти страшно, до того страшно, что кажется, смотри она так, не говори ни слова еще с полминуты, то он бы убежал от нее. Да что вы так смотрите, точно не узнали? проговорил он вдруг тоже со злобой. Хотите берите, а нет я к другим пойду, мне некогда. Он и не думал это сказать, а так, само вдруг выговорилось. Старуха опомнилась, и решительный тон гостя ее, видимо, ободрил. Да чего же ты, батюшка, так вдруг... что такое? спросила она, смотря на заклад. Серебряная папиросочница: ведь я говорил прошлый раз. Она протянула руку. Да чтой-то вы какой бледный? Вот и руки дрожат! Искупался, что ль, батюшка? Лихорадка, отвечал он отрывисто. Поневоле станешь бледный... коли есть нечего, прибавил он, едва выговаривая слова. Силы опять покидали его. Но ответ показался правдоподобным; старуха взяла заклад. Что такое? спросила она, еще раз пристально оглядев Раскольникова и взвешивая заклад на руке. Вещь... папиросочница... серебряная... посмотрите. Да чтой-то, как будто и не серебряная... Ишь навертел. Стараясь развязать снурок и оборотясь к окну, к свету (все окна у ней были заперты, несмотря на духоту), она на несколько секунд совсем его оставила и стала к нему задом. Он расстегнул пальто и высвободил топор из петли, но еще не вынул совсем, а только придерживал правою рукой под одеждой. Руки его были ужасно слабы; самому ему слышалось, как они, с каждым мгновением, всё более немели и деревенели. Он боялся, что выпустит и уронит топор... вдруг голова его как бы закружилась. Да что он тут навертел! с досадой вскричала старуха и пошевелилась в его сторону. Ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила. Старуха, как и всегда, была простоволосая. Светлые с проседью, жиденькие волосы ее, по обыкновению жирно смазанные маслом, были заплетены в крысиную косичку и подобраны под осколок роговой гребенки, торчавшей на ее затылке. Удар пришелся в самое темя, чему способствовал ее малый рост. Она вскрикнула, но очень слабо, и вдруг вся осела к полу, хотя и успела еще поднять обе руки к голове. В одной руке еще продолжала держать «заклад». Тут он изо всей силы ударил раз и другой, всё обухом и всё по темени. Кровь хлынула, как из опрокинутого стакана, и тело повалилось навзничь. Он отступил, дал упасть и тотчас же нагнулся к ее лицу; она была уже мертвая. Глаза были вытаращены, как будто хотели выпрыгнуть, а лоб и всё лицо были сморщены и искажены судорогой. Он положил топор на пол, подле мертвой, и тотчас же полез ей в карман, стараясь не замараться текущею кровию, в тот самый правый карман, из которого она в прошлый раз вынимала ключи. Он был в полном уме, затмений и головокружений уже не было, но руки всё еще дрожали. Он вспомнил потом, что был даже очень внимателен, осторожен, старался всё не запачкаться... Ключи он тотчас же вынул; все, как и тогда, были в одной связке, на одном стальном обручке. Тотчас же он побежал с ними в спальню. Это была очень небольшая комната, с огромным киотом образов. У другой стены стояла большая постель, весьма чистая, с шелковым, наборным из лоскутков, ватным одеялом. У третьей стены был комод. Странное дело: только что он начал прилаживать ключи к комоду, только что услышал их звякание, как будто судорога прошла по нем. Ему вдруг опять захотелось бросить всё и уйти. Но это было только мгновение; уходить было поздно. Он даже усмехнулся на себя, как вдруг другая тревожная мысль ударила ему в голову. Ему вдруг почудилось, что старуха, пожалуй, еще жива и еще может очнуться. Бросив ключи, и комод, он побежал назад, к телу, схватил топор и намахнулся еще раз над старухой, но не опустил. Сомнения не было, что она мертвая. Нагнувшись и рассматривая ее опять ближе, он увидел ясно, что череп был раздроблен и даже сворочен чуть-чуть на сторону. Он было хотел пощупать пальцем, но отдернул руку; да и без того было видно. Крови между тем натекла уже целая лужа. Вдруг он заметил на ее шее снурок, дернул его, но снурок был крепок и не срывался; к тому же намок в крови. Он попробовал было вытащить так, из-за пазухи, но что-то мешало, застряло. В нетерпении он взмахнул было опять топором, чтобы рубнуть по снурку тут же, по телу, сверху, но не посмел, и с трудом, испачкав руки и топор, после двухминутной возни, разрезал снурок, не касаясь топором тела, и снял; он не ошибся кошелек. На снурке были два креста, кипарисный и медный, и, кроме того, финифтяный образок; и тут же вместе с ними висел небольшой, замшевый, засаленный кошелек, с стальным ободком и колечком. Кошелек был очень туго набит; Раскольников сунул его в карман, не осматривая, кресты сбросил старухе на грудь и, захватив на этот раз и топор, бросился обратно в спальню. Он спешил ужасно, схватился за ключи и опять начал возиться с ними. Но как-то всё неудачно: не вкладывались они в замки. Не то чтобы руки его так дрожали, но он всё ошибался: и видит, например, что ключ не тот, не подходит, а всё сует. Вдруг он припомнил и сообразил, что этот большой ключ, с зубчатою бородкой, который тут же болтается с другими маленькими, непременно должен быть вовсе не от комода (как и в прошлый раз ему на ум пришло), а от какой-нибудь укладки, и что в этой-то укладке, может быть, всё и припрятано. Он бросил комод и тотчас же полез под кровать, зная, что укладки обыкновенно ставятся у старух под кроватями. Так и есть: стояла значительная укладка, побольше аршина в длину, с выпуклою крышей, обитая красным сафьяном, с утыканными по нем стальными гвоздиками. Зубчатый ключ как раз пришелся и отпер. Сверху, под белою простыней, лежала заячья шубка, крытая красным гарнитуром; под нею было шелковое платье, затем шаль, и туда, вглубь, казалось всё лежало одно тряпье. Прежде всего он принялся было вытирать об красный гарнитур свои запачканные в крови руки. «Красное, ну а на красном кровь неприметнее», рассудилось было ему, и вдруг он опомнился: «Господи! С ума, что ли, я схожу?» подумал он в испуге. Но только что он пошевелил это тряпье, как вдруг, из-под шубки, выскользнули золотые часы. Он бросился всё перевертывать. Действительно, между тряпьем были перемешаны золотые вещи вероятно, всё заклады, выкупленные и невыкупленные, браслеты, цепочки, серьги, булавки и проч. Иные были в футлярах, другие просто обернуты в газетную бумагу, но аккуратно и бережно, в двойные листы, и кругом обвязаны тесемками. Нимало не медля, он стал набивать ими карманы панталон и пальто, не разбирая и не раскрывая свертков и футляров; но он не успел много набрать... Вдруг послышалось, что в комнате, где была старуха, ходят. Он остановился и притих, как мертвый. Но всё было тихо, стало быть, померещилось. Вдруг явственно послышался легкий крик, или как будто кто-то тихо и отрывисто простонал и замолчал. Затем опять мертвая тишина, с минуту или с две. Он сидел на корточках у сундука и ждал едва переводя дух, но вдруг вскочил, схватил топор и выбежал из спальни. Среди комнаты стояла Лизавета, с большим узлом в руках, и смотрела в оцепенении на убитую сестру, вся белая как полотно и как бы не в силах крикнуть. Увидав его выбежавшего, она задрожала как лист, мелкою дрожью, и по всему лицу ее побежали судороги; приподняла руку, раскрыла было рот, но все-таки не вскрикнула и медленно, задом, стала отодвигаться от него в угол, пристально, в упор, смотря на него, но всё не крича, точно ей воздуху недоставало, чтобы крикнуть. Он бросился на нее с топором; губы ее перекосились так жалобно, как у очень маленьких детей, когда они начинают чего-нибудь пугаться, пристально смотрят на пугающий их предмет и собираются закричать. И до того эта несчастная Лизавета была проста, забита и напугана раз навсегда, что даже руки не подняла защитить себе лицо, хотя это был самый необходимо-естественный жест в эту минуту, потому что топор был прямо поднят над ее лицом. Она только чуть-чуть приподняла свою свободную левую руку, далеко не до лица, и медленно протянула ее к нему вперед, как бы отстраняя его. Удар пришелся прямо по черепу, острием, и сразу прорубил всю верхнюю часть лба, почти до темени. Она так и рухнулась. Раскольников совсем было потерялся, схватил ее узел, бросил его опять и побежал в прихожую. Страх охватывал его всё больше и больше, особенно после этого второго, совсем неожиданного убийства. Ему хотелось поскорее убежать отсюда. И если бы в ту минуту он в состоянии был правильнее видеть и рассуждать; если бы только мог сообразить все трудности своего положения, всё отчаяние, всё безобразие и всю нелепость его, понять при этом, сколько затруднений, а может быть, и злодейств еще остается ему преодолеть и совершить, чтобы вырваться отсюда и добраться домой, то очень может быть, что он бросил бы всё и тотчас пошел бы сам на себя объявить, и не от страху даже за себя, а от одного только ужаса и отвращения к тому, что он сделал. Отвращение особенно поднималось и росло в нем с каждою минутою. Ни за что на свете не пошел бы он теперь к сундуку и даже в комнаты. Но какая-то рассеянность, как будто даже задумчивость, стала понемногу овладевать им: минутами он как будто забывался или, лучше сказать, забывал о главном и прилеплялся к мелочам. Впрочем, заглянув на кухню и увидав на лавке ведро, наполовину полное воды, он догадался вымыть себе руки и топор. Руки его были в крови и липли. Топор он опустил лезвием прямо в воду, схватил лежавший на окошке, на расколотом блюдечке, кусочек мыла и стал, прямо в ведре, отмывать себе руки. Отмыв их, он вытащил и топор, вымыл железо, и долго, минуты с три, отмывал дерево, где закровянилось, пробуя кровь даже мылом. Затем всё оттер бельем, которое тут же сушилось на веревке, протянутой через кухню, и потом долго, со вниманием, осматривал топор у окна. Следов не осталось, только древко еще было сырое. Тщательно вложил он топор в петлю, под пальто. Затем, сколько позволял свет в тусклой кухне, осмотрел пальто, панталоны, сапоги. Снаружи, с первого взгляда, как будто ничего не было; только на сапогах были пятна. Он помочил тряпку и оттер сапоги. Он знал, впрочем, что нехорошо разглядывает, что, может быть, есть что-нибудь в глаза бросающееся, чего он не замечает. В раздумье стал он среди комнаты. Мучительная, темная мысль поднималась в нем, мысль, что он сумасшествует и что в эту минуту не в силах ни рассудить, ни себя защитить, что вовсе, может быть, не то надо делать, что он теперь делает... «Боже мой! Надо бежать, бежать!» пробормотал он и бросился в переднюю. Но здесь ожидал его такой ужас, какого, конечно, он еще ни разу не испытывал. Он стоял, смотрел и не верил глазам своим: дверь, наружная дверь, из прихожей на лестницу, та самая, в которую он давеча звонил и вошел, стояла отпертая, даже на целую ладонь приотворенная: ни замка, ни запора, всё время, во всё это время! Старуха не заперла за ним, может быть, из осторожности. Но боже! Ведь видел же он потом Лизавету! И как мог, как мог он не догадаться, что ведь вошла же она откуда-нибудь! Не сквозь стену же. Он кинулся к дверям и наложил запор. «Но нет, опять не то! Надо идти, идти...» Он снял запор, отворил дверь и стал слушать на лестницу. Долго он выслушивал. Где-то далеко, внизу, вероятно под воротами, громко и визгливо кричали чьи-то два голоса, спорили и бранились. «Что они?..» Он ждал терпеливо. Наконец разом всё утихло, как отрезало; разошлись. Он уже хотел выйти, но вдруг этажом ниже с шумом растворилась дверь на лестницу, и кто-то стал сходить вниз, напевая какой-то мотив. «Как это они так все шумят!» мелькнуло в его голове. Он опять притворил за собою дверь и переждал. Наконец всё умолкло, ни души. Он уже ступил было шаг на лестницу, как вдруг опять послышались чьи-то новые шаги. Эти шаги послышались очень далеко, еще в самом начале лестницы, но он очень хорошо и отчетливо помнил, что с первого же звука, тогда же стал подозревать почему-то, что это непременно сюда , в четвертый этаж, к старухе. Почему? Звуки, что ли, были такие особенные, знаменательные? Шаги были тяжелые, ровные, неспешные. Вот уж он прошел первый этаж, вот поднялся еще; всё слышней и слышней! Послышалась тяжелая одышка входившего. Вот уж и третий начался... Сюда! И вдруг показалось ему, что он точно окостенел, что это точно во сне, когда снится, что догоняют, близко, убить хотят, а сам точно прирос к месту и руками пошевелить нельзя. И наконец, когда уже гость стал подниматься в четвертый этаж, тут только он весь вдруг встрепенулся и успел-таки быстро и ловко проскользнуть назад из сеней в квартиру и притворить за собой дверь. Затем схватил запор и тихо, неслышно, насадил его на петлю. Инстинкт помогал. Кончив всё, он притаился не дыша, прямо сейчас у двери. Незваный гость был уже тоже у дверей. Они стояли теперь друг против друга, как давеча он со старухой, когда дверь разделяла их, а он прислушивался. Гость несколько раз тяжело отдыхнулся. «Толстый и большой, должно быть», подумал Раскольников, сжимая топор в руке. В самом деле, точно всё это снилось. Гость схватился за колокольчик и крепко позвонил. Как только звякнул жестяной звук колокольчика, ему вдруг как будто почудилось, что в комнате пошевелились. Несколько секунд он даже серьезно прислушивался. Незнакомец звякнул еще раз, еще подождал и вдруг, в нетерпении, изо всей силы стал дергать ручку у дверей. В ужасе смотрел Раскольников на прыгавший в петле крюк запора и с тупым страхом ждал, что вот-вот и запор сейчас выскочит. Действительно, это казалось возможным: так сильно дергали. Он было вздумал придержать запор рукой, но тот мог догадаться. Голова его как будто опять начинала кружиться. «Вот упаду!» промелькнуло в нем, но незнакомец заговорил, и он тотчас же опомнился. Да что они там, дрыхнут или передушил их кто? Тррреклятые! заревел он как из бочки. Эй, Алена Ивановна, старая ведьма! Лизавета Ивановна, красота неописанная! Отворяйте! У, треклятые, спят они, что ли? И снова, остервенясь, он раз десять сразу, из всей мочи, дернул в колокольчик. Уж, конечно, это был человек властный и короткий в доме. В самую эту минуту вдруг мелкие, поспешные шаги послышались недалеко на лестнице. Подходил еще кто-то. Раскольников и не расслышал сначала. Неужели нет никого? звонко и весело закричал подошедший, прямо обращаясь к первому посетителю, всё еще продолжавшему дергать звонок. Здравствуйте, Кох! «Судя по голосу, должно быть, очень молодой», подумал вдруг Раскольников. Да черт их знает, замок чуть не разломал, отвечал Кох. А вы как меня изволите знать? Ну вот! А третьего-то дня, в «Гамбринусе», три партии сряду взял у вас на биллиарде! А-а-а... Так нет их-то? Странно. Глупо, впрочем, ужасно. Куда бы старухе уйти? У меня дело. Да и у меня, батюшка, дело! Ну, что же делать? Значит, назад. Э-эх! А я было думал денег достать! вскричал молодой человек. Конечно, назад, да зачем назначать? Сама мне, ведьма, час назначила. Мне ведь крюк. Да и куда к черту ей шляться, не понимаю? Круглый год сидит ведьма, киснет, ноги болят, а тут вдруг и на гулянье! У дворника не спросить ли? Чего? Куда ушла и когда придет? Гм... черт... спросить... Да ведь она ж никуда не ходит... и он еще раз дернул за ручку замка. Черт, нечего делать, идти! Стойте! закричал вдруг молодой человек, смотрите: видите, как дверь отстает, если дергать? Ну? Значит, она не на замке, а на запоре, на крючке то есть! Слышите, как запор брякает? Ну? Да как же вы не понимаете? Значит, кто-нибудь из них дома. Если бы все ушли, так снаружи бы ключом заперли, а не на запор изнутри. А тут, слышите, как запор брякает? А чтобы затвориться на запор изнутри, надо быть дома, понимаете? Стало быть, дома сидят, да не отпирают! Ба! Да и в самом деле! закричал удивившийся Кох. Так что ж они там! И он неистово начал дергать дверь. Стойте! закричал опять молодой человек, не дергайте! Тут что-нибудь да не так... вы ведь звонили, дергали не отпирают; значит, или они обе в обмороке, или... Что? А вот что: пойдемте-ка за дворником; пусть он их сам разбудит. Дело! Оба двинулись вниз. Стойте! Останьтесь-ка вы здесь, а я сбегаю вниз за дворником. Зачем оставаться? А мало ли что?.. Пожалуй... Я ведь в судебные следователи готовлюсь! Тут очевидно, оч-че-в-видно что-то не так! горячо вскричал молодой человек и бегом пустился вниз по лестнице. Кох остался, пошевелил еще раз тихонько звонком, и тот звякнул один удар; потом тихо, как бы размышляя и осматривая, стал шевелить ручку двери, притягивая и опуская ее, чтоб убедиться еще раз, что она на одном запоре. Потом пыхтя нагнулся и стал смотреть в замочную скважину; но в ней изнутри торчал ключ и, стало быть, ничего не могло быть видно. Раскольников стоял и сжимал топор. Он был точно в бреду. Он готовился даже драться с ними, когда они войдут. Когда стучались и сговаривались, ему несколько раз вдруг приходила мысль кончить всё разом и крикнуть им из-за дверей. Порой хотелось ему начать ругаться с ними, дразнить их, покамест не отперли. «Поскорей бы уж»! мелькнуло в его голове. Однако он, черт... Время проходило, минута, другая никто не шел. Кох стал шевелиться. Однако черт!.. закричал он вдруг и в нетерпении, бросив свой караул, отправился тоже вниз, торопясь и стуча по лестнице сапогами. Шаги стихли. Господи, что же делать! Раскольников снял запор, приотворил дверь ничего не слышно, и вдруг, совершенно уже не думая, вышел, притворил как мог плотнее дверь за собой и пустился вниз. Он уже сошел три лестницы, как вдруг послышался сильный шум ниже, куда деваться! Никуда-то нельзя было спрятаться. Он побежал было назад, опять в квартиру. Эй, леший, черт! Держи! С криком вырвался кто-то внизу из какой-то квартиры и не то что побежал, а точно упал вниз, по лестнице, крича во всю глотку: Митька! Митька! Митька! Митька! Митька! Шут те дери-и-и! Крик закончился взвизгом; последние звуки послышались уже на дворе; всё затихло. Но в то же самое мгновение несколько человек, громко и часто говоривших, стали шумно подниматься на лестницу. Их было трое или четверо. Он расслышал звонкий голос молодого. «Они!» В полном отчаянии пошел он им прямо навстречу: будь что будет! Остановят, всё пропало, пропустят, тоже всё пропало: запомнят. Они уже сходились; между ними оставалась всего одна только лестница и вдруг спасение! В нескольких ступеньках от него, направо, пустая и настежь отпертая квартира, та самая квартира второго этажа, в которой красили рабочие, а теперь, как нарочно, ушли. Они-то, верно, и выбежали сейчас с таким криком. Полы только что окрашены, среди комнаты стоят кадочка и черепок с краской и с мазилкой. В одно мгновение прошмыгнул он в отворенную дверь и притаился за стеной, и было время: они уже стояли на самой площадке. Затем повернули вверх и прошли мимо, в четвертый этаж, громко разговаривая. Он выждал, вышел на цыпочках и побежал вниз. Никого на лестнице! Под воротами тоже. Быстро прошел он подворотню и повернул налево по улице. Он очень хорошо знал, он отлично хорошо знал, что они, в это мгновение, уже в квартире, что очень удивились, видя, что она отперта, тогда как сейчас была заперта, что они уже смотрят на тела и что пройдет не больше минуты, как они догадаются и совершенно сообразят, что тут только что был убийца и успел куда-нибудь спрятаться, проскользнуть мимо них, убежать; догадаются, пожалуй, и о том, что он в пустой квартире сидел, пока они вверх проходили. А между тем ни под каким видом не смел он очень прибавить шагу, хотя до первого поворота шагов сто оставалось. «Не скользнуть ли разве в подворотню какую-нибудь и переждать где-нибудь на незнакомой лестнице? Нет, беда! А не забросить ли куда топор? Не взять ли извозчика? Беда! беда!» Наконец вот и переулок; он поворотил в него полумертвый; тут он был уже наполовину спасен и понимал это: меньше подозрений, к тому же тут сильно народ сновал, и он стирался в нем, как песчинка. Но все эти мучения до того его обессилили, что он едва двигался. Пот шел из него каплями; шея была вся смочена. «Ишь нарезался!» крикнул кто-то ему, когда он вышел на канаву. Он плохо теперь помнил себя; чем дальше, тем хуже. Он помнил, однако, как вдруг, выйдя на канаву, испугался, что мало народу и что тут приметнее, и хотел было поворотить назад в переулок. Несмотря на то что чуть не падал, он все-таки сделал крюку и пришел домой с другой совсем стороны. Не в полной памяти прошел он и в ворота своего дома; по крайней мере он уже прошел на лестницу и тогда только вспомнил о топоре. А между тем предстояла очень важная задача: положить его обратно и как можно незаметнее. Конечно, он уже не в силах был сообразить, что, может быть, гораздо лучше было бы ему совсем не класть топора на прежнее место, а подбросить его, хотя потом, куда-нибудь на чужой двор. Но всё обошлось благополучно. Дверь в дворницкую была притворена, но не на замке, стало быть, вероятнее всего было, что дворник дома. Но до того уже он потерял способность сообразить что-нибудь, что прямо подошел к дворницкой и растворил ее. Если бы дворник спросил его: «что надо?» он, может быть, так прямо и подал бы ему топор. Но дворника опять не было, и он успел уложить топор на прежнее место под скамью; даже поленом прикрыл по-прежнему. Никого, ни единой души, не встретил он потом до самой своей комнаты; хозяйкина дверь была заперта. Войдя к себе, он бросился на диван, так, как был. Он не спал, но был в забытьи. Если бы кто вошел тогда в его комнату, он бы тотчас же вскочил и закричал. Клочки и отрывки каких-то мыслей так и кишели в его голове; но он ни одной не мог схватить, ни на одной не мог остановиться, несмотря даже на усилия...
