От абстрактного к конкретному гегель. М
М. М. РОЗЕНТАЛЬ
ПРИНЦИПЫ
ДИАЛЕКТИЧЕСКОЙ
ГЛАВА IX
АБСТРАКТНОЕ И КОНКРЕТНОЕ. ВОСХОЖДЕНИЕ ОТ АБСТРАКТНОГО
К КОНКРЕТНОМУ - ЗАКОН ПОЗНАНИЯ
Сущность вопроса
Главная трудность многих вопросов, связанных с процессом познания, с различными противоречиями этого процесса заключается в сложности соотношения единичного и общего, чувственного и рационального, непосредственного и опосредствованного. Сущность познания состоит в возведении единичного в общее, явления в закон. Так как единичное и общее - противоположности и между ними нет непосредственной, прямой связи, то это и порождает ряд трудностей.
Одним из аспектов этой общей проблемы является соотношение абстрактного и конкретного. Путь познания объективного мира лежит через абстракцию. Образно выражаясь, абстракция в виде понятий, законов, математических уравнений и т. п. - это тот горный перевал, через который необходимо пройти, для того чтобы действительность, кажущаяся нам первоначально хаотической, предстала перед человеческим взором как единство взаимообусловленных и взаимосвязанных явлений и процессов. Иного пути в познании нет. Но если это так, то мы снова сталкиваемся здесь с общим для всего познания противоречием, в данном случае с одним из его выражений- противоречием между абстрактным и конкретным. Ибо абстракция есть отход от конкретного, удаление от живого многообразия природы. Цель познания - представить действительность в ее конкретности, но к этой цели ведет дорога лишь через абстракцию, т. е. отход от конкретного. В этом глубочайшее противоречие процесса познания.
Что же такое конкретное и абстрактное, какие черты характеризуют их?
Конкретное есть целостность вещи, явления в многообразии их свойств и определений, во взаимодействии всех их сторон и частей. Любая вещь имеет множество сторон и свойств и существует лишь как целостность в многообразии своих проявлений, в котором все стороны связаны между собой и взаимообусловливают друг друга. «Конкретное потому конкретно, - говорит Маркс, - что оно есть сочетание многочисленных определений, являясь единством многообразного» (1).
Вне этого «единства многообразного» нет конкретного. Конкретное - это данное дерево, данный человек и конкретное это - вся природа, природа как целое. И дерево и человек имеют различные особенности, и природе присущи многие качества, свойства, но они конкретны потому, что существуют лишь как единство многообразного, как система связей и отношений.
Конкретное - это не только целостность вещи или явления, но целостность их связей и отношений с другими вещами и явлениями, их естественных связей с условиями, в которых они существуют. Дерево, например, конкретно не только потому, что оно единство ряда сторон и свойств, но и потому, что оно представляет собою неразрывное целое с условиями своего существования - с почвой, климатом, воздухом и т. п. Человека можно также понять как совокупность общественных условий, в связи со всем обществом.
Если вещи, явления изолировать от этих условий, то они перестанут быть самими собой. Вне этих условий они не могут быть и поняты мыслью как нечто конкретное. Поэтому в понятие конкретного как целостности, единства входят и связь, отношения данного явления с другими, без учета которых оно немыслимо.
Абстрактное характеризуется другими чертами. Абстрактное есть часть целого, извлеченная из него и изолированная от связи и взаимодействия с другими его сторонами и отношениями. Это главная его черта, она делает его противоположностью конкретного. Так, например, электрон - абстракция по сравнению с оным, телом, ибо он составляет лишь часть тела, которую мы мысленно отвлекаем от него, чтобы понять сложное конкретное явление. Монополия также абстракция; по отношению к империализму как конкретной совокупности свойств и качеств, искусственно отвлеченная от нее с той же целью.
Когда мы говорим об абстракции как продукте сознательного отвлечения части, стороны, свойства, отношения от целого, конкретного, то мы не совершаем насилия над реальными явлениями и процессами и не действуем по произволу. Если мы можем абстрагировать какую-то сторону или отношение целого, то это объясняется реальным существованием этих сторон или отношений. Электрон так же реален, как сложное материальное тело, состоящее из электронов и других материальных частиц; монополия столь же реальна, как и империалистическая форма капитализма в целом. Природа и конкретна и абстрактна. Поэтому аналитическая деятельность мышления, являющаяся главным средством процесса абстрагирования, синтетическая его деятельность, выступающая как орудие воспроизведения целого во всех его связях, в равной степени, покоятся на свойствах и особенностях самой объективной действительности.
Различие между конкретным и абстрактным не абсолютно, а относительно. Конкретное в одной связи может быть абстрактным в другой и наоборот. Например, молекула по отношению к атому - это нечто конкретное, но по отношению к более сложному телу она абстракция, поскольку представляет собой лишь его часть, сторону. Что следует считать абстрактным и что конкретным, зависит от той ступени, которая достигнута в, сложном процессе анализа, исследования явлений, ибо как противоположности эти категории в процессе познания переходят друг в друга: абстрактное становится конкретным, конкретное- абстрактным.
Чтобы понять диалектику абстрактного и конкретного в познании, важно прежде всего подчеркнуть их противоположность. Противоположность двух сторон, тенденций, способов познания находит свое выражение, в понятиях «абстрактное» и «конкретное». Конкретное в познании - это целое, воспроизводимое в мышлении, абстрактное - лишь односторонняя часть целого. Конкретное - это действительность, познанная в плоти я крови, абстрактное - область изолированных от целого отдельных сторон, свойств, черт, предметов и т. п.
Противоположность конкретного и абстрактного обычно усматривается также в том, что первое воспринимается непосредственно, оно видимо, осязаемо, второе же невидимо, неосязаемо и познается лишь опосредованным, окольным путем. В известной мере это правильно, ибо в чувственном созерцании предметы предстают перед нами в своей конкретности, осязаемости, непосредственно, чего нельзя сказать об абстракции. Однако эту противоположность нельзя абсолютизировать. Неправильно считать, что конкретным может быть только то, что чувственно осязаемо, а все остальное - это абстракция. Если абстракцию понимать лишь как вычленение из массы предметов каких-то общих признаков, свойственных им, то такое противопоставление абстрактного и конкретного было бы уместным. Тогда чувственно воспринимаемое было бы синонимом конкретного, а воспроизведение явлений с помощью мышления - синонимом абстрактного. В силу этого указанное представление об абстрактном и конкретном не идет дальше поверхностного их сопоставления. Диалектическая же логика понимает абстракцию значительно глубже, определяя ее как процесс отражения сущности, закона вещей. Если абстракция есть способ познания сущности, закона явлений, то, очевидно, вне абстрагирующей деятельности мышления невозможно конкретное понятие о них.
Таким образом осязаемость, непосредственную воспринимаемость нельзя считать главной чертой конкретного, хотя она в какой-то мере и присуща ему.
Познание развивается в форме двух полярных противоположностей. Это движение мысли от конкретного к абстрактному и от абстрактного к конкретному. Этот противоречивый характер познания порождает ряд объективных трудностей, которые при непонимании диалектического характера взаимоотношения между абстрактным и конкретным ведут к искажению сущности познания и законов его развития.
Отсюда возникают различного рода сомнения в способностях научного познания отразить и воспроизвести конкретный, объективный мир; с ними мы встречаемся, например, при попытках обобщения особенностей современной науки и методов ее исследования. Некоторые ученые говорят о растущей пропасти между наукой и конкретной действительностью, объясняя это тем, что наука якобы становится абстрактной и недоступной здравому смыслу. Мир науки и мир действительности будто бы беспрерывно отдаляются друг от друга. Чем более абстрактными становятся понятия и формулы о мире, тем менее конкретной и жизненной предстает перед человеческим взором картина природы. Отсюда эти ученые пытаются сделать вывод, что возник непримиримый конфликт между конкретным и абстрактным, и а этом конфликте они усматривают чуть ли не трагедию современных способов познания и современного мировоззрения.
В той самой книге журнала «Erkenntnis», в которой была провозглашена «революция» в философии и программа «новой логики», выступил Рейхенбах со статьей «Философское значение современной физики». В этой статье он утверждал, что наступил странный разлад между миром науки и обычной жизнью, непосредственной действительностью, и всю вину за него он возлагает на философов. Причину этого разлада он объяснял тем, что философы по-прежнему пытаются применять к современной физике абстрактные понятия причинности, закономерности, пространства и т. п., в то время как естествознание перестало быть «метафизическим», т. е, оно не может быть подведено под эти философские категории. Чтобы уничтожить разлад между наукой и конкретной действительностью, он предлагал исходить из того, что та и другая есть область наших человеческих переживаний. В этом-де единство отвлеченной науки и конкретной действительности. «Только переживания, - писал он, - и их упорядочение в виде связной теории способны выразить содержание современного исследования природы» (2).
Это позитивистское решение вопроса обесценивает великие орудия познания - абстрактные понятия и категории, без которых невозможно никакое естествознание, как и научное знание вообще.
Такое же противопоставление абстрактной науки и конкретного мира можно найти у Рассела и у многих других буржуазных философов. Противоположность абстрактного и конкретного, то обстоятельство, что, наука со своими абстрактными математическими формулами как будто всё дальше уходит от конкретного мира, волнует и ученых, непосредственно занимающихся исследованием природы. Причина таких представлений не только в неумении видеть диалектическую взаимосвязь абстрактного и конкретного, но и в действительной сложности современных методов исследования, создающих возможность иллюзии о том, что научное знание в силу своей абстрактности не есть отражение объективного мира. Ниже мы специально вернемся к этому вопросу, поскольку он чрезвычайно ясно показывает, что источником заблуждений служит в данном случае неуменье с помощью диалектической постановки вопроса об абстрактном и конкретном преодолеть действительные противоречия и трудности, порождаемые развитием науки.
Итак, сущность рассматриваемого вопроса ясна. Все дело в том, чтобы правильно понять диалектическую природу противоречия между абстрактным и конкретным и уяснить истинную логику движения познания и в этом отношении. Мы попытаемся рассмотреть эту логику в плане развития отдельного (индивидуального) процесса познания и в плане исторического развития познания. Оба эти аспекта важны не только потому, что они реально существуют как относительно самостоятельные сферы познания, но и потому, что и в данном вопросе имеет место совпадение логического и исторического.
Соотношение конкретного и абстрактного в отдельном процессе познания
Главная и наиболее трудная часть рассматриваемой проблемы заключается в конкретном. Труднее и сложнее познать явление в его конкретности. Конечно, абстракция имеет дело со скрытой, невидимой основой, с существенными связями и отношениями вещей, и постольку задача абстрагирующей деятельности мышления далеко не легкая. Кроме, того, ставя этот вопрос, необходимо помнить, что познание - это процесс, в котором абстрактное и конкретное связаны воедино. Но именно потому, что они составляют две стороны или формы одного и того же процесса, важно выделить ту сторону, которой подчинен в конечном счете весь процесс. А такой стороной является конкретное. Ибо цель познания не только обнаружить законы действительности, но и объяснить посредством этих законов окружающие нас явления. Законы науки лишь тогда оправдают свое назначение, когда они выполняют эту роль. когда они служат практике, цели практического воздействия на объективный мир.
Это значит, что абстракция, с помощью которой выделяются какие-то отдельные, наиболее существенные стороны многообразного конкретного, есть лишь средство, которое необходимо для осуществления главной цели познания - воспроизведения явлений в их конкретности, в их связях и отношениях с другими явлениями. В свете сказанного выше можно понять жалобы тех естествоиспытателей, которые на достигнутых вершинах абстракции чувствуют непреодолимую жажду опуститься, так сказать, на землю и связать абстрактное с конкретным, так как наука совершает трудное восхождение на высокие, горы абстракции только для того, чтобы понять конкретную природу в ее плоти и крови. В этом стремлении нельзя не видеть правильного и здорового понимания сущности и целей познания.
Весь обходный путь, проделываемый познанием, т. е. отход от конкретного к абстракциям, предпринимается только для того, чтобы лучше, глубже, адекватнее отразить в мысли конкретное. В этом смысле мы и утверждаем, что центральным моментом в проблеме соотношения абстрактного и конкретного является конкретное, что познание конкретного - наиболее сложная часть общей задачи.
В этой связи полезно вспомнить мысли, высказанные Гегелем в его превосходной статье под названием «Кто мыслит абстрактно?» Легче всего, говорит Гегель. мыслить абстрактно, при этом он имеет в виду мышление одностороннее, выхватывающее какую-то одну сторону, свойство или качество явления и не учитывающее связи всех сторон, свойств, качеств явления, его отношения с другими явлениями, связи с условиями, его породившими. Такой способ мышления часто встречается в повседневной жизни. Гегель рисует ряд сценок. Ведут, например, убийцу на казнь. Толпа видит в нем только убийцу, не принимая во внимание всю совокупность условий, поставивших его на путь преступления. Это и значит мыслить абстрактно (3).
Или вот другая сценка.
««Эй, старая, ты торгуешь тухлыми яйцами», - сказала покупательница торговке.
«Что? - вспылила та, - мои яйца тухлые?! Сама ты тухлая! Ты мне смеешь говорить такое про мой товар! Ты? У которой отца вши заели, а мамаша якшалась с французами? Ты, у которой бабка померла в богадельне? Ишь, целую простыню на свой платок извела! Известно, небось, откуда у тебя все эти шляпки да тряпки! Если бы не офицеры, такие, как ты, не щеголяли бы в нарядах! Порядочные-то женщины больше за домом смотрят, а таким, как ты, самое место в каталажке! Заштопай лучше дырки-то на чулках!» Короче, она не может допустить в покупательнице ни зернышка хорошего. Она и мыслит абстрактно - подытоживает в покупательнице все, начиная с шляпок, кончая простынями, с головы до пят, вкупе с папашей и всей остальной родней, - исключительно в свете того преступления, что та нашла ее яйца тухлыми. Все оказывается окрашенным в цвет этих тухлых яиц...» (4).
Односторонне абстрактный подход имеет место и в науке, когда в целях познания выделяют какое-то свойство природы, игнорируя другие свойства, их связь и взаимодействие, развитие, переход в новое качество и т. д. В критике абсолютизации абстрактного подхода к познанию Гегель прав, так как абстракция есть лишь путь, ступенька к конкретному, прав он также и в том, что подчеркивает трудность воспроизведения конкретного в мышлении как конечной задачи и цели познания.
Необходимо теперь уточнить определение конкретного. До сих пор мы рассуждали о конкретном незавнсимо от того, где и когда, на каких ступенях мысль "встречается с ним. Но если иметь в виду весь процесс познания, то в мышлении конкретное отражается дважды: в начале познания и в конце его, в исходном пункте и в конечной точке процесса. Это не одно и то же конкретное. Правда, отсюда нельзя делать вывод, что мышление, совершая свою сложную работу, сталкивается с двумя конкретными действительностями. Действительность одна и она существует как конкретная действительность, как единство многообразного. Но в мышлении, в процессе познания конкретное на разных ступенях, в начале и в конце процесса не одно и то же. Исходным пунктом познания является объективная, конкретная действительность и все операции мысль производит на ней, на ее материале. Но на различных ступенях познания конкретная действительность отражается по-разному. Мы ничего о ней не знали бы, если бы она не была дана нам первоначально в чувственном созерцании, в наших ощущениях. Конкретное дано чувственному созерцанию непосредственно и в этом отношении оно определяется нами как непосредственно воспринимаемое, видимое. Только с этого непосредственно данного и видимого, осязаемого конкретного и может начаться познание. Но чувственно-конкретное - это такое конкретное, которое еще не может на этой ступени познания выступить как единство многообразных явлений, поскольку это единство скрыто от непосредственного взора и может быть охвачено лишь с помощью абстракций, формулирования законов, понятий, гипотез и т. п.
Поэтому о таком конкретном можно сказать, что оно столь же видимо, сколь и невидимо. Оно видимо в своих непосредственных проявлениях, в своей внешности, но оно невидимо как такое конкретное, в котором внешние, непосредственные проявления связаны с внутренней его сущностью, с законами его существования и развития. А знание такого конкретного - цель подлинно научного познания. Видимость и доступность конкретного на чувственной ступени познания оплачивается ценой незнания сущности конкретного, а, следовательно, непосредственная доступность его сопровождается элементами обманчивого, иллюзорного, нередко глубоко ошибочного понимания явлений. Видимое и осязаемое конкретное должно быть просвечено абстракциями - этим своеобразным мыслительным рентгеном, чтобы в нем можно было обнаружить его скрытую основу, сущность и затем познать его как такое конкретное, в котором внешнее проявление и его сущность неразрывно связаны. Такое конкретное выступает на заключительной стадии процесса познания. Но это уже не чувственное, а мысленное конкретное, оплодотворенное познанием с помощью абстракций сущности, скрытой основы вещей.
Таким образом, если взять отдельный процесс познания, то его противоположные полюсы - это конкретное, но разное - чувственно воспринимаемое и мысленно-конкретное. На пути между этими полюсами находится абстракция. На стадии чувственного восприятия действительности познание получает те данные, тот материал, без которого оно ни шагу не может сделать вперед. На стадии абстрактного мышления отыскивается то, что составляет основу, единство многообразия. На стадии мысленного воспроизведения конкретного круг как бы замыкается в исходной точке, но на новой основе: многообразие предстает перед нами уже не как хаотическая совокупность сторон и отношений, а как «организованное» единство, подчиняющееся определенным законам. Мысленно воспроизведенное конкретное выступает уже не в форме суммы различных сведений, наблюдений, фактов, разрозненных положений и т. п., а как знание о явлениях, освещенное единой идеей.
Как видно, отход от конкретного на первой стадии процесса познания имеет двойственную природу: это отход для лучшего приближения к конкретному. Или. как писал В. И. Ленин: «Движение познания к объекту всегда может идти лишь диалектически: отойти, чтобы вернее попасть...» (5).
Этим положением решается главный вопрос, касающийся взаимоотношения абстрактного и конкретного. Диалектика взаимоотношения между ними такова, что переход чувственно-конкретного в абстрактное по существу не отдаляет нас от конкретного мира, а приближает к нему в том смысле, что он познается глубже, в своей существенности, что, только обнаружив посредством абстракций сущность явлений, мы можем затем познать явления в их конкретности. Движение познания в форме отмеченных полярных противоположностей, переход формы конкретного восприятия действительности в противоположную форму абстракции не только не разгораживает действительность с миром научных абстрактных формул, но, напротив, есть способ их сближения, совпадения.
Например, когда мы движемся в процессе познания от восприятия хаотического колебания цен на рынке к абстракции стоимости или от восприятия массы разнообразных материальных тел к абстракции материи, то такое удаление от конкретного есть на деле приближение к нему, способ его познания. Установление этого факта лишает всякой почвы утверждение о том, будто движение мысли от чувственно-конкретного к абстрактному (закону, понятию, научной формуле, математическому уравнению) означает абсолютный отход от конкретного видимого мира. В действительности это закономерное движение мысли имеет прямо противоположное значение. «Значение общего, - писал Ленин, - противоречиво: оно мертво, оно нечисто, неполно еtc. еtc., но оно только и есть ступень к познанию конкретного...» (6).
«Абстрактное есть ступень к конкретному» - эта диалектическая формула вскрывает взаимопроникновение противоположных форм движения мысли. Она противоположна метафизическому пониманию их взаимоотношения, согласно которому абстрактное есть только отход от конкретного, тогда как в действительности оно есть единство «отхода» и «приближения» или отход ради того, чтобы лучше прыгнуть вперед, лучше познать конкретное.
Если начальная фаза процесса познания совершается в форме перехода чуственно-конкретного в абстрактное, то следующая за ней фаза есть переход абстрактного в конкретное, т. е. и дальнейшее движение познания имеет диалектический характер. Абстракция не самоцель, а средство, способ познания явлений в их конкретности. Поэтому, когда достигнута необходимая ступень абстракции, когда вскрыты сущность, закон явлений, мысль начинает двигаться в обратном направлении, от абстрактного к конкретному с целью отражения конкретного на основе постигнутого абстрактным путем единства многообразия свойств и сторон вещи.
Эта последняя фаза процесса познания, которую можно определить как восхождение от абстрактного к конкретному, чрезвычайно важна, она требует более обстоятельного рассмотрения. Особенно здесь имеют значение два вопроса: 1) о начале, исходном пункте этого восхождения и 2) о том, как совершается это восхождение.
Начало восхождения от абстрактного к конкретному. После того как путем абстрагирования найдена какая-то сторона или свойство вещи, характеризующие то, что составляет существенную основу, единство всех проявлений вещи, начинается обратный процесс восхождения от этого абстрактного момента к конкретному. Но что представляет собой само абстрактное, служащее исходным моментом процесса восхождения к конкретному? Главная его черта - это то, что оно выражает, пусть в одностороннем, отвлеченном виде, сущность, основу исследуемого явления. В этом смысл движения от чувственно-конкретного к абстрактному.
В процессе анализа возможны различные степени абстрагирования от конкретного, возможно выделение различных абстракций. Например, когда мы имеем дело с таким сложным организмом, как общество, бытие которого проявляется в множестве сфер - в экономике, политике, идеологии, морали и т. п., каждая из которых в свою очередь может быть разложена на многие стороны и части, то становится понятным, что задача нахождения исходной абстракции не столь проста. Такое общественное явление, как класс, есть отвлечение, абстракция по отношению к общественному организму как целому. Но сам класс есть нечто сложное, для его понимания в свою очередь необходимо выделение наиболее существенной стороны его, вне которой понятие класса не может быть ясным и конкретным. Здесь мы сталкиваемся с вопросом об относительности понятий конкретного и абстрактного. Вне учета относительности этих понятий невозможно решить вопрос о том, какими чертами должна быть наделена исходная абстракция.
В самом деле, понятие общественного класса - абстракция по отношению к обществу- в целом, но по отношению к ряду признаков, характеризующих класс, это понятие чрезвычайно конкретно. Вспомним определение класса, данное В. И. Лениным: «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а, следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства» (7).
Как видно, класс - это сложное явление, и исследование самого этого объекта должно пройти все указанные выше стадии, т. е. движение от конкретного к абстрактному и затем восхождение от абстрактного к конкретному. Поэтому класс не может быть исходной абстракцией в познании общества, ибо сам он - сложное и конкретное явление. Попытаемся проанализировать этот объект с целью обнаружения исходной абстракции.
Рассмотрение понятия класса с интересующей нас точки зрения важно еще и потому, что современные противники марксизма пытаются его всячески запутать. Стараясь доказать, что в современном капиталистическом обществе уже стерлись или стираются различия между антагонистическими классами или что если классы существуют, то уже не на основе, указываемой марксизмом, противники его сознательно игнорируют решающие стороны понятия класса и совершенно выхолащивают его социальное содержание. Абстрагирование они доводят до такой ступени, когда утрачивается специфическое качество класса как общественно-исторического явления.
Из приведенного выше ленинского определения класса следует, что его характеризуют по крайней мере пять черт, сторон: 1) это большие группы людей, 2) они различаются по месту, занимаемому ими в исторически определенной системе общественного производства, 3) по своему отношению к средствам производства, 4)по роли, которую они выполняют в общественной организации труда, 5) по способу и размерам получения определенной доли общественного богатства. К этому нужно добавить еще черту, специфическую для классов антагонистических формаций: одни классы присваивают себе плоды труда других классов.
Каждая из этих сторон должна быть отвлечена от целого, конкретного, для того чтобы можно было исследовать, что такое класс. Эту задачу познания мы уже частично рассмотрели, когда занимались проблемой анализа и синтеза. Тогда было установлено, что цель анализа состоит в разложении целого и нахождении наиболее существенной стороны, из которой можно воссоединить целое. Этим ограничивается задача анализа. Сейчас, когда исследуется вопрос о соотношении абстрактного и конкретного - категорий, тесно связанных с, анализом и синтезом, задача заключается уже не просто в том, чтобы путем анализа найти, вскрыть сущность, существенную сторону целого. Это конечно важно и при решении проблемы абстрактного и конкретного; без анализа вообще невозможно выделение абстрактного из конкретного. Но специфическая задача абстрагирования состоит здесь в том» чтобы выделить посредством анализа такую существенную сторону, которая могла бы выполнить роль исходной абстракции на пути восхождения от абстрактного к конкретному. А это значит, что исходная абстракция должна характеризоваться какими-то новыми, дополнительными свойствами, помимо ее главного свойства - выражать в отвлеченном, чистом виде сущность вещи, явления, процесса. На первый взгляд может показаться, что любой признак класса способен быть «исходной абстракцией», с которой можно начать восхождение к конкретному. Но это заблуждение. Возьмем такой признак класса, как роль людей в общественной организации труда. Это важная сторона понятия класса и вне ее нет классов: буржуазия, например, выполняет в капиталистическом обществе одни функции в производстве, она (либо непосредственно, либо через своих агентов) организует, направляет, командует и т. п. Пролетарии, напротив, затрачивают лишь свой труд, они не занимаются организацией производства и не командуют им. Но как ни важен этот признак класса, он, во-первых, не самый существенный и, во-вторых, он сам опосредствован, определяется и вытекает из каких-то других признаков класса. Стало быть, абстракция эта не может быть исходной, чтобы с нее начать восхождение к классу как единству многообразного.
Или возьмем другой признак - размеры той доли общественного богатства, которую получают разные классы. Он тоже есть нечто опосредствованное, определяемое другим фактором. Из истории науки известно, что существовали такие теории классов, авторы которых считали, что члены общества делятся на классы в зависимости от способа распределения общественного богатства. Это были ненаучные теории, поскольку они выдавали следствие за причину. Подобно тому как капиталист является таковым не потому, что он управляет производством, а, напротив, он управляет производством в силу того, что он капиталист, подобно этому получаемая им львиная доля богатства обусловлена его положением как капиталиста.
Из сказанного следует, что исходная абстракция должна обладать по крайней мере двумя качествами: 1}она должна отражать сущность, причину вещи и 2) она должна быть предельной, т. е. такой абстракцией, которая не опосредствована другими, а напротив, сама опосредствует другие стороны и свойства явлений. Иначе говоря, исходные абстракции - это такие понятия, в которых достигнут предел абстрагирования от данного конкретного многообразия, это, так сказать, «последняя» абстракция, дальше которой нельзя уже идти без ущерба для адекватного отражения явления. Они сочетают в себе существенное, причину с элементарностью, простотой - простотой в том смысле, что они - неразвитое начало развитого целого, что от них тянется нить опосредствовании, что они - исток, из которого выводится, развивается все остальное.
В разбираемом нами примере такой исходной абстракцией будет отношение людей к средствам производства, ибо оно определяет все остальное, все другие стороны и черты общественного класса. И доля общественного дохода, получаемого различными классами, и место в общественной организации труда, и возможность эксплуатации одним классом другого класса - все это обусловлено указанной главной стороной, характеризующей класс. Она опосредствует, определяет все другие признаки класса и потому в анализе выступает как простое, как исходный момент, из которого выводятся другие признаки.
Однако исходная абстракция, какой бы предельной она ни была, должна быть вместе с тем «конкретной абстракцией», т. е. такой абстракцией от конкретного, которая при всей своей отвлеченности выражала бы качественную специфику данного явления. Последняя абстракция, простое начало должны сохранить меру вещи, т. е. степень отвлечения от конкретного не может заходить настолько далеко, чтобы в нем терялось качество исследуемой вещи. В этом смысле мы и употребляем понятие «конкретной абстракции». Например, в нашем примере можно было бы сделать еще один шаг по пути абстрагирования и отвлечься также и от отношений людей к средствам производства и выделить в качестве предельной абстракции отношения между людьми в процессе технической организации в производстве. Кстати говоря, современные апологеты капитализма так и поступают, пытаясь доказать, что не собственность на средства производства, а функции, выполняемые людьми, их расстановка в производственном процессе обусловливают их классовую принадлежность. Это довольно распространенная в современной буржуазной и правосоциалистической литературе концепция. Согласно ей на современной ступени организации общества роль той или иной социальной группы людей определяется уже не отношениями собственности, а их местом в технической иерархии работников производства. Из этого делается вывод, что сейчас характерно не деление общества на буржуазию и трудящиеся классы, а деление его соответственно «технократическому порядку».
Несомненно, в современном обществе произошли огромные технические изменения, которые вызвали ряд новых явлений, каковы, например, небывалое раньше увеличение числа управляющих, организаторов и возросшая их роль в производстве. Но это не изменило того положения, что основные богатства в капиталистической стране сосредоточены в руках буржуазии, буржуазного государства, что класс, господствующий экономически, выступает и в качестве политически господствующего класса. Цель вышеизложенного подхода к вопросу о классовой структуре капиталистического общества ясна. Но здесь нарушаются и логические правила абстрагирования, теряется качество исследуемого явления. Техническая организация производства - это уже другое по своему качеству явление, оно не способно выразить сущность и качественную специфику общественного класса, в основе которого лежит отношение к средствам производства. Это так же верно, как и то, что (если взять пример из другой области) такое абстрактное понятие, как сила, действующая между неизменными частицами вещества, достаточно для того, чтобы из него вывести механические процессы, но уже недостаточно для понимания атомных явлений. Последние требуют иных исходных абстракций, выражающих специфику микрообъектов в отличие от специфики крупных тел.
Маркс, анализируя такое сложное явление, как капиталистический способ производства, также выделяет из конкретного многообразия его такую абстракцию, которая служит ему исходным пунктом дальнейшего восхождения к конкретному. В качестве такой предельной, исходной абстракции у Маркса выступает стоимость, воплощенная в товаре. Ее он называет самой абстрактной формой буржуазного богатства. Без стоимости невозможно понять ни одного процесса, характерного для этого способа производства. Это действительно «конкретная абстракция», дальше которой идти нельзя.
Если же мы будем анализировать социалистический способ производства, то понятие стоимости уже не сможет выполнять роль начала восхождения к конкретному, ибо это уже качественно иной социальный организм с новыми закономерностями развития.
Исходная абстракция, далее, должна в общем и целом совпадать с тем, что было исторически первым в реальном процессе развития самой действительности. Эта черта исходной абстракции имеет огромное значение, так как в процессе восхождения к конкретному должен быть отражен предмет в его развитии и изменении. По отношению к классу эта сторона может быть не так ярко выражена, как при исследовании других явлений. Но и здесь совершенно очевидно, что отношение к средствам производства есть тот фундамент или та причина, из которой вырастают и развиваются все остальные стороны и свойства класса, его взаимоотношения с другими классами и т. д. Конечно, буржуазные отношения собственности не существуют, например, вне определенной психологии, свойственной этому классу. Но психология, будучи вторичной по отношению к материальным условиям бытия класса, вырастает, развивается из них как из своего семени. Капиталистические отношения собственности возникают до завоевания буржуазией политической власти в недрах феодального общества.
Еще яснее историчность исходной абстракции становится тогда, когда мышление специально исследует развитие явления. Так, в «Капитале» Маркса логически исходная абстракция - товар и его стоимость находятся в полном соответствии с историческим исходным моментом капиталистического развития. Из стоимости товара, из обмена товаров по закону стоимости, как из клеточки живого организма, развиваются все процессы капиталистического производства, и восхождение от абстрактного к конкретному должно воспроизвести эти исторические процессы.
Ботаник, биолог, исследуя происхождение видов растений и животных, также берут в качестве исходного пункта исследования исторически простые организмы, из которых возникают современные сложные организмы.
Так как двигательная сила развития находится в противоречиях, свойственных явлению, то исходная абстракция должна отразить в зародышевом виде его противоречия - те противоречия, развертывание и борьба которых служат стимулом его развития. Таковы противоречия товара и стоимости. В биологии это противоречия обмена веществ в живых организмах, они служат источником развития и изменения видов и т. д.
Таковы основные черты исходной абстракции, начала восхождения от абстрактного к конкретному. Рассмотрим теперь сущность самого этого процесса движения мысли от простейшего начала к конкретной целостности как единству многообразных явлений.
Восхождение от абстрактного к конкретному. Двигаясь от исходной абстракции, мысль должна воспроизвести явление как целостное конкретное единство всех его сторон и свойств, как многообразие в единстве, как сочетание многочисленных определений. Процесс этот сложен и имеет свои трудности. Они обусловлены главным образом тем, что между абстрактным и конкретным в процессе познания существует противоречие, как правило, очень резкое, так что нужна большая и кропотливая работа мысли, для того чтобы соединить, сочетать эти противоположности. Противоречие между абстрактным и конкретным в мышлении есть выражение общего противоречия между общим и единичным, законом и явлением, сущностью и формой ее проявления. Исходная абстракция выражает сущность явления, но не всегда выражает ее полностью. Она отражает сущность, закон явлений отвлеченно, в чистом виде. Это можно видеть на примере с общественным классом. Да сих пор мы рассматривали класс главным образом с экономической стороны. С этой стороны связь между исходной абстракцией и всеми остальными чертами класса не так уж сложна, она более или менее непосредственна. Из различного отношения к собственности на средства производства нетрудно вывести все другие черты и признаки, различающие людей по их классовому положению. Но если мы будем исследовать общественные классы со стороны политической, правовой, идеологической и т. д., другими словами, будем рассматривать политику, идеологию классов и т. п., то это явление предстанет перед нами в еще большей конкретности, чем с экономической стороны. Тогда окажется, что экономическое определение класса по отношению к этой более полной целостности хотя и остается наиболее важным и существенным, но все же есть абстракция, которую нужно наполнить конкретным содержанием. Это лишний раз показывает, как важно учитывать относительность понятий абстрактного и конкретного.
При этом если мы сопоставим исходную абстракцию в определении общественного класса, т. е. отношение людей к средствам производства, с такими ее конкретными проявлениями, как, например, идеология, мораль, философия того или иного класса, то мы увидим, что связь между абстрактным и конкретным не так уж проста и непосредственна. Эта связь существует, ибо отношение к средствам производства есть то главное, то искомое единство, которое проявляется во всем бытии класса, начиная с экономических и кончая самыми отдаленными и «тонкими» сферами, каковы, например, идеология класса, его искусство, философия и т. п. Но дело в том, что эта связь не непосредственна, и для того, чтобы ее нащупать, обнаружить, мысль должна осуществить процесс постепенного восхождения от абстрактного к конкретному. И только тогда класс предстанет во всей своей плоти и крови, во всей своей конкретной полноте и целостности. Нельзя из отношения к средствам производства какого-либо класса непосредственно вывести, например, искусство этого класса. Но такой же ошибкой было бы на этом основании объявить исходную абстракцию фикцией. Такой фикцией буржуазные социологи объявляют классы, а позитивистские философы подобной же фикцией считают всякие законы природы и общества.
В связи с этим следует вспомнить высказывание Энгельса о природе экономических законов. Это высказывание очень метко схватывает сложные и опосредствованные отношения между абстрактным и конкретным. Отвечая К. Шмиду, который не понял взаимоотношения между законом стоимости и нормой прибыли и ввиду несовпадения между ними полагал, что закон стоимости это фикция, Энгельс писал: «Ваши упреки по адресу закона стоимости относятся ко всем понятиям (следует заметить, что под понятиями Энгельс здесь имеет в виду законы. - М. Р.) ... По той причине, что понятие обладает основной природой понятия, что оно, следовательно, не совпадает прямо и непосредственно с действительностью, от которой его сначала надо абстрагировать, по этой причине оно всегда все же больше, чем фикция; разве что Вы объявите все результаты мышления фикциями, потому что действительность соответствует им (результатам мышления. - М. Р.) лишь весьма косвенным окольным путем, да и то лишь в асимптотическом приближении (т. е. никогда не совпадая.- М. Р.)» (8).
Дальше Энгельс высказывает очень важные общие соображения относительно соотношения абстрактного и конкретного, закона и действительности. Он указывает, что если бы на каком-нибудь предприятии стали требовать, «чтобы норма прибыли под угрозой разжалования ее в фикцию была точь-в-точь одинаковой, скажем, 14,876934... с точностью до ста десятичных знаков в каждом предприятии и в каждом году, то мы бы совершенно превратно поняли природу нормы прибыли и экономических законов вообще; все они не имеют иной реальности, кроме как в приближении, в тенденции, в среднем, но не в непосредственной действительности. Это происходит отчасти вследствие того, что их действие перекрещивается одновременным действием других законов, отчасти же вследствие их природы как понятий» (9).
Из слов Энгельса видно, что отсутствие непосредственного совпадения абстрактного и конкретного объясняется существованием промежуточных звеньев, находящихся между этими обоими противоположными полюсами. Поскольку мысль в своем движении от чувственно-конкретного к абстрактному отвлекается от ряда усложняющих моментов и берет сущность вещи в чистом виде, то обратное движение от абстрактного к конкретному в мышлении требует учета этих выпущенных ранее моментов. Поэтому восхождение от абстрактного к конкретному есть процесс опосредствования исходной абстракции все новыми и новыми сторонами, которые ранее в целях выделения исходной абстракции приходилось опускать. При изучении закона падения тел мы абстрагируемся от сопротивления воздуха падающим телам, т. е. мысль берет явление в чистом виде, создавая абстракцию закона. Но последний не фикция, ибо, идя от абстрактного к конкретному, мысль с помощью найденного ею закона вполне объясняет конкретное, т. е. падение тел, как оно непосредственно нами воспринимается.
Как видно, между абстрактным и конкретным нет, прямой связи, к последнему ведет, пользуясь словами Энгельса, окольный путь, путь соединения противоположностей (абстрактного и конкретного) с помощью анализа посредствующих звеньев. Понятие посредствующих звеньев охватывает чрезвычайно широкий круг явлений: в него входят и усложняющие моменты, от которых мы ранее отвлеклись, и новые, изменившиеся условия, в которых действует закон, и развитие самого исследуемого явления; у которого возникают какие-то новые черты и свойства, модифицирующие действие закона, и ограничение действия одного закона другими, перекрещивание действия различных законов и т. д.
В силу сказанного процесс восхождений от абстрактного к конкретному, процесс воспроизведения в мышлении конкретного очень сложен. Главные его черты на наш взгляд характеризуются следующим.
А) На пути движения от абстрактного к конкретному основная задача состоит в том, чтобы воспроизвести в мышлении всю систему связей и отношений, характеризующих данный предмет как конкретную - целостность. Только тогда, когда это будет достигнуто, завершается движение к конкретному в отдельном цикле познания. Чтобы такое движение стало возможным, мысль сначала должна разложить, анатомировать эту систему связей, выделяя из нее такие связи и отношения, которые служат началом, исходным пунктом процесса восхождения к конкретному. В соответствии с этим восхождение от абстрактного к конкретному должно означать построение из начальных простейших связей сложной системы связей и взаимодействия всех сторон и частей целого. Исходная сущность, начало включается в сложные связи, абстрактное - в конкретное, вследствие чего связи и отношения становятся все более многосторонними. При этом процесс воссоздания в мышлении конкретного как целостной системы связей и взаимодействия всех сторон и свойств явления как правило имеет характер отражения развития самого предмета. Явление как совокупность сложных, конкретных связей и отношений не возникает сразу в реальной действительности, поэтому и процесс восхождения от абстрактного к конкретному должен так или иначе отражать это развитие явления. Логика движения мысли не может не совпадать, хотя бы в общем и целом, с развитием самого исследуемого объекта.
Б) В связи с этим было бы ошибкой путь к конкретному, которое есть сочетание многочисленных определений, понимать как процесс создания понятий о всех отдельных сторонах конкретного и последующее объединение этих понятий или определений воедино. В действительности это путь синтеза, синтетического выведения, развития из исходной абстракции всего конкретного многообразия явления. Если главное орудие движения от чувственно-конкретного к абстрактному это анализ, то главным способом исследования на пути восхождения от абстрактного к мысленно-конкретному является синтез. Последний, как было уже сказано, - это не простая механическая сборка разрозненных частей в целое, а способ развития, выведения единичного и конкретного из общего и абстрактного. Только такое синтетическое развитие из одних понятий и определений других, более конкретных может в результате всего пути восхождения воспроизвести конкретное многообразие сторон явления в их единстве. Механическая же «сборка» частей приведет лишь к эклектическому определению целого как суммы сторон вещи.
В) Если восхождение есть процесс выведения, развития конкретного из абстрактного, то оно должно осуществляться таким образом, чтобы каждая новая ступень была непосредственно связана с предыдущей, следовательно, чтобы новое понятие или определение предмета содержало в себе предшествующие понятия и определения в «снятом» виде. Это значит, что путь восхождения должен быть постепенным, что недопустимо перепрыгивание через те посредствующие звенья, которые связывают всю цепь в единое целое. Подобно тому как поезд, движущийся к конечной цели, не может миновать промежуточные станции, так и процесс восхождения к конкретному не может опустить то или другое посредствующее звено, находящееся между абстрактным и конкретным. Только в отличие от движения поезда, который может не делать остановок на всех промежуточных станциях, мысленное воспроизведение конкретного не должно игнорировать ни одного посредствующего звена, имеющего хоть сколько-нибудь важное значение для приближения к цели. Любые попытки обойти этот окольный путь и непосредственно связать абстрактное с конкретным неизбежно ведут к ошибкам.
Если с этой точки зрения продолжить рассмотрение примера с общественными классами, то следует сказать, что хотя отношения собственности к средствам производства и связаны с формами сознания, характерными для того или иного класса, но для того, чтобы эту связь установить, нужен анализ многих посредствующих звеньев, соединяющих абстрактное и конкретное. Мы не можем выводить непосредственно из экономических условий жизни класса его идеологию, искусство и т. п., подобно тому как Маркс не выводил сразу из стоимости среднюю норму прибыли. Экономические условия жизни класса определяют непосредственно политические и правовые отношения, эти последние обусловливают идеологию класса, определенное мировоззрение, мораль, наконец, идеология, мораль класса определяет направление, в котором развивается искусство, отношение искусства к действительности. Если мы все эти стороны жизни общественных классов переплавим в соответствующие понятия и категории, то их субординация, соподчинение могли бы принять вид такой примерно цепочки: экономика, политика и право, идеология, мораль, искусство и т. д. Из этого видно, что между экономикой и искусством находится ряд звеньев, опосредствующих характер классового искусства. Было бы вульгаризацией непосредственно выводить из буржуазных производственных отношений, например, такое направление в современном искусстве, как абстракционизм. Но если учесть, что эти производственные отношения давно уже отжили свой век и не дают широкого простора для развития производительных сил, то станет понятным, что через посредство таких факторов, как соответствующая политика господствующих классов и упадочническое мировоззрение, через антигуманистическую мораль буржуазного общества производственные отношения влияют и на процессы, совершающиеся в искусстве, выступают в роли той конечной причины, которая вызывает распад формы в искусстве.
Таким образом, восходя постепенно от такой абстракции, как отношения собственности, и шире, от экономических условий - к все более конкретным связям, проходя такие ступени конкретизации общественного организма, как политика, право, мораль и т. д., мы, естественно, приходим и к искусству, устанавливая объективные закономерности его развития. Каждое новое понятие на этом пути восхождения становится конкретнее, поскольку предшествующее понятие «снимается» в нем и сохраняется лишь в качестве части, стороны, элемента нового понятия. Так, понятие политики в этом смысле конкретнее понятия экономики, ибо политика предполагает экономику, есть концентрированное выражение экономики. Когда мы говорим о политике какого-нибудь класса, то подразумеваем, что она есть «снятая» экономика, т.е. выражает прежде всего экономические интересы класса, представляет эти интересы. Политика есть синтез, вывод из экономических интересов, развитие их в политику, в политическую борьбу, в борьбу политических партий.
В свою очередь политика находится в «снятом» виде в таких понятиях, как идеология, мораль, она содержится в них как их существеннейшая сторона, а через политику в понятиях идеологии, морали и т. д. отражаются и экономические интересы класса.
В процессе восхождения от абстрактного к конкретному проявляется природа диалектического отрицания, при котором новое, в данном случае понятия, отражающие новые стороны, свойства, отношения исследуемого объекта, не отбрасывают предшествующие более абстрактные понятия, а усваивают их, превращая их в свою основу или в одну из сторон. Каждая новая ступень в этом процессе, каждое новое понятие и определение становятся все более концентрированными, сгущая в себе результаты предыдущего исследования. Вместе с тем чем дальше мы отдаляемся от исходной абстракции, тем более опосредованными становятся наши понятия.
На пути восхождения происходят метаморфозы понятий, т. е. понятия абстрактные становятся конкретными, а конкретные понятия превращаются в абстрактные. Каждое новое понятие, образуемое в ходе воспроизведения конкретного, конкретно по отношению к предшествующему. Но поскольку затем мысль движется дальше, формулируя более конкретные понятия, то прежнее конкретное понятие становится абстрактным по отношению к этим еще более конкретным понятиям. Например, в «Капитале» Маркс идет от понятия стоимости к понятию прибавочной стоимости. Второе понятие конкретно по отношению к первому. Но Маркс не останавливается на этом. От прибавочной стоимости он переходит к прибыли - более конкретному понятию, чем прибавочная стоимость, которая уже становится абстракцией по отношению к такому развитому и конкретному отношению, как прибыль.
Г) По мере восхождения от абстрактного к конкретному в исследование вводятся все новые и новые стороны, усложняющие исходное начало. Идя от отношений людей к средствам производства, к их месту в общественной организации труда, к отношению с другими классами, к политике, праву, психологии, быту, морали, мировоззрению, искусству, мысль охватывает множество сторон и качеств, приближаясь к такому моменту, когда классы будут воспроизведены в мышлении во всей их многогранности, в таком виде, в каком они выступают в реальной, конкретной жизни. Мы снова как бы возвращаемся к тому пункту, с которого началось движение нашей мысли - к реальному, конкретному, данному в живом созерцании, но какая огромная дистанция отдаляет этот исходный пункт от конечного пункта! Тогда и сейчас перед нами находилось конкретное. Но теперь конкретное представляет собой не хаотическую действительность, не хаотическую связь разных сторон, свойств, тенденций, как оно выступало перед нами первоначально, а действительность, осознанную в своей закономерной, существенной связи. Пламя познающей мысли охватило все стороны многообразных явлений и процессов и сплавило их воедино в соответствии с их действительной объективной природой.
Мы выяснили, что такое конкретные ПОНЯТИЯ
, которыми оперирует диалектическая логика, и какое значение имеют они в познании, мышлении. Теперь надо установить, как образуются эти конкретные понятия, каков тот путь, который к ним ведет. При этом нас будет интересовать не стихийно совершающийся процесс образования конкретных понятий, как он фактически имеет место до возникновения диалектического метода, а процесс сознательный и притом систематический, когда исследователь специально ставит перед собой задачу выработать конкретное понятие и затем осуществляет ее.
Сознательное и систематическое образование конкретных понятий осуществляется в форме особого способа - способа восхождения от абстрактного к конкретному. Этот способ мы и рассмотрим в настоящей главе.
Всесторонне разработанная теория способа восхождения от абстрактного к конкретному еще не написана. Зато имеется блестящий, никем не превзойденный образец применения способа восхождения от абстрактного к конкретному в определенной науке - политической экономии. Мы имеем в виду «Капитал» и «К критике политической экономии» К. Маркса. Изучение этих работ позволило вывести некоторые основные общие закономерности способа восхождения, независимые от его конкретного проявления в тех или иных областях знания. Но это как раз и нужно сделать, прежде чем применять способ восхождения к исследованию той или иной области. Например, в области, где публикуются объявления Красноярск.
Категории абстрактного и конкретного употребляются в философской литературе в самых различных значениях, частью правильных, но односторонних, частью же совсем неправильных. Отметим некоторые из них.
Иногда абстрактное определяется как то, что существует лишь в представлении, конкретное - как то, что дано в действительности. При этом «действительность» понимается идеалистически. Такого взгляда придерживается, например, кантианец А. Риль Некоторые философы абстрактное отождествляют с месозерцаемым, а конкретное - с созерцаемым. То, что можно созерцать, говорят они, есть конкретное, то же, что созерцанием не осваивается, есть абстрактное. Другие философы категории абстрактного и конкретного сводят к общему и единичному. Таковы Локк, Беркли, Юм. Есть и такие философы и логики, которые под абстрактным понимают аттрибут, свойства, обособленные от их носителя, под конкретным - самый носитель этого атрибута, свойств, т. е. вещи со всеми их определениями А. Ни одно из этих значений указанных терминов к способу восхождения от абстрактного к конкретному не подходит.
Надо сказать, что и в марксистской литературе термины «абстрактное» и «конкретное» неоднозначны. Иногда их употребляют в смысле чувственного и рационального познания, рассматривая первое как рациональное, второе - как чувственное, Иногда - в значении одностороннего и многостороннего. Однако здесь это не недостаток, а скорее достоинство, поскольку свидетельствует об учете многообразия сторон данных категорий. Например, когда В. И. Ленин пишет: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике - таков Диалектический путь познания истины, познания объективной реальности»5 или: «Мышление, восходя от конкретного к абстрактному, не отходит - если оно правильное, от истины, подходит к ней» 6,- он имеет в виду первое значение указанных категорий. Говоря же о том, что «природа и конкретна и абстрактна», В. И. Ленин употребляет термины «конкретное» и «абстрактное» во втором значении, ближе всего стоящем к способу восхождения (хотя самый способ восхождения В. И. Ленин здесь не имеет в виду).
Всестороннюю разработку категорий абстрактного и конкретно в связи с разработкой всего способа восхождения от ipipBoro ко второму дал К. Маркс в известном предисловии «К критике политической экономии».
Конкретное - это сочетание многочисленных определений оно - единство многообразия. Например, «капитализм», «человек», «СССР» и т. д. есть нечто конкретное. Абстрактное, напротив, есть отдельная сторона этого конкретного. Соответственно приведенным примерам абстрактным будет «меновая; стоимость» (для капитализма), «способность мыслить» (для человека), «иметь большую территорию» (для СССР ).
Конкретное и абстрактное образуют диалектическое единств во. Отрицая друг друга, т. е. находясь в отношении противоположности, они в то же время предполагают друг друга. Нет* конкретного без абстрактного, как нет и абстрактного без конкретного. Именно в этом смысл ленинского замечания о природе, как единстве конкретного и абстрактного.
Поскольку природа, все вещи суть единство абстрактного и конкретного, постольку человек, познавая их, оперирует как с тем, так и с другим. Познавая предмет, человек начинает с конкретного и анализирует его, выделяя отдельные стороны. Выделив эти стороны, он снова возвращается к конкретному, но уже как к богатому и закономерно расчлененному целому. Весь процесс познания, если взять его в полном объеме, состоит, таким образом, из двух этапов: движения от конкретного к абстрактному и обратного движения - от абстрактного к конкретному. При этом происходит воссоздание конкретного и абстрактного в самом мышлении. Реально существующие конкретное и абстрактное получают свое отражение в идеально конкретном и абстрактном.
Следовательно, мы имеем дело с двумя видами конкретного и абстрактного. Одно конкретное и абстрактное существует в реальной действительности, другое - в нашем мышлении, причем второе есть лишь отражение первого. Конкретное в реальности - это исходный пункт, с него начинается познание истины. Конкретное в мышлении - конечный пункт, им познание истины завершается (далее идет уже практическое приложение истины). В целом процесс познания, взятый в чистом виде» выглядит, следовательно, так:
«Конкретное в реальной действительности - абстрактное- конкретное в мышлении».
Способ восхождения касается второй половины данного процесса: «абстрактное - конкретное». Поэтому он и называется восхождением от абстрактного к конкретному («восхождением» потому, что при этом мышление возвышается от одной, низшей категории, к другой, высшей).
Установив предварительное понятие абстрактного и конкретного и разъяснив общий смысл «восхождения», перейдем к рассмотрению самого способа восхождения. Материал, на основе которого будет развиваться теория способа восхождения, - это, как отмечено, «Капитал» и «К критике политической экономии» Маркса.
Способ восхождения от абстрактного к конкретному, как всякий научный способ, имеет определенную логическую структуру, выражающуюся отчасти в составляющих его развитие последовательных этапах, отчасти в используемых в нем различных средствах и приемах исследования. Что касается первых элементов структуры, подлежащих ближайшему рассмотрению, то они таковы: 1) исходный пункт, или «начало» восхождения; 2) основные «этапы» восхождения, или процесс его осуществления; 3) результат «восхождения». Средствами и приемами способа восхождения, которые будут рассмотрены дальше, являются: анализ противоречий предмета, обнаружение закона в формах его проявления, исследование явлений в чистом виде.
Кроме рассмотрения логической структуры, теория способа восхождения включает в себя, очевидно, решение и таких общих вопросов, как условия осуществления способа восхождения, возможность применения его в различных областях знания, отношение данного способа исследования к другим научным способам, значение способа восхождения
Задача теоретического познания состоит в том, чтобы получить целостный образ исследуемого процесса. Любой процесс действительности можно представить как конкретное сочетание различных связей. Теоретическое исследование выделяет эти связи и отражает их с помощью определённых научных абстракций. Но простой набор таких абстракций не даёт ещё представления о природе объекта, его функционировании и развитии. Для того, чтобы создать такое представление, необходимо мысленно воспроизвести процесс во всей полноте и сложности его связей и отношений. Такой приём исследования называется методом восхождения от абстрактного к конкретному . Применяя его, исследователь вначале находит главную связь (отношение) изучаемого объекта, а затем, шаг за шагом прослеживая, как она видоизменяется в различных условиях, открывает новые связи, устанавливает их взаимодействия и таким путём отображает во всей полноте сущность изучаемого объекта. В процессе применения метода восхождения от абстрактного к конкретному познание движется от конкретного к абстрактному и затем вновь к конкретному, но уже к понятому, проанализированному конкретному, которое представляется как единство абстрактных определений. Метод восхождения от абстрактного к конкретному применяется при построении различных научных теорий и может использоваться как в общественных, так и в естественных науках.
Метод восхождения от абстрактного к конкретному является наиболее важным теоретическим приёмом, обеспечивающим раскрытие сущности изучаемого объекта. Он предполагает движение от первых общих и абстрактных определений, схватывающих отдельные существенные стороны исследуемой действительности, к системе определений, воспроизводящих в мышлении взаимодействие этих сторон. В логическом плане это выражается во введении развитой системы понятий и высказываний на базе некоторых первичных понятий и высказываний, принятых за исходные. Построение теории путём выведения следствий из некоторых исходных понятий и высказываний предполагает и аксиоматический метод. Поэтому внешне может показаться, что метод восхождения от абстрактного к конкретному выступает всего-навсего в качестве специфического проявления аксиоматического подхода. Однако при более детальном рассмотрении обнаруживается, что между указанными методами имеется существенное различие. При построении теории аксиоматическим методом достаточно иметь аксиомы и правила вывода, чтобы развернуть теоретическую систему. В случае же применения метода восхождения об абстрактного к конкретному дело обстоит иначе. Здесь новые утверждения вводятся путём соответствующего изучения реальных связей объекта за счёт привлечения все новых условий, от которых исследователь первоначально отвлекался. Первичная, главная связь, выделенная мышлением в качестве исходного элемента анализируемого объекта, трансформируется в более сложные связи, выраженные в форме новых теоретических определений данного объекта. Таким образом, развёртывание теории в случае использования метода восхождения от абстрактного к конкретному осуществляется путём постоянного обращения к объекту, с которым исследователь производит реальные или мысленные эксперименты и на этой основе шаг за шагом воссоздает в мышлении конкретное переплетение его существенных связей. Переход от одних утверждений к другим протекает здесь путём синтеза ранее полученных знаний, целенаправленного реальным оперированием с объектом. Правила вывода здесь используются, но сам вывод осуществляется не формально, а за счёт содержательных операций со связями объекта, выявляемыми опытом.
Будучи одним из важных приёмов построения теории, метод восхождения от абстрактного к конкретному применяется в современном научном исследовании наряду с аксиоматическим и гипотетико-дедуктивным методами. Эти методы, обладая своей спецификой, могут использоваться в определённом сочетании друг с другом. Так, используя метод восхождения от абстрактного к конкретному, исследователь внутри него может применять приёмы гипотетико-дедуктивного построения отдельных звеньев теории. В то же время при использовании формально-аксиоматических приёмов, когда ищут интерпретацию математических формализмов, прибегают к целой серии мысленных экспериментов, где используются правила метода восхождения от абстрактного к конкретному.
Принцип восхождения от абстрактного к конкретному, разработанный К. Марксом в «Капитале» и других его произведениях применительно к познанию явлений общественной жизни, превратился ныне в важнейший метод научно-теоретического мышления. Маркс назвал его основным методом политической экономии, правильным в научном отношении Придавая исключительно важное значение этому методу, функционирующему в системе диалектического метода, Ф. Энгельс подчеркивал: «...выработку метода, который лежит в основе марксовой критики политической экономии, мы считаем результатом, который по своему значению едва ли уступает основному материалистическому воззрению».
Впервые диалектический подход к разработке принципа восхождения от абстрактного к конкретному был осуществлен Гегелем. Процесс развития абсолютной идеи он рассматривал именно как движение от абстрактного к конкретному, от конкретного к еще более конкретному и т. д. Всякое развитие, по мнению Гегеля, начинается с простых определений, за которыми следуют все более богатые, более конкретные определения, «ибо результат содержит свое начало и движение этого начала обогатило его новой определенностью».
В соответствии с этой закономерностью развития Гегель рассматривал и процесс познания, который, с его точки зрения, должен начинаться с простейших абстрактных понятий и постепенно переходить к более определенным, более конкретным понятиям. Наука, отмечал Гегель, должна начинаться с того, что «не может быть чем- то конкретным, чем-то таким, что содержит некое соотношение внутри самого себя. Ибо нечто такое предполагает, что внутри его самого имеется некоторое опосредствование и переход от некоторого первого к некоторому другому, результатом чего является ставшее простым конкретное. Но начало не должно само уже быть некоторым первым и некоторым другим; то, что есть внутри себя некоторое первое и некоторое другое, уже содержит в себе совершившееся дальнейшее продвижение. То, с чего начинают, само начало, мы должны понимать как нечто не поддающееся анализу, должны брать его в его простой, ненаполненной непосредственности, следовательно, как бытие, как нечто совершенно пустое» К
Гегель, следовательно, считал, что науку надо начинать с абстракции, представляющей собой предмет рассмотрения, который в начале исследования представляет собой пустое бытие. Предмет исследования должен раскрыться, по мнению мыслителя, только в результате исследования. Вместе с тем он полагал, что начало - это «не чистое ничто, а такое ничто, из которого должно произойти нечто; бытие, стало быть, уже содержится также и в начале. Начало, следовательно, содержит в себе И то и другое, бытие и ничто; оно есть единство бытия и ничто, или, иначе говоря, оно есть небытие, которое есть вместе с тем бытие и бытие, которое есть вместе с тем небытие» .
Каждый шаг в дальнейшем поступательном движении, считал Гегель, знаменует собой удаление от «начала» и вместе с тем приближение к нему, поскольку в этом процессе осуществляется раскрытие содержания этого «начала». «Познание,- утверждал он,- катится вперед от содержания к содержанию. Прежде всего это поступательное движение характеризуется тем, что оно начинает с простейших определенностей и что последние определенности становятся все богаче и конкретнее».
Все эти рассуждения Гегеля о закономерности развития абсолютной идеи и о движении познавательного процесса от абстрактного к конкретному заслуживают внимания, по построены они на идеалистической основе и требуют материалистического переосмысления. Заслуга Гегеля состоит в том, что он сформулировал на диалектической основе метод восхождения от абстрактного к конкретному, но вместе с тем мистифицировал его, поскольку сам процесс восхождения от абстрактного к конкретному он рассматривал как движение чистой идеи, порождающей природу как свое инобытие.
Это полностью соответствовало гегелевской идеалистической системе, но привело к мистификации открытого им метода. Гегель, отмечал К. Маркс, «вп-ал в иллюзию, понимая реальное как результат себя в себе синтезирующего, в себя углубляющегося и из самого себя развивающегося мышления, между тем как метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного» 1.
Классики марксизма-ленинизма очистили от мистики и иррационализма гегелевский метод восхождения от абстрактного к конкретному, взяли из него все рациональное и не только создали свой, научный метод восхождения от абстрактного к конкретному, ставший важнейшим принципом диалектической логики и диалектико-материалистической теории познания, но и успешно использовали его в своих научных исследованиях.
В чем же состоит сущность этого метода?
Известно, что процесс познания в конечном счете начинается с рассмотрения и изучения конкретных, чувственно воспринимаемых предметов и их свойств. С этого, по существу, начинается и формирование научной теории. Более того, чувственно-конкретное лежит в основе любого цикла познания, является отправным началом теоретического мышления. Опираясь на результаты чувственной ступени познания, человек приходит к общим теоретическим положениям, к научным абстракциям, к понятиям, законам и другим теоретическим положениям.
Однако получением абстракций не заканчивается познание, а лишь завершается его первый этап, который называется восхождением от конкретного к абстрактному. Абстракции являются мощным средством дальнейшего, более глубокого и разностороннего познания конкретного. Каждая научная абстракция, каждое теоретическое положение, научное понятие, закон, взятые в отдельности, отражают в нашем сознании с известной полнотой лишь определенные стороны конкретного, но зато в своей совокупности они способны раскрыть конкретное разносторонне и глубоко. В. И. Ленин указывал, что конкретное в его полноте отражается в нашем сознании только с помощью бесконечного числа абстракций. Одна абстракция раскрывает одну сторону, особенность, свойство конкретного, другая абстракция - другую и т. п., но все вместе они дают относительно полную и глубокую сущность материальных предметов.
Но конкретное в его полноте - это не простая сумма знаний о различных сторонах предмета, как это представляли себе домарксовские философы, а относительно полное, разностороннее знание о предмете как едином целом, необходимые стороны и отношения которого находятся в естественной диалектической взаимосвязи и взаимозависимости. Многочисленные абстракции, характеризующие предмет исследования, надо синтезировать так, чтобы получилось единство многообразного, а это дело весьма сложное и далеко не всегда удается осуществить такое синтезирование. Ведь каждый изучаемый объект многими нитями связан с другими предметами, явлениями внешнего мира, содержит внутри себя многочисленные связи, он обладает бесконечно многообразными свойствами. Раскрыть все это многообразие объекта - весьма сложная задача. Но и она не решает проблемы: нужно не только обнаружить свойства и связи изучаемого объекта, но и раскрыть природу, формы этих связей, осуществить такой синтез полученных абстракций, который бы отражал действительные связи объекта. А это как раз самая сложная, часто трудно выполнимая задача.
Известно, например, что биологи раскрыли практически все элементы белка, изучили его многочисленные свойства и связи, все входящие в него аминокислоты, по до сих пор не удается искусственным путем получить натуральный белок, ибо пока ученые не могут раскрыть такую комбинацию аминокислот, которая существует в "белковой молекуле. Механическое их соединение ничею не дает. «Для того чтобы искусственно создать какой-нибудь натуральный белок,- писал А. И. Опарин,- нужно из всех этих многочисленных комбинаций (аминокислот.- И. А.) выбрать одну и получить именно такое расположение аминокислот в белковой цепи, которое действительно есть у этого белка. Конечно, случайно нанизывая аминокислоты друг за другом в белковой цепи, мы никогда этого не достигнем. Это было бы совершенно подобно тому, если бы мы, встряхивая типографский шрифт, состоящий из двадцати восьми различных букв, рассчитывали бы, что он сам собой когда-нибудь случайно сложится в то или иное известное нам стихотворение»
Метод восхождения от абстрактного к конкретному предполагает не только использование ранее полученных абстракций самих по себе, а прежде всего способ их синтезирования в системе знаний: не механическое их соединение, а получение определенной логической субординации в системе знаний. В противном случае мы получим не систематизацию и субординацию ранее полученных абстракций, относящихся к предмету исследования, а некую эклектическую конструкцию, которая способна породить лишь видимость комплексного исследования этого предмета, но не способна раскрыть его сущности, хотя все стороны и выявленные свойства изучаемого объекта вроде бы были учтены. «Конкретное,- писал К. Маркс,- потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно единство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт... конкретная целостность, в качестве мысленной целостности, мысленной конкретности, действительно есть продукт мышления, понимания...»1
Процесс познания, таким образом, как бы разбивается на два этапа. Первый этап - это переход чувственноконкретного в абстрактное. Вторым этапом познания является переход от абстрактного к конкретному. Познание как бы снова возвращается к исходному моменту - к конкретному, но, как отмечал К. Маркс, уже «не как к хаотическому представлению о целом, а как к богатой совокупности, с многочисленными определениями и отношениями»2. Это и есть восхождение от абстрактного к конкретному.
Таким образом, принцип восхождения от абстрактного к конкретному требует начинать познание не с конкретного, явившегося предметом предыдущего этапа познания данного объекта, а с абстрактного, с самых общих понятий, отражающих простейшие и наиболее общие свойства и отношения изучаемого предмета. Из всех этих общих абстракций необходимо взять исходное, наиболее общее понятие, которое является определяющим в исследуемом объекте и органически связанным со всеми другими его сторонами, свойствами, отношениями, выраженными другими простейшими абстракциями. Раскрывая исторический ход развития основной стороны иссле- дуемого объекта, выраженной в исходном понятии, и
- Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 46, ч. I, с. 37, 38.
- Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 12, с. 726.
Выделив главную, решающую сторону, исследователь, согласно этому принципу, должен взять его в развитии, т. е. проследить, как она возникла, какие стадии в своем развитии прошла и как в ходе этого развития влияла на все другие стороны данного материального образования, обусловливая в них соответствующие изменения. Прослеживая все это, ученый шаг за шагом воспроизводит в сознании процесс становления исследуемого материального образования, а вместе с этим и всю совокупность необходимых сторон и связей, свойственных ему, т. е. сущности.
Стихийное использование некоторых требований данного способа исследования было, например, характерно для процесса разработки Д. И. Менделеевым периодической системы химических элементов. Изучая химические элементы, ученый обратил внимание на то, что всем им свойствен определенный атомный вес, причем для каждого элемента характерен свой, специфический атомный вес. Из этого ученый сделал вывод, что свойства химических элементов зависят от атомного веса, и решил принять атомный вес в качестве исходного, отправного звена при исследовании. Приняв атомный вес за общий принцип или общую основу группировки.всех химических элементов и учитывая все богатство особенного, присущего той или иной части этих элементов, он объединил их в единую стройную систему, которая не только систематизировала уже. известные химические элементы и уточнила их особенные свойства, но и дала возможность предсказать существование новых, еще не открытых химических элементов.
Сам Д. И. Менделеев по этому поводу писал: «За многими исключениями, я принял те же группы аналогичных элементов, что и мои предшественники, но поставил целью изучить закономерности во взаимоотношении групп. Тем самым я пришел к вышеупомянутому общему принципу (периодическая зависимость" свойств химических элементов от их атомных весов.- И. А.), который приложим ко всем элементам и охватывает многие прежде высказанные аналогии, но допускает еще и такие свойства, которые раньше не были возможны» 1.
Известно, что К. Маркс в «Капитале» исследование экономических проблем капиталистического общества тоже начинает с самой широкой категории - с товара и форм стоимости. Через анализ этих категорий он переходит к рассмотрению менее общих и более конкретных понятий, например денег. Это последнее понятие позволило Марксу перейти к исследованию категорий прибавочной стоимости, прибыли и с их помощью понять сущность средней нормы прибыли, процента и т. п.
Категория «товар» играет в этом процессе исходную роль не только потому, что она обладает свойством всеобщности, но также потому, что вследствие своей всеобщности она выполняет субординирующую роль, определяя все ведущие, основные явления, процессы и противоречия буржуазного способа производства. «Как простая форма стоимости,- писал Ленин,- отдельный акт обмена одного, данного, товара на другой уже включает в себе в неразвернутой форме все главные противоречия капитализма...» 1
Таким образом, далеко не всякая категория может играть роль исходной «клеточки» формирования научной теории и вообще научно-теоретического исследования, а только такая, которая является, по выражению В. И. Ленина, самой простой, обычной, основной, самой массовидной, самой обыденной, миллиарды раз встречающейся.
«Кажется правильным,- писал К. Маркс,- начинать с реального и конкретного, с действительных предпосылок, следовательно, например в политической экономии, с населения, которое есть основа и субъект всего общественного процесса производства. Между тем при ближайшем рассмотрении это оказывается ошибочным. Население- это абстракция, если я оставлю в стороне, например, классы, из которых оно состоит. Эти классы опять-таки пустой звук; если я не знаю основ, на которых они покоятся, например наемного труда, капитала и т. д. Эти последние предполагают обмен, разделение труда, цены и т. д. Капитал, например,- ничто без наемного труда, без стоимости, денег, цены и т. д. Таким образом, если бы я начал с населения, то это было бы хаотическое представление о целом, и только путем более близких определений я аналитически подходил бы ко все более и более простым понятиям: от конкретного, данного в представлении, ко все более и более тощим абстракциям, пока не пришел бы к простейшим определениям. Отсюда пришлось бы пуститься в обратный путь, пока я не пришел бы, наконец, снова к населению, но на этот раз не как к хаотическому представлению о целом, а как к богатой совокупности, с многочисленными определениями и отношениями» !.
В этом высказывании Маркса наглядно и убедительно показывается место и роль исходной категории в научно- теоретическом исследовании и путь формирования на ее основе теоретически-конкретного.
Всякое познание в конечном счете направлено на то, чтобы отразить в нашем сознании изучаемый предмет, явление всесторонне, во всей его полноте и конкретности, сформировать теорию, отражающую его сущность, закономерности его развития, а это можно сделать только с помощью ранее полученных научных абстракций в рамках восхождения от абстрактного к конкретному.
Однако получением теоретически-конкретного или конкретного в его полноте тоже не завершается познание данного объекта. Теоретически-конкретное представляет собой определенный, относительно завершенный цикл познания, после которого оно (теоретически-конкретное) продолжает совершенствоваться, наполняться новыми сторонами и положениями, полученными в ходе дальнейшего исследования в этой области. Поэтому теоретически-конкретное выступает не только как определенный результат познания, но и как исходное начало, теоретическая основа дальнейшего познания данного объекта, нового этапа восхождения к теоретически-конкрет- ному на более высокой ступени его развития. Этот процесс протекает главным образом в форме перехода от одной теории, характеризующей определенную область действительности, к другой, отражающей эту область более глубоко и содержательно. Здесь в полной мере проявляется учение диалектической логики о соотношении объективной, абсолютной и относительной истины.
Следует подчеркнуть, что принцип восхождения от абстрактного к конкретному не выработан людьми произвольно. Как и другие методы, приемы и способы познания, он отражает определенные процессы, объективно протекающие в материальной действительности,- именно процессы развития. «...Ход абстрактного мышления, восходящего от простейшего к сложному,- писал
К. Маркс,- соответствует действительному историческому процессу» . Отмечая это обстоятельство, авторы коллективного труда «Диалектика развития научного познания» пишут: «Разумеется, это не значит, что восхождение в познании полностью, абсолютно тождественно «восхождению» в природе. Собственно восхождения как такового в природе нет, а есть развитие, хотя бы уже потому, что в восхождении используются специальные для познающего мышления приемы. Но максимально возможная тождественность познания реальным процессам развития достигается именно благодаря методу восхождения».
Признавая весьма важное значение принципа восхождения от абстрактного к конкретному в процессе познания, мы считаем, что его нельзя отождествлять с диалектическим методом, созданным классиками марксизма- ленинизма, как это полагают некоторые авторы. Так, авторы книги «История марксистской диалектики» утверждают, что «только форма восхождения от абстрактного к конкретному соответствует диалектическому пониманию действительности». Б. М. Кедров также считает, что метод восхождения от абстрактного к конкретному и есть диалектический метод.
Вряд ли с этим можно согласиться. Прежде всего напомним, что процесс познания включает в себя два относительно самостоятельных этапа: этап восхождения от конкретного к абстрактному и этап восхождения от абстрактного к конкретному. Метод восхождения от абстрактного к конкретному в полной мере действует только на втором этапе, когда наука уже получила и сформулировала соответствующие абстракции, относящиеся к исследуемому объекту, ибо только они и позволяют исследователю осуществить восхождение от полученных ранее абстракций к конкретному в его полноте. Диалектический же метод, как известно, имеет всеобщий характер, он функционирует в любом познавательном процессе на всех этапах его развития.
Диалектический метод включает в себя ряд принципов, в том числе и принцип восхождения от абстрактного к конкретному. Поэтому он носит более общий, более фундаментальный и разносторонний характер, включая в себя и рассматриваемый нами принцип как важнейший свой элемент. В этом плане метод восхождения от абстрактного к конкретному можно сравнить с такими общенаучными методами, как анализ и синтез, историческое и логическое и т. п., которые, как и рассматриваемый метод, являются комплексными и могут функционировать на всех этапах познания.
Кроме того, диалектический метод выступает не только методом познания, но и методом революционно-практической деятельности, чего нельзя сказать о методе восхождения от абстрактного к конкретному.
Однако данный принцип занимает особое место в методологии диалектического и исторического материализма. Действуя в рамках этой методологии, принцип восхождения от абстрактного к конкретному по праву считается общим методом формирования научной теории, дает исследователю общие закономерности теоретического воспроизведения действительности и отдельных ее объектов, усвоения и воспроизведения конкретного, теоретически воспроизводящего и выражающего существенные свойства и отношения реально-конкретного.
Более того, метод восхождения от абстрактного к конкретному, как констатирует 3. М. Оруджев, «охватывает собой весь процесс теоретического мышления, начиная с операций общеабстрактными (или абстрактно-всеобщими) понятиями, между тем как генетическое выведение имеет своей предпосылкой готовый результат анализа. Восхождение от абстрактного к конкретному есть поэтому не просто какая-то особая форма умозаключения, а система форм мышления, оно поэтому - логический метод познания, метод теоретического изображения сущности предмета во всей его конкретной целостности» *.
Отмечая важное значение в познании принципа восхождения от абстрактного к конкретному, необходимо иметь в виду, что сам по себе он не может проявить всех своих свойств и возможностей. Хотя этот принцип по своему существу представляет собой комплексный метод научного познания, органически включающий в себя такие общенаучные методы познания, как анализ и синтез, исторический и логический, индуктивный и дедуктивный и др., тем не менее он не может полностью раскрыть все свои эвристические возможности, не может эффективно выполнять свои методологические, логические и гносеологические функции, если в процессе познания будет применяться вне связи с другими средствами познания. Только в органическом единстве с другими методами, приемами и формами познания, специально подобранными для исследования данного объекта, принцип восхождения от абстрактного к конкретному в полной мере может реализовать свои возможности, наиболее эффективно содействовать развитию научного знания.
3. Марксов способ восхождения от абстрактного к конкретному
Если исходить из такого понимания абстрактного и конкретного, то, само собой понятно, способ восхождения от абстрактного к конкретному - и никак не обратный ему способ - оказывается не только правильным в научном отношении, но и вообще «единственно возможным» способом мышления в науке. И это уже потому, что марксизм вообще стоит не на точке зрения сведения сложного к простому, а на точке зрения выведения сложного из простых составляющих его моментов. Поэтому только форма восхождения от абстрактного к конкретному соответствует диалектическому пониманию действительности - объективной, многообразно расчлененной внутри себя конкретности, и притом в ее историческом развитии.
Иным способом и невозможно воспроизвести в движении понятий, логически реконструировать исторически понимаемое целое, т. е. конкретный предмет анализа. Этот способ есть единственно адекватный аналог процессу исторически закономерного формирования любой конкретности - процессу ее саморазвития, процессу ее саморазличения, совершающемуся через развертывание имманентных противоречий, вначале, естественно, неразвернутых, скрытых и потому для эмпирического взора незаметных, неразличимых.
В способе восхождения от абстрактного к конкретному и находят свое диалектическое единство (доведенное до тождества) такие «противоположности», как анализ и синтез, индукция и дедукция - те самые методы, которые логика эмпиризма зафиксировала в их абстрактной противоположности друг к другу и потому превратила в безжизненные и беспомощные схемы.
Дело вовсе не обстоит так, будто в научном мышлении сначала осуществляется анализ (и индукция), а уже потом начинается стадия синтеза и дедукции - стадия построения «дедуктивной теории» на базе «индуктивных обобщений». Это чистейшая фантазия, отражающая, впрочем, исторически-эмпирическую видимость, возникающую на поверхности познавательного процесса. Это лишь психологически оправдываемая схема.
Несколько более глубокий анализ того же самого процесса, доведенный до его логической схемы, показывает, что всегда и везде любое самое простенькое индуктивное обобщение предполагает более или менее внятное соображение, на основе которого из безбрежного моря эмпирически данных фактов выделяется тот или иной ограниченный их круг (класс, определенное множество), от которого затем и делается абстрактный сколок, извлекается некоторое общее определение.
Не выделив сколько-нибудь четко определенный и отграниченный круг единичных фактов, никакого обобщения сделать вообще нельзя. Однако круг этот очерчивается на основе некоторого абстрактно-общего соображения, только не «эксплицированного» или, по-русски говоря, явно в точных терминах не выраженного, но обязательно присутствующего «имплицитно», т. е. скрыто, как «подразумеваемое», как «интуитивно очевидное» и т. д.
Поэтому движение, которое эмпирику кажется движением от эмпирических фактов к их абстрактному обобщению, на самом деле есть движение от прямо и четко не выраженного абстрактно-общего представления о фактах к терминологически обработанному (и по-прежнему столь же абстрактному) представлению. С абстрактного он начинает, абстрактным же и кончает. Начинает с «научно не эксплицированного» и приходит к «эксплицированному» выражению исходного, т. е. интуитивно принятого, ненаучного и донаучного представления, остающегося после этой операции столь же абстрактным , как и раньше…
История любой науки это обстоятельство может продемонстрировать настолько явственно, что задним числом его замечает любой, и самый ограниченный и упрямый, эмпирик, сторонник индуктивного метода. Поэтому эмпирик и сталкивается post factum с тем неприятным для него обстоятельством, что любому отдельному индуктивному обобщению в сознании всегда предшествует некая «априорная установка» - некое абстрактно-расплывчатое представление, некоторый критерий отбора единичных фактов, из которых затем извлекаются путем абстракции «общие признаки», фиксируемые «общим понятием» (а на деле лишь термином, выражающим исходное интуитивное представление).
Само собой ясно, что к этому исходному абстрактно-общему представлению, поскольку оно в ясных терминах не выражено, эмпирик со своей логикой вынужден относиться вполне некритически. Ведь логика эмпиризма вообще приспособлена (в качестве науки о знаках, о «знаковых каркасах» и тому подобных вещах) к анализу действительности лишь постольку, поскольку эта действительность уже нашла свое выражение в языке. К действительности, какова она есть сама по себе, т. е. до и вне ее языкового выражения, эта логика вообще не знает, как приступиться. Это-де относится уже к ведомству «интуиции», «интенции», «прагматического интереса», «моральной установки» и тому подобных иррациональных способов приобщения к движению вещей.
В итоге «рациональное» оказывается на поверку лишь словесно-знаковым оформлением исходной иррационально-мистической - невесть откуда взявшейся - сферы сознания. Поэтому движение, которое вначале представлялось эмпирику воспарением от чувственно данного к абстрактному (к «умопостигаемому»), оказывается бесконечным хождением от абстрактного к абстрактному же, круговерчением в сфере абстракций. Чувственные же данные оказываются при этом лишь совершенно внешним поводом для чисто формальных операций «экспликации», «верификации», «моделирования» и т. д. и т. п., проделываемых над Абстрактным.
Совершенно неопределенное внутри себя, аморфное и безграничное (и количественно, и качественно) море «конкретных данных» играет здесь поэтому роль лишь пассивной глины, из коей формальная схема «языка науки» выкраивает те или иные абстрактные конструкты и конструкции. А далее из таких абстрактов («эмпирически верифицированных терминов») начинают - чисто дедуктивно - возводить иерархически организованные и непротиворечивые (это уж непременно!) системы терминов, пирамиды «понятий», громоздить абстракции на абстракции.
Так что схема: сначала индукция, а потом уже дедукция, характерная для гносеологии эмпиризма, - рушится уже в ходе эволюции самого эмпиризма.
Нельзя, разумеется, отрицать, что процесс выработки абстрактно-общих представлений путем выделения того общего, что имеют между собой единичные вещи и факты, исторически предшествует научному мышлению и в этом смысле является предпосылкой для способа восхождения от абстрактного к конкретному. Но эта предпосылка созревает задолго до науки вообще. Конечно же, язык возникает раньше, чем наука. Наука при своем рождении уже застает огромное количество разработанных общих и общепонятных терминов, каждый из которых обозначает более или менее четко оформившееся абстрактное представление.
Наука, как таковая, сразу начинает с критического переосмысления всех этих абстрактных представлений, с их методической систематизации, классификации и т. д., т. е. ее заботой с самого начала становится выработка понятий . Понятие (что хорошо понимала всегда рационалистическая философия, как материалистическая, так и идеалистическая) есть нечто большее, нежели просто абстрактно-общее, зафиксированное термином, нежели значение общего термина.
Поэтому уже Гегель четко сформулировал важнейшее положение диалектической логики, согласно которому абстрактная всеобщность (абстрактная одинаковость, тождество) - это форма лишь общего представления, но никак еще не форма понятия. Формой понятия Гегель назвал конкретную всеобщность, некоторое логически выраженное единство многих абстрактных определений. Материалистически интерпретируя этот взгляд, Маркс и установил, что только восхождение от абстрактного к конкретному есть специфичный для научно-теоретического мышления способ переработки материалов созерцания и представления в понятия.
Способ восхождения от абстрактного к конкретному позволяет перейти от некритически-эмпирического описания явлений, данных в созерцании, к их критически-теоретическому пониманию - к понятию. Логически этот переход как раз и выражается как переход от абстрактной всеобщности представления к конкретной всеобщности (т. е. к единству определений) понятия . Например, вовсе не Марксу и даже не Рикардо или Смиту принадлежит приоритет фиксации того обстоятельства, что любой товар на рынке можно рассматривать двояко: с одной стороны, как потребительную стоимость, а с другой - как стоимость меновую. Каждый крестьянин, не читая Рикардо и Смита, знал, что хлеб можно съесть, а можно и обменять, продать. Но в каком отношении друг к другу находятся эти два одинаково абстрактных образа товара? Донаучное сознание в общей форме этим совершенно не интересуется. В противоположность этому уже первые шаги научного анализа товара в возникающей политической экономии направлены на уяснение той связи, которая существует между различными - и одинаково абстрактными - сторонами, аспектами, значениями понятий «товар», «стоимость» вообще.
Простое - формальное - «единство», выражаемое суждением: товар есть, с одной стороны, меновая стоимость, а с другой - потребительная стоимость, - еще ни на миллиметр не выводит нас за пределы ходячих абстрактных представлений. Формула «с одной стороны - с другой стороны» вообще не есть еще формула мышления в понятиях. Здесь всего-навсего поставлены в формальную - грамматическую - связь два по-прежнему абстрактных, т. е. никак по существу не увязанных между собой, общих представления.
Теоретическое же понимание (понятие) стоимости вообще заключается в том, что потребительная стоимость вещи, фигурирующей на рынке в качестве товара, есть не что иное, как форма выражения ее меновой стоимости, или, точнее, просто стоимости. Вот это и есть переход «от абстрактного (т. е. от двух одинаково абстрактных представлений) к конкретному» (т. е. к логически выраженному единству абстрактных представлений - к понятию).
Способ восхождения от абстрактного к конкретному - это и есть способ научно-теоретической переработки данных созерцания и представления в понятия, способ движения мысли от одного фактически фиксируемого явления (в его строго абстрактном, определенном выражении) к другому фактически данному явлению (опять же в его строго абстрактном, определенном выражении).
Это ни в коем случае не чисто формальная процедура, совершаемая над готовыми «абстракциями», не «классификация», не «систематизация» и не «дедуктивное выведение» их. Это осмысление эмпирически данных фактов, явлений, совершающееся последовательно и методически. Ибо понять , т. е. отразить в понятии ту или иную сферу явлений, - значит поставить эти явления в надлежащую связь, проследить объективно необходимые взаимоотношения, взаимозависимости между ними.
Это-то и совершается в восхождении от абстрактного к конкретному - последовательное прослеживание связи частностей («абстрактных моментов») друг с другом, объективно выделяющихся в составе целого. Это и есть движение от частного к общему - от частного, понимаемого как частичное, неполное, фрагментарное отражение целого, к общему, понимаемому как общая (взаимная) связь, сцепление этих частностей в составе конкретно-определенного целого, как совокупность объективно необходимых и объективно синтезированных различных частей.
Необходимой предпосылкой такого движения мысли является непременное осознание - вначале очень общее и нерасчлененное - того целого, в рамках которого аналитически выделяются его абстрактные моменты. Этим логика Маркса - в качестве диалектической логики - принципиально отличается от логики дурного эмпиризма. Это абстрактно обрисованное целое (а не неопределенное море единичных фактов) «должно постоянно витать в представлении как предпосылка» всех последовательно совершаемых актов анализа (актов выделения и фиксирования в строго определенных понятиях) частей данного целого. В итоге целое, обрисованное вначале лишь контурно, схематично, в общем виде, представляется в сознании как внутренне расчлененное целое, т. е. как конкретно понятое целое, как верно отраженная конкретность.
Анализ при этом совпадает с синтезом, вернее, совершается через него, через свою собственную противоположность, в каждом отдельном акте мышления (осмысливания). Анализ и синтез не протекают изолированно друг от друга, как это всегда получается при односторонне формальном понимании процесса теоретического мышления («сначала анализ - а потом синтез», «сначала индукция, а потом уже дедуктивное построение»). Ибо части целого (его абстрактные моменты) выделяются путем анализа именно в той объективно обоснованной последовательности, которая выражает их генетически прослеживаемую связь, их сцепление между собой, т. е. их синтетическое единство, и каждый акт анализа непосредственно представляет собой шаг по пути синтеза - по пути выявления связи между частями целого. Анализ и синтез (как и индукция с дедукцией) не два разных, распадающихся во времени акта, а один и тот же акт мышления в своих внутренне неразрывных аспектах.
В науке дело ведь не обстоит так (хотя такое очень часто и случается), будто мы сначала бездумно аналитически разлагаем целое, а потом стараемся опять собрать исходное целое из этих разрозненных частей; такой способ «анализа» и последующего «синтеза» больше подобает ребенку, ломающему игрушку без надежды снова «сделать как было», чем теоретику.
Теоретический анализ с самого начала производится с осторожностью - чтобы не разорвать связи между отдельными элементами исследуемого целого, а, как раз наоборот, выявить их, проследить. Неосторожный же анализ (утративший образ целого как свою исходную предпосылку и цель) всегда рискует разрознить предмет на такие составные части, которые для этого целого совершенно неспецифичны и из которых поэтому снова собрать целое невозможно, так же как невозможно, разрезав тело на куски, снова склеить их в живое тело.
Каждая порознь взятая абстракция, выделяемая путем анализа, должна сама по себе («в себе и для себя» - в своих определениях ) быть по существу конкретной. Конкретность целого в ней не должна гаснуть и устраняться. Наоборот, именно эта конкретность в ней и должна находить свое простое , свое всеобщее выражение.
Таковы именно все абстракции «Капитала», начиная с простейшего - с абстрактнейшего - определения всей совокупности общественных отношений, называемой капитализмом, вплоть до самых конкретных форм этих отношений, выступающих на поверхности явлений и потому только и фиксируемых сознанием эмпирика.
Эмпирик в отличие от автора «Капитала» и эти конкретные формы отношений вроде прибыли, процента, дифференциальной ренты и тому подобных категорий фиксирует столь же абстрактно, т. е. не постигая и не отражая в определениях их внутреннего членения, их состава, а тем самым и неверно.
Та последовательность, в которой мышление, восходящее от абстрактного (определения целого) к конкретному (связно-расчлененному определению, к системе абстрактных определений), производит свои действия, диктуется вовсе не соображениями удобства, простоты или легкости, а единственно объективным способом расчленения исследуемого целого. На «Капитале» это прослеживается очень прозрачно. Стоимость - прибавочная стоимость - прибыль - процент - заработная плата - рента и далее различные формы ренты - это схема последовательного распадения, «разветвления» вначале объективно нерасчлененной формы - той формы взаимоотношений между людьми через вещи, в которой все последующие формы находятся как бы в растворе и еще не выкристаллизовались из первоначально однородной «субстанции».
Нельзя понять - выразить в понятии - существо прибыли, если предварительно не понято существо прибавочной стоимости, а эту последнюю - если отсутствует строго развитое понятие стоимости. «…Легко понять норму прибыли, если известны законы прибавочной стоимости. В обратном порядке невозможно понять ni l’un, ni l’autre [ни того, ни другого]». Речь идет именно о понимании , об отражении в понятии , ибо просто описать, т. е. выразить в абстрактных терминах и определениях, разумеется, можно и в обратном, и в каком угодно другом порядке.
Понять, т. е. отразить, воспроизвести внутреннее членение предмета в движении понятий, нельзя иным путем, кроме последовательного восхождения от абстрактного к конкретному, от анализа простых, небогатых определениями форм развития исследуемого целого к анализу сложных, производных, генетически вторичных образований.
Этот порядок восхождения, повторяем, диктуется вовсе не особенностями устройства мыслящей головы или сознания, а единственно тем реальным порядком последовательности, в котором развиваются одна за другой соответствующие формы конкретного целого. Дело вовсе не в том, что сознанию легче сначала отразить и зафиксировать простое, а потом уже сложное. Ничего подобного здесь нет. Даже наоборот, как раз то, что анализ выявляет как чрезвычайно сложное, эмпирическому сознанию, барахтающемуся на поверхности непонятного для него процесса, и кажется самым простым, самоочевидным: например, то обстоятельство, что капитал дарует процент, земля обеспечивает ренту, а труд вознаграждается зарплатой. И наоборот, теоретическое изображение простого - абстрактно-всеобщих определений стоимости - эмпирику с его сознанием представляется умопомрачительно сложным построением, головоломной спекуляцией в стиле Гегеля. Субъективно как раз стоимость - самая абстрактная категория политической экономии - представляет наибольшие трудности, и именно потому, что объективно это самая простая, самая абстрактная и всеобщая форма взаимоотношений всего капиталистического целого.
Вот почему форма восхождения от абстрактного к конкретному - это не субъективно-психологическая форма и прием, с помощью которого легче понять предмет, а та единственно возможная логическая форма, которая только и позволяет отразить (воспроизвести, репродуцировать) в движении понятий объективный процесс саморазвития исследуемого объекта, тот самый процесс саморазличения, в ходе которого возникает, становится, оформляется и разнообразится внутри себя любое органическое целое, любая исторически становящаяся система внутренне взаимодействующих явлений, любая конкретность.
По этой причине способ восхождения от абстрактного к конкретному (при условии изложенного выше толкования этих понятий) не только можно, но и непременно нужно рассматривать как универсальный метод мышления в науке вообще, т. е. как всеобщую форму (способ) развития понятий, а вовсе не только и не столько как специфический прием, специально приспособленный к нуждам разработки теории прибавочной стоимости. «Капитал» дал лишь образец - до сих пор непревзойденный - сознательного следования этому методу, он лишь продемонстрировал его эвристическую силу, его способность справиться с диалектическими трудностями, возникающими в ходе научно-теоретического познания, с противоречием всеобщего (т. е. закона) и особенных форм проявления этого самого закона - с противоречием, которое доставляет много хлопот теоретикам, не знающим иной логики, кроме формальной.
Только этот способ мышления, отправляющийся от абстрактно-всеобщего определения исследуемого объекта и последовательно, шаг за шагом прослеживающий все основные всеобщие зависимости, характеризующие в своей совокупности это целое уже конкретно, приводит в конце концов к развитой системе всеобще-теоретических понятий, отражающей то живое, саморазвивающееся целое, которое с самого начала было выделено как объект анализа и «витало в воображении» как предпосылка и одновременно как цель работы мышления.
Этот способ органически, по существу дела связан с историческим, с генетическим представлением о предмете научного мышления и самого этого мышления. Это прежде всего логическая форма изображения (отражения) исторического, исторически понимаемой действительности. В этом его существо, в этом самое главное. Однако и само понимание исторического здесь предполагается гораздо более тонкое, нежели свойственное диалектически необразованному мышлению и соответствующим ему логическим и гносеологическим концепциям.
Из книги Веселые сумасшедшие, или зарасайские беседы автора Ровнер АркадийПЕРВАЯ НЕДЕЛЯ ВОСХОЖДЕНИЯ Утром 14 июля под большими оленьими рогами в холле мотеля Далюса появился листок следующего содержания:Рекомендации участникам восхождения на вершину А2Твое участие в экспедиции начинается с вопроса: Что такое небо без облаков? Что такое
Из книги Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении автора Ильенков Эвальд ВасильевичТРЕТЬЯ НЕДЕЛЯ ВОСХОЖДЕНИЯ
Из книги На пути к сверхобществу автора Зиновьев Александр АлександровичЧасть Вторая. ВОСХОЖДЕНИЕ ОТ АБСТРАКТНОГО К КОНКРЕТНОМУ КАК ЛОГИЧЕСКАЯ ФОРМА, СООТВЕТСТВУЮЩАЯ
Из книги Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" К. Маркса автора Ильенков Эвальд Васильевич3. МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ СПОСОБА ВОСХОЖДЕНИЯ ОТ АБСТРАКТНОГО К КОНКРЕТНОМУ У МАРКСА В качестве всеобщего закона, которому реально подчиняется процесс научного развития, способ восхождения от абстрактного к конкретному был открыт и сформулирован Гегелем. Шаг Из книги Ясные Слова автора Озорнин Прохор
Глава третья. Восхождение от абстрактного к
Из книги Марксистская философия в XIX веке. Книга первая (От возникновения марксистской философии до ее развития в 50-х – 60 годах XIX века) автораМатериалистическое обоснование способа восхождения от абстрактного к конкретному у Маркса В качестве всеобщего закона, которому подчиняется процесс научного развития, способ восхождения от абстрактного к конкретному был сформулирован Гегелем. Но только у Маркса,
Из книги История марксистской диалектики (От возникновения марксизма до ленинского этапа) автораГлава пятая. Способ восхождения от абстрактного к конкретному в «Капитале»
Из книги автора Из книги автора Из книги автора3. Диалектика познания как теория восхождения от живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике Рассматривая познание как процесс отражения объекта субъектом, материалистическая диалектика как теория развития одновременно принимает во внимание и общую
Из книги автора1. Диалектика восхождения сознания от отражения действительности к ее преобразованию Человек включен в объективные природные и социальные связи, «он, как постоянная предпосылка человеческой истории, есть также ее постоянный продукт и результат», объект действия
Из книги автораО возможности духовного восхождения Каждому человеку, а не только отдельным “гениям”, дарована возможность бесконечного духовного восхождения. Многие ли пользуются
Из книги автора3. Диалектическое восхождение от абстрактного к конкретному в теоретическом познании После выяснения вопроса о соотношении логического и исторического в теоретическом исследовании встает важнейший методологический вопрос: каким образом логически должно быть
Из книги автора3. Марксов способ восхождения от абстрактного к конкретному Если исходить из такого понимания абстрактного и конкретного, то, само собой понятно, способ восхождения от абстрактного к конкретному – и никак не обратный ему способ – оказывается не только правильным в