Сколько христиан в китае на год. Легко ли быть христианином в Китае? Иезуиты умело использовали почтительное отношение китайцев к науке
* Преподобной Марии Египетской (522). Мученика Авраамия Болгарского, Владимирского чудотворца (1229). ** Преподобного Евфимия, архимандрита Суздальского, чудотворца (1404).
Праведного Ахаза. Мучеников Геронтия и Василида (III). Преподобных Макария, игумена Пеликитского (ок. 830); Евлогия Салосского, Грузинского (XII-XIII); Иоанна Шавтели, Грузинского (XIII). Преподобного Геронтия, канонарха Печерского, в Дальних пещерах почивающего (XIV). Преподобного Варсонофия Оптинского (1913). Священномученика Сергия (Заварина) пресвитера, Ярославского (1938).
Преподобная Мария Египетская
Преподобная Мария, прозванная Египетской, жила в середине V и в начале VI столетия. Ее молодость не предвещала ничего хорошего. Марии исполнилось лишь двенадцать лет, когда она ушла из своего дома в городе Александрии. Будучи свободной от родительского надзора, молодой и неопытной, Мария увлеклась порочной жизнью. Некому было остановить ее на пути к погибели, а соблазнителей и соблазнов было немало. Так 17 лет Мария жила в грехах, пока милостивый Господь не обратил ее к покаянию.
Случилось это так. По стечению обстоятельств Мария присоедини-лась к группе паломников, направлявшихся в Святую Землю. Плывя с паломниками на корабле, Мария не переставала соблазнять людей и грешить. Попав в Иерусалим, она присоединилась к паломникам, направлявшимся в храм Воскресения Христова.
Люди широкой толпой входили в храм, а Мария у входа была остановлена невидимой рукой и никакими усилиями не могла войти в него. Тут поняла она, что Господь не допускает ее войти в святое место за ее нечистоту.
Охваченная ужасом и чувством глубокого покаяния, она стала молить Бога простить грехи, обещая в корне исправить свою жизнь. Увидев у входа в храм икону Божией матери, Мария стала просить Богоматерь заступиться за нее перед Богом. После этого она сразу почувствовала в душе просветление и беспрепятственно вошла в храм. Пролив обильные слезы у гроба Господня, она вышла из храма совершенно другим человеком.
Мария исполнила свое обещание изменить свою жизнь. Из Иерусалима она удалилась в суровую и безлюдную Иорданскую пустыню и там почти полстолетия провела в полном уединении, в посте и молитве. Так суровыми подвигами Мария Египетская совершенно искоренила в себе все греховные пожелания и соделала сердце свое чистым храмом Духа Святого.
Старец Зосима, живший в Иорданском монастыре св. Иоанна Предтечи, промыслом Божиим удостоился встретиться в пустыне с преподобной Марией, когда та уже была глубокой старицей. Он был поражен ее святостью и даром прозорливости. Однажды он увидел ее во время молитвы как бы возвысившейся над землей, а другой раз - идущей через реку Иордан, как по суше.
Расставаясь с Зосимой, преподобная Мария попросила его через год опять прийти в пустыню, чтобы причастить ее. Старец в назначенное время вернулся и причастил преподобную Марию святых Тайн. Потом придя в пустыню еще через год в надежде видеть святую, он уже не застал ее в живых. Старец похоронил останки св. Марии там в пустыне, в чем ему помог лев, который своими когтями вырыл яму для погребения тела праведницы. Это было, приблизительно, в 521 году.
Так из великой грешницы преподобная Мария стала, с Божией помощью, величайшей святой и оставила такой яркий пример покаяния.
Преподобный Евфимий Суздальский
Преподобный Евфимий основал Спасо-Преображенский монастырь в Суздале, где был архимандритом. Происходил он из Нижнего Новгорода. С малых лет любил ходить в церковь и, чтобы не отвлекаться, всегда становился в углу. Однажды особенно сильно тронули его слова Евангелия: «Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мф. 16:26) - и он оставил мир и ушел в монастырь. В обители св. Евфимий проводил жизнь строгого инока и изнурял тело свое железными веригами. Он был другом и собеседником преподобного Сергия Радонежского. Бедняки, больные люди, притесняемые в суде и должники находили себе приют и защиту в его обители. Строгий к самому себе, он был строг и к братии: запрещал разговоры в храме и во время трапезы, приказывал, чтобы никто не имел собственности и своей воли, а покорялся воле настоятеля. Скончался в возрасте 78 лет в 1404 г. В 1507 г. мощи его обретены нетленными, прославились чудесами, почивают в Суздальской обители его имени. Тут же хранятся его вериги, митра и посох.
Первые достоверные сведения о X. в Китае относятся к 8 в., когда христианам сирийско-несторианского (монофизитского) толка имп. указом были даны в пределах столицы (г. Чанъань) определенные права и иммунитеты. О распространении X. при монг. дин. Юань (1271 - 1369) позволяют судить погребальные стелы итальянских католиков в приморских провинциях, а также записки генуэзского путешественника Марко Поло, посланцев европ. правителей Гийома де Рубрука, И. де Плано Карпини (13 в.) и др., свидетельствующие о проживании в стране христиан - торговцев и ремесленников. Миссионерская деятельность христиан начинается в Китае с конца 16 в., когда после прибытия иезуита Маттео Риччи начинается крещение местных жителей. В их числе были и чиновники высокого ранга. Тогда же основана первая духовная католич. миссия. Католич. священники нередко принимались на гос. службу в качестве астрономов и математиков, инженеров и т.п. Православная миссия создана в кон. 17 в. (официально в 1728), но ее деятельность строго ограничивалась рамками общин пленных русских защитников крепости Албазин, поселенных в Пекине, и их потомков. К концу 17 в. число китайцев-христиан, по нек-рым данным, достигало 150 тыс. человек. В нач. 18 в. проповедь католицизма в Китае была запрещена. Тогда в Китае насчитывалось ок. двух десятков иностр. миссионеров и не более 200 тыс. китайцев-христиан. С нач. 19 в. в Китай стали проникать миссионеры-протестанты в качестве переводчиков и сотрудников торговых представительств. Первой развернула свою деятельность в стране англиканская церковь. Миссионеры-протестанты внесли особенно заметный вклад в развитие зап. китаеведения (Дж. Легг, А. Моррисон, Т. Медоуз и др.). Активизация деятельности протестантских конфессий приходится на вторую половину 19 в. Тяньцзиньский договор между Китаем и Францией, заключенный в 1858 после второй "опиумной" войны, гарантировал всем миссионерам свободу проповеди, право владения имуществом и защиту их привилегий властями. Миссионеры широко участвовали в пропаганде зап. культуры, социальных идей, науч. и технич. достижений, устраивали больницы, школы, приюты и т.п. Миссионерские школы в 1890 насчитывали 17 тыс. учащихся, в 1917 - ок. 300 тыс. В 20 в. миссионерские орг-ции учредили несколько ун-тов и более 20 колледжей. Нек-рые миссионерские орг-ции (напр., "Об-во по распространению в Китае христианских и общих знаний") занимались пропагандой реформ в системе образования, быту и обществ, жизни. Христианские догматы и убеждения с трудом укоренялись в Китае. Это прежде всего связано с господством представления о неперсонифицированной верховной божеств, силе (тянь - Небо), сближающего осн. кит. философско-религ. учения (даосизм и конфуцианство) с пантеизмом. Наименование Бога - "хозяин Неба" (Тяньч-жу), принятое католич. миссионерством, представлялось китайцам противоестественным. Сложная система ритуалов, осуществлявшаяся на всех уровнях исполнительной власти, не являлась в представлениях китайцев способом получить благоволение Неба, а была лишь формой подтверждения реального положительного бытия Поднебесной, его гармонии с Небом. Эта гармония считалась предустановленной априорным совершенством правящего в данный период императора - Сына Неба, медиатора между Небом и народом. Трудности миссионерской деятельности усугублялись коренным различием гелеологич. основ религ. представлений в восточноазиат. и средиземноморско-ближневост. мирах. В первом господствовала идея непрерывного движения сменяющих друг друга циклов (см. У сын , Цзоу Янь). В иудаизме же, христианстве и исламе будущее мыслилось конечным (эсхатологическим). К этой мысли кит. культура была лишь отчасти подготовлена буддизмом. Поскольку считалось, что Небо всегда покровительствует положительным началам в человеке и в его деятельности, то для китайцев была неясна идея грехопадения. Много сложностей возникало с объяснением пастве идеи божеств, рождения Христа и его мученической смерти, искупления грехов человечества. Сложным для восприятия китайцев оказалось и представление о глубокой смысловой индивидуализированности молитвы, к-рая в рамках кит. ритуала являлась чувственным воспроизведением устойчивой звуковой формулы (иногда записанной)- мантры. Положение об индивидуализированной исповеди также не соответствовало общежитейским нормам китайцев: такие духовные связи могли быть лишь между учителем и послушником-учеником. В то же время к дуализму представлений о свободе (католицизм) и несвободе (протестантизм) воли кит. религиозно-филос. мысль была подготовлена не только буд., но крайне многообразными и нередко противоречивыми даосско-конф. концепциями. Представлениям, характерным для "ересей" (см. Се цзяо) даос, и буд. толка, оказались во многом близки идеи христианского мессианства и милленаризма. Соединение своеобразно интерпретированных положений христианского вероучения с кит. "ересями" продемонстрировала, в части., идеология тайпинов (см. Хун Сюцюань, Хун Жэньгань). Христианские понятия, символы и обряды воспринимались как чуждые кит. традиции либо через призму ложных аналогий с принципиально иными явлениями культуры и духовной жизни. Первые антихристианские памфлеты появились в Китае в 17 в. В них доказывались противоречие догмата о непорочном зачатии принципу "сыновней почтительности" (см. Сяо ти), антисоциальный характер христианства как подстрекательства к мятежу (Христос был распят как преступник), отрицалось милосердие и всемогущество христианского Бога, допустившего грехопадение человека, подчеркивались противоречивость теизма, нетерпимость христианства по отношению к кит. традициям, в т.ч. к жертвоприношению предкам и т.п. Христианам приписывались всевозможные пороки вплоть до содомского греха. В сер. 19 в. антихристианская пропаганда стала обращаться не только к образованным кругам, помимо памфлетов типа знаменитого "Би се цзи ши" ("Запись фактов, отвращающих от ересей", 1861) появились прокламации, листовки и лубки. Привилегии зап. миссионеров и их деятельность воспринимались как оскорбление нац. достоинства китайцев "варварами", как причина расслоения об-ва и падения традиц. социальных авторитетов. В 19 в. в Китае произошло ок. 300 антихристианских выступлений. Крупнейшее из них - восстание ихэтуаней (1888- 1901), к-рому нар. молва приписала единый организующий центр - "Союз справедливости и мира" (Ихэтуань), или "Кулак во имя справедливости и мира" ("Ихэцюань"); отсюда зап. назв. этого выступления - "боксерское восстание". Оно привело к дальнейшему закабалению Китая державами и к гибели ок. 200 миссионеров и 30 тыс. китайцев-христиан. В кон. 19 в. среди кит. реформаторов получила распространение идея изнач. близости учения Христа и конфуцианства (Чжэн Гуаньин, Тань Сытун и др.), конф. и христианской этики, хотя приоритет обычно отдавался конфуцианству. Так, лидер реформаторов Кан Ювэй предложил проект создания на основе конфуцианства кит. аналога христианской церковной орг-ции с культом единого Бога и иерархией священнослужителей. Идею преемственности между христианством и конфуцианством, к-рому надлежит роль мировой религии, разделяли Л ян Цичао и его единомышленники. Среди первых кит. революционеров заметное место занимали христиане (напр., Сунь Ятсен), выделявшие в учении Христа, элементы социально-нравственного протеста. В то же время антирелиг. пропаганда демократич. и революц. движений в Китае 20 в. часто оборачивалась гл. обр. против христианства. Бурные события на р-же 19 - 20 вв. привели к значительным изменениям в работе и составе миссий: стало поощряться рукоположение кит. священников, к-рые становились во главе школ и приходов. К 20-м гг. они составляли более половины всего миссионерского штата. В тот период в союзе протестантских миссий назревало движение за нац. самостоятельность кит. церквей от аналогичных иностр. конфессий, оформившееся в "движение за три самостоятельности": "самообучение, самораспространение, самообеспечение". "Движение за три самостоятельности" оказалось наиболее жизнеспособной формой церковной орг-ции в условиях КНР. Действие его принципов частично распространилось и на официально признанную католич. общину, согласившуюся на независимость от Римского престола. В преодолении многочисленных филос. и чисто религ. проблем сформировалась группа во многом специфич. направлений X.- фактически его кит. версий. Различия между ними обусловлены расхождением как исходных форм вероучения, так и вариантов перевода, способов интерпретации христианских понятий и догматов. Адепты X. в 20 в. представлены семейными группами из нескольких поколений. Католицизм с его пышной и строго разработанной обрядностью оказался ближе традиц. кит. духовному миру, в т.ч. благодаря наличию фигуры Божьего наместника (ин-т папства). К кон. 80-х гг. протестантские (разных толков) и католич. общины насчитывали примерно равное число адептов: по 3,3 млн человек. Христианские конфессии объединены двумя патриотич. орг-циями: Ассоциация кит. католиков-патриотов и протестантское Патриатич. движение тройственной независимости кит. христиан, в к-ром участвуют также немногочисленные православные общины, сохранившиеся в нек-рых городах Сев. и Северо-Зап. Китая. * «Христианство в Китае // ААС. 1989. №9; Крюков M.S., Малявин В.В., Софронов М.В., Чебоксаров Н.Н. Этнич. история китайцев в XIX - нач. XX века. М., 1993. С. 158 - 68; Православие на Дальнем Востоке. К 275-летию Рос. духовной миссии. СПб., 1993; Richter J. Das Werden der Christlichen Kirche in China. GDtersloh, 1928; Reichelt K.L. Religion in Chinese Garment. L., 1951; Athenoux A. Le Christ crucifie au pays de Mao. P., 1968; Bauer W. China und die Hoffnung auf Cluck. В., 1972; Weth G. Chfnas Rote Sonne. Unsere Welt zwischen Mao und Jesus. Wuppertal, 1972; Eichhorn W. Die Religionen Chinas. Stuttg. u.a., 1973; Religions and Societies in Asia and Middle East. Ed. by C. Caldarola. В.- N.Y.-Amst., 1982. P. 551 - 605; Martinson P.W. Theology of World Religions: Interpreting God, Self and World in Semitic, Indian and Chinese Thought. Minneapolis, 1987; Heberer T. Opium des Volkes? Chinas Religions freiheit im Licht der Tradition China im Widerspruch mil Konfuzius ins 21. Jahrhundert? Hamb., 1988. S. 107 - 24; Halimarski A. Chinska Republika Ludowa a Watykan. Warsz., 1989. П.М. Кожин
Христианство в Китае: история и современность. Владимир Григорьевич Дацышен
Спасибо, что скачали книгу в бесплатной электронной библиотеке http://filosoff.org/ Приятного чтения! Христианство в Китае: история и современность. Владимир Григорьевич Дацышен. Введение. Христианство является важнейшим фактором истории и современного развития Китая. Католицизм (тяньчжуцзяо) и протестантизм (цзидуцзяо) на законодательном уровне включены в число официальных пяти религий в Китайской Народной Республике, а на уровне двух автономных районов Синьцзян–Уйгурского и Внутренняя Монголия официально признано и православие (дунчжэнцзяо). Если верить оценкам, численность христиан в КНР составляет несколько десятков миллионов человек и превышает число верующих даосов, буддистов и мусульман. Христианство, хоть и не стало органичной частью китайского религиозного синкретизма, оказало и продолжает оказывать огромное влияние на развитие китайской духовной культуры во всех ее проявлениях. Академик В. С. Мясников отметил: «Осмысление исторического опыта культурной адаптации христианского вероучения в Китае является одной из старейших проблем мировой синологии». История христианства в Китае является интереснейшим опытом взаимодействия между самым крупным в мире этнокультурным образованием и самой большой религиозной системой. Появление и успешное распространение христианства в Китае, обладавшим древнейшей и самодостаточной культурой, было не случайным. Еще в эпоху китайской классической философии, на заре китайской античности, в этой культуре возобладала идея, что истина не рождается в споре, не задана догматически, а присутствует отчасти в каждом суждении. «Внутренний смысл» любого учения находит внешнее выражение в учении другом. Распространение буддизма в Китае и эволюция китайских религиозно–философских систем в целом усилили эту идею «истинный смысл «трех учений» следует искать вне их». Распространение христианства в Китае во многом обуславливалось потребностями развития китайской цивилизации. Постепенная утрата в китайской гуманитарной науке интереса к «высшему знанию» становилась тормозом для прогресса. Демонстрация католическими учеными своего превосходства в ряде естественных и технических наук заставила часть китайской элиты и руководство страны поддержать христианство еще в позднем средневековье. Вековой период полуколониальной зависимости от стран Запада еще больше актуализировал проблему христианства в Китае. Китайская традиционная культура в целом оказалась способной доказать свою универсальность и самодостаточность, христианство осталось хоть и заметной, но не определяющей частью этой универсалии. Однако современная эпоха реформ и изменений мирового баланса сил оставляет проблемы, связанные с христианством в Китае, сложными и актуальными. Согласно историческим преданиям, первым проповедником христианства на Дальнем Востоке был апостол Фома, умерший в Индии, хотя посещение им Китая исторически не доказано. Предание также говорит об апостолах Филиппе и Варфоломее, достигших Монголии и Тибета. Древнейшими христианскими памятниками в Китае являются каменные кресты, предположительно датируемые IV‑V веками. С XVII века бесспорным в науке считается факт широкого распространения христианства несторианского толка в период правления династии Тан (годы правления 618–907). Согласно принятой в КНР официальной версии, «католицизм первоначально проник в Китай в VII веке». С христианством на Дальнем Востоке связаны многие проблемы «монгольского великодержавия» и династии Юань (годы правления 1271–1368). Появление в Китае христианских миссионеров в XVI веке положило начало непрерывному развитию как связей между Западом и Дальним Востоком, так и собственно китайской католической общины. Христианство явилось одним из решающих факторов модернизации китайского государства и общества. Массовое появление католических миссионеров, по мнению многих исследователей, положило начало переходу Китая к новой эпохе «новому времени». Китайские революционные силы в начале ХХ веке были тесно связаны с протестантскими церквями и организациями в регионе. С началом политики реформ в КНР началось возрождение христианских церквей и либерализация религиозной жизни. 1980–е годы стали периодом развития и роста всех религиозных течений в КНР (в том числе и сектантского толка). Это было отмечено даже в советских изданиях в период «перестройки». Сегодня ни одно из религиозных течений Китая не является доминирующим, число христиан в Китае составляет, очевидно, около 5–6% от всего населения страны. Показательна динамика роста числа христиан: ежегодно на 13% больше становится как католиков, так и протестантов. В основе этого феномена, уже получившего название «христианская лихорадка», помимо прочих важных причин, стоит особо отметить открытость христианства всем слоям китайского общества. Христианство в современном Китае не воспринимается как «иностранная религия» с негативным содержанием такого понятия. Более того, «иностранный» характер христианства отвечает движению Китая в сторону возрастающей открытости внешнему миру под влиянием процессов глобализации, что придает христианству в глазах многих дополнительную ценность. Вместе с тем необходимо отметить, что отношение властей Китая ко всем религиозным движениям характеризуется опасением роста влияния религии в обществе. Перспективы «христианизации Китая» в современном мире рассматриваются через призму глобальной геополитики, во многом определяемой противостоянием между США и исламским миром. Например, большой общественный резонанс получила книга бывшего американского корреспондента в Китае Дэвида Эйкмана «Иисус в Пекине». Этот американец, познакомившись с работой подпольных протестантских семинарий и посетив город Вэньчжоу, где каждый пятый житель христианин, озвучил харизматическую идею, которая якобы овладела умами китайских христиан, о том, что китайцы–христиане призваны обратить в христианство исламский мир и «вернуться в Иерусалим с Востока». Многие вопросы, связанные с христианством, имеют свою политическую сторону. Это и проблемы непризнания многих сект со стороны «атеистического» государства, непризнание со стороны «катакомбных» католиков государственной политики КНР в области религии. Сохраняются межконфессиональные противоречия и «исторический счет» в отношениях между противоборствующими в прошлом силами. Религиозные конфессии являются фактором межгосударственных отношений, а противоречиями в этой «деликатной» и уязвимой сфере общественно–политической жизни пытаются воспользоваться различные деструктивные силы, работающие на ослабление КНР. По этим причинам руководство страны и правящей КПК уделяют большое внимание религиозно–конфессиональной жизни, держат это сферу под достаточно жестким контролем. Но и вне зависимости от общей религиозно–конфессиональной и политической ситуации в КНР и в мире, христианство в Китае всегда было и будет «проблемным фактором» общественной жизни, так как противоречие между национально–государственным и религиозно–конфессиональным носит объективный характер. История христианства в Китае достаточно хорошо представлена в мировой историографии. Уже первые миссионеры занимались изучением и обобщением исторического опыта распространения и развития христианства в Китае. Например, главным трудом великого миссионера–иезуита Маттео Риччи считается написанная в начале XVII века «История проникновения христианства в Китай». Большой вклад в дело изучения истории распространения христианства в Китае внес немецкий миссионер–иезуит Бернард Штумпф. В начале ХХ века начинается научное исследование деятельности иностранных миссионеров, вскоре на Западе появились обобщающие исследования христианского миссионерства в Китае. К концу прошлого столетия в западной историографии накопилось немало обобщающих работ по различным проблемам истории христианства в Китае. Многие вопросы истории христианского миссионерства освещены и проанализированы в специальных исследованиях, посвященных истории опиумных войн или тайпинскому восстанию. На современном этапе сохраняется значительный интерес к данной тематике в мировой историографии. Заметным импульсом к развертыванию исторических исследований в этой области стало празднование 2000–летия Рождества Христова. Вплоть до конца ХХ века в китайской историографии истории христианства традиционно мало уделялось внимания, практически не было обобщающих исследований, специально посвященных проблемам христианских конфессий в Китае. К середине 1990–х годов около ста исследователей в КНР занимались проблемами христианства. Вместе с тем за годы реформ резко активизировалась деятельность по переводу западной религиоведческой литературы, появились разные исследовательские школы и направления, развернулись научные дискуссии по проблемам христианского миссионерства. В 1998 г. в Институте мировых религий Академии общественных наук КНР был создан специальный Центр исследования христианства. В последнее десятилетие прошлого века в Китае все чаще стали выходить в свет различные работы по проблемам христианства. Китайские исследователи обратили свое внимание и на проблемы истории православия в Китае, по которым в годы реформ начались оживленные дискуссии. Например, Юэ Фэн в своей монографии «История Православия» многие вопросы рассматривает в полемическом плане, апеллируя к работе Чжан Суя «Православие и православие в Китае» и другим исследованиям. Юэ Фэн разделяет историю православия в Китае на шесть этапов: проникновение православия в Китай; деятельность духовных миссий в Пекине с 1716 по 1858 год; распространение православия в Китае с 1858 по 1900 год; развитие православия в Китае в 1900–1917 и 1917–1949 годах; «упадок православия в Китае» до 1956 года. Созданную в 1935 г. Китайскую православную ассоциацию (Чжунго дунчжэнцзяо сехуй) автор характеризует как «единственную китайскую православную организацию в Шанхае», задачей которой стало сплочение вокруг Шанхайской епархии китайских и российских православных верующих. Итогом резкой активизации исследований по этому направлению стала публикация в первые годы XXI века множества обобщающих исследований по истории христианства в Китае. В КНР регулярно выходят сборники статей и научных докладов китайских и зарубежных исследователей, занимающихся проблемами христианства в Китае. Свидетельством интереса к христианству в Китае является и издание переведенных на китайский язык классических западных работ. Определенным рубежом в развитии китайской историографии истории христианства можно считать выход в 2006 г. в Нанкине обобщающей работы «История христианства», в которой развитие христианства в Китае дается на фоне общей картины истории христианских конфессий в мире. История и современные проблемы христианства в Китае имеют для России, как в основе своей европейско–христианской страны, особый интерес. Особое значение для нашей страны имеют актуальные проблемы, связанные с православием в Китае. Неслучайно, вопросы возрождения православия поднимались и Президентом Российской Федерации В. В. Путиным во время его официальных визитов в КНР. В российской исторической науке проделана большая работа по изучению проблем распространения и адаптации христианства в Китае. На первых порах, в XVIII‑XIX веках, интерес к христианству в соседней стране во многом был связан с поиском путей и развитием институтов русско–китайских отношений. Долгое время католические миссионеры, а также православные албазинцы выполняли функции посредников и переводчиков при разрешении российско–китайских проблем и противоречий. С начала XVIII века единственным учреждением, представлявшим Россию в Китае и российское китаеведение, была Российская духовная миссия в Пекине. К XVIII веку относятся первые труды по истории Российской духовной миссии в Пекине. Работа иеромонаха 4–й миссии Феодосия (Сморжевского) «Выписка из замечаниев о пекинских духовных миссиях» была составлена в форме хронологических записок и была доведена до 1751 года. Автор данного труда не только описал, но и дал критический анализ деятельности русских миссионеров в Китае. Крупным исследованием истории русско–китайских отношений стал труд начальника 8–й миссии (1794–1808) архимандрита Софрония (Грибовского) «Уведомление о начале бытия россиян в Пейдзине и о существовании в оном грекороссийской веры». Большой вклад в изучение истории христианства в Китае внес исследователь и популяризатор знаний о Востоке Г. И. Спасский, издававший в Петербурге журналы «Сибирский вестник» и «Азиатский вестник». На основе широкого круга архивных документов и литературы было сделано церковно–историческое исследование иеромонаха Николая (Адоратского) «Православная миссия в Китае за 200 лет ея существования». Эта работа была защищена в 1887 г. как диссертация, автор получил степень магистра богословия. Некоторые данные по присутствию христианства в Китае были опубликованы в «Географическом обозрении Китайской империи» З. Матусовского. Вопросы христианства на территории Цинской
В связи с быстрым ростом числа протестантов и католиков у коммунистического руководства Китая возникают опасения, что они захотят участвовать в политической жизни.
Каждое воскресенье, в десять утра, в католической церкви Христа Спасителя в городе Сицы, что на северо-западе Китая, на богослужение собираются около 500 человек. Народу так много, что иногда даже приходится устанавливать телеэкраны, чтобы все могли видеть, как идет служба. Здесь можно увидеть много пожилых женщин, но также и молодежь, супружеские пары. Среди них 26-летняя секретарша Линь Ли (Lin Li), принявшая крещение два года тому назад, потому что ей понравилась фраза о том, что «Бог всех нас прощает и любит».
Линь — одна из тех миллионов китайцев, которые обратились в одну из конфессий христианства — католичество или, особенно, протестантство — за последние годы. Точные цифры привести не представляется возможным, поскольку «официальные» церкви, действующие под контролем коммунистических властей Китая, существуют параллельно с незарегистрированными. По наиболее оптимистичным оценкам, число христиан достигает 100 миллионов человек, а их ежегодный рост составляет 10%. Большинство новообращенных — городская молодежь.
Пекинские власти, придерживающиеся атеистических взглядов, не могли не заметить этого роста. Их позиция достаточно двусмысленна. С одной стороны, «многие христианские ценности соответствую представлениям Коммунистической партии Китая об образцовом гражданине, включая семейные ценности», замечает Герда Виландер (Gerda Wielander), сотрудница Вестминстерского университета в Лондоне, автор книги «Христианские ценности в коммунистическом Китае» (Christian values in Communist China). Верующие обычно занимают осознанную гражданскую позицию — например, не уклоняются от уплаты налогов, не участвуют в коррупции, — а их организации берут на себя те виды социального обеспечения (забота о стариках, помощь беднейшим слоям населения), которые государству не по силам.
Однако, с другой стороны, правительство Си Цзиньпина (Xi Jinping), сделавшее упор на национальную китайскую культуру и социалистические ценности, с подозрительностью относится к религии, которую считает «иностранной». Возможность того, что значительное число граждан может стать последователями иной идеологии, беспокоит режим, который не может не учитывать роль католической церкви в крахе коммунизма в Восточной Европе.
И хотя большинство китайских христиан не вмешиваются в политику, следует также отметить, что значительное число наиболее известных правозащитников поддерживают — каждый в силу различных обстоятельств — связь с христианством, либо в качестве верующих, либо контактируют с паствой.
Именно так обстоят дела в случае с основателем антикоррупционного движения «Новый Гражданин» Сюй Чжиюном (Xu Zhiyong), брошенным в тюрьму, и с недавно освобожденным адвокатом правозащитником Гао Чжишэном (Gao Zhisheng). Для пекинских властей не могло остаться незамеченным и то, что двое из трех инициаторов движения за демократические преобразования Occupy Central, охватившего Гонконг в прошлом году, были христианами, равно как и студенческий лидер Джошуа Вонг (Joshua Wong).
Как поясняет сотрудник Университета Пердью (Индиана, США) Ян Фэнган (Yang Fenggang), «власти выразили свою озабоченность в связи с быстрым распространением христианства и попытались ввести ограничения, чтобы замедлить этот процесс. Они также предприняли меры, чтобы обеспечить повиновение христиан властям».
Ян Фэнган рассматривает в качестве признака этого беспокойства события, произошедшие в городе Вэньчжоу, расположенном на востоке Китая, который иногда называют Восточным Иерусалимом из-за большого количества церквей и высокого процента христиан, составляющих приблизительно один миллион на девять миллионов жителей.
В 2014 году было снесено несколько церквей, а со многих других (как католических, так и протестантских) сорвали кресты. «Хотя центральные власти не сделали никаких публичных заявлений в связи с этим, продолжительность кампании указывает на то, что, по всей вероятности, местные чиновники получили разрешение или разрешение на это от высшей власти», — утверждает Фэнган.
В провинции Чжэцзян, где расположен Вэньчжоу, партийные организации заявили об усилении контроля с тем, чтобы не допустить приема в свои ряды новых членов, исповедующих религиозные взгляды, сообщила в прошлое воскресенье газета «Global Times». Действующие члены партии, которые участвовали в богослужениях или исповедуют христианство, должны будут исправить свои воззрения.
Хотя нельзя отрицать «случаи преследования христиан, нельзя сказать, что их права попираются в большей степени, чем права обычных китайцев», подчеркивает Виландер, добавляя при этом, что обращение с христианами в разных провинциях разное и зависит от местных властей.
Распространение христианства в Китае привлекло внимание не только властей этой страны, но и Ватикана, ищущего сближения с КНР, затрудненного отказом Пекина разрешить китайским католикам рассматривать Папу Римского в качестве своего главы.
Папа Франциск направил две приветственные телеграммы Си Цзиньпину. Китайские власти, со своей стороны, в августе прошлого года разрешили пересечь воздушное пространство страны главе Римско-Католической Церкви, направлявшемуся с визитом в Южную Корею. По мнению университетского преподавателя Янга, «если председатель Си Цзиньпин придет к выводу, что более тесные отношения с Ватиканом пойдут на пользу ему и Китаю в политическом и экономическом плане, он может пойти на сближение с Папой Франциском. Возможность оттепели зависит именно от этого».
Поскольку «официальные» церкви существуют параллельно с незарегистрированными, определить точное число христиан в Китае не представляется возможным. Согласно официальным данным, католики и протестанты насчитывают 23 миллиона, но эта цифра явно занижена.
Отдел исследовательского центра Pew Forum, специализирующийся на вопросах религии, считает, что в 2010 году в КНР насчитывалось 67 миллионов христиан, 58 миллионов из которых протестанты, а 9 миллионов — католики.
Ян Фэнган, директор Центра по вопросам религии и китайского общества при Университете Пердью, полагает, что в настоящее время число христиан составляет порядка 100 миллионов при населении в один миллиард 360 миллионов человек. По его оценкам, к 2030 году их будет уже 247 миллионов, что превратит Китай в страну с самым большим христианским населением, которая по этому показателю оставит позади Бразилию и США.
Ряды христиан пополняют представители городской молодежи и среднего класса
В отличие от того, что наблюдалось несколько десятилетий назад, когда среднестатистическим христианином в Китае была женщина преклонного возраста, проживавшая в сельской местности, современные новообращенные, подобно Лин Ли, как правило, являются представителями городской молодежи и среднего класса, играющие все более важную роль в обществе. Значительное число их — от двух до трех миллионов — состоит в рядах Коммунистической партии.
Причины принятия христианства могут быть самыми различными. Некоторые соприкасаются с религией во время учебы за границей. В отдельных случаях, поясняет Герда Виландер, автор книги «Христианские ценности в коммунистическом Китае», «это выбор определенного стиля жизни, почти мода, способ заявить о том, что ты отличаешься от других и представляешь интерес». У других это стремление к новым знаниям, потребность ума. А кто-то ищет нравственных ориентиров в атмосфере дикого капитализма, пришедшего на смену маоистской идеологии.
Это может быть и способ установления контактов. В Вэньчжоу существуют так называемые «элитные» церкви, основанные разбогатевшими предпринимателями. Многие приходы организуют различные мероприятия для своей паствы, начина с кружков изучения Библии и кончая молодежными клубами. «Это можно рассматривать как один из способов общественной деятельности, участия в общественной жизни в китайской городской среде, которая может оказаться весьма враждебной по отношению к иммигрантам», — считает Виландер.
Но параллельно тому, что растет число новообращенных — подчеркивает Виландер — значительное число людей отходят от веры. Это явление, по мнению эксперта, еще в достаточной мере не изучено. «Многие осознают, что как только человек принимает христианство, он становится активным членом Церкви. Но сохранить всех верующих в лоне Церкви — задача достаточно сложная, как для Китая, так и для любой западной страны. Многие священники рассказывают о том, что по прошествии определенного времени люди уходят из Церкви, об отсутствии религиозной преемственности между поколениями».
Об истории и перспективах Православия в Китае и значении визита Святейшего Патриарха Правмиру рассказал главный научный сотрудник Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений Института Дальнего Востока РАН Александр Ломанов.
Александр Ломанов родился в 1968 году в Москве. В 1989 году окончил философский факультет МГУ, с тех пор работает в Институте Дальнего Востока РАН. Кандидат философских наук (1994), доктор исторических наук (2001). Главный научный сотрудник Центра изучения и прогнозирования российско-китайских отношений Института Дальнего Востока РАН, член Европейской ассоциации китаеведения, член научно-консультативного совета журнала «Россия в глобальной политике».
Не только количеством измеряется успех миссии
Александр Владимирович, многие говорят, что Русская духовная миссия в была одной из самых успешных русских миссий. Вы согласны с этим?
Вопрос кажется простым, а ответить на него сложно. Потому что сразу возникает следующий вопрос: а в чем успех ? Многие инославные миссионеры исходили из формальных количественных критериев - это число обращенных в веру китайцев, созданных приходов. В этом отношении Русская духовная миссия явно уступает католикам и протестантам.
Активную работу по проповеди среди китайцев православные проводили лишь в течение недолгого периода в начале ХХ века, тогда как католики занимались этим несколько веков, протестанты - более столетия. По китайским оценкам ныне в стране свыше десяти миллионов протестантов и более пяти миллионов католиков, западные эксперты считают эти цифры заниженными и увеличивают их в два-три раза. Православных же в Китае не более 15 тысяч, и у них, в отличие от инославных, нет признанной китайским государством церковной структуры.
Однако в духовной сфере успех трудно измерить формальными количественными показателями. Инославные миссионеры оставили в истории память о многочисленных конфликтах христианства и китайской культуры, вызванных бескомпромиссностью их проповеди, о попытках вывести китайских христиан из-под власти китайских чиновников.
Миссионерские нападки на китайские церемонии поклонения Конфуцию и предкам вызывали у китайской элиты подозрения, что иноземцы стремятся разрушить основы власти и китайской духовной традиции. Эти споры вели к тому, что при одном императоре издавали указ о том, чтобы разрешить католикам не только строить храмы, но и проповедовать христианство коренному населению, а следующий император приходил к выводу, что имеет дело с самонадеянными невеждами, решал, что все предыдущие послабления в адрес миссионеров надо запретить и отменить.
В современном Китае период с середины XIX до середины ХХ века считают периодом слабости перед лицом иностранной агрессии, когда страна подвергалась унижениям со стороны сильных держав. Неудивительно, что прозвучавший в начале ХХ века протестантский лозунг «христианской оккупации Китая» до сих пор толкуют как выражение откровенной наглости иностранцев, стремившихся подчинить себе древнюю страну!
Русская миссия не становилась источником конфликтов
Православные остались в стороне от этих споров, что, с точки зрения сегодняшнего дня, не так и плохо. Они сознательно избегали конфликтов с китайскими властями и сумели обеспечить непрерывность существования Миссии в Китае - сам этот факт некоторые иностранные исследователи считают большим успехом православных миссионеров.
Есть и еще одно важное сопутствующее обстоятельство: служители Миссии не нуждались в поиске аргументов для «ниспровержения» китайской культуры и верований в глазах китайских неофитов. Среди инославных были попытки искусственного сближения китайской культуры с христианством ради облегчения задач проповеди, либо, напротив, полного отрицания китайской культуры как набора «ересей» и «диких суеверий».
Тем временем православные могли изучать Китай объективно и беспристрастно, не прибегая к умышленной подтасовке материала или внесению в него религиозных акцентов. Миссия стала колыбелью российского научного китаеведения - и это несомненный успех, ценность которого не теряется с ходом времени. К примеру, труды архимандрита Иакинфа (Бичурина), стоявшего во главе Миссии в начале XIX века, до сих пор пользуются авторитетом среди ученых. Он собрал, переработал и перевел огромное количество документов по гражданской истории Китая, его политическому устройству, законам, земледелию, конфуцианскому культу - разве это не успех?
Русских миссионеров было слишком мало, что также не давало им возможности развернуть проповедь среди китайцев или вынести ее за пределы Пекина. Российско-китайский договор 1727 года оговаривал, что на Русском подворье в Пекине могли жить лишь четверо священнослужителей и четверо учеников Миссии, свободно покидать страну они не могли и должны были ждать смену в лице следующего состава Миссии, который прибывал из России лет через десять.
Наличие официальной договоренности защищало статус Миссии и вместе с тем ограничивало ее проповеднические возможности. Изначально Миссия была создана для того, чтобы духовно окормлять албазинцев - русских казаков, попавших плен в 1685 году после взятия китайцами Албазинского острога. Несколько десятков пленных стали подданными китайского императора, их взяли на военную службу, поселили в Пекине и даже жен им подобрали из числа вдов казненных китайских преступников.
Вот для этих бывших русских казаков и создали Миссию. Естественно, критерии ее успешности отличались от тех, которыми руководствовались инославные миссионеры. Католики и протестанты ориентировались на то, чтобы выхватывать китайцев из мира традиционной китайской культуры и приводить их в христианство. Русская миссия боролась за то, чтобы сохранить русских людей, не по своей воле оказавшихся в Китае, от погружения в мир китайской культуры, помочь им и их потомкам сохранить веру.
Фото Юлии Маковейчук
Поддержание ровных отношений с китайскими властями - это тоже успех. Нельзя забывать, что почти 150 лет, до 1861 года, Русская миссия выполняла в Китае и дипломатические функции. На фоне действовавших в Китае инославных миссий этот случай был уникальным, однако дипломатическая нагрузка также ограничивала непосредственно миссионерские возможности.
То, что Русская духовная миссия ни разу не стала источником конфликтов между Российской и Китайской империями, дорогого стоит. Когда в XIX веке западные страны стали сильнее и почувствовали свою свободу в Китае, доходило до того, что если какой-то конфликт, в том числе бытового характера, приводил к гибели западного миссионера, западные державы начинали военные действия против китайцев. В истории Русской миссии подобного не было.
Стремление китайцев к независимости
Впрочем, это не избавило китайскую православную общину от страшной трагедии - в 1900 году во время восстания ихэтуаней были убиты . Во время того восстания погибло немало китайских католиков и протестантов, но для православных это был страшный удар, ведь их ряды составляли тогда примерно 450 человек. Была уничтожена половина общины!
Первая реакция на эти события в России сводилась к тому, чтобы закрыть Миссию во избежание лишних проблем, однако архимандрит Иннокентий (Фигуровский) не только настоял на ее сохранении, но и добился ее расширения и превращения в настоящую проповедническую Миссию в Китае. К 1917 году число православных китайцев выросло до шести тысяч двухсот человек.
Однако с началом Первой мировой войны поступающее из России финансирование оскудело, в 1917 году после революции в Китай прибыли сотни тысяч беженцев из России. Русская Православная Церковь в Китае целиком сосредоточилась на духовном окормлении этих людей. Созданные в начале ХХ века православные миссионерские станы, ориентированные на проповедь среди китайцев, были закрыты в 1919 году. У русского духовенства не было ни сил, ни возможности проповедовать среди китайцев. Миссия отдалилась от китайцев.
Архиепископ Пекинский и Китайский Иннокентий (Фигуровский) на фоне церкви Всех Святых китайских мучеников. Пекин
Одно из объяснений в том, что прибывшие в Китай беженцы из России пережили ужасы гражданской войны, голод и нищету - потеряв страну, они стремились сохранить для себя на чужбине свою веру и культуру. Этот консервативный импульс не дал им возможности найти в себе силы повернуться к китайскому обществу, китайской культуре.
В те же 1920-е годы в Китае произошел всплеск революционности, пропитанной духом национальной независимости и освобождения от иностранного господства. Поэтому и среди китайских православных священников возникло стремление к тому, чтобы Китайская Православная Церковь получила автономию. Эти процессы происходили тогда и среди инославных.
Фото Юлии Маковейчук
Наверное, в иной ситуации китайское движение к автономии нашло бы большее понимание у православной церковной иерархии. Однако «церковь русских беженцев» было невозможно в одночасье превратить в «церковь китайцев», стремление к автономии порождало конфликты, китайские священники пытались перейти из юрисдикции карловацкой РПЦЗ под управление Московской Патриархии, с которой не хотели общаться служившие в Китае русские священники.
Траектория развития Русской Православной Церкви в Китае во многом отражает те события, которые происходили с конца XIX века в обеих странах - России и Китае. История не знает сослагательного наклонения, но можно с большой долей уверенности предположить - если бы переход к автономии произошел в 1920-30-е, а не в 1950-е годы, Китайское Православие было бы лучше приспособлено к тем вызовам, с которыми ему довелось столкнуться во второй половине ХХ века.
Иезуиты умело использовали почтительное отношение китайцев к науке
Китайская культура - одна из самых древних, с сильными духовными традициями. Насколько восприимчивы были китайцы к христианству в прошлые века, задолго до культурной революции?
Поначалу китайцы отнеслись к христианству с любопытством. Дело в том, что Китай познакомился с католицизмом именно как с западным учением, которое в то время неразрывно было связано с научными достижениями Запада. Когда первые иезуитские миссионеры пришли в Китай, они одновременно рассказывали и о Христе и о математике, логике, астрономии, медицине, географии.
Возникло даже такое интересное определение христианства - «наука о небесах». Определение многозначное: с одной стороны, о Небесах с большой буквы - о непостижимой персонифицированной силе, которая управляет мирозданием, с другой стороны, о движении небесных светил, о том, как перемещаются по небу звезды, когда восходит солнце, как правильно составлять календарь.
Некоторые китайские чиновники видели тут скрытую опасность - как же так, ведь с древности поклонение Небесам в Китае было прерогативой императора, и вдруг иностранцы учат такому поклонению - самостоятельному и свободному - любого желающего принять новую веру.
Это происходило в конце XVI - начале XVII века. Нужно отдавать себе отчет в том, что России тогда еще лишь предстояло пройти свою модернизацию в эпоху , поэтому передовые научные знания не могли стать для первых православных миссионеров в Китае инструментом проповеди.
В 1930-е годы известный китайский либеральный мыслитель Ху Ши заметил, что иезуиты успешно добивались благосклонности со стороны придворных евнухов, через которых можно было организовать аудиенцию у императора, раздавая в качестве подарков современнейшие по тем временам механические часы западного производства. Евнухи брали часы с большой охотой. Труднее было убедить китайских ученых в правильности западных астрономических знаний - потребовались годы сравнений и подсчетов, прежде чем стало ясно, что иезуиты могут гарантировать большую точность в предсказании затмений и других небесных явлений.
А вот с широкомасштабным принятием католицизма тогда ничего не вышло, сфера его распространения, несмотря на убедительность научных достижений Запада, осталась ограниченной.
Католические миссионеры умело использовали почтительное отношение китайцев к знанию, к науке. Например, когда династия Мин вступила в период заката и ее уже теснила новая династия, католические миссионеры, тот же Адам Шалль фон Белль, и их китайские ученики помогали создавать пушечные мастерские, в которых изготовлялось современное оружие для защиты династии.
Научно-технические знания и Божественное откровение зачастую сливались для китайцев в общий фон для проповеди. Речь шла о том, что если Китай хочет стать таким же передовым, как Запад, он должен стать христианским. Западные миссионеры с удовольствием тиражировали эту мысль, пытались ее донести до китайской элиты.
Одновременно иезуиты проявляли огромное уважение к китайской традиции. Они поняли, что китайцы любят древность, поэтому внимательно изучили классические китайские тексты, говорили о том, как прекрасно конфуцианство, какие утонченные этические нормы в нем содержатся. Единственное, чего в конфуцианстве не хватает - учение о Боге-Творце.
На основе древних китайских текстов они пытались доказать, что в древности откровение о монотеистическом Боге коснулось и Китая, но потом китайцы проявили невнимательность, ушли в сторону и забыли о Боге. Но на самом деле, утверждали иезуитские миссионеры, христианство для Китая не новое учение. Иезуит Маттео Риччи объяснял китайской аудитории элементы сходства христианства и буддизма (учение о рае и аде, бессмертии души) тем, что буддисты якобы скопировали их у христиан! Некоторые представители китайской элиты соглашались с тем, что духовные традиции христианства и конфуцианства совместимы.
Однако позднее, когда противоречия между Китаем и западными державами обострились, когда выявилась слабость Китая перед лицом иностранного давления, начался всплеск борьбы за национальный суверенитет. Передовая интеллигенция заговорила о том, что если китайцы будут принимать христианское учение, страна навсегда утратит суверенитет и станет колонией Запада.
Китайские патриоты видели в миссионерах угрозу существованию страны
Борьба против христианства в конце XIX - первой половине XX века была не столько богоборческим мероприятием, сколько политическим противостоянием миссионерам как представителям западных стран, как потенциальным поработителям Китая. В присутствии миссионеров в Китае китайские патриоты видели угрозу существованию своей страны.
Конечно, и антихристианская линия в Китае присутствовала, причем с самого начала, с прихода первых иезуитских миссионеров. Уже тогда распространялись слухи, которые сегодня любому вменяемому человеку покажутся чудовищными - например, что христиане выковыривают умершим глаза и потом с помощью алхимии превращают их в серебро - китайцы думали, что христиане прикрывают глаза умершим, чтобы скрыть это.
В китайских антихристианских листовках XIX века иностранную религию оскорбительно называли «визгом небесной свиньи» (по сходству чтения с произношением иероглифов «религия Небесного Господа», то есть католицизм), верующих и миссионеров изображали в виде сексуально распущенных людей, поклоняющихся привязанной к кресту свинье.
Китайцам с их повседневно-бытовым рационализмом и прагматизмом было трудно понять, как Бог - который в их понимании должен стоять выше земного императора - может позволить, чтобы Его Сын умер такой позорной смертью. Китайский император никогда бы не позволил толпе сходным образом лишить жизни своего сына.
Возникали взаимные недоразумения. Многие миссионеры, особенно протестанты, платили китайцам той же монетой, называли их культурно-историческую традицию собранием мертвых суеверий, язычеством, которое тянет Китай в прошлое, не дает ему развиваться. Но при этом мощное тайпинское восстание, которое едва не покончило с императорской династией в XIX веке, было построено на соединении китайских верований с причудливо понятой протестантской проповедью, вожди восстания обосновывали свою политику ссылками на Библию! В итоге их постигло разочарование - западные страны послали войска на помощь властям для подавления восстания, христианские устремления повстанцев Запад проигнорировал…
Мао Цзэдун не был первым, кому пришла в голову мысль проложить путь в светлое будущее с помощью полного уничтожения традиции. Его образ будущего был основан на марксизме, но мыслил он примерно так же, как протестантские миссионеры в XIX веке: чтобы построить в Китае что-то новое, надо уничтожить все старое. Начиная с 1910-х годов эта мысль не оставляла прогрессивную китайскую интеллигенцию, которая возненавидела собственную традиционную культуру, хотела сокрушать «конфуцианские лавочки» ради того, чтобы сделать Китай сильным и демократическим, открытым для новых западных идей.
Культурные послания православных и инославных миссионеров были противоположными
- Но православные миссионеры, насколько мне известно, с уважением относились к китайской традиции?
Безусловно, но до второй половины XIX века они в строгом смысле слова не были миссионерами. Они изучали жизнь Китая, собирали материалы, переводили китайские тексты, составляли словари. Их проповедь среди албазинцев вполне вписывалась в китайскую культуру, соответствовала ее духу и фундаментальному принципу конфуцианской «сыновней почтительности» (сяо).
Западный миссионер говорил китайцу примерно следующее: «Ты должен отказаться от своей культуры и предать своих предков, чтобы стать настоящим христианином». Это было очень болезненное для китайцев требование, которое принимало видимую форму. В Китае в то время практиковался культ предков - люди хранили в домах таблички с именами усопших, поклонялись этим табличкам, проводили перед ними поминальные церемонии.
Поначалу католики пытались не устраивать по этому поводу конфликт, но потом инославные миссионеры заняли жесткую позицию. Они говорили: «Это все суеверие, если хотите креститься, вынесите таблички во двор и сожгите их в нашем присутствии, а пока не сожжете и не отречетесь от вашего язычества, никто вас крестить не будет». Чтобы стать христианином, китаец должен отречься от предков, от своей культурной традиции - таков был пафос западной миссии.
Послание православного миссионера, который обращался к албазинцам и их потомкам, гласило: «Вы должны хранить веру своих отцов, быть верными традициям, а культурная традиция ваших предков - русское православие». Видимо, поэтому, в китайских переводах Писания, богословской литературы, богослужебных текстов встречалось много церковнославянских транскрипций.
Стилистически это совсем неоправданное стремление, но эмоционально и культурно объяснимое. Многие потомки албазинцев уже забыли русский язык, знали только китайский, а церковнославянские транскрипции должны были, как казалось миссионерам, стать мостиком, связывающим албазинцев с русской православной культурой.
Иными словами, культурные послания инославных и православных миссионеров долгое время были противоположными. Западный миссионер призывал китайца отречься от своей традиции и стать христианином, а православный священник убеждал потомков албазинцев не отрекаться от своей культуры, не погружаться целиком в мир китайской культурной повседневности.
Потеря и возрождение интереса к китайской традиции
В более поздних публикациях Русской православной миссии, в особенности в первые два десятилетия XX века, встречается более напористая проповедническая риторика, утверждения, что влияние традиции на Китай во многом негативно.
Восстание ихэтуаней и его трагические последствия заронили среди миссионеров зерно сомнения в ценности китайской культуры, ведь именно стремлением защитить свои культурные устои восставшие оправдывали убийства иностранцев и китайских христиан. Тогда миссионеры думали, что для того, чтобы в будущем Россия и Китай жили в мире и сохраняли дружеские отношения, Китай должен принять православные ценности. И тогда соседство двух крупных православных стран открыло бы новые невиданные прежде перспективы для сближения и сотрудничества.
Конечно, надежда эта была во многом иллюзорной, не основанной на реальном понимании происходящего в Китае. Но с позиции сегодняшнего дня нельзя безоговорочно осудить ее как проявление нетерпимости к чужой культуре, поскольку тут присутствовали благие помыслы о дружбе двух стран.
А поскольку в XX веке началось массовое отрицание китайской культуры самими китайцами, то и западные католики и протестанты, и русские православные, наблюдая эту волну, решили, что диалог западной и восточной культур, взаимодействие христианства и китайской традиции неактуальны. Зачем вникать в традицию, если сам народ ее уничтожает, отказывается от нее?
Возрождение интереса к этой теме началось в 1950-60-е годы благодаря светским и церковным авторам, живущим на Тайване и в . Они первыми стали писать, что китайская культура жива, несмотря на революцию. Со временем становилось ясно, что построенное в Китае после 1949 года общество стало продолжением этой культуры, одним из ее ответвлений.
Позже, в 1970-80-е годы и на Западе и в китайских церковных кругах возник интерес к конфуцианско-христианскому и даосско-христианскому диалогам, начались новые сопоставления, сравнения, уже учитывающие реалии современного мира и современной культуры. И вот в этом диалоге для России очень важны труды русских миссионеров по китайской истории, культуре, потому что в этих трудах многие проблемы китайской духовности осмыслены очень глубоко.
Украшение кафедры ввиде креста на лотосе – своеобразное сочетание христианских и восточных символов
Без преувеличения можно сказать, что труды русских миссионеров стали основой для формирования образа Китая в России XIX века, когда формировались устои светского китаеведения как научной дисциплины. С опорой на это наследство Русская Православная Церковь может заново осмыслить перспективы полноценного духовного и культурного общения России и Китая.
Без глубокого изучения истории своего присутствия в Китае нам не понять полностью и современную Россию. Китайская же культура переживает ныне очевидный ренессанс - возрастает интерес к философии, поэзии, китайские руководители постоянно напоминают о важности традиционных этических норм, идеалов: беззаветного служения родине, готовности к самопожертвованию.
Сегодня создаются условия для обмена ценностями на основе того, что было накоплено в прошлом. В этом смысле Святейшего Патриарха в Китай - событие чрезвычайно важное, символическое. Это знак внимания Русской Церкви к Китаю. Это знак внимания к десяткам тысяч православных, китайцев и русских людей, которые живут и работают в Китае, которые хотели бы иметь возможность посещать богослужения и участвовать в жизни общины. Вместе с тем это знак внимания к Китаю в целом, к великой соседней стране, с которой у нас есть общие ценности, общие интересы.
Во время встречи с китайским лидером Си Цзиньпином подчеркнул, что у России и Китая есть общие ценности - независимость и суверенитет, единство, трудолюбие, справедливость. Замечу, что я узнал об этом из выпуска «Объединенных вечерних новостей» китайского центрального телевидения - это аналог советской программы «Время», где все новости тщательно подобраны, этот выпуск транслируется по многим программам как взгляд Пекина на происходящее в стране и в мире.
Присутствие этих слов Патриарха в китайском официальном сообщении весьма показательно. Китай сейчас находится в процессе формирования своих современных ценностей. В середине XX века, когда жизнь в Китае резко изменилась, старые ценности были отброшены, им на смену пришли новые - идеологизированные, частично заимствованные из советских стереотипов. Теперь взгляд на ценности в значительной мере опирается на богатства китайской традиции.
Сейчас Китай осознает себя как огромную державу, которая по объему экономики уже обогнала Японию и имеет все шансы в следующем десятилетии обойти США и стать страной с крупнейшей в мире экономикой. Страна переосмысливает свои ценности, формулирует их и адаптирует к современному миру. Россия пребывает в поиске своего места в современном мире и тоже заново осознает свои ценности. В этой ситуации диалог между культурами и духовными традициями очень важен и плодотворен для обеих стран.
Китайскую мысль подпитывает «сотня рек»
Отец Дионисий Поздняев одного китайского профессора-конфуцианца, который считает, что китайская культура умерла и воскресить ее может только встреча с христианством.
Это очень характерное высказывание. «Культурное христианство» - феномен Китая с 1990-х годов до нашего времени. Часть китайской гуманитарной интеллигенции стала серьезно интересоваться христианской теологией, историей христианства, в том числе работами русских религиозных философов Серебряного века. Многие книги переведены на китайский язык, причем лучшими переводчиками.
Интересуются христианской культурой именно светские ученые, которые не считают себя христианами, они не планируют креститься ни в католичество, ни в протестантизм, ни в православие. Это интеллектуалы, которые пытаются осмыслить пути китайской культуры, ее перспективы, стратегию ее модернизации. И они считают, что одним из наиболее ценных и важных духовных ресурсов является ресурс христианства. Но трактуют они его очень широко, включают туда все богатство христианской мысли России и Запада, в том числе светских мыслителей, культурологов.
Помню, в конце 1990-х огромнейшей популярностью среди интеллигенции Китая пользовались работы Пауля Тиллиха, активно переводили и цитировали работы Мартина Лютера. Последние годы китайцы с огромным интересом читают Николая Бердяева и Льва Шестова.
Интерес к христианской мысли в среде китайской интеллектуальной элиты существует. Но он не доминирующий. Недавно китайский лидер Си Цзиньпин процитировал одного из политиков прошлого: «Море становится большим, потому что оно вбирает в себя сотню рек». Этот образ относится к современной китайской мысли. Помимо христианства ее подпитывает «сотня рек» - и западный постмодернизм, и сциентизм, и рационалистические тенденции, и многое другое.
Нельзя забывать, что в Китае есть господствующая идеология - она собрана из марксизма-ленинизма, идей Мао Цзэдуна, теории Дэн Сяопина и взглядов тех, кто находился у власти с 1990-х - Цзян Цзэминя и Ху Цзиньтао. Формально в Китае нет духовной пустоты, наоборот, это мир идеологической полноты, где официальная идеология пропагандируется по всем каналам, тиражируется в школах и вузах, а также через систему партийно-политической учебы.
Тем, кто помнит советское время, трудно понять, как сочетаются официальная коммунистическая идеология и никем не скрываемое разномыслие в университетской среде.
Руководству страны приходится учитывать реалии современного мира, китайские коммунисты говорят, что хотят «идти в ногу со временем». Хочу пояснить, что острое ощущение духовного вакуума присуще ищущей части китайской интеллигенции, но такого духовного вакуума, какой возник в России после внезапного и обвального распада Советского Союза, в Китае все же нет.
Основы государственной идеологии остались прежними. Член коммунистической партии Китая по-прежнему не может быть верующим, так как устав партии требует, чтобы его мировоззрение опиралось на принципы диалектического и исторического материализма. Но взаимоотношения между властью, обществом и религией, конечно, изменились. Официальная линия сводится к тому, что верующие являются равноправными «строителями социализма», и задача власти - создать для верующих оптимальные условия, чтобы никакие искусственные препоны не мешали им вносить существенный вклад в социальное и экономическое развитие страны.
Власть отдает себе отчет в том, что Китай стал экономически многообразным, и от людей нельзя требовать такого же единомыслия, как во времена, когда все находилось в руках государства. Сейчас в Китае есть сильный слой предпринимателей, владеющих частной собственностью. Очевидно, что взгляды предпринимателя-миллионера и наемного работника могут во многом отличаться. Конечно, государство проводит свою линию, финансирует и поддерживает то, что, по мнению государства, целесообразно для национального развития, но о тотальном идеологическом подавлении тех, кто думает, творит и мыслит по-другому, уже не может быть речи.
Границы допустимого существенно расширились. Когда звучат открытые призывы к свержению правящей Компартии, власти говорят, что подобные шаги подрывают основы государственного строя и предпринимают ответные действия против этих людей, возбуждают судебные процессы. Но если какой-то китайский интеллектуал заявляет, что он не марксист, а, примеру, конфуцианец, постмодернист или «культурный христианин», и пишет в этом духе, ему за это ничего не будет.
Более того, если окажется, что его писания популярны на Западе, то власть даже обрадуется этому как свидетельству интеллектуального и мировоззренческого многообразия Китая.
Если я не ошибаюсь, в прошлом году Нобелевскую премию по литературе получил как раз китайский писатель-марксист? И это решение шведских академиков вызвало у многих негодование.
Мне также встречались суждения о том, что Мо Янь недостоин премии потому, что он не является диссидентом и не выступает против властей своей страны. Однако я не стал бы называть марксистом писателя, который в абсурдистском стиле с бесподобной иронией разоблачает коррупцию и разложение государственного аппарата. Он видит жизнь глазами художника и в своих книгах пытается донести до людей представления о честности, других незыблемых ценностях.
И для большинства китайцев награждение Мо Яня стало радостью. Китайская литература многообразна, вкусы у людей разные, наверняка не всем нравятся произведения Мо Яня. Но люди испытывают гордость за свою страну, за то, что, наконец, китайский писатель получил мировое признание. Меня этот факт тоже радует - присуждение Нобелевской премии современному китайскому писателю способствует проникновению китайской культуры в мир, повышению интереса к китайской культуре и на Западе, и в России.
Хочется верить, что найдется место и для Православия
Каковы, на ваш взгляд, перспективы Православия в Китае при таком мировоззренческом и культурном многообразии?
Я хотел бы вернуться к опубликованному в Китае сообщению официального информационного агентства «Синьхуа» о встрече Патриарха Кирилла с китайским партийно-государственным лидером Си Цзиньпином. Оно было очень дружественным по отношению к России и к Русской Православной Церкви, в нем говорилось о перспективах развития сотрудничества между двумя странами.
То, что китайский лидер встретился с предстоятелем Русской Православной Церкви, отвечает интересам и Китая, и российско-китайского взаимодействия. Это внушает оптимизм, надежду на то, что китайская сторона позволит решить организационные вопросы, связанные с жизнью Православия в Китае.
Я, прежде всего, имею в виду постоянное использование для богослужений православных храмов в Харбине и Шанхае, которые посетил в ходе визита Патриарх, создание китайского православного духовенства. В будущем, возможно, и воссоздание полноценной Китайской Автономной Православной Церкви, которая, как и протестантские и католические общины в Китае, будет поддерживать конструктивную связь с государством.
Сегодня православные в Китае делятся на две основные группы: потомки православных албазинцев и люди, приехавшие из России или постсоветских республик. Одна из задач - наладить диалог между этими группами, чтобы они не были отделены друг от друга. Думаю, это будет органично решаться в процессе развития китайского Православия - к примеру, многие русские, которые постоянно живут в Китае, изучают китайский язык, а некоторые потомки православных знают русский.
В современном Китае часто говорят о гармонии культур, о взаимодействии цивилизаций, о призыве Конфуция к достижению единения без навязывания единообразия. Хочется верить, что в этой палитре найдется место и для Православия.
Беседовал Леонид Виноградов
