Митрополит иосиф петровых. Митрополит Иосиф (Чернов): неизвестные воспоминания

2 июня исполняется 120 лет со дня рождения – известного и глубоко почитаемого подвижника, исповедника, поэта и проповедника, которого называли одним из самых одухотворенных архиереев последнего времени. Неизвестное свидетельство о владыке Иосифе приводит в своей статье Ксения Кириллова.

Старец и исповедник веры, митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Иван Михайлович Чернов) родился ровно 120 лет назад в Белоруссии, в Могилеве-на-Днепре в семье военного 2 июня 1893 года, в день памяти великомученика Иоанна Нового, Сочавского.

Владыка отсидел двадцать лет в советских лагерях, чудом избежал фашистского расстрела. При этом, по словам очевидцев, он никогда не унывал, охотно утешал других и даже юродствовал.

Первый арест таганрогский епископ Иосиф (Чернов) пережил в 1935 году, когда особым совещанием при НКВД СССР его осудили на 5 лет лагерей «за антисоветскую агитацию». Владыка был освобожден в декабре 1940 года и направлен обратно в Таганрог. В этот период владыка Иосиф принимал участие в деятельности нелегальной общины верующих «Белый дом», тайно служил, совершал священнические хиротонии и монашеские постриги. После того, как во время Великой Отечественной войны Таганрог был оккупирован немецкими войсками, с августа 1942 года он возобновил открытое служение в качестве Таганрогского епископа.

С немецкими властями у владыки возникли трудности из-за отказа выйти из подчинения Московскому Патриархату и поминать в службах вместо митрополита Сергия (Страгородского) митрополита Берлинского Серафима. На допросах немецкое командование неоднократно предлагало епископу Иосифу сотрудничество в целях пропаганды, грозя арестом и расстрелом, а также убеждало выдавать евреев, комсомольцев и других. Однажды он был кратковременно арестован. Владыка, однако, отвечал отказом и служить молебны за победу германского воинства он не стал.

Более того, отец Иосиф помог некоторым евреям спастись от фашистов, а также активно помогал партизанам. Сбор средств в помощь советским войскам шёл и в окормляемых владыкой Иосифом областях. Все суммы переправлялись через партизан, с которыми епископ был связан напрямую.

Вскоре после его патриотической речи об императоре Петре I и величии России по случаю торжественного восстановления памятника Петру I в Таганроге 18 июля 1943 года, гестапо арестовало владыку. В гестаповской тюрьме в Умани он находился с 6 ноября 1943 года по 12 января 1944 года, а под Рождество 1944 года его приговорили к расстрелу. Владыку спасло только отступление немецких войск из Умани 11 января 1944 года.

После освобождения Умани частями Красной Армии в июне 1944 года епископ Иосиф вновь был арестован. Он содержался в Москве в Бутырской тюрьме, затем был переведён в Ростов-на-Дону. В феврале 1945 года владыку приговорили к 10 годам лишения свободы. Срок заключения он отбывал в Челябинском лагере особого назначения, а с 1948 года - в посёлке Спасск в Карагандинском лагере. С 1954 владыка находился в ссылке в посёлке Ак-Кудук Чкаловского района Кокчетавской области, и окончательно освобождён из неё был только в 1956 году.

Сейчас о владыке Иосифе вышла целая книга воспоминаний «Свет радости в мире печали. Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф», по мотивам которой был снят одноимённый фильм. Мы же представляем вашему вниманию не вошедшие в книгу воспоминания о митрополите Иосифе одной из его духовных дочерей, родной сестры игуменьи Верхотурского Покровского женского монастыря Софии (Любых) – Марии Ивановны Сащиной(в девичестве – Любых).

Я родилась в православной семье в конце сороковых годов прошлого столетия, и была последним ребенком. Невзирая на богоборческую политику, родители ходили в церковь и меня учили христианским добродетелям, - вспоминает Мария Ивановна. - Во время революции мой дедушка был старостой в церкви, и в 1929 году его выселили в Сибирь, туда, где сейчас находиться город Нижневартовск. Хотя до совершеннолетия родители боялись рассказывать мне о нём, всё детство мое прошло в церкви. Папа работал пономарём в соборе. Я помню, что и мне очень нравилось пение, торжественность богослужения.

В 1956 году была образована Петропавловская епархия, и в Петропавловск, где тогда жила с семьёй маленькая Маша Любых, приехал новый архиерей - епископ Иосиф (Чернов), только освобождённый из ссылки в Кокчетаве.

Он так молитвенно служил и радовался снова славить Господа, что нам, детям, казалось как будто мы на Небе. Его горячие и образные проповеди, свои воспоминания об испытаниях в годы двадцатилетних скитаний по ссылкам и помощи Божией для перенесения тех унижений, которые выпали ему, на всю жизнь остались в сознании, и всегда помогали в сложных жизненных ситуациях, - рассказывает Мария Сащина.

B те годы основными прихожанами храма были женщины, тогда как архиерею были необходимы иподиаконы - мужчины, которые могли бы входить в алтарь.

Я любила стоять слева от кафедры, и вот владыка Иосиф разрешил держать мне слyжебник и жезл, когда он стоял на кафедре. Мне было тогда семь лет, я стояла и замирала от счастья, держа книгу или жезл. Но когда мне исполнилось восемь, Владыко объяснил мне, что больше девочке нельзя участвовать в богослужении, и чтобы было не так мне горько, подарил брошь. Я очень горько плакала, что я не мальчик, - вспоминает Мария Ивановна.

Когда владыку перевели в Алма-Ату, повзрослев, Мария старалась 2-3 раза в год летать к нему.

Общение с ним, его беседы, советы помогли мне справиться в жизни со своими невзгодами и болезнями. Это был человек удивительной доброты. Помню, первый раз я поехала к нему в 67-м году со своим папой. Мне было тогда 18 лет. Печь тогда топили дровами, притом дерево, которое для этого использовали, было очень тяжёлым и твёрдым. Какого же было моё удивление, когда, ранним утром выглянув в окно, я увидела, как владыка носит эти тяжёлые поленья. Он даже не сказал мне, что собирается делать, не попросил помочь. Я когда я вышла во двор, он сказал мне, что сейчас натопит титан, чтобы мы с папой помылись с дороги. Представляете? Архиерей, которому за семьдесят лет, сам таскал дрова, чтобы согреть нам воду! - вспоминает она. - Для меня это стало образцом смирения.

По словам Марии Ивановны, в общении с людьми владыка Иосиф был удивительно простым, добрым, и в то же время удивительно проникновенным. Многие духовные чада вспоминают его ласковые, чуть с хитринкой, глаза.

Владыка очень чувствовал людей. Те, кто с ним однажды пообщался, не могли о нём потом не вспоминать. Однажды у митрополита Иосифа я познакомилась с одним священником, отцом Наумом. Затем, уже после смерти родителей я собралась ехать на Украину, и даже взяла на это благословение. Тогда отец Наум сказал мне: «Сдавай билет и лети в Алма-Ату». Мне показалось странным всё менять, тем более это было не так просто, да и благословение лететь на Украину было уже получено. Словом, я не поехала тогда в Казахстан - а вскоре владыка умер. Отец Наум говорил мне потом: «Знали бы вы, какого человека оставили!». Но откуда я могла знать тогда, что его не станет - ведь я была ещё девчонкой лет 25-ти. Сейчас, наверное, я повела бы себя по-другому, - сокрушается Мария Ивановна.

Или ещё одно воспоминание из «петропавловского» периода жизни владыки. В 50-е годы в первое воскресенье после каникул школьников частенько засаживали за парты - якобы вспоминать забытое за время отдыха. Маленькая Маша стояла на службе на Вербное воскресенье, боясь опоздать в школу, когда владыка Иосиф обратился к ней со словами: «Вот уехала Мария - а кто же будет жезл держать?».

На тот момент мне уже давно было за семь лет, и жезл мне держать запретили. Я не могла понять, о чём он говорит. Уже много лет спустя, когда теперь мне приходится держать жезл, помогая матушке в монастыре, я вспоминаю те его слова. Значит, он знал, что в моей жизни будет ещё один жезл, - рассуждает Мария Сащина.

Мария Ивановна вспоминает один случай прозорливости владыки: когда, после операции на желудок, он позвонил ей со словами: «Ну вот, теперь до конца жизни посты у тебя отменяются».

Для меня это было странно. Я строго соблюдала все посты и думала: ну хорошо, сейчас я болею, а потом выздоровею и снова начну поститься. Кто ж знал, что мне предстоит ещё 15 операций, и в одной из них мне удалят желудок? Но он, видимо, знал…

Уже после смерти митрополита Маша Любых вышла замуж - по её словам, не очень удачно.

Интересно, что я успела сказать владыке, что хочу замуж. Он сказал мне тогда: «Мария, пожалеешь». И, как обычно, он оказался прав.

Отдельные воспоминания Марии Сащиной связаны с воспоминаниями владыки Иосифа о лагерях:

Один раз батюшка рассказывал, как они встречали Пасху в лагере, сидя в одной камере с Чебоксарским владыкой Эммануилом. Каким-то чудом прихожане смогли передать им в заключение хлеб, вино, пасхальное яичко. Вместо престола они положили одного старенького архиерея, чтобы служить литургию на его мощах - ведь все они на тот момент были исповедниками. Разумеется, на тот момент он был жив, но когда служба закончилась, архиерей оказался мёртв. Эту историю владыка рискнул даже рассказать во время проповеди с амвона, хотя в советское время это было небезопасно.

Кстати, в отношении к советской власти, по словам духовных чад, владыка сохранял мудрую осторожность, например, разрешал надевать в школе пионерский галстук, чтобы не злить учителей, но не благословлял носить его дома. Крестик же он снимать не велел.

Он старался давать такие советы, чтобы мы могли не идти на открытый конфликт с властью, но в то же время сохраняли свою душу, - отмечает Мария Ивановна.

Уже через много лет Мария Сащина попала на сеанс к Кашпировскому - разумеется, не из-за увлечения оккультизмом, а по ошибке решив, что он - обычный врач (дело было в 80-е годы). Тогда знаменитый «целитель» неожиданно признался ей: его «лечение» на неё не подействует, потому что он чувствует за ней какого-то сильного покровителя. Пожалуй, в этом со скандально известным экстрасенсом согласна и сама Мария Ивановна - молитвенную помощь владыки Иосифа она чувствует до сих пор.

Биографии 06.03.2009 07:45

СВЯЩЕННОМУЧЕНИК ИОСИФ (ПЕТРОВЫХ)

Священномученик Иосиф (Петровых) - Митрополит Петроградский , (в миру Иван Семёнович Петровых). Родился 15 декабря 1872 года в городе Устюжне Новгородской губернии в мещанской семье. Крещен младенец Иоанн был, как и все его братья и сестры, в приходской церкви Вознесения Господня на Всполье. Глубокая вера и стремление послужить Богу отмечались у него с раннего детства.

Окончил Устюженское духовное училище и Новгородскую духовную семинарию, после чего направлен за казённый счёт в Московскую духовную академию, которую окончил в 1899 первым по списку со степенью кандидата-магистранта. Оставлен профессорским стипендиатом при академии.

9 сентября 1900 г. Иоанн был утвержден исполняющим должность доцента академии по кафедре Библейской истории. Но карьера ученого не привлекала его, стремившегося к своей давней мечте - иночеству. Зародилась она еще в то время, когда Иоанн Семенович был семинаристом. Студентом академии он любил посещать святые обители и святые места. Там черпал силу и получал благодатную помощь Божию. Им были совершены паломничества в Соловецкий монастырь, во святой град Иерусалим, на святую гору Афон, в Ново-Афонский монастырь. Во времена зимних каникул, уклоняясь от светских развлечений и увеселений, Иоанн уезжал в любимый им Антониев монастырь в Новгороде. Именно там он и провел последние недели лета 1901 г., готовясь к иноческому постригу, уходя в себя и сосредоточиваясь в молитвах.

Пострижение в монашество было совершено 26 августа 1901 г. в Гефсиманском скиту, что неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры, с наречением именем Иосиф. Чин пострижения совершил преосвященный еп. Волокололамский Арсений (Стадницкий), ректор Московской Духовной академии. Божественную литургию служил инспектор академии архимандрит Евдоким (Мещерский) совместно с новгородским епархиальным миссионером иеромонахом Варсонофием (Лебедевым) и монастырскою братиею. Хор пел лаврский, нарочно прибывший в скит на пострижение Иоанна.

После совершения пострига епископом Арсением было сказано Иосифу слово, которое имело руководящее значение для всей его последующей деятельности: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно будет и сочтено за малодушие или безчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерег Господь. Работай Господеви духом горяще». Слова эти были восприняты как завет и хранились в душе Владыки всю жизнь, имея огромное значение для его деятельности. 30 сентября того же года монах Иосиф был рукоположен во иеродиакона, а 14 октября - во иеромонаха.

В июне 1903 удостоен степени магистра богословия за диссертацию на тему «История Иудейского народа по Археологии Иосифа Флавия (Опыт критического разбора и обработки)». С 9.12.1903 экстраординарный профессор и инспектор Московской духовной академии.

За церковные заслуги 18 января 1904 г. отца Иосифа возвели в сан архимандрита. В этом же сане он отбыл в июне 1906 г. для несения послушания настоятеля первоклассного Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря в Холмской епархии. Через год, согласно определению Святейшего Синода архимандрит Иосиф перемещен настоятелем первоклассного Юрьева монастыря в Новгороде. Новое постановление Синода от 27 февраля 1909 г. вознесло его на высокую ступень епископского служения.

Хиротония во епископа Угличского, викария Ярославской епархии происходила 15 марта 1909 г. в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге. Совершали ее следующие архиереи: митрополит Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), митрополит Московский Владимир (Богоявленский), митрополит Киевский Флавиан, архиепископ Финляндский и Выборгский Сергий (Страгородский) в сослужении многочисленного духовенства. В то время Владыка стремился как-то осмыслить свои движения и настроения, понять себя. Именно тогда он понял, что выбрал правильный жизненный путь. Преосвященный Иосиф очень любил служить литургию и служил ее каждый день. В трудные моменты жизни Владыка стремился пребывать в любви к Богу и Божией Матери, в молитвах просил у Них помощи, и Господь посылал ему утешение.

В 1905-1914 гг. под инициалами А.I. была издана книга духовных размышлений преосвященного Иосифа «В объятиях Отчих. Дневник инока».

«Владея настоящей книгой, знай, добрый читатель, что ты некоторым образом владеешь душою моею. Не осмей ее, не осуди, не укори: она открыта пред тобой здесь так, как только открывают ее духовнику и самому близкому человеку: открыта во всех сокровеннейших движениях, ежедневных настроениях, чувствованиях, изъянах и немощах, во всех добрых или злых, святых или темных сторонах и жизненных проявлениях...»

27 февраля 1909 г. Владыка стал настоятелем Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в Ростове Великом и пробыл им вплоть до закрытия этой обители в 1923 г. В мае 1913 г. он встречал там императора Николая II. Но и после закрытия обители преосвященный Иосиф до августа 1926 г. являлся настоятелем созданной братией церковной общины.

Начало службы Владыки в Ростове совпало в октябре 1909 г. с 200-летием кончины святителя Димитрия Ростовского, которое стало всероссийским праздником. Епископ приложил много усилий по устройству и проведению торжеств. С 1910 г. он был уже первым викарием Ярославской епархии, которую с 1907 по декабрь 1913 гг. возглавлял в сане архиепископа будущий св. Патриарх Московский и всея России Тихон (Белавин). 14 сентября 1913 г. преосвященный Иосиф передал из Ростова в свой родной край - храм с. Модено Устюженского уезда, имевший придел свт. Димитрия Ростовского, часть мощей, гроба и одежды этого святого.

В августе 1914 г. из Костромы почти одновременно отбыли правящий архиерей и его первый викарий, и епископ Иосиф с 25 августа по 16 сентября 1914 г. исполнял обязанности временно управляющего Костромской епархией. Несмотря на непродолжительность этого периода, он характеризует Владыку, как деятельного архипастыря, немало сделавшего для оказания помощи русским воинам и их семьям в начальный период Великой войны. Так, 29 августа в кафедральном соборе Костромы епископ Иосиф отслужил панихиду «по вождям и воинам на поле брани за Веру, Царя и Отечество живот свой положившим», затем был проведен крестный ход на центральную площадь города, где у Александровской часовни Владыка в сослужении всего городского духовенства совершил молебен «о даровании победы русскому воинству над врагом, а народу над пьянством». 3 сентября резолюцией епископа было предписано «объявить всем благочинным, настоятелям и настоятельницам монастырей и приходским священникам оказывать возможное содействие сборам на нужды Красного Креста за все время войны». О внимании Владыки к нуждам военного времени свидетельствует и то, что он собирал в Костроме настоятелей, причт и старост для обсуждения «чем духовенство и церкви города могут оказать свою помощь больным и раненым воинам во время настоящей войны».

До революционных потрясений 1917 г. Владыка успел написать и большей частью опубликовать около 80 трудов, в том числе 11 томов своего дневника и 10 статей в Православной Богословской энциклопедии. Издавались им и крупные работы, от духовно-нравственных до религиозно-философских, например, в 1902 г. в Сергиевом Посаде вышла его работа «Матерь Божия - Благодатная Матерь народа русского», а в 1905 г в Харькове - сочинение «Учение Лейбница о происхождении и сущности зла».

Мы не располагаем достоверными сведениями о том, как Владыка Иосиф встретил февральскую революцию 1917 г. Его заявления на допросах 1930 г. о лояльности к советской власти и отмежевании от «старого режима» сами по себе вряд ли говорят о каких-то его антимонархических, либеральных взглядах, тем более, если принять во внимание условия, в которых они были сделаны. Примечательно, что во введении к следственному делу чекисты называют митрополита Иосифа «махровым монархистом», а его дневник «В объятиях Отчих» сравнивают с творениями святого Иоанна Кронштадтского, по их определению, «церковного апологета монархизма». Очевидно, что как искренний православный архипастырь, Владыка Иосиф понимал истинное значение Православного царства и поэтому глубоко скорбел, видя, как далеко отошла от этого идеала христианской государственности императорская власть Петербурга. Так что, вполне вероятно, что несочувствие епископа Иосифа «старому режиму» было вызвано не либерализмом, а напротив, самым последовательным монархизмом, так же как и у других выдающихся иерархов того времени. В его дневнике есть такая характерная запись от 30 июля 1909 г.: «Невозможно быть истинным слугою земного Царя, не будучи истинным слугою Божиим. Только истинный Божий слуга имеет все побуждения и средства быть верным слугою Царя и полезным членом Церкви и Отечества» .

Поэтому и коренную причину революционных настроений и антимонархических выступлений и бунтов в Российской империи Владыка видит в отступлении этих народных масс от Церкви.

Но епископ Иосиф не рассуждает о том, кто больше виноват в столь плачевном состоянии русского общества, императорская ли власть, насаждавшая на протяжении двух веков чуждую Православию западную культуру и поставившая Русскую Церковь в рабское не каноническое положение, или служители Церкви, безропотно покорявшиеся этому насилию и потворствующие разрушению церковной жизни. Весьма знаменательна в этом отношении запись в его дневнике 20 декабря 1907 г.:

«Права ли и истинна ли наша Церковь при ее современных некоторых ненормальностях, указываемых ее врагами (цезарепапизм и т. п.)? Права и истинна.

Какое мне дело до какого-то там цезарепапизма? Я - в душе своей сам царь над собою, и за все сам отвечаю. Личное мое усердие, благочестивое настроение ничем не может быть связано. "Царство Божие внутри нас есть". И здесь прежде всего нам надо созидать свое спасение и отвечать за него. Какое мне, далее, дело до предписаний регламентов - например, выдавать "тайну" исповеди? По совести своей я никогда бы ничего не выдал и ничуть бы не отвечал за это пред Богом. Между тем, другой и без регламентов выдает своего "друга" каждый день. Все это форма и внешность, содержания же и внутренней силы и действенности истины Христовой совершенно не касается».

Начинались жесточайшие гонения на Церковь. Поместный Собор, с которым связывали возрождение Русской Церкви (Владыка Иосиф как епископ Угличский принимал участие в его работе) - также уже ничего не мог сделать с атеистичесой эйфорией большевиков. Собор восстановил патриаршество и принял множество полезных решений. Но открылся он только в августе 1917 г., через полгода после февральских событий, когда легкомысленная радость первых революционных дней, охватившая многих после отречения Царя, сменилась тревогой и унынием пред все более нарастающим хаосом в стране. Долгожданное восстановление патриаршества происходило уже во время октябрьского переворота под пулеметные очереди и грохот пушек, бивших по Кремлю. И на проведение поставления патриарха (интронизацию) Собор испрашивал специальное разрешение у новых властителей, обосновавшихся в Кремле. Сама интронизация проходила в холодном Успенском соборе, на западной стене которого зияла огромная дыра, пробитая большим снарядом, а на восточной-страшным символом высилось распятие Господа Иисуса Христа с оторванными снарядом руками. Скорбный путь предстоял и патриарху, и всей Русской Церкви.

В декабре 1917 г. и январе 1918 г. по указу патриарха епископ Иосиф временно управлял Рижской епархией. А уже вскоре последовал его первый арест в Ростове 7 июля 1919 г. Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном». Владыка был перевезен в Москву во внутреннюю тюрьму ВЧК, где содержался около месяца. В августе 1919 г. он оказался освобожден без вынесения приговора. Мужественное поведение преосвященного не прошло мимо внимания церковного руководства и 22 января 1920 г. он был возведен в сан архиепископа и назначен Святейшим Патриархом Тихоном архиепископом Ростовским, викарием Ярославской епархии.

Новый конфликт с представителями советской власти не заставил себя ждать. 26 апреля 1920 г. специальная комиссия вскрыла мощи Ростовских Чудотворцев в Успенском соборе, Спасо-Яковлевском Димитриевом и Авраамиевском монастырях. Архиепископ Иосиф организовал и возглавил крестный ход с выражением протеста против этой варварской, незаконной даже в свете советских декретов акции. За это 8 июня 1920 г. Владыка был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Три недели он находился в заключении в Ярославской тюрьме, а в это время в Ростове собирались тысячи подписей верующих за его освобождение. В итоге архиепископ Иосиф был освобожден, но постановлением Президиума ВЧК от 26 июля 1920 г. приговорен к 1 году заключения условно с предупреждением о неведении агитации.

Весной 1922 г. на Русскую Православную Церковь обрушились новые тяжелые испытания - развернутая по указанию Политбюро ЦК РКП(б) кампания по изъятию церковных ценностей и обновленческий раскол, также непосредственно организованный органами государственной власти, в частности ГПУ. После ареста Патриарха Тихона в мае 1922 г. власть в Церкви на год захватили просоветски настроенные обновленцы, сформировавшие свое Высшее церковное управление.

19 ноября 1922 г. по обвинению в «сопротивлении изъятию церковных ценностей» архиепископ Иосиф был приговорен Ярославским ревтрибуналом к четырем годам лишения свободы. Вероятно, это дело не обошлось без участия обновленцев. В одном из протоколов допроса 1932 г. Владыка Иосиф отмечал, что он был обвинен в агитации против изъятия ценностей по клевете обновленцев, для которых он был одним из главных врагов в епархии. Владыка сразу же не признал созданное в мае 1922 г. обновленческое Высшее Церковное Управление (ВЦУ).

И в дальнейшем Владыка никогда не проявлял никаких колебаний в отношении обновленческого раскола и фактически воспрепятствовал его распространению не только в Ростове, но и в целом в Ярославской епархии. В январе 1923 г. Владыка Иосиф был досрочно освобожден по решению Президиума ВЦИК.

Его возвращение весьма укрепило Православных и одновременно вызвало серьезное беспокойство у обновленцев и местных властей. В апреле 1923 г. начальник Ярославского губернского отдела ГПУ обратился в ОГПУ в Москву с ходатайством о высылке из пределов Ярославской губернии архиепископа Иосифа. В письме от 8 августа 1923 г., сообщая о «неблагополучном» положении в церковной среде в Ярославской губернии, он повторил это ходатайство:

«Обновленческая группировка в настоящее время почти совершенно прекратила свою деятельность под натиском тихоновской группировки. Большинство духовенства и верующих идет по пути тихоновщины, ослабляя морально и материально обновленческую группировку. Во главе тихоновской группировки стоит епископ Ростовский Иосиф. Данное лицо по Ярославской губернии в настоящее время весьма авторитетно не только среди духовенства и верующих, но и среди советских работников низового аппарата, и в особенности Ростовского уезда.

С освобождением Тихона из-под стражи и вообще с усилением тихоновской группировки епископ Иосиф в настоящее время является руководителем и вдохновителем тихоновской группировки по Ярославской губ<ернии>. Заручившись из Наркомюста официальной бумагой, разрешающей Иосифу создать свое, параллельное ВЦУ} Ярославское отделение Епархиального управления, Иосиф ведет линию всеми способами к полной ликвидации обновленческой группы, как лицо, весьма авторитетное среди духовенства и верующих и доказавшее себя, что и современная власть не всегда может его обуздать в его реакционной деятельности. Конечно, его настоящая деятельность, нужно признать, идет достаточно успешно.

При таких обстоятельствах деятельность обновленческой группы в Ярославской губ<ернии>, собственно, должна замереть, что и можно констатировать в настоящее время. Для поддержания деятельности обновленческой группы, безусловно, необходимо изъять из пределов Ярославской губ<ернии> епископа Иосифа, что значительно ослабит тихоновскую группу, и этим самым дать возможность оживиться и обновленческой группе, главным образом за счет верующих, ибо епископ Иосиф в глазах верующих - самое авторитетное лицо из духовенства Ярославской губернии, а потому значительная часть верующих идет за ним не только как за тихоновцем, но и как за известным им Иосифом, которого и Советская власть по велению бога избавляет от наказания (выражения верующих).

Без этой операции нет возможности хотя бы минимально поддерживать деятельность обновленческой группы»
[ГА РФ. Ф. 5263. On. 1. Д. 55. Л. 102-102 об.]

Как ни странно, эти настойчивые ходатайства остались без ответа. И на протяжении еще более трех лет Владыка Иосиф оставался в Ростове. В 1925 и 1926 гг. он даже возглавлял крестные ходы с Ватопедской иконой Божьей Матери по волостям Ростовского уезда, получая разрешение на них в местных органах власти.

Архиепископ Иосиф объединял православных Ярославской епархии, лишенной в то время своего главы, митрополита Агафангела (Преображенского), высланного властями в Нарымский край в конце 1922 г. 30 августа 1923 г. в Ярославле под председательством архиепископа Иосифа прошло собрание благочинных Ярославской епархии. Собрание было открыто речью Владыки Иосифа о нынешнем положении Русской Православной Церкви, в связи с возникновением обновленческого движения. Собрание единодушно высказалось против обновленческого собора в Москве, незаконно провозгласившего себя «Вторым Всероссийским Поместным Собором», и отказалось выполнять его постановления. По поводу освобождения патриарха Тихона была выражена радость и обещание сыновнего ему послушания.

Испрашивая патриаршего благословения, благочинные Ярославской епархии заявили:

«3а себя и за подведомственное нам духовенство подтверждаем, что признавая Советскую власть и подчиняясь ее гражданским (выделено Составителем) постановлениям, совершенно отмежевываемся от какой-либо контрреволюционной белогвардейщины и т. п. и будем вести народ, как и прежде то делали, только ко Христу и за Христа»

Но, несмотря на противодействие ГПУ, архиепископ продолжал борьбу за Православие. В мае 1924 г. он был назначен членом Священного Синода при Патриархе. Правда, будучи переведен в марте 1924 г. на Одесскую кафедру, Владыка не смог водвориться там из-за противодействия обновленцев и местных властей, и оставался проживать в Ростове на положении управляющего Ростовским викариатством до осени 1924 г., когда был назначен управляющим Новгородской епархией. Проживая большую часть времени в Ростове, Владыка Иосиф временно управлял одной из старейших русских епархий до сентября 1926 г. В этот период ему довелось вновь посетить родную Устюжну и встретиться с родственниками. Архиепископ периодически служил в новгородском Софийском соборе, ленинградском кафедральном храме Воскресения Христова (Спасе-на-Крови). Особенно значительное количество верующих собирали его архиерейские богослужения в Успенском соборе г. Ростова.

7 апреля 1925 г. скончался Святейший Патриарх Тихон. В своем завещании он указал трех Местоблюстителей Патриаршего Престола, из которых временным Первосвятителем должен был стать только один. Ими были: митрополит Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов), митрополит Ярославский Агафангел (Преображенский) и митрополит Крутицкий Петр (Полянский). Так, как первые два митрополита в тот момент находились в ссылке, Первосвятительские полномочия принял митрополит Крутицкий Петр (Полянский).

Архиепископ Иосифс шестьюдесятью другими архиереями участвовал в погребении св. Патриарха Тихона и подписал акт о передаче местоблюстительских полномочий митрополиту Петру. В своем распоряжении от 6 декабря 1925 г. - за несколько дней до ареста - последний поставил архиепископа Иосифа третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя за митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) и митрополитом Киевским Михаилом (Ермаковым).

«Существуют сведения о том, что епископов, собравшихся на погребение Святейшего Патриарха Тихона, в обязательности присутствия местоблюстителя в Москве убедил не кто иной, как митрополит Сергий. В "ташкентском документе" от 17 ноября 1927 года... среди прочего говорилось о митрополите Петре: "Кстати сказать, и его на местоблюстительское кресло избрали не без содействия митрополита Сергия, под благовидным предлогом в свое время отклонившего первых двух кандидатов: м<итрополита> Кирилла и м<итрополита> Агафангела"»
[ЦА ФСБ РФ. «Дело митрополита Сергия: Документы к церковным событиям 1927-1928 гг. Китеж, 1929». Машинопись. С. 222.]

Тем не менее, местоблюстительство митрополита Петра было признано большинством епископата, в том числе и первыми двумя кандидатами, митрополитами Кириллом и Агафангелом. Как писал митрополит Кирилл в своих показаниях в 1930 г.:

«Хотя для меня остается и сейчас непонятным, почему отсутствие в Москве могло быть препятствием к исполнению обязанностей патриаршего местоблюстителя, но раз епископатом, бывшим в Москве при погребении патриарха, местоблюстительство возложено было на митр. Петра, то я с любовию признал это для себя обязательным и до сих пор мыслю себя в каноническом и молитвенном с ним общении как первым епископом страны»
[Богословский сборник. М., ПСТБИ, 2003. Вып. 11. С. 370.]

9 декабря 1925 г. митрополит Петр был арестован. Во главе Российской Церкви оказался митрополит Сергий (Страгородский).

Следует подчеркнуть, что права митрополита Сергия как «заместителя» патриаршего местоблюстителя отнюдь не равнялись правам первоиерарха Российской Православной Церкви. Поместный Собор 1917-1918 гг. в специальных определениях разработал четкий порядок замещения патриаршей власти. В случае кончины Патриарха вступало в действие определение о местоблюстителе, который избирался членами Синода. В обязанности местоблюстителя входила прежде всего организация нового Собора, который должен был избрать нового патриарха и решить все вопросы по устроению Церкви.

Ввиду усиливающихся гонений становилось ясно, что может возникнуть ситуация, когда некому будет избирать местоблюстителя, и тогда Собор 1917-1918 гг. уполномочил патриарха Тихона составить завещательное распоряжение в котором дожен был указать трех Местоблюстителей Патриаршего Престола на случай своей смерти. Никаких полномочий на дальнейшее назначение преемников и передачу своих прав местоблюститель уже не имел.

К сожалению, не все из епископов хотели это понять. К тому же, поскольку митрополит Петр не определил объем полномочий заместителя, то митрополит Сергий, в силу своих узурпаторских чаяний, выявленных у него еще при обновленческом ВЦУ, возомнил что заместитель местоблюстителя обладает всей полнотой Первоиераршей власти. И если сам митрополит Петр ясно предполагал, что заместитель занимается текущими делами и является всего лишь проводником воли местоблюстителя, то митрополит Сергий не хотел этого признавать и думал совсем иначе.

26 августа 1926 г. архиепископ Иосиф распоряжением заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) был переведен на Ленинградскую кафедру и возведен в сан митрополита Ленинградского с возложением белого клобука с алмазным крестом и креста на митру. Возражая против именования митрополитом Ленинградским, Владыка Иосиф предпочитал называться митрополитом Петроградским.

Верующие жители северной столицы встретили Владыку с большой радостью, как стойкого борца за чистоту Православия, но также и потому, что после расстрела в августе 1922 г. святого новомученика митрополита Вениамина (Казанского) несколько лет не имели своего правящего архипастыря. Например, известный протоиерей Михаил Чельцов, настоятель Измайловского собора, высказывал в связи с назначением радостную надежду:

«Наконец-то прекратится архиерейская рознь и скачки на первенство, наконец- то наступит мало-помалу порядок в наших делах и взаимоотношениях».

11 сентября нового стиля митрополит прибыл в Ленинград и остановился в Воронцовском подворье. Был канун известного городского праздника - перенесения в город мощей святого благоверного князя Александра Невского, который еще совсем недавно сопровождался грандиозным крестным ходом от Исаакиевского собора до Александро-Невской Лавры. На всенощной Троицкий Собор Лавры, недавно перешедший к «тихоновцам» от обновленцев был переполнен народом.

«Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные» , - писал о. М. Чельцов.

Согласно другому источнику: «Духовенства собралось человек полтораста - от облачального места до престола по обеим сторонам. Епископат весь: митрополит, Преосв. Алексий, Гавриил (Воеводин), Николай (Ярушевич), Стефан (Бех), Григорий (Лебедев), Сергий (Дружинин) и Димитрий (Любимов)» .

Первые впечатления от нового главы епархии были очень благоприятны: «Новый митрополит - высокого роста, седой, в очках, вид серьезный, несколько необщительный, как будто суровый. Есть что-то общее во внешнем виде с покойным митрополитом Вениамином. Ходит несколько сутуловато. Ни с кем не разговаривает в алтаре. Даже через еп. Григория послал сказать "беседовавшему" в алтаре духовенству держать себя "покойнее". У епископа и духовенства - в их держании себя - сразу почувствовалось, что приехал "хозяин": все подтянулись. Голос у него - высокий, довольно нежный, приятный, дикция чистая. В общем, впечатление хорошее, приятное»

Столь же благоприятным было впечатление, произведенное митр. Иосифом на о. М. Чельцова:

«Митрополит Иосиф внушал к себе, с первого же взгляда на него, симпатию и доверие...Совершенно аскетического облика монах привлекал к себе и нравился; в богослужении у него не было ничего вычурного: просто и молитвенно... Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивым к нуждам и горестям людским; хотелось быть около него, слушать его... И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает к послушанию, отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, - словом, что с ним-то начнется у нас настоящая жизнь, что будет у нас Владыка Отец» .

На следующий день, в воскресенье, несмотря на дождь, площадь перед собором была переполнена народом. Многие подходили под благословение со слезами. По просьбе митрополита прот. Николай Чуков сказал по запричастном стихе слово, а на следующее утро был у него с докладом о руководимых им Высших Богословских курсах и остался доволен оказанным приемом.

Сохранились свидетельства и других очевидцев о назначении Владыки Иосифа Петроградским митрополитом. Так, архимандрит Феодосий (Алмазов) в рукописи «Мои воспоминания (записки соловецкого узника)» отмечал:

«Все в Петрограде восторжествовали. Известный аскет, профессор академии, плодовитый духовный писатель. Первое всенощное бдение он совершил 11 сентября в день памяти Св. Александра Невского в Лавре. Все туда устремились. Религиозный подъем был невиданный: ведь стал на свою кафедру преемник священномученика Вениамина. Народу - масса. Отслужив литургию с прекрасной проповедью, Владыка уехал в Ростов попрощаться со своей паствой - и в этом была его роковая ошибка. Большевикам не понравилась его заслуженная популярность, вдруг проявившаяся. С дороги телеграммой ГПУ потребовало его в Москву, откуда он водворен был в монастырь около Устюжны»

Это обычная версия дальнейшего хода событий, которая приводится в различных источниках. Однако во время следствия в 1930 г. митрополит Иосиф показал на допросе так: «Я, отслужив одну службу в Александро-Невской лавре, поехал в Новгород за вещами, откуда должен был выехать в Москву в ГПУ. В Москве в ГПУ мне во въезде в Ленинград было отказано и предложено было выехать в Ростов Ярославской губернии»
[ЦА ФСБ РФ. «Дело ИПЦ». Т. 11. Л. 304. ]

Очевидно, что власти испугались того воодушевления, которое охватило церковный народ, и решили, что Иосифа трудно будет держать под контролем.

6 декабря 1926 г., в связи с арестом митрополита Сергия (Страгородского), Владыка Иосиф возглавил Российскую Православную Церковь как заместитель патриаршего местоблюстителя, согласно завещательному распоряжению митрополита Петра (Полянского). Сознавая отношение к себе властей, митрополит Иосиф через день после вступления в управление издал завещательное распоряжение-послание о преемственности высшей церковной власти в случае невозможности ему самому исполнять это послушание. В случае своего устранения и устранения своих редшественников он назначал заместителями патриаршего местоблюстителя архиепископа Свердловского Корнилия (Соболева), архиепископа Астраханского Фаддея (Успенского) и архиепископа Угличского Серафима (Самойловича).

18 мая 1927 г., выпущенный на свободу митрополит Сергий (Старогородский) собрал на совещание несколько угодных ему архиереев, и назвал его «Временным Патриаршим Священным Синодом», хотя Синод имеет право быть созванным только законным Архиерейским Собором, а подобный орган управления, какой стал держать при себе митр. Сергий, мог выполнять только совещательную функцию.

Таким образом узурпация власти митр. Сергием была окончательно достигнута.

20 мая из НКВД было получено разрешение на деятельность «Синода», окончательно утвержденного в августе. 25 мая состоялось заседание «Синода», и в тот же день был разослан циркуляр по епархиям, в котором архиереям рекомендовалось организовать при себе епархиальные советы и зарегистрировать их в местных органах власти.

«В то время как продолжались аресты и ссылки, когда в ответ на убийство Войкова за границей в тюрьмы бросали по всей России не только Епископов, но и рядовое духовенство - М<итрополит> Сергий получил право свободно жить в Москве, каковым правом он не пользовался даже до ареста. Наконец, когда стали известны имена Епископов, призванных им в Синод, о капитуляции М<итрополита> Сергия перед Сов<етской> Властью не могло быть больше сомнений. В Синод вошли Арх<иепископ> Сильвестр - бывший обновленец, Арх<иепископ> Алексий Хутынский - бывший обновленец, назначенный на Петроградскую кафедру от "Живой Церкви" после казни М<итрополита> Вениамина; Арх<иепископ> Филипп - бывший беглопоповец, т. е. переходивший из Православной Церкви в секту "беглопоповцев", Митр<ополт> Серафим Тверской - человек, о связях которого с ГПУ знала вся Россия, которому никто не верил»
[ГА РФ. Ф. 6343. On. 1. Д. 263. Л. 8.]

Созыв «Временного Синода», поголовно состоящий из бывших обновленцев и предателей, вызвал в Церкви сильную волну возмущений.

29 июля митрополит Сергий (Страгородский), совместно с членами это «Синода» без какого-либо согласование с остальными архипастырями, выпустил «Послание к пастырям и пастве» (Декларацию 1927 г.) о признании Российской Православной Церковью большевицкой власти «богоданной» и с призывом служить ей «не за страх, а за совесть». Т.е. к слиянию советских атеистических обществ и Церкви Христовой в единое целое, поставив РПЦ в один ряд с разного рода Ком- Кол- Прод- Над- коммунистическими обществами, провозглашающими своей целью - строительство царства всеобщего благоденствия, в котором не будет место не одной религии.

Одновременно с Декларацией был допущен полный и всесторонний контроль ОГПУ над назначением епископата и священства.

Митрополит Иосиф, как и другие архиереи Российской Церкви восприняли сергиевскую декларацию «предательством Истины», но общения с Сергием не прерывали, надеясь на вразумление последнего и дезавуирование декларации им. Тогда еще многие полагали, что его декларация, как и ее автор, являются временным явлением, и что после выхода на свободу одного из Патриарших Местоблюстителей справедливость в Церкви будет восстановлена.

Предвидя сопротивление в Петроградской епархии, митр. Сергий 13 сентября 1927 г., согласовав вопрос с ОГПУ, издал указ о переводе «по соображениям большей пользы церковной» митр. Иосифа на Одесскую кафедру.

Этот указ вызвал среди верующих Петрограда такую бурю возмущения, что даже сергиевский историк Иоанн (Снычев), в своей книге отмечал: «Когда стало известно, что их любимец и страдалец за веру православную не согласен с решением Синода, и открыто выражает свой протест против него, смущение народное достигло крайних пределов...».

Сам Владыка Иосиф по свидетельству «воспринял указ как величайшую несправедливость, как следствие интриги», а с амвонов в Петрограде открыто говорили, «что митрополит Иосиф переведен неправильно по докладу епископа Николая (Ярушевича), который, очевидно, наклеветал на него».

В своем письме митр. Сергию от 15(28) сентября Владыка Иосиф сообщал об отказе подчиниться указу, как явно неканоничному, принятому под влиянием враждебных Церкви сил. В ответ сергианский «Синод» 12(25) октября принял постановление, подтверждающее прежний указ и предписывающее викарным епископам прекратить возношение за богослужением имени Владыки Иосифа. 17(30) октября митр. Иосиф из Ростова ответил на постановление «Сvнода» от 12(25) октября новым посланием с отказом оставить Петроградскую кафедру, пояснив, что нестроения в епархии породил тайно оглашенный приказ о его перемещении, что связь его с петроградской паствой не искусственная, но основанная на горячей любви к нему пасомых и, наконец, что послушания «церковной власти» он оказывать не желает, поскольку сама «церковная власть» находится в рабском состоянии у советских коммунистов.

Временно управляющий Ленинградской митрополией епископ Петергофский Николай отправил доклад митрополиту Сергию о нестроениях в епархии. 1 октября 1927 г. митрополит Сергий назначил в Ростов, где проживал митрополит Иосиф, епископа Иннокентия (Летяева) из Краснодара. Жители города неблагосклонно встретили нового архиерея, усмотрев в его назначении желание Синода поскорее удалить из Ростова митрополита Иосифа.

Несмотря на то, что Владыка Иосиф убеждал епископа Иннокентия приступить к служению, не обращая внимание на неприятности, тот был убежден, что не сможет управлять паствой, пока митрополит Иосиф пребывает в Ростове и, по его мнению, вмешивается в епархиальное управление, расстраивая церковную жизнь в епархии. Об этом епископ Иннокентий написал специальный рапорт и 10 октября 1927 г. отправил его митрополиту Сергию.

На защиту митрополита Иосифа встали его викарии: епископы Димитрий Гдовский, Серафим Колпинский, Сергий Нарвский, Григорий Шлиссельбургский и ряд клириков, отказавшихся поминать епископа Николая. Среди них центральное место принадлежало известному и очень уважаемому настоятелю кафедрального храма, отцу Василию Верюжскому.

Церковная атмосфера все больше и больше накалялась. Отдельные приходы как в самом городе, так и в окрестностях, смущаемые разными церковными распоряжениями митр. Сергия и Синода, отказались совершенно выдавать денежные средства на содержание Епархиального Управления, перестали приглашать на богослужения еп. Петергофского Николая как сторонника Сергиевской политики, а многие верующие в знак протеста перестали посещать те храмы, где возносилось имя Заместителя за богослужением. Волна недовольства все увеличивалась. Она коснулась не только простых верующих, но и низшего духовенства.

Многие из тех пастырей, которые в годы борьбы с обновленчеством показали себя стойкими борцами за чистоту Православия, выступили теперь против митр. Сергия. Они не согласны были с той политикой, которую проводил в жизнь Заместитель патриаршего местоблюстителя. В ней они видели прямое искажение чистоты Православия и подчинение Божьего кесареви.

Желая, предотвратить так неминуемо надвигавшееся разделение, группа духовенства и мирян г. Ленинграда решила предупредить об этом митр. Сергия и, если возможно, упросить его, чтобы он изменил намеченный курс церковной политики, от которого, тогда, исходило все зло.
Проф.-прот. Верюжский написал от имени духовенства и мирян специальное обращение к митр. Сергию, в котором указал основные пункты, являвшиеся причиной разделения. В обращении проф. Верюжского, наглядно показано, что церковная смута в Ленинграде была вызвана не митр. Иосифом, а политикой, проводимой в жизнь митр. Сергием.

Проф.-прот. Верюжскиого в своем обращении к митр. Сергию для установления мира в Ленинградской епархии и для предотвращения раскола, упрашивал немедленно предпринять следующие меры:
1) Отказаться от намеченного курса порабощения Церкви государством;
2) Отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов;
3) Поставить временный Патриарший Синод на то место, которое было определено ему при самом его утверждении в смысле совещательного органа, чтобы распоряжения исходили только от имени заместителя Местоблюстителя;
4) Удалить из состава Синода пререкаемых лиц;
5) При организации епархиальных Управлений должны быть всемерно охраняемы устои Православной Церкви, каноны, постановления Поместного Собора 1917-1918 гг. и авторитет епископата;
6) Возвратить на Ленинградскую кафедру митрополита Иосифа (Петровых);
7) Отменить возношение имени заместителя патриаршего местоблюстителя;
8) Отменить распоряжение об исключении из богослужения молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть.

21 октября 1927 г. митрополит Сергий издал указ о добавлении в ектению прошение «О Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея, Господу помолимся». Несмотря на то, что эти самые «власти» и «воинства» силой заставляли весь Русский народ отречься от Христа, расстреливая, утопляя, зарывая живьем в землю и предавая другим мучениям Православных целыми монастырями.
Одновременно с этим, митр. Сергий запретил молиться за богослужением «о в тюрьмах и в изгнании сущих», называя всех таковых «справедливо осужденными» «политическими преступниками».

Священномученик Павел (Кратиров) - епископ Старобельский, писал об этом так:
«Митр. Сергий просто наплевал на примеры жизни угодников Божиих и дерзнул ввести во святилище мерзостный клич (ибо молитвой его никак нельзя назвать) - да здравствует богоотступление. Ведь сергиевскую молитву свободно можно перефразировать так: "о благополучном пребывании богоотступления, Господу помолимся", или "об искоренении Христовой веры, Господу помолимся"»

Также Сергий издал указ, по которому, вместе с именем Патриаршего Местоблюстителя Митр. Петра (Полянского) за богослужением должно было возноситься и его собственное имя.

Свидетельствуя о грубом вмешательстве советских властей в вопросы церковной жизни, такие распоряжения явились закономерным следствием и продолжением того курса, который был провозглашен в июльской декларации митрополита Сергия.

Одновременно с этим резко усилились гонения на Церковь. Всех правомыслящих пастырей сажали по тюрьмам, в то время, как "левое крыло" продолжало оставаться на свободе.
Это убедило многих, что Сергий со своей декларацией является прямым проводником воли большевиков и что дожидаться его ухода или отмены его декларации было уже безнадежно.

В начале декабря 1927 г. в Петроградской епархии было решено, не дожидаясь ответа на письмо протоиерея Василия Верюжского, отправить в Москву представительную делегацию с епископом Димитрием (Любимовым) во главе для личной встречи с заместителем патриаршего местоблюстителя, митрополитом Сергием. Прием у заместителя патриаршего местоблюстителя состоялся 12 декабря 1927 г. Митрополиту Сергию были вручены все три привезенные письма: от имени викариев Ленинградской епархии, от группы священников и мирян, от имени верующих ученых Академии наук и профессуры ленинградских институтов.
В этих письмах поднимались практически те же вопросы, что и в письме-обращении отца Василия Верюжского. Ни на один вопрос митрополитом Сергием не был дан положительный ответ.

После неудачного визита в Москву к митр. Сергию петроградской делегации, состоявшей из еп. Димитрия (Любимова), прот. Викторина Добронравова и мирян И.М. Андреевского и С.А. Алексеева, викарные епископы Гдовский Димитрий и Нарвский Сергий, подписали акт отхода от митр. Сергия (26 декабря), «сохраняя апостольское преемство чрез Патриаршего Местоблюстителя Петра, Митрополита Крутицкого», при этом еп. Димитрий официально объявил митр. Сергия безблагодатным. Сергиевский «Синод» реагировал на это постановлением 12 января 1928 г. о запрещении в священнослужении епископов Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина), которое зачитал в Никольском Богоявленском соборе известный сергианин еп. Николай (Ярушевич). Этот момент времени можно считать официальной датой отпадения Московской патриархии в лице митр. Сергия и его сообщников в сергианский раскол.

Ещё до официального провозглашения отделения митр. Иосиф благословил готовившийся отход. Во второй половине декабря он писал еп. Димитрию: «Дорогой Владыко! Узнав от М. Агафангела о принятом вами решении, нахожу (после ознакомления со всеми материалами), что другого выхода нет. Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но, конечно, помочь вам более существенно лишен возможности...» .

7 января митр. Иосиф в письме в Петроград вновь одобрил действия своих викариев: «...Для осуждения и обезвреживания последних действий митр. Сергия (Страгородского), противных духу и благу Св. Христовой Церкви, у нас, по нынешним обстоятельствам, не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения приемлет одна всетерпящая бумага, да всевмещающий бесчувственный воздух, а не живые души верных чад Церкви Христовой» .

А в февральском (1928 г) письме к архим. Льву (Егорову) митр. Иосиф описывает ситуацию в Церкви как раскол со стороны Сергия и указывает на то, что действия его «хуже и вреднее всякой ереси»:

« ...дело обстоит так: мы не даем Церкви в жертву и расправу предателям и гнусным политиканам и агентам безбожия и разрушения. И этим протестом не сами откалываемся от Нее, а их откалываем от себя и дерзновенно говорим: не только не выходили, не выходим и никогда не выйдем из недр истинной Православной Церкви, а врагами Ее, предателями и убийцами Ее считаем тех, кто не с нами и за нас, а против нас. Не мы уходим в раскол, не подчиняясь Митр. Сергию, а Вы, ему послушные, идете за ним в пропасть Церковного осуждения ...

Может быть, не спорю: Вас пока больше, чем нас. И пусть «за мною» нет большой массы, как Вы говорите. Но я не сочту никогда себя раскольником, а примкну к святым исповедникам . Дело вовсе не в количестве, не забудьте ни на минуту этого. Сын Божий, когда вновь придет, найдет ли вообще верных на земле? И может быть, последние бунтовщики против предателей Церкви и пособников Ее разорения, будут не только не епископы, и не протоиереи, а самые простые смертные, как у Креста Христова Его последний страдальческий вздох приняли не многие близкие Ему простые души...

Не судите же меня строго и четко усвойте следующее:

1. Я отнюдь не раскольник и не зову к расколу, а к очищению Церкви от сеющих истинный раскол и вызывающих его.

2. Указание другому его заблуждений и неправоты не есть раскол, а попросту говоря - введение в оглобли разнузданного коня.

3. Отказ принять здравые упреки и указания есть действительно раскол и попрание истины.

4. В строении Церковной жизни - участники - не только одни верхушки, а все тело Церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия, и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратья.

5. Таким раскольником показал себя митр. Сергий, далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде которых и сохраняется чистая Истина. <...>

Защитники Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от епископов только за ересь, осужденную Собором. Против этого возражают, что деяния митр. Сергия достаточно подводят и под это условие: если иметь в виду столь явное нарушение им свободы и достоинства Церкви Единой, Святой, Соборной и Апостольской.

А сверх того, каноны ведь многое не могли предусмотреть. А можно ли спросить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви - Ее свободу и достоинство.

Что вреднее - еретик или убийца?»

Следует отметить, что митр. Иосиф с присущей ему скромностью протестовал против отождествления начавшегося антисергианского движения исключительно со своим именем. Согласно протоколам его допросов (от 22, 30 сентября и 9 октября 1930 г.) митрополит говорил:

«Дело мое, по которому я привлекаюсь, как мне представляется, зиждется на мнении обо мне как лидере особого течения в нашей церкви, которое возникло четыре года назад в связи с декларацией митр. Сергия, грубо нарушившего, по убеждению верующих, глубочайшие основы строя церковной жизни и управления. Это течение совершенно несправедливо окрещено "иосифлянами", каковую несправедливость указывает и сам митроп. Сергий в переписке его с митрополитом Кириллом. Гораздо основательнее оно должно быть названо вообще "антисергианским". Самое течение нашей группы возродилось на благоприятной почве злоупотреблений митр. Сергия и независимо от каких бы то ни было личностей вызвало одновременно повсюду соответствующе сильную реакцию в церковных кругах без всякого моего участия и влияния. Более того: я сам значительно позднее втянут был в это течение, и не оно шло и идет за мною, а скорее я плетусь в хвосте за ним, не сочувствуя многим его уклонам вправо и влево. И если бы даже уничтожить вовсе меня и мое участие в этом движении, оно безостановочно шло бы и пойдет дальше без малейшей надежды на полное искоренение... Никакими репрессиями со стороны Советской власти наше движение не может быть уничтожено. Наши идеи, стойкость в чистоте православия пустили глубокие корни. Ложь митрополита Сергия в его интервью о том, что церкви закрываются по постановлениям верующих, понятна каждому, даже неграмотному крестьянину...»

К началу 1928 г. категорическое неприятие церковной политики митрополита Сергия было выражено не только в Петроградской епархии. В показаниях на следствии 1930 г. митрополит Иосиф отмечал:
«К этому времени повсеместно в Союзе обсуждалась и резко более или менее критиковалась декларация митрополита Сергия и создавалось, развиваясь все более и более, протестующее против него течение, доходившее до того, что целые епархии в полном составе, во главе со своими управляющими архиереями отлагались от него и начинали управляться самостоятельно (Вятская, Великоустюжская и другие)»
[«Дело ИПЦ». Т. 11. Л. 332.]

Вслед за петроградскими викариями о прекращении общения заявило серпуховское духовенство, еще ранее епископ Глазовский Виктор (Островидов) и духовенство Вятской епархии, в январе 1928 г. отделились от митрополита Сергия епископ Великоустюжский Иерофей (Афоник) , управляющий Воронежской епархией епископ Алексий (Буй) и ряд священников в Московской епархии, среди них протоиерей Валентин (Свенцицкий). В марте 1928 г. отделились викарные епископы Вятской епархии Нектарий (Трезвинский) и Иларион (Вельский), установившие связь с иосифлянами в Ленинграде, так же как и отделившийся еще раньше епископ Виктор (Островидов).

Антисергиевское движение нарастало на Украине, Северном Кавказе, Татарии, Башкирии, Сибири. Многие из несогласных обращались к петроградским архиереям. Как отмечал митрополит Иосиф в своих показаниях на следствии: «Не имея на местах духовного руководителя, с разных городов и местностей СССР приезжали к епископу Димитрию за руководством. Некоторые приезжающие осуждали ленинградцев, что они так поздно отошли от митрополита Сергия, что они уже давно это сделали, однако, не имея у себя руководителя, они приезжали в Ленинград, прося принять и разрешить недоуменные вопросы»

Официально Акт об отделении от митрополита Сергия был зачитан в кафедральном Соборе Воскресения Христова. 24 января 1928 г. в секретном донесении из Ленинградского ГПУ в Москву сообщалось:

«Церковная оппозиция в Ленинграде растет, причем с ее стороны был допущен захват Тихоновского кафедрального собора в свои руки - церковь Воскресения-на-крови. <...> Это торжество оппозиция отпраздновала торжественным богослужением при двух оппозиционных епископах и 9-ти священниках. После этого колебавшиеся церкви в Лесном, Полюстрове и на станции Володарская всецело примкнули к оппозиции»
[Богословский сборник. Вып. 10. М.:ПСТБИ, 2002. С. 371]

25 января 1928 г. митрополит Сергий на внеочередной сессии своего Синода принимает постановление № 17 об увольнении с кафедры епископа Димитрия и запрете его в священнослужении и предании каноническому суду. То же самое было принято в отношении епископа Сергия. От епископов Григория Шлиссельбургского и Серафима Колпинского, не поминавших имя митрополита Сергия, было потребовано незамедлительно ввести поминовение и заявить всенародно об осуждении епископов Димитрия и Сергия.

6 февраля 1928 г. митрополит Иосиф вместе с группой архиереев Ярославской епархии официально подписал декларацию об отделении от митрополита Сергия.

В этот же день появилась его резолюция о согласии возглавить отделившихся от митр. Сергия в Петроградской епархии:
«Митрополит Ярославский Агафангел с прочими епископами Ярославской Церковной области отделились также от митр. Сергия и объявили себя самостоятельными в управлении вверенными им паствами, к чему я присоединил свой голос. По сему благому примеру нахожу благовременным открыто благословить подобное же правильное отделение части Петроградского духовенства со своими паствами. Согласен на просьбу возглавить это движение своим духовным руководством и молитвенным общением и попечением; готов не отказать в том же и другим, желающим последовать доброму решению ревнителей Христовой истины. Молю Господа, да сохранит всех нас в единомыслии и святой твердости духа в переживаемом Церковью новом испытании» .

10 февраля 1928 г. митрополитом Сергием и его «Синодом» было утверждено постановление - «о раздорнической деятельности митрополита Одесского Иосифа (Петровых) и епископа бывшего Никольского Иерофея (Афоника)». В постановлении налагается запрет в священнослужении на обоих. 29 марта 1928 г. митрополит Сергий в обширном документе, так называемом «Деянии», оповещает Церковь о прервавших с ним общение иерархах, именуя их «нашими отщепенцами», «расколотворящими».

Обосновывая свою правоту, митрополит Сергий пытался доказать каноничность всех своих деяний - создание Временного Синода, увольнение архиереев и так далее, при этом, пытаясь обильно цитиролвать Священное Писание и святых мучеников и отцов Церкви, выдирая нужные ему цитаты из контекста. Будучи на тот момент уже полным духовным слепцом и находясь в прелести, Сергий утверждал, что его июльская декларации ни в чем не противоречит церковному Преданию. Оправдывая ложь, он защищал ее опять же ложью.

Он обвиняет отделившихся от него ярославских и ленинградских архиереев, а также епископов Глазовского Виктора (Островидова), Никольского Иерофея (Афоника) и Воронежского Алексия (Буя) в том, что «они учинили раскол, порвали благодатный союз с Матерью Церковью и подлежат церковному суду и должному наказанию».

«Матерью Церковью» он здесь называет себя самого и свой «Синод». Запрещая в служении всех, кто не подчинялся на тот момент его указам, Сергий, одновременно с этим, сам не подчинялся указам своего главы – митрополита Петра и еще двух Патриарших местоблюстителей, которые выступали против его «революции» в Церкви.

Он подтверждает запрещения, наложенные на этих архиереев (в том числе и митрополита Иосифа).

Одновременно с этим митрополит Сергий пытался заигрывать с митрополитом Агафангелом, боясь его церковного авторитета, и помня что по завещанию Патр. Тихона он являлся вторым, после митр. Кирилла (Смирнова) Патриаршим Местоблюстителем, а следовательно обвинив митрополита Сергия в учинении раскола, в любой момент он мог взять управление Церковью в свои руки.

«29.03/11.04.1928 г. митр. Сергий и его Синод принимают постановление: предать суду епископов, запретить в священнослужении и уволить на покой митр. Иосифа (Петровых), еп. Иерофея (Афоника), еп. Евгения (Кобранова) , арх<иеп> Серафима (Самойловича) , арх<иеп> Варлаама (Ряшенцева). О митр. Агафангеле постановлено, что хотя он своими "раздорническими" действиями заслужил все эти прещения, но, с учетом его "прежних заслуг перед Церковью" и "болезненного состояния, ему дается месячный срок на покаяние, после чего он подлежит запрещению в священнослужении"» .

В этом постановлении в отношении митрополита Иосифа было заявлено, что он открыто порвал общение с заместителем патриаршего местоблюстителя, вступил явно на путь «раскола», заявил после увещаний посланных к нему архиереев, что он «решительно отходит и отмежевывается от митр. Сергия, игнорирует его распоряжения», что «он призывает всех отделяющихся от заместителя патриаршего местоблюстителя объединиться около него, причем преподал благословение преосвящ. Виктору (Островидову) и Никольскому Иерофею (Афонику) на рукоположение игумена Антония в сан епископа, предназначая последнего в епархию, не порученную ему».

10 мая 1928 г. ярославские архипастыри, митрополит Агафангел, архиепископ Варлаам и епископ Евгений, отправляют митрополиту Сергию с письмом, в котором сообщают, что не отвергают его власти как заместителя, и что не порывают с ним молитвенного общения и признают его власть как заместителя митр. Петра (Полянского). Это на некоторое время усмирило митр. Сергия.

Однако, и признавая власть митр. Сергия они не признавали его последних указов и постановлений. Пункт 5 их письма гласил:
«Распоряжения заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте, исполнять не могли и не можем.»

Этот пункт никак не мог устроить митрополита Сергия, потому как фактически сводил на нет все его начинания, и это он прекрасно понимал. Недаром в постановлении своего Синода от 17/ 30 мая 1928 г. Сергий подчеркивал:
«С сожалением отмечая, что письменное заявление преосвящ<енных> - митрополита Ярославского Агафангела, архиеп. Варлаама (Ряшенцева) и еп. Ростовского Евгения (Кобранова) от 10 мая 1928 г. не обнаруживает с желательной определенностью их сознания размеров и пагубности произведенного ими церковного соблазна; пятый же пункт заявления и совершенно отнимает надежду на устранение произведенного соблазна»

Тем не менее, митрополит Сергий, используя это письмо Ярославских пастырей, торопится объявить об их полном отказе от прежнего заявления и примирении с ним.

Ссылаясь на поспешность написания ими нового заявления и их устные заявления, он делает вид, что они ему полностью подчинились. На самом деле Ярославские пастыри «примирились» с ним только на своем условии. Они не признавали его декларации и его многочисленных требований и указов о поминовении властей и т. п., что неминуемо вело их к окончательному разрыву.

Как повествует митр. Иосиф в своем письме от 1929 года: «Агафангел незадолго до смерти высказывал намерение возобновить свой протест против действий Сергия, коими он вновь доведен был до пределов терпения; <митрополит Сергий> понял майские «уступки» в смысле полной ликвидации основной декларации. Агафангел настойчиво подтверждал, что она остается в силе, а ему сыпали требования об исполнении не приведенных в исполнение указов спорных (о поминовении властей и т. д.). Это (а также лживые доносы Сергия, опорочивающие все наше дело) и вызывало в Агафангеле желание вновь начать потасовку, чего он, однако, не успел.»
[Архив УФСБ СПб. Д. П-78806. Т. 4. С. 121]

Как повествует нам прямой очевидец тех событий епископ Петр (Ладыгин), митр. Сергия вл. Агафангел не признавал еще после того, как вступил с ним в прямой конфликт в 1926 году. Но был вынужден пойти на уступки в связи с угрозами Тучкова, который грозил ему отправкой обратно в заключение, в случае непризнания митр. Сергия:

«Я лично поехал к нему в Ярославль, и он мне сам объяснил свое положение и сказал, что теперь действительно остается каноническое управление за Кириллом и временно, до прибытия Кирилла, за митр. Петром. Сергия [Страгородского] и Григория [Яцковского] он не признавал.

Я его спросил: как же нам быть дальше, если ни Кирилла, ни Петра не будет. Кого же мы должны тогда поминать. Он сказал: «вот еще есть канонический митр. Иосиф, бывший Угличский, который в настоящее время в Ленинграде. Он был назначен Святейшим Патриархом Тихоном кандидатом, в случае смерти Патриарха, меня, Кирилла и Антония»

Таким образом признание митр. Сергия со стороны митр. Агафангела было чисто формальным, без признания его указов и декларации. На деле же, как и многие другие архиереи он был просто вынужден первое время мириться с ним, чтобы получить некоторую передышку от натиска ГПУ. Все тогда хорошо понимали что противоборство с Сергием – это противоборство с ГПУ, и чтобы вступать в это противоборство, нужно было сначала заручится поддержкой определенной массы клира и мирян, на прямую конфронтацию с которыми, большевики на тот момент, не всегда осмеливались идти.

16 октября 1928 г. Владыка Агафангел отошел ко Господу так и не успев официально объявить о порыве молитвенного общения с сергиевским «Синодом». Но зато, после его кончины это успел сделать Архиепископ Пермский Варлаам (Ряшенцев), в конце того же года разорвав молитвенное общение с митр. Сергием. А позднее разрывает с ним общение и второй Ярославсикй архипастырь - епископ Евгений (Кобранов).

С начала 1928 г. иосифляне начинают совершать тайные архиерейские хиротонии. Одним из первых был рукоположен в Серпухов епископ Максим (Жижиленко).

Весной 1928 г. в Ленинграде на квартире протоиерея Феодора Андреева проходит важное совещание, в котором участвуют епископ Гдовский Димитрий (Любимов), епископ Козловский Алексий (Буй) , московский протоиерей Николай Дулов и профессор Михаил Новоселов. «Важнейшим итогом совещания стало распределение сфер влияния. Владыка Димитрий поручил епископу Алексию управление всем югом России и Украиной, в том числе окормляемыми ранее им самим приходами, мотивируя это их удаленностью от Ленинграда.

Епископ Козловский полностью признал руководство епископа Димитрия и уладил все спорные вопросы с ним» Настоятель Владимирской церкви Сергий Бутузов, единомышленник епископа Алексия (Буя) в 1928 г., через полтора года заявил на допросе: «Для меня и епископа Алексия Ленинград был святыней, и я верил всему, что оттуда исходило».

Епископ Димитрий, помимо руководства Петроградской епархией, непосредственно окормлял приходы на Кубани, в Московской, Тверской, Витебской и других областях. 25 декабря 1928 г. митрополит Иосиф возвел епископа Димитрия в сан архиепископа.

Весьма укрепило позицию иосифлян известие о позиции патриаршего местоблюстителя митрополита Петра. В 1929 г. Архиепископ Димитрий получил от епископа Дамаскина (Глуховского) достоверные сведения об осуждении митрополитом Петром к политики митрополита Сергия. Подтвердилось те данные, что сергиевцы творят свои беззакония в тайне от Патриаршего Местоблюстителя. Митрополит Петр дал следующие указания:

«1. Вы, епископы, должны сместить митр. Сергия. 2. Поминать митр. Сергия за богослужением не благословляю.»
[«Русский Пастырь». № 19. II-1994. С. 79-80]

По просьбе Владыки Димитрия протоиерей Григорий Селецкий изложил эти сведения в письме митрополиту Иосифу от 17 сентября 1929 г.

Митрополит Иосиф был арестован в Николо-Моденском монастыре 12 сентября 1930 г. и привлечен к следствию по делу «Всесоюзной контрреволюционной монархической организации церковников "Истинно-Православная Церковь"».

Арестованный Владыка сначала содержался в одной из ленинградских тюрем, затем был этапирован для дальнейшего следствия во внутреннюю тюрьму ОГПУ в Москве.

Предъявленные обвинения, как явствует из анкеты, заполненной митрополитом Иосифом 17 ноября 1930 г., заключались «в руководстве контрреволюционной организации и в создании монархических церковных групп». «Оба обвинения с негодованием мною отвергнуты», - написано рукой митрополита Иосифа, а в графе «Примечания заключенного» им приписано: «Более подробно опровержение обвинений дано в особом заявлении на имя Ленинградского областного Прокурора, поданном 15 ноября с<его> г<ода> через начальника Ленинградского ДПЗ».

С 22 сентября Владыка допрашивался в Ленинграде, а со второй половины ноября - в Москве. С первых же допросов Владыка отвергал какую-либо политическую окраску антисергианского движения. Критику митрополита Сергия Владыка Иосиф не рассматривал как критику власти.

Отстаивая свое право сочувствия антисергианству и отрицая какую-либо политическую его окраску и контрреволюционную антигосударственную направленность, митрополит Иосиф ссылался на советские законы:

«Ведь у нас столь красивые (но уже ли лживые?) декреты о свободе совести, об отделении церкви от государства, о свободе всякого вероисповедания, о невмешательстве в чисто церковные дела, о запрещении поддерживать одну религиозную организацию в ущерб другой. И если законы пишутся для того, чтобы их исполнять, то не там ли настоящая контрреволюция, где эти революционные законы не исполняются, и этим самым они только роняются, уподобляясь "филькиным грамотам"?»
[«Дело ИПЦ». Т. 11. Л. 306-307.]

В сентябре 1931 г. Владыка Иосиф был отправлен в Алма-Ату, оттуда - в Чимкент, и затем по распоряжению Чимкентского ОГПУ - в село Ленинское Каратасского района. Вероятно, к этому времени относится его рассказ, переданный по воспоминаниям его прихожанки в очерке протопресвитера Михаила Польского:

«Он жил в хлеву со свиньями в плетеном сарае, спал на досках, отделенный от свиней несколькими жердями. Холод и жару, всякую непогоду и тяжелый воздух он переносил в этих условиях. Однажды змея, держась за жердь его потолка, спустилась над его головой. Эти условия и были, очевидно, причиной его болезни»

Затем, владыке было позволено поселится в небольшом казахском глинобитном доме, где он занимал комнату с верхним светом, обставленную очень скромно: в ней стоял грубо сколоченный стол, топчан, на котором спал митрополит, и пара стульев.

Вставал владыка в шесть утра, и каждое утро один служил за аналоем, на который ставил небольшой резной складень. Кончив службу, он шел на базар за покупками, завтракал, немного отдыхал и садился читать. Книги ему присылали или давали местные ссыльные. Часто из России приходили с оказией посылки или деньги, поэтому митрополит жил, не нуждаясь.

Вести хозяйство Владыке помогала его землячка, монахиня - бывшая учительница из Устюжны - Коранатова Мария Ивановна, с которой Владыка дружил с детства. Мария Ивановна пользовалась столом митрополита Иосифа, готовила ему обед, стирала.

С какого времени митрополит Иосиф совершал тайные богослужения - точно неизвестно. В книге протопресвитера М. Польского приводится рассказ участницы катакомбных богослужений в тайной подземной церкви в Алма-Ате в 1936-1937 гг.:
«Вырытая в земле церковь была в квартире (доме) архимандрита Арсения. В передней был люк, покрытый ковром. Снималась крышка, и под ней - лестница в церковь. В подвале в одном углу было отверстие в земле, заваленное камнями. Камни отнимались и, совсем согнувшись, нужно было проползти три шага, и там был вход в крошечный храм: много образов, горели лампады. Митрополит Иосиф очень высокого роста, и все же два раза при мне тайно приезжал сюда и проникал в эту церковь. Создавалось особое настроение, но не скрою, что страх быть обнаруженными во время богослужения, особенно в ночное время, трудно было побороть. Когда большая цепная собака поднимала лай во дворе, хотя и глухо, но все же было слышно под землей, то все ожидали окрика или стука ГПУ. Весь 1936 год и до сентября 1937 года все обходилось благополучно.
Мой сын пел здесь с одной монахиней. 26 августа приехал Митрополит Иосиф и удостоил нас посещением по случаю дня моего Ангела. Какой это чудесный, смиренный, непоколебимый молитвенник! Это отражалось в его облике и в глазах, как в зеркале. Очень высокого роста, с большой белой бородой и необыкновенно добрым лицом, он не мог не притягивать к себе, и хотелось бы никогда с ним не расставаться. Монашеское одеяние его было подобрано, также как и волосы, иначе его сразу арестовали бы еще на улице»
[Польский М., протопресв. Новые мученики Российские... Ч. II. С. 1-2.]

C января 1937 г. митрополит Иосиф установил переписку и с митрополитом Кириллом, сосланным в 1935 г. также в Казахстан в поселок Яны-Курган. На допросе 14 июля 1937 г. митрополит Иосиф показывает, что с митрополитом Кириллом он лично знаком не был и видел его единственный раз в жизни в 1909 г., но в январе 1937 г. он направил к нему с архимандритом Арсением письмо, в котором «свидетельствовал владыке свое глубочайшее почтение, говорил, что преклоняюсь перед его мужественным стоянием в его борьбе за церковные интересы. Это было с моей стороны пробным камнем для выяснения отношения митрополита Кирилла ко мне и установившейся за мной репутации главаря особого церковного движения. От митрополита Кирилла Арсений привез ответ, который вполне удовлетворил меня» .

В дальнейшем переписка велась через священников Ветчинкина и Григория Синицкого. Архимандрит Арсений во время встречи с митрополитом Кириллом передал ему фотографию Владыки Иосифа и высказался о желательности встречи и беседы двух иерархов. Эта встреча была особенно необходима в связи с тем, что вновь обострился вопрос о местоблюстительстве, поскольку в конце 1936 г. В угоду митр. Сергию было официально объявлено о смерти патриаршего местоблюстителя, митрополита Петра (Крутицкого), хотя на тот момент он еще был жив и находился в здравом состоянии.

После этого сообщения митрополит Сергий объявил себя местоблюстителем. Однако он не имел на то вообще никаких канонических прав. Более того, со смертью местоблюстителя кончились бы и его заместительские права, и он обязан был, в таком случае, передать церковную власть митрополиту Кириллу.

Но ни митр. Петр, ни митр. Кирилл не признавали уже на тот момент ни Сергия, ни его «Синода». Сергий пребывал в расколе от двух патриарших Местоблюстителей и ему ничего не оставалось делать, как объявить патриаршим местоблюстителем самого себя. Точно также, как в 1927 году, он объявил «Патриаршим Синодом» сборище угодных ему архиереев - предателей. Сам Сергий в мае 1926 г. в письме митрополиту Агафангелу писал так:
«Если почему-либо митрополит Петр оставит должность местоблюстителя, наши взоры, естественно, обратятся к кандидатам, указанным в завещании, т. е. к митр. Кириллу, а потом и к Вашему Высокопреосвященству».
[Акты Святейшего Патриарха Тихона... С. 461.]

Поэтому, ясно понимая, кто должен управлять Церковью, он сознательно продолжал всеми правдами и неправдами прокладывать пусть к своему «Патриаршеству», запрещая и карая всех неугодных ему, будучи сам главным попирателем канонов и всех устоев Православной Церкви.

ГПУ, видимо, уже обещало сделать его будущим советским «Патриархом» и Сергия в его властолюбии уже никто не мог остановить. Прямое свидетельство о том, что митрополит Сергий никого другого, кроме себя, патриархом видеть не хотел, дошло до нас из материалов следственного дела епископа Евгения (Кобранова). На допросе 22 декабря 1926 года он вспоминал, как «желая улучшить отношения с митрополитом Сергием, предложил во время обеда тост "за будущего патриарха, подобного Тихону". Тогда Сергий ответил: "Если ты говоришь обо мне, то я согласен. Если за другого, то нет"».
[Богословский сборник. М., 2003. Вып. 11. С. 372.]

Еще до "смерти" митр. Петра, в 1934 г. Сергий присвоил себе титул "Блаженнейший", который свойственен только Главе Церкви. А в 1935 г. Когда Патриарший Местоблюститель должен был вернутся из ссылки (кончился ее срок), Сергий написал письмо в НКВД, где доказывал, что если передать дела митр. Петру, то "рухнет то здание (сотрудничества Церкви с Советской властью), которое с таким трудом созидалось". И таким образом ходатайствовал о добавлении тюремного срока Первосвятителю Церкви.

Поэтому нет никаких сомнений в том, что митр. Серий знал тогда, что Патриарший Местоблюститель еще был жив здоров. Он пристально следил тогда за каждым кандидатом на Первосвятительское место, а тем более, за митр. Петром, который тогда был самой опасной угрозой для его деспотизма.

В любом случае, по еще живому Патриаршему Местоблюстителю Сергием (Старогородским) была отслужена панихида.

А тем не менее, митр. Петр на тот момент был единомыслен с митр. Иосифом и в 1937 году, по неподтвержденным для нас документально, данным, отослал через своего помощника послание ко всей Российской Церкви о непризнании советской власти. Но послание было перехвачено, и митр. Петр был за него расстрелян.

Что касается митрополита Кирилла, то в своих поздних письмах он также выражает признание митр. Иосифу и Иосифлянамв целом. А именно, за то что они одни из первых предупредили Церковь об опасности, связанной с митр. Сергием и его декларацией, и одни из первых объявили таинства сергиан безблагодатными.

24 июня 1937 г. митрополит Иосиф и митрополит Кирилл были арестованы по одному и тому же обвинению и были помещены в одну камеру.

В обвинительном заключении от 19 ноября 1937 г. говорилось: «Петровых Иосиф являлся заместителем Смирнова К.И. и, в случае ареста последнего, Петровых должен был возглавить контрреволюционную деятельность организации. Помимо этого, Петровых проводил работу по концентрации контрреволюционных сил церковников вокруг контрреволюционной организации, вел новую вербовку членов и организовывал контрреволюционные ячейки на местах».

Заседанием Тройки Управления НКВД по Южно-Казахстанской области от 19 ноября 1937 г. митрополиты Иосиф и Кирилл, а также епископ Евгений были приговорены к высшей мере наказания.

Три архиерея были одновременно расстреляны 7/20 ноября 1937 г. Похоронены в Лисьем овраге под Чимкентом.

В 1981 году Митрополит Иосиф (Петровых) был прославлен Русской Православной Церковью Заграницей (РПЦЗ) в лике Священномучеников. Память в неделю Новомучеников.

Не забудьте ни на минуту этого: «Сын Божий, когда вновь придет, найдет ли вообще верных на земле?» И, может быть, последние «бунтовщики» против предателей Церкви и пособников ее разорения будут не только не Епископы и не Протоиереи, а самые простые смертные, как и у Креста Христова Его последний страдальческий вздох приняли немногие близкие ему простые души …

Из письма одному священник у

Митрополит Иосиф (Петровых)

Будущий священномученик родился 15 декабря 1872 г. в уездном городке Устюжне Новгородской губернии, в семье мещан Петровых. Иван стал четвертым ребенком в большой семье (всего у него было 6 братьев и 3 сестры). Глава семьи – Семен Кириллович – был булочником. Во дворе родового дома по Казанскому переулку стояла маленькая пекарня, где Семен Кириллович вместе со своим помощником пекли хлеб, бублики и пироги, которые охотно раскупались жителями Устюжны. Жена Семена Кирилловича – Евдокия Ивановна – занималась домашним хозяйством и воспитанием детей, а затем и внуков. Дом, в котором родился Иван Семенович, хоть и перестроенный, сохранился до сих пор. В семье всегда отмечались церковные праздники, на дни Ангела собирались у именинника за общим столом. У семьи была и своя родовая церковь – храм Вознесения Господня на Всполье, разрушенный в 1939 г. В 1880 г. Иван поступил в трехгодичное народное училище, по окончании которого был принят в Устюженское духовное училище. В 1889 г. он с отличием окончил его, что дало возможность поступить в Новгородскую духовную семинарию. В 1895 г. Иван Петровых в качестве лучшего ученика был направлен на учебу за казенный счет в Московскую Духовную Академию. В годы учебы молодой семинарист, а затем и слушатель Академии редко появлялся на родине – ему надо было зарабатывать на жизнь. Отец Ивана умер в 1891 г., а мать не имела никакой возможности оказывать материальную помощь сыну. Во время каникул Иван работал при монастырях и церквах, приводя в порядок разные документы. Летом он старался совершать паломничества по святым местам России, сподобился побывать на Святой Земле. В 1899 г. Иван Семенович Петровых был удостоен степени кандидата богословия, а в 1900 г. избран исполняющим обязанности доцента Академии по кафедре библейской истории. 10 июля 1901 г. Иван Семенович подает прошение ректору МДА архиепископу Арсению Волоколамскому о «сочислении лику иночествующих». Постриг состоялся 26 августа в Гефсиманском скиту при Свято-Троицкой Сергиевой Лавре. Иван был пострижен в мантию с именем Иосиф, в память ветхозаветного патриарха Иосифа Прекрасного. Подробное и замечательное описание этого события мы находим в дневнике самого монаха Иосифа, который он стал вести еще в период учебы в Академии. «И я начал эту жизнь… Начал в покорном сознании, что нежные ласки Небесного Отца, сладость которых дается ощутить монаху, должны быть не только щедрым даром любви Его за мое покаяние и обращение, но и таким “авансом”, который должно в меру сил заслужить и искупить всею дальнейшею жизнью – жизнию всевозможных испытаний, скорбей, искушений, напастей, временных оставлений Богом, - всего того, что делает эту жизнь способную пребывать неотлучно в сладчайших объятиях Отчих!» «В объятиях Отчих. Дневник инока» – под таким названием был в дальнейшем опубликован дневник о. Иосифа. Дневник этот – откровенная повесть о его первом десятилетии монашеской жизни. 30 сентября 1901 г. в Троицком соборе Свято-Троицкой Сергиевой Лавры монах Иосиф был рукоположен в иеродиакона, а 14 октября в Покровской церкви МДА – в сан иеромонаха. «Люблю служить и буду – часто, ибо эти минуты служения всегда лучшие минуты жизни», - отмечает он в дневнике. Ежедневное причастие и совершение Божественной литургии становятся неотъемлемой частью жизни о. Иосифа. За ревностное служение в академической Покровской церкви иеромонах Иосиф был награжден набедренником. На протяжении нескольких лет иеромонах Иосиф работает над магистерской диссертацией «История иудейского народа по “Археологии” Иосифа Флавия», защита которой прошла в МДА 6 июня 1903 г. О. Иосиф был удостоен степени магистра богословия и утвержден в должности доцента по кафедре библейской истории. В декабре 1903 г. иеромонах Иосиф был назначен экстраординарным профессором, а 18 января 1904 г. возведен в сан архимандрита. Возможность дальнейшего продвижения по иерархической лестнице, как и научная карьера, не заботит отца Иосифа. Он прежде всго монах: «Господи! Некогда стало мне и последить за душою» – записывает он в дневнике 20 января 1904 г. Его тяготит инспекторская должность. Много переживаний и скорбей отца Иосифа были связаны с полемикой по монашескому вопросу в Академии. Эта полемика между профессорами МДА и экономом Троице-Сергиевой Лавры, архим. Никоном (Рождественским) велась еще с 1902 г. Профессора подвергали критике созерцательный харктер монашества. Статьи с обеих сторон были довольно резки. В марте 1904 г. митрополит Московский Владимир наложил запрет на очередную публикацию проф. Н.Ф. Каптерева, о. Иосиф на Совете Академии поддержал это решение, за что был публично и грубо изруган обиженным профессором. Отца Иосифа не жалели, считая, что он поделом получил за выступление протиф профессорской корпорации. Утешение от от клеветы и поношений отец Иосиф находит в богослужении и молитве. В 1906 г. завершилась служба архим. Иосифа в МДА. Его уход из академии был вызван вновь обострившимися отношениями с профессурой: он занял резко отрицательную позицию по отношению к демократизации Устава Академии, которой добивались профессора и студенты на волне революции 1905 г. Указом Св. Синода от 30 июня 1906 г. архим. Иосиф был назначен настоятелем Яблочинского Свято-Онуфриевского монастыря – единственного в Холмской епархии. Православные Холмщины испытывали постоянное давление со стороны преобладающего католического населения, монастырь находился в жалком состоянии. 5 августа 1906 г. произошло вооруженное нападение грабителей на обитель, отец Иосиф откровенно поведал на страницах дневника о пережитом страхе: «Как тяжело быть по страхом внезапной смерти! Боже мой, Боже мой! Или во мне мало упования на Тебя, преданности Тебе!» Архимандрит Иосиф ревностно взялся за устроение жизни обители и ее благоустройство. Он составил службу св. Онуфрию, устроил раку для его мощей, заказал для обители иконы преподобного Серафима и преподобного Сергия. Вскоре о. Иосиф начал реконструкцию храма. 16 декабря 1907 г. уже после капитального ремонта было совершено освящение храма, но уже без архимандрита Иосифа, назначенного к тому времени настоятелем Юрьевого монастыря Новгородской губернии. Юрьев монастырь был ондой из богатейших обителей России, по количеству и благолепию храмов уступал лишь Киево-Печерской и Свято-Троицкой лаврам. К сожалению, материалов о пребывании архим. Иосифа в обиели не сохранилось, но, судя по записям в дневнике, он вновь немало претерпел скорбей и клеветы. 15 марта 1909 г. в Свято-Троицком Соборе Александро-Невской Лавры врхим. Исиф был рукоположен во епископа Угличского, викария Ярославской епархии. В том же году владыка посетил свою родину. Приезд был большим праздником для всех родственников, тем более что такого высокого церковного сана среди земляков еп. Иосифа не достигал никто. Преосвященный Иосиф посещал Устюжну еще несколько раз и каждый его приезд заканчивался литургией и проповедями в соборе Рождества Богородицы. 21 марта 1909 г. епископ Иосиф прибыл в Ростов Великий. Местом его пребывания стал Спасо-Иаковлевский монастырь, настоятелем которого он был назначен. С первых же дней он взялся за благоустроение обители. Провел реставрацию Соборной Зачатьевской церкви. С 1912 по 1917 гг. Владыка построил и освятил пещерный Храм Воскресения Христова, придел в честь Ватопедской иконы Божией Матери и церковь в честь иконы Божией Матери Всех Скорбящих радость. В 1911 г. епископ Иосиф совершил паломничество на Афон, а затем посетил Новоафонский монастырь в Абхазии. Одной из главных целей поездки было знакомство с древними церковными распевами, которые очень любил Владыка. В 1913г. в связи с 300-летием Дома Романовых Ростов посетил Император Николай Александрович с семьей и свитой. Епископ Иосиф с подробным рассказом показал достопримечательности обители. 16 декабря 1913 г. монастырь тайно посетила Великая княгиня Елизавета Федоровна. Владыка благословил княгиню ватопедской иконой Божией Матери и преподнес в дар икону святителя Димитрия Ростовского с частицей его гроба и мощей. Еп. Иосиф уделял внимание примирению со старообрядцами. 31 мая 1917 г. вместе с епископом Уфимским Андреем (Ухтомским) и единоверческим протоиереем Симеоном Шлеевым он присутствовал на Соборе старообрядческой Церкви Белокриницкой иерархии, проходившем на Рогожском кладбище в Москве, подписал «Обращение» к Собору и имел беседы со старообрядческими архиереями. Через несколько месяцев Владыка стал участвовать в работе Всероссийского Поместного Собора 1917-1918 гг. 3-4 октября 1918 г. Ростов Великий посетил патриарх Тихон. В 1918 г. епископ Иосиф временно управлял Рижской епархией. А уже вскоре последовал его первый арест в Ростове 7 июля 1919 г. Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном». Владыка был перевезен в Москву во внутреннюю тюрьму ВЧК, где содержался около месяца. В августе 1919 г. он оказался освобожден без вынесения приговора. 22 января 1920 г. епископ Угличский Иосиф был возведен в сан архиепископа Ростовского. С конца 1924 г. до августа 1926 г. архиепископ Иосиф управлял временно Новгородской епархией. Через два года архиепископ был арестован вновь и содержался в Ярославской тюрьме, приговорен к 4 годам лишения свободы. В январе 1923 г. Владыка был досрочно освобожден. После освобождения Владыка затворился в Угличском Алексеевском монастыре и оттуда негласно управлял епархией, отвергая всякий диалог с обновленцами. Категорическое неприятие их принесло преосвященному Иосифу уважение и народную любовь. Архиепископ Иосиф с шестьюдесятью другими архиереями участвовал в погребении св. Патриарха Тихона и подписал акт о передаче местоблюстительских полномочий св. митрополиту Петру. В своем распоряжении от 6 декабря 1925 г. – за несколько дней до ареста – последний поставил архиепископа Иосифа третьим кандидатом в Заместители Патриаршего Местоблюстителя за митрополитом Нижегородским Сергием (Страгородским) и митрополитом Киевским Михаилом (Ермаковым). В августе 1926 г. архиепископ Ростовский, уважаемый повсюду за свою аскетическую жизнь и ученость, был назначен митрополитом Петроградским. По словам указа, Владыку Иосифа назначили «вследствие настоятельной просьбы верующих» с возведением его в сан митрополита с возложением белого клобука, креста на клобук и митру. Действительно, летом 1926 г. к митрополиту Сергию в Москву несколько раз с соответствующими просьбами ездили делегации ленинградских священнослужителей – настоятель кафедрального собора протоиерей Василий Верюжский, архимандриты Лев и Гурий (Егоровы), протоиереи Александр Пакляр, Иоанн Смолин, Василий Венустов и др. 11 сентября митрополит прибыл в Ленинград и остановился в Воронцовском подворье. Был канун известного городского праздника – перенесения в город мощей святого благоверного князя Александра Невского, который еще совсем недавно сопровождался грандиозным крестным ходом от Исаакиевского собора до Александро-Невской Лавры. На всенощной Троицкий Собор Лавры, недавно перешедший к «тихоновцам» от обновленцев был переполнен народом. О. Михаил Чельцов писал: «Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные… Митрополит Иосиф внушал к себе, с первого же взгляда на него, симпатию и доверие…Совершенно аскетического облика монах привлекал к себе и нравился; в богослужении у него не было ничего вычурного: просто и молитвенно… Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивым к нуждам и горестям людским; хотелось быть около него, слушать его… И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает к послушанию, отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, – словом, что с ним-то начнется у нас настоящая жизнь, что будет у нас Владыка Отец» Эта литургия в Петрограде стала единственной: 13 сентября митрополит уехал в Ростов попрощаться со своей прежней паствой. Вернуться ему уже было не суждено. По замечанию протоиерея Михаила Чельцова, «советская власть… не могла нас оставить, хотя бы при малом благополучии». Будучи вызван в Москву ОГПУ, в разговоре с возглавлявшим церковный отдел Е. Тучковым Владыка отрицательно отнесся к предложенному плану легализации Патриаршей Церкви путем значительной уступки советской власти духовной свободы Церкви. В результате ему был запрещен выезд из Ростова. В начале декабря 1926 г. митрополит Иосиф вступил в обязанности Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. Но 29 декабря 1926 г. в Ростове он вновь оказался под стражей. Арест был связан с тайными выборами патриарха. Интересно, что главные инициаторы акции – митрополит Сергий и епископ Павлин были выпущены из тюрьмы уже в апреле 1927 г., в то время как арестованные по этому делу архиереи были сосланы по разным концам страны. Арестованного митрополита Иосифа доставили в Николо-Моденский монастырь Устюженского района, где в это время обитало всего 10 монахов, с запрещением покидать его. Но, обладая значительным авторитетом и решительным характером, преосвященный Иосиф продолжал управлять Ленинградской епархией через своих викариев – епископа Гдовского Димитрия (Любимова) и епископа Нарвского Сергия (Дружинина). В 1927 митрополит Иосиф не признал «Декларацию» митрополита Сергия (Страгородского). Осенью 1927 года отказался принять назначение от 17 сентября в Одессу (вместо Ленинграда, куда его не допускали власти); проживая в Ростове, продолжал именоваться митрополитом Ленинградским. Его позиция пользовалась значительной поддержкой среди «староцерковного» духовенства и народа в Ленинграде, где от его имени епархией управлял один из викариев - епископ Димитрий (Любимов). 6 февраля в составе архиереев Ярославской епархии 1928 подписал акт об отходе от митрополита Сергия , став во главе особого течения в Патриаршей Церкви, именуемого в литературе по его имени «иосифлянством» (именно иосифляне были сторонниками строгой экклесиологии по отношению к сергианству). Запрещение сергианского синода от 27 марта 1928 г. не признал. В сентябре 1929 арестован и выслан в Казахстан в Аулие-Ата (Джамбул). Был арестован в ссылке и привлечён к делу «Всесоюзной организации ИПЦ» 9 сентября 1930. Вскоре после подписания Ярославской декларации митрополит Иосиф был арестован и вторично удален в Николо-Моденский монастырь. Здесь его навещали клирики и миряне, они привозили письма, сообщения, спрашивали советов. Владыка передавал ответные письма, указы, распоряжения. Письма митрополита Иосифа переписывались и распространялись. 12 сентября 1930 г. Владыка был арестован и привлечен к следствию по делу «Всесоюзной контрреволюционной монархической организации церковников “Истинно-Православная Церковь”». 3 сентября следующего года был вынесен приговор по делу. Митрополита Иосифа отправили в ссылку в Казахстан на 5 лет. Сначала он был отправлен в Алма-Ату, затем в Чимкент и, наконец, в село Ленинское Каратасского района. По воспоминаниям его прихожанки, приведенным у прот. Михаила Польского «он жил в хлеву со свиньями в плетеном сарае, спал на досках, отделенный от свиней несколькими жердями. Холод и жару, всякую непогоду и тяжелый воздух он переносил в этих условиях». С некоторого времени ему было позволено в более-менее сносных условиях. Заботившийся о нем его тайный постриженик, архим. Арсений (Борис Григорьевич Корди) из Алма-Аты устроил ему комнату в Чимкенте и содержал Владыку материально. Он же достал ему цитру и фисгармонию, что для митрополита было большой радостью: он перекладывал псалмы на музыку и пел. Вести хозяйство Владыке помогала его землячка, монахиня – бывшая учительница из Устюжны – Коранатова Мария Ивановна, с которой митрополит Иосиф дружил с детства (по всей видимости, она разделила и судьбу Владыки). Как вспоминает М.Сахаров (сын Нины Алексеевны Китаевой, удочеренной бездетной сестрой Владыки): «В моих воспоминаниях он предстает как высокий, чрезвычайно добрый старик, с большой окладистой бородой, в очках с тонкой оправой. Мы были у него в Казахстане, где он жил в маленьком саманном домике на окраине города. Много времени Владыка посвящал чтению, стоя за небольшим столиком, который моя бабушка сразу же по окончании чтения складывала и убирала. Она называла этот столик аналоем. Дед читал громко, часто наизусть, приятным голосом. Как я понял потом, это были богослужения, которые Владыка совершал каждый день…». В октябре 1933 г. Владыка направил письмо в Политический Красный Крест с ходатайством о досрочном освобождении по состоянию здоровья. Однако вскоре он был арестован и под стражей был отправлен в Аулие-Ате и помещен в тюрьму, где его держали 17 дней среди воров и бандитов. Затем его выпустили и позволили проживать на квартире в Аулие-Ате. Известно, что в 1936-37 гг. митрополит Иосиф совершал тайные богослужения. Его связь со многими священниками и архиереями подтверждается обширной перепиской, которую он вел через доверенных лиц. 24 июня 1937 г. митрополит Иосиф был арестован. В это же время был арестован и митрополит Кирилл , с которым Владыка находился в общении. Оба содержались в Чимкентской тюрьме. Об их единомыслии красноречиво свидетельствует обвинительное заключение: «…Петровых Иосиф являлся заместителем Смирнова К.И. и, в случае ареста последнего, Петровых должен был возглавить контрреволюционную деятельность организации. Помимо этого, Петровых проводил работу по концентрации контрреволюционных сил церковников вокруг контрреволюционной организации, вел новую вербовку членов и организовывал контрреволюционные ячейки на местах». Заседанием Тройки УНКВД по Южно-Казахстанской области от 19 ноября 1937 г. митрополиты Иосиф и Кирилл (и с ними епископ Евгений Ростовский) были приговорены к высшей мере наказания. 7/20 ноября их и еще более 100 человек расстреляли и похоронили в Лисьем овраге под Чимкентом. Вперёд

Митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов; 1893-1975) — выдающийся святитель Русской Православной Церкви, по жизни которого можно изучать историю XX века. Подвижник и аскет, исповедник веры, прошедший лагеря, блестящий проповедник и прозорливый старец. Великая сила любви, исходящая от владыки, еще при его жизни привлекала к нему множество людей всех возрастов и профессий.

Митрополит Иосиф (в миру — Иван Михайлович Чернов) родился 2 июня 1893 года в Белоруссии, в Могилеве.

С 1912 по 1917 год иподиакон Иван Чернов проживал в Тверском Успенском Отрочем монастыре. В феврале 1918 года он был пострижен в мантию с именем Иосиф в честь святого праотца Иосифа Прекрасного. Несколько дней спустя отец Иосиф был рукоположен во иеродиакона, в 1920 году — во иеромонаха, а в 1924 году возведен в сан игумена.

Игумен Иосиф служил в Никольском соборе Таганрога. Ему приходилось вести борьбу против обновленцев, которые захватили все городские храмы, кроме Никольского собора. В результате обновленческие храмы опустели, Никольский же собор не мог вместить всех молящихся. Это и стало причиной ареста отца Иосифа органами ГПУ в 1925 году.

В 1932 году в Ростове архимандрит Иосиф был хиротонисан во епископа Таганрогского. 3 февраля 1933 года он был назначен временно управляющим Донской и Новочеркасской епархией. Владыка Иосиф был тогда единственным православным епископом в Ростовской области, удерживающим свою паству от обновленческого соблазна.

В 1935 году епископ Иосиф был осужден на пять лет лагерей «за антисоветскую агитацию и связь с архиепископом Арсением (Смоленцом)», который явился в Таганрог после отбытия им ссылки. Для отбытия срока наказания владыка был направлен в Ухто-Ижемские лагеря Коми АССР.

Владыка Иосиф рассказывал, как они встречали Пасху в лагере. Каким-то чудом прихожане смогли передать им в заключение хлеб, вино, пасхальное яичко. Вместо престола они положили одного старенького архиерея, чтобы служить литургию на его мощах — ведь все они на тот момент были исповедниками. Разумеется, на тот момент он был жив, но когда служба закончилась, архиерей оказался мертв. Эту историю владыка рискнул даже рассказать во время проповеди с амвона, хотя в советское время это было небезопасно.

Некоторые из уголовников, сидевших вместе с владыкой, выходили из тюрьмы преображенными, верующими людьми. И впоследствии, уже на свободе, они находили владыку, списывались с ним, приезжали к нему как к большому другу и благодарили за то, что он помог им переосмыслить свою жизнь, духовно возродиться.

В декабре 1940 года владыка был освобожден из лагеря и направлен на старое место жительства, в Таганрог. Но назначения управлять Таганрогской епархией владыка Иосиф не получил, да и не мог получить, так как все церкви в городе к тому времени были закрыты. Он уехал в Азов.

После того как во время Великой Отечественной войны Таганрог был оккупирован немецкими войсками, с августа 1942 года владыка возобновил открытое служение в качестве Таганрогского епископа.

С немецкими властями у владыки возникли трудности из-за отказа выйти из подчинения Московскому Патриархату и поминать в службах вместо митрополита Сергия (Страгородского) митрополита Берлинского и Германского Серафима (Ляде).

Более того, отец Иосиф активно помогал партизанам. Сбор средств в помощь советским войскам шел и в окормляемых владыкой Иосифом областях.

Гестапо арестовало владыку. Комендант города Ростова допрашивал его и предложил владыке помогать им в области пропаганды. Пропаганда, по его мнению, была дороже золота и сильнее оружия. Но владыка отказался. В гестаповской тюрьме в Умани он находился с 6 ноября 1943 года по 12 января 1944 года, а под Рождество его приговорили к расстрелу. Владыку спасло только отступление немецких войск.

После освобождения Умани частями Красной Армии в июне 1944 года епископ Иосиф вновь был арестован. Ему предложили объяснить, почему он остался в живых, тогда как в документах, доставленных из Умани, он числится расстрелянным гестаповцами.

В июне 1954 года владыка был освобожден из Карлага и этапирован в ссылку на поселение в Кокчетавскую область, Алабатинский совхоз, поселок Ак-Кудук Чкаловского района.

6 апреля 1956 года владыка Иосиф был «…освобожден от дальнейшего нахождения в ссылке на основании приказа Генерального прокурора СССР и КГБ при СМ СССР». 1 июня 1956 года он был назначен настоятелем Михайло-Архангельского храма города Кокчетава, а через месяц переведен в город Петропавловск и назначен почетным настоятелем собора святых апостолов Петра и Павла.

2 ноября 1956 года Указом Священного Синода владыка Иосиф был назначен епископом Петропавловским, викарием Алма-Атинской епархии.

18 марта 1957 года была образована самостоятельная Петропавловская епархия и владыка Иосиф поставлен управляющим ею с титулом Петропавловский и Кустанайский. 25 февраля 1958 года епископ Иосиф был возведен в сан архиепископа.

15 сентября 1960 года на заседании Священного Синода архиепископ Иосиф был назначен на Алма-Атинскую кафедру. Что же происходило в этот период в Алма-Ате? К сожалению, в городе был утрачен мир как в среде духовенства, так и среди паствы. После кончины в 1955 году митрополита Николая (Могилевского) алма-атинская паства, взращенная в послевоенные годы этим архиереем-исповедником, не могла сразу воспринять другого архиерея. К моменту назначения владыки Иосифа в Алма-Ату в городе сложилась очень сложная, мятежная, неприятная для Церкви обстановка.

Для того чтобы умирить и сохранить епархию, владыка Иосиф стал ежедневно совершать Божественную литургию или в храмах города, или в своей домашней церкви. Он понимал, что не сам человек встречает его с такой недоброжелательностью, а враг рода человеческого — диавол — старается сделать здесь свое дело. Мир в епархии был восстановлен.

И ныне, по смерти владыки, любовь и вера к нему в народе не утратилась, память о нем свято сохраняется в сердцах тысяч христиан. Его могилу непрестанно посещают верующие, и за гробом владыка Иосиф простирает помощь обращающимся к нему, что неоднократно засвидетельствовано его почитателями.

Митрополит Иосиф говорил: «Жизнь без Христа — случайный сон».

Говорил еще: «Потерять веру в Бога — значит потерять звание человека».

Наставлял: «Читающему Святое Евангелие Бог посылает дивное равновесие мысли и движение сердца к радости и перенесению временных земных невзгод».

(Петровых Иван Семенович; 15.12.1872, г. Устюжна Новгородской губ.- 20.11.1937, близ г. Чимкента, Казахстан), митр. бывш. Одесский, руководитель иосифлянства . Из семьи мещан (сын небогатого кондитера). После учебы в Устюженском ДУ поступил в 1889 г. в Новгородскую ДС, к-рую окончил в 1895 г. по 1-му разряду и был направлен за казенный счет в МДА. Завершил обучение в академии в 1899 г. 1-м по списку магистрантом - кандидатом богословия с правом защиты магист. диссертации без дополнительного испытания. Был оставлен при МДА на год профессорским стипендиатом. 9 сент. 1900 г. утвержден исполняющим должность доцента кафедры библейской истории. 26 авг. 1901 г. пострижен в монашество с именем Иосиф в Гефсиманском скиту Троице-Сергиевой лавры ректором МДА Волоколамским еп. Арсением (Стадницким ; впосл. митрополит). 30 сент. того же года рукоположен во диакона, 14 окт.- во иерея. 19 июля 1903 г. утвержден в степени магистра богословия за соч. «История иудейского народа по археологии Иосифа Флавия: (Опыт критического разбора и обработка)», получил звание доцента. 9 дек. того же года назначен экстраординарным профессором и инспектором МДА. 18 янв. 1904 г. возведен в сан архимандрита.

Во время 1-й рус. революции у И. возник конфликт со студентами и с преподавателями МДА, из-за чего он испытал сильные душевные переживания. В янв. 1906 г. И. испросил в академии месячный отпуск, представив медицинское свидетельство, что нуждается в «полном отдыхе для восстановления сильно утомленной в последнее время нервной системы», а 2 февр. того же года Холмский еп. Евлогий (Георгиевский ; впосл. митрополит) представил рапорт о назначении И., «согласно выраженному желанию», настоятелем Яблочинского во имя прп. Онуфрия Великого муж. монастыря . Назначение И. объяснялось необходимостью организации в Холмской епархии православно-миссионерской работы для противодействия усилившейся там католич. пропаганде. Назначение было утверждено Синодом 30 июня 1906 г. В 1907 г. И. был переведен в должности настоятеля в Юрьев новгородский муж. мон-рь . Выступал с брошюрами и статьями преимущественно о начальном народном образовании; сотрудничал с Православной Богословской энциклопедией. Известность И. принесла многотомная кн. «В объятиях Отчих. Дневник инока» (под псевд. А. I. в 1905-1914 вышло 11 вып.). Книга духовных размышлений И. вызвала большой интерес, отрывки из нее помещались во мн. журналах.

15 марта 1909 г. хиротонисан во епископа Угличского. Хиротонию в Троицком соборе Александро-Невской лавры возглавил С.-Петербургский митр. Антоний (Вадковский) . Являясь викарием Ярославской епархии, И. пребывал в Спасо-Иаковлевском Димитриевском муж. мон-ре в Ростове, благоустраивал обитель. В 1911 г. совершил поездку на Афон для изучения древних церковных распевов.

И. прибыл в Ленинград 11 сент. 1926 г., в канун праздника перенесения в город мощей св. блгв. кн. Александра Невского. На всенощной в переполненном верующими Троицком соборе Александро-Невской лавры присутствовало 150 священнослужителей и 8 архиереев. И. был тепло встречен паствой и клиром как достойный преемник митр. сщмч. Вениамина. Однако религ. подъем, связанный с назначением И., и его большая популярность в Ленинграде вызвали обеспокоенность ОГПУ. Вечером 13 сент. И. выехал из Ленинграда в Новгород, а оттуда был вызван в Москву, где состоялась его беседа с курирующим церковные дела в ОГПУ Е. А. Тучковым . Власти приняли решение не допустить возвращения И. на новую кафедру, и он был выслан в Ростов, покидать город ему было запрещено. После ареста в нояб. того же года митр. Сергия (Страгородского) И. в соответствии с завещательным распоряжением митр. Петра (Полянского) вступил в права Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и, предчувствуя скорый арест, составил 8 дек. 1926 г. распоряжение о переходе преемства высшей церковной власти, назвав 3 преемников на случай невозможности исполнения им своих полномочий: архиепископов Свердловского Корнилия (Соболева) , Астраханского Фаддея (Успенского) и Угличского Серафима (Самойловича) . 16 дек. И. был вызван ОГПУ в Москву и 29 дек. доставлен к месту ссылки в официально закрытый Моденский во имя свт. Николая Чудотворца монастырь (в 35 км от Устюжны).

Вернувшийся 30 марта 1927 г. к исполнению обязанностей Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский) 29 июля того же года совместно с созванным им Временным Свящ. Синодом издал «Декларацию» о лояльности к советской власти. В сер. авг. викарий Ленинградской епархии Гдовский еп. Димитрий (Любимов) и группа клириков Ленинграда обратились к И. с посланием, в к-ром они выразили свое несогласие с курсом церковной политики митр. Сергия. Подобное обращение нашло отклик у И. В сент. он с согласия властей переехал из Моденского монастыря в Ростов, где по-прежнему служил в Спасо-Иаковлевском Димитриевском мон-ре. На просьбу И. к Тучкову позволить ему выехать в Ленинград ответа не последовало.

13 сент. 1927 г., вероятно по настоянию ОГПУ, на заседании Синода под председательством митр. Сергия «по соображениям большей пользы церковной» решено было перевести И. на Одесскую кафедру (принятый позднее офиц. указ датирован 17 сент.). И. был вызван в Москву, где ему было сообщено о новом назначении. Узнав, по его словам, что «перемещение вызвано интригами отдельных лиц», И. заявил о его незаконности, ссылаясь на определение Поместного Собора 1917-1918 гг. «О епархиальном управлении», и потребовал, чтобы его дело было передано на суд епископов. Вернувшись в Ростов, И. составил 28 сент. письмо на имя митр. Сергия, в к-ром вновь назвал решение о своем переводе «незаконным и ни в какой степени не приемлемым», указав его причиной «злую интригу кучки людей, не желавшей, чтобы он пребывал в Ленинграде». В письме И. обвинил митр. Сергия в «плачевно-рабском послушании, совершенно чуждом церковному началу» и вновь отказался подчиниться указу Заместителя Местоблюстителя как неканоничному, «принятому под влиянием посторонних факторов и по этой причине пагубно сказывающемуся на церковной организации».

Позднее И. сообщил о своем отказе подчиниться решению о переводе на Одесскую кафедру посетившему его в Ростове еп. Димитрию (Любимову), к-рый привез в Ленинград это известие. 3 окт. временно управлявший Ленинградской епархией Петергофский еп. Николай (Ярушевич ; впосл. митрополит) доложил Синоду о недовольстве в городе в связи с перемещением И. из Ленинграда. 12 окт. Синод утвердил решение о переводе И. на Одесскую кафедру. Викариям Ленинградской епархии предписывалось прекратить возношение за богослужением имени И. и подчиниться еп. Николаю. 22 окт. текст выписки из указа Синода о новом назначении был получен И. в Ростове. 25 окт. о переводе И. в Одессу было официально объявлено в храмах Ленинградской епархии. 30 окт. И. отправил в Синод новое послание с отказом оставить Ленинградскую кафедру, заявив, что «не желает оказывать послушание церковной власти», находящейся, по его словам, в «рабском состоянии».

По имеющимся архивным сведениям, во время переговоров, которые вела 12-14 дек. в Москве с митр. Сергием делегация ленинградского духовенства и мирян, И. встречался с еп. Димитрием (Любимовым) и ознакомился с требованиями делегации по изменению церковной политики, к-рые одобрил. 26 дек. того же года, после безуспешных переговоров с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя ленинградских сторонников И., викарные епископы Гдовский Димитрий (Любимов) и Копорский Сергий (Дружинин) подписали акт отхода от митр. Сергия и прекращения с ним канонически-молитвенного общения. Это решение получило предварительное одобрение И. Во 2-й пол. дек. он писал еп. Димитрию: «Одобряю ваш шаг, присоединяюсь к вам, но, конечно, помочь вам более существенно лишен возможности». После запрещения Синодом епископов Димитрия и Сергия в священнослужении И. в письме от 7 янв. 1928 г. вновь одобрил отход своих викариев от митр. Сергия и призвал их игнорировать распоряжения высшей церковной власти.

2 февр. в Ростов прибыли с увещеванием от Синода архиепископы Вологодский Сильвестр (Братановский) и Самарский Анатолий (Грисюк) , однако И. не признал своей виновности в церковных нестроениях и вскоре вместе с викарным Ростовским еп. Евгением (Кобрановым) подписал составленный Ярославским митр. Агафангелом (Преображенским) и его викариями акт отхода от митр. Сергия. До широкого распространения обращения митр. Агафангела И. был вызван в Ярославль и допрошен в местном отделе ОГПУ вместе с митр. Агафангелом прибывшим из Москвы Тучковым, к-рый заверил митр. Агафангела, что гос. власти не будут рассматривать его выступление против курса митр. Сергия как политическое и не станут вмешиваться в церковные дела. В это же время И. объявил о согласии возглавить отделившуюся от митр. Сергия часть ленинградской паствы и всех других, последовавших их примеру. В послании ленинградской пастве от 8 февр. И. поручил временное управление епархией еп. Димитрию (Любимову) и призвал возносить за богослужением и свое имя как правящего архиерея вслед за именем Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра. В кон. февр. И. был вновь задержан, доставлен в Москву, после чего выслан в Моденский мон-рь.

29 марта 1928 г. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий (Страгородский) и Временный Синод РПЦ выступили с опровержением доводов И. о незаконности произведенных митр. Сергием перемещений ряда архиереев на др. кафедры. Митр. Сергий и Синод объясняли эти перемещения пользой для Церкви, поскольку перемещенные архиереи не имели возможности управлять своими кафедрами, но могли быть призваны к церковной работе в иных местах. По поводу заявлений И. о неканоничности его назначения на Одесскую кафедру митр. Сергий и Синод указывали, что оно не отличается от предшествовавшего назначения И. на Ленинградскую кафедру, против к-рого тот не возражал. 11 апр. постановлением Заместителя Местоблюстителя и Синода И. вместе с др. архиереями, вышедшими из подчинения митр. Сергия, был уволен на покой с преданием каноническому суду архиепископов и запрещением в священнослужении. В вину И. было поставлено то, что он не подчинился данному высшей церковной властью назначению на Одесскую кафедру, а его отказ от назначения способствовал смуте и расколу в Ленинградской епархии. Другим пунктом обвинения стали открытые заявления И. об отходе от митр. Сергия и призывы к объединению всех архиереев, отделяющихся от Заместителя Местоблюстителя.

В сер. апр. 1928 г. И. обращался к Тучкову с письменной просьбой снять с него обвинения и допустить в Ленинград, но его положение не изменилось. Надзор за И. в Моденском мон-ре не был строгим и не очень ограничивал жизнь архиерея и братии. И. жил в келье со спаленкой, окна к-рой выходили во двор на храм, принимал приезжавших и паломников, духовных детей, родственников, многочисленных посетителей. Ему позволяли служить по великим праздникам в к.-л. из 3 церквей обители. Оставаясь в ссылке, И. не мог руководить возглавляемым им иосифлянским течением в Русской Церкви. Тем не менее к нему постоянно ездили курьеры, привозившие известия о событиях, указы на подпись, материальную помощь, он передавал через них практические указания, письма, разъяснения и архипастырские советы. Лично обращавшихся к нему И. обычно направлял к назначенному им временным управляющим еп. Димитрию (Любимову; 7 янв. 1929 возведен И. в сан архиепископа) с просьбами решить их вопросы. Еп. Димитрий в свою очередь поддерживал постоянную связь с И., информировал его о событиях. По словам И., его заместителю «предоставлена была полная свобода управления до того, что он позволял себе действовать даже вопреки моим ожиданиям и определенно выраженным желаниям и советам. Я не претендовал в таких случаях, оправдывая такие поступки епископа Димитрия тем, что на месте ему виднее большая или меньшая целесообразность такого или иного решения. Во многих случаях, когда он спрашивал моего совета, я так и отвечал ему, предлагая на месте обсуждать дело с более опытными лицами из духовенства, если он не надеется на свой опыт и рассуждение».

И. призывал еп. Димитрия к осторожности с вовлечением в движение новых людей, чтобы избежать провокаций. И. также выступал за регистрацию иосифлянских приходов в органах гос. власти, призывал выполнять их распоряжения в отношении церковных дел (налогов, патентов на производство свечей и т. п.), если они не затрагивают основ веры. В письмах к еп. Димитрию И. особо настаивал на том, что нельзя ни в коем случае прекращать поминовения за богослужениями Патриаршего Местоблюстителя митр. Петра, даже если в этом случае будут угрожать репрессиями. После ареста еп. Димитрия (Любимова) 29 нояб. 1929 г. И. назначил временно управляющим иосифлянскими приходами еп. Сергия (Дружинина), однако вскоре, получив жалобы на еп. Сергия от ряда священников, ограничил его права в управлении. При обращении к нему духовенства многие вопросы И. стал решать самостоятельно.

12 сент. 1930 г. И. был арестован. Содержался сначала в тюрьме в Ленинграде, где подвергался усиленным допросам, а в дек. 1930 г. переведен в Московскую внутреннюю тюрьму ОГПУ. Проходил по следственному делу «Всесоюзная контрреволюционная монархическая организация церковников «Истинно-православная церковь»» вместе с иосифлянскими епископами Димитрием (Любимовым), Алексием (Буем) , мч. Михаилом Новосёловым, прот. Анатолием Жураковским , проф. А. Ф. Лосевым и др. Обвинялся в том, что возглавлял «церковно-административный центр» организации. На следствии не скрывал своего негативного отношения к церковной политике митр. Сергия, но категорически отрицал обвинения в контрреволюционности и антисоветской деятельности,заявляя: «Ведь критика слов и дел митрополита Сергия вовсе не есть критика или выпад против Власти».

В то же время старался подчеркнуть отличие своего отношения к советской власти от позиции в этом вопросе митр. Сергия. Обыгрывая наиболее известную фразу из «Декларации» 1927 г. («Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости и успехи которой - наши радости и успехи, а неудачи - наши неудачи»), И. говорил: «Радости Советской власти не могут быть нашими общими радостями. Советская власть получает удовлетворение закрытием той или иной церкви, мы можем только иметь скорбь и не можем радоваться». На следствии фигурировали и более острые высказывания И. по адресу антирелиг. политики властей: «Вам нужно уничтожение Христа, мне Его процветание... По-вашему, мы мракобесы, по-нашему, Вы - настоящие сыны тьмы и лжи... Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и гонять по ссылкам ее служителей. Нам кажется величайшей дикостью, позором из позоров XX века ваши насилия над свободой совести и религиозными убеждениями человечества».

На последнем допросе И. выразил готовность быть лояльным гражданином: «Никакой контрреволюции в своей среде я никогда не терпел и не стерплю и ничего противо-Советского и противореволюционного моим именем или авторитетом не позволю». В то же время он категорически отверг возможность к.-л. сотрудничества с властями в церковных делах: «Совестью своей торговать не намерен, и всякую попытку использовать свои силы вопреки декрету о невмешательстве в дела чисто церковные и духовные - встречу отпором, ничуть не боясь погрешить этим против Власти Гражданской, если только она верна своим же собственным декретам и духу своих постановлений о свободе веры и совести каждого». И. заявил о готовности пострадать ради веры за свои убеждения: «Я иду только за Христом, по разумению своего какого ни на есть разума, и этого с меня довольно. Итак, мое последнее слово: мне дорога свобода, но, если она послужила бы только во вред мне или кому другому, ничего не имею и против неволи».

3 сент. 1931 г. И. был приговорен Коллегией ОГПУ к 5 годам концлагеря, приговор был заменен высылкой в Казахстан на тот же срок. С осени 1931 г. жил в г. Аулие-Ата (в 1936-1938 Мирзоян, ныне Тараз), по нек-рым данным, недолго работал бухгалтером на меднодобывающем комбинате. Проживал в небольшом казах. глинобитном доме на окраине города, где занимал комнату с верхним светом, обставленную очень скромно: в ней стояли грубо сколоченный стол, топчан, на котором спал митрополит, и пара стульев. В доме был устроен небольшой алтарь, И. ежедневно служил литургию. Хозяйство митрополита вела мон. Мария (Коронатова), бывш. учительница в Устюжне, последовавшая за ним в ссылку. И. поддерживал отношения со своими сторонниками, принимал посланцев из разных областей страны. По нек-рым данным, совершал тайные службы в нелегальных общинах иосифлян в соседних населенных пунктах. Вел переписку с отбывавшим ссылку в Казахстане митр. сщмч. Кириллом (Смирновым) и еп. Евгением (Кобрановым). По истечении в 1935 г. срока ссылки оставался на прежнем месте жительства. 24 июня (по др. данным, 23 сент.) 1937 г. арестован Мирзояновским районным отделом НКВД и помещен в тюрьму г. Чимкента. Проходил по одному делу с митр. Кириллом и еп. Евгением, обвинялся в руководстве «контрреволюционной повстанческой организацией церковников». 19 нояб. Особой тройкой УНКВД по Южно-Казахстанской обл. приговорен к расстрелу. Казнен вместе с митр. Кириллом и еп. Евгением в т. н. Лисьей балке под Чимкентом. Канонизирован РПЦЗ в 1981 г.

Соч.: Самуил и Саул в их взаимных отношениях: Пробная лекция по каф. Библ. истории, чит. в собр. Совета МДА 4 сент. 1900. Серг. П., 1900; [И. И.] Матерь Божия - Благодатная Матерь народа русского. Серг. П., 1902; История иудейского народа по археологии Иосифа Флавия: (Опыт крит. разбора и обработка). Серг. П., 1903; От крупиц Евангельских: Беседы инока. Серг. П., 1904; Учение Лейбница о происхождении и сущности зла. Х., 1905; Маленькие монахи. Серг. П., 1906; Иоанн, сын Маттафии // ПБЭ. Т. 6. С. 791-794; Иоанн Гиркан // Там же. С. 794-800; Иоанн Гискальский // Там же. С. 899-909; Иисус, сын Иоседеков // Там же. С. 602-606; Иотапа // Там же. Т. 7. С. 498-502; Иуда Маккавей // Там же. С. 508-516; Иуда Галилейский // Там же. С. 516-517; Иудеи // Там же. С. 546-554; В объятиях Отчих: Дневник инока. Серг. П., 1905-19143. 11 вып.; Речь при наречении во епископа Угличского // ПрибЦВед. 1909. № 13/14. С. 601; Новое чудо милосердия Царицы Небесной в г. Ростове Великом. Серг. П., 1911, 1914; Свт. Димитрий - обличитель клеветы и защитник невинных. Р.-н/Д., ; Сказание о новопрославленной иконе Божией Матери «Умиление», находящейся в Благовещенской церкви г. Ростова, Ярославской губ. Каз., 1914; Памяти Александры Феодоровны Мальгиной. Слово перед отпеванием А. Ф. Мальгиной. Ростов, 1915.

Лит.: Иосиф (Петровых), архим. // ПБЭ. Т. 7. С. 481-484; Елевферий (Богоявленский), митр . Неделя в Патриархии. П., 1933. С. 124-126; он же . Соборность Церкви: Божие и кесарево. П., 1938. С. 196-207; Мануил . Русские иерархи, 1893-1965. Т. 4. С. 20-30; Иоанн (Снычев) . Церк. расколы. 1993. С. 122-236; Польский . 1993р. Кн. 2. С. 1-11; Акты свт. Тихона. 1994. С. 319, 402, 403, 406, 408, 415, 416, 422, 436, 438, 489, 491, 516, 518-520, 523, 524, 538, 539, 541, 551, 552, 561-564, 566, 570, 572-579, 584, 585, 588-590, 595, 596, 599-602, 604-607, 609, 612, 613, 618-620, 623, 636, 638, 643, 644, 658-660, 662, 665, 670-674, 696-699, 780, 784-787, 795, 805, 809, 815, 816, 818, 819, 826, 827, 831, 852, 855, 858, 861, 865, 867; Антонов В. Сщмч. митр. Иосиф в Петрограде // Возвращение. СПб., 1993. № 4. С. 46-52; Хрусталев М. Ю., Гусев О. А. Митр. Петроградский Иосиф (Петровых) в сонме новомучеников и исповедников Российских // Устюжна: Лит. альманах. Вып. 2. Вологда, 1993. С. 147-152; Шкаровский М. В. Иосифлянское движение и оппозиция в СССР (1927-1943) // Минувшее. М.; СПб., 1994. Вып. 15. С. 446-463; он же . Иосифлянство: Течение в РПЦ. СПб., 1999; он же . Судьбы иосифлянских пастырей: Иосифлянское движение РПЦ в судьбах его участников: Арх. док-ты. СПб., 2006; Вахрина В. И. Спасо-Яковлевский Димитриев монастырь в Ростове Великом. М., 1994. С. 46-47; Регельсон Л . Трагедия Русской Церкви, 1917-1945. М., 19962. С. 134-139, 587-590; За Христа пострадавшие. 1997. Кн. 1. С. 520-523; Осипова И. И. «Сквозь огнь мучений и воду слез…». М., 1998; Артемов Н. Новосвященномученик Иосиф Петроградский // Вестн. Германской епархии РПЦЗ. 1999. № 2. С. 7-11; Сахаров М. С. Жизнь и деятельность митр. Иосифа (Петровых): Биогр. очерк. СПб., 2001; «Я иду только за Христом...»: Митр. Иосиф (Петровых), 1929-1930 / Публ., вступ., примеч.: А. Мазырин // БСб. 2002. Вып. 9. С. 376-424; Мазырин А., свящ. Сщмч. митр. Кирилл (Смирнов) как глава «правой» церк. оппозиции: Круг его ближайших последователей // Там же. 2005. Вып. 13. С. 313, 330-335; Сщмч. Иосиф, митр. Петроградский: Жизнеописание и труды / Сост.: М. С. Сахаров, Л. Е. Сикорская. СПб., 2006.

М. В. Шкаровский